Жезлоносец

Нариман пытался собрать осколки им же разбитого зеркала, но осколки вываливались из окровавленных рук. От отчаяния из его глаз потекли слезы, которые привели с собой ярость – он начал бить ладонями по осколкам, лежавшим сверкающей горкой на полу, издавая нечеловеческие крики… От этих криков он и проснулся.
- О, боги! – прошептал он, - Сколько же еще это будет продолжаться?
- Ты сам знаешь, что это – навсегда. – ехидно шепнул его внутренний голос.
- Пошел ты… - фыркнул Нариман, - Риторический вопрос не требует ответа.
- Что ж, тебе придется слушать. Ты много раз менял себя и свою жизнь, но сколько людей умерло вместе с тобой?
- Это не мои проблемы.
 
 * * *

Нариман знал, что просто так в его жизни ничего не происходит, и случайностей в ней не бывает. Многие считали его параноиком, но его мало волновал этот факт. Но, стоит заметить, что Нариман был весьма своеобразен. Он сам до сих пор с улыбкой вспоминает случай студенческих лет, произошедший с ним во время бурного отмечания дня рождения однокурсника. Одна девушка была явно заинтересована им, весь вечер строила Нариману глазки, кокетничала, спрашивала о всевозможной ерунде… В общем, она поступала так, как поступают все посредственные девушки. Нариман с трудом сдерживал смех, глядя на ее ухищрения, ожидая продолжения этого бесплатного цирка. В итоге, дамочка решила брать быка за рога, как говорится. Она подловила его в коридоре, когда он выходил туда за сигаретами, которые лежали в кармане его куртки.
- Малыш, я тебе нравлюсь? – страстно прошептала она, прижавшись к нему своим пышным бюстом.
- Детка, я что, похож на некрофила? – серьезно спросил Нариман.
- Ч-что?... – дыхание девушки участилось от нарастающего гнева.
- Пойдем. – сказал он, обхватив ее за плечи. Он привел ее в ванную комнату. – Смотри, - сказал он, указав на зеркало, - Смотри внимательно.
Девушка непонимающе посмотрела на свое отражение, затем перевела удивленные глаза на отражение Наримана.
- Что ты хочешь, чтобы я там увидела? – задала она вполне уместный вопрос.
- Ты посмотри внимательно на свои глаза. – сказал Нариман задумчиво, - Знаешь, я недавно проходил мимо лотка на рынке, где торгуют рыбой, и мое внимание привлек один из рыбьих трупов, вернее, его глаза. Так вот, у тебя точно такие же мертвые, тусклые, ничего не выражающие глаза. А я склонен согласиться с тем, что глаза – зеркало души.
Те слова, которые выкрикивала девушка, выбегая из ванной, не стоит произносить вслух воспитанному человеку…
Он не искал обычных людей, он искал других. И еще Нариман не терпел, когда ему навязывались – в такие моменты он пресекал попытки навязать общение максимально резко. Да, его можно назвать жестоким. И, поверьте, он этого не будет отрицать.


 * * *

Нариман сидел в своем любимом кресле, обхватив колени руками, и задумчиво смотрел на пламя свечи, которая стояла на полу в центре комнаты. Внезапно со стены сорвалась картина.
- Кто здесь? – спокойно спросил Нариман.
- Ашшертххаафф… - раздавшийся звук был похож на нечто среднее между шипением и шепотом.
- Приветствую тебя, Ашшертххаафф. – сказал Нариман и приподнял голову. – Что привело тебя ко мне? – задал он вопрос мнимой пустоте.
- Это тебя привела ко мне дорога, по которой ты идешь. – насмешливо шепнуло существо.
Нариман не ответил. Он ждал продолжения общения, зная, что это лишь начало очень важного разговора. За долгие годы он успел к этому привыкнуть.
Его собеседник начал материализовываться или, как называл это Нариман, проявляться: к тому месту, где горела свеча, начинали сползаться тени изо всех углов комнаты. Они покидали свое пристанище, словно десятки маленьких змей, и оплетали не видимый ранее силуэт того, чье имя было Ашшертххаафф. В тот момент, когда ленты теней достигли своей цели, раздался звук, напоминающий скрип ломающегося мертвого дерева, предвещающий его падение. Существо, которое предстало взору Наримана, напоминало человека лишь силуэтом. Тени, собравшиеся вокруг Ашшертххааффа, образовали подобие плаща, который покрывал его целиком, за исключением того места, где должно быть лицо. Под капюшоном можно было увидеть лишь глаза – два ромба светящихся темно-красным светом.
Нариман молчал – он знал, что его гость все скажет сам.
- Ты не разочаровал меня. – начал Ашшертххаафф, - Твое стремление за грани человека, его внутреннего и внешнего миров – достойны уважения. Я желаю задать тебе вопрос. Зачем тебе все это?
- Ты уже задавал мне его, Ашшертххаафф. И ты, я думаю, помнишь ответ на него. Я, Ашшертххаафф, не могу иначе. И также ты знаешь о том, что я никогда не хотел таким образом что-то кому-то доказать.
- Это не совсем верно, Нариман. – бесстрастно сказал Ашшертххаафф. – Ты хотел доказать самому себе, что ты и есть тот, кем ты себя ощущал всю свою сознательную жизнь. Я имею в виду эту жизнь, Нариман. – это было похоже на усмешку. Нариман не обижался, потому что он говорил с тем, кого считал родным…
- В этом ты прав. Но, заметь, себе, а не другим… - Нариман запнулся, - другим людям.
- Сложно подбирать слова, верно? – произнес собеседник Наримана, - Но, главное, я понял, что ты имеешь в виду. Что ж, я пришел говорить не о стремлении, так как оно не нуждается более в доказательствах. Ты долго шел по дороге, которую ты выбрал сам. И ты прекрасно знаешь о том, что она бесконечна так же, как и испытания на ней.
- Например, внутренний голос? – спросил Нариман, улыбнувшись.
- Знал, что ты поймешь. – кивнул собеседник. Это было единственное движение, которое он сделал. Ашшертххаафф был неподвижен, и эта неподвижность выражала собой спокойствие и силу, – Это понимание, которое приходит с опытом. Проверка того, насколько мертв в тебе человек. Ты пошел путем бесчеловечности, потому, что это – твой путь. И испытания здесь играют разные роли, но они едины в своей цели.
- И эта цель – обесчеловечивание. Я прав? – спросил Нариман.
- Несомненно. Что ж, я убедился в том, что время пришло. – Ашшертххаафф переместился немного ближе к Нариману, - У меня для тебя что-то вроде подарка.
В этот момент перед лицом Наримана возник предмет, напоминающий жезл. Жезл представлял собой четырех свинцовых змей, обвивающих каменное основание против часовой стрелки. В верхней части жезла головы змей были обращены к вершине черного камня, имеющей огранку в виде пятиугольника. Нариман осторожно взял жезл и посмотрел на его верхнюю часть.
- Пятиугольник, вписанный в квадрат, образуемый головами змей. – он удивленно посмотрел на Ашшертххааффа.
- Ты все поймешь потом. – уверенно сказал Ашшертххаафф, - То, что внутри тебя, подскажет тебе… Ведь теперь оно дополнено еще и этим, Жезлоносец.
Свеча погасла так же внезапно, как и исчез Ашшертххаафф. У Наримана, державшего в руках жезл, возникло чувство, что он никогда не расставался с ним.
- Жезлоносец… - произнес он задумчиво, словно пытаясь попробовать на вкус это слово.

* * *

Нариман подошел к зеркалу, держа в руках свой жезл. Из глубины замутненной амальгамы на него смотрело испуганное лицо девушки, которая когда-то была рядом с ним. Рядом, но не вместе…
- Пора прекратить это, верно? – сказал он, улыбаясь. – Ты – не я, ты – мнимое отражение.
- Ты не сможешь. – уверенно сказала она, – Не имеешь права.
- Имею. – сказал Нариман, - Теперь я имею даже больше, чем ожидал. Теперь я – Жезлоносец! – резко сказал он и ударил жезлом по лицу, которое испуганно смотрело на него.
Открыв глаза, Нариман улыбнулся. Он держал в руке жезл из свинца с обсидиановой сердцевиной, вокруг кожаного кресла, в котором он сидел, были беспорядочно рассыпаны осколки зеркала. Он посмотрел на свои руки – на них больше не было крови.