Дождевое...

Она стояла под пластиковым козырьком остановки, смотрела на проезжающие мимо машины. Свет фар на некоторое время высвечивал стену дождя, гибкую от порывов ветра и исчезал, сменяясь новой стеной, освещающейся следующими автомобилями. С волос ее капала вода. Еще утром бывшие ворсисто-бархатными туфли матово отблескивали, отражая свет желтого фонаря у остановки. Она еще раз отряхнула голову и фыркнула. Она напомнила дельфина, который выныривает на поверхность океана за свежей порцией воздуха. Прищурившись, она смотрела на влажные струи, ласкающие мостовую. Она повела ноздрями, втянула в себя свежий запах дождя, промытой листвы - запах очищения. Переступила с ноги на ногу, прислушалась. Справа и сзади тихонько сопел невысокий сухонький старичок. Он подслеповато щурился, блестел влажными круглыми стеклами очков. Она повернула голову, обнажив участок кожи под волосами, натянутые, как струна сухожилия. Две женщины в юбках до пола, в светлых безликих куртках с длинными рукавами, в платках, завязанных под шеями тугими узелками, стояли рядом с двумя девушками. Девушки, высокая и маленькая, были одеты в такие же безликие куртки и юбки, мокрые от дождя книзу. Дочери разговаривали друг с другом, тихонько хихикали о чем-то своем, а матери осуждающе покачивали головами.

- Постыдилась бы, - сказало женщина, подходя к высокой, она заправила под платок девушки выбившуюся у той прядь волос.

Девушка отпрянула, словно испуганная лошадь, почуявшая рядом более сильное существо.

- Гуляет ведь, - пояснила женщина второй, которая подошла поближе. - Как не приду - нет ее.. Возвращается - и молчит, все молчит...

Вторая девушка прыснула в кулак.

- А ты что смеешься? - цыкнула на девушку вторая женщина, ее мать. - Глаза бы мои на тебя не смотрели! Как ведешь себя? Словно девка гулящая, смеешься. Люди ведь кругом:

Девушки надулись, отчаянно суровые в своих мыслях. Лишь слабо шевелились от ветра тяжелые подолы юбок. Шумно фыркая, промчался мимо грузовик.

Она вздохнула глубоко-глубоко, насколько только могла, расправила руки и шагнула из-под навеса. Волосы облепили лицо; оно казалось бледным в сравнении с намокшими прядями распущенных волос. Платье прилипло к ногам, а правая туфля немного хлюпала.

Удивленно повернулись вслед четыре женщины в платках - две молодые и две старые. Сухонький старичок подслеповато щурился, стараясь разглядеть ее в тусклом свете фонаря. Она подняла голову и засмеялась. Громко, как и подобает сумасшедшим, раскрыв рот, блестя жемчужинами зубов. Слизнула с губ капли дождя, разлепила веки, тяжелые от набрякших от дождя ресниц ,и пошла прочь от остановки. Вода, смешанная с песком, лупила ее по ногам, дождевые потоки рассеяно заливали прохладу ей за шиворот. Она улыбалась. Шагнула в сторону, оступилась, угодила ногой в глубокую лужу, до середины икры. Вытащила ногу, посмотрела на нее недоуменно, засмеялась еще громче, еще сильнее.

И пошла по тротуару, сплошь покрытому искусной резьбой теней деревьев, взметающих над головой, вдоль улицы свои ветви. Она снова запрокинула голову, улыбнулась Тому, наверху. Она знала, он смотрит на нее - светлый, чистый, в мягкой белой одежде. И ему уютно и тепло там. Она больше не переживала за него. Там хорошо. Небо никогда не обманывает.