Я вновь увидел тебя

На вытертом паласе в дальней сырой комнате читает отцовскую «взрослую» книгу серьезный мальчик с глазами серыми, как те оловянные солдатики, что, наплакавшись, Кати смахнула в коробку и убрала на сервант – до него ему не дотянуться. Его сестра совсем еще молоденькая, почти красивая, но уже старая дева – жениха ее убили почти сразу за Фердинандом, сидит за клавишами, чахоточными, расстроенными не в меру. В Петрограде холодно.
Родителей их уже всю долгую нескончаемую зиму нет на свете.
- Я бы хотел увидеть, что теперь стало с ними… – говорит мальчик сестре, глядя куда-то вверх, в замерзшее окно. – Я знаю, тебе тоже любопытно.
- Parlez pour vous*, молодой человек, – отмахиваясь, как от красногвардейской мухи, отвечает она ему.
Французский нынче не в моде.
- Должно быть, они теперь в раю, как наш добрый император, – продолжает он.
- Assez!** – не выдерживает она. – У нас нет императора… – Она стала взрослой на балу в честь 300-летия дома Романовых.
- Да, – вздыхает он грустно, – его тоже забрал к себе Бог.
- И Бога у нас тоже нет! – с каменным лицом, чеканя слова, произносит девушка, бессильно роняя руки на клавиши.
Ее пальцы, не привыкшие к работе, к ледяной воде, красны, как новые флаги.
Глаза ее не видят ни облезлых стен, ни запотевших, оклеенных газетами окон. Перед ней холл отеля в Ницце, убранного к Рождеству, музыканты во фраках, отец, мать, и он – такой высокий и сильный, его губы пахнут розовым шампанским, а руки обвивают ее талию. Невозможно поверить, что в Ницце все еще шампанское и музыка, а он, уже больше и не он, лежит в могиле на берегу Марны, этот красивый юноша-француз, который никак не мог сказать по-русски «Я люблю тебя…», шепча все «Est-ce bien vous? Je vous revois…»*** каждый раз, как она приезжала.
Ночью, заходясь кашлем, бессонная, она часто вспоминает прошлое. Не будь октября, она бы не считалась с ним. Всегда забывается то, что было до, когда после становится только лучше.
Сегодня ей хуже. Она не чувствует холода.
- Сашенька, душечка, прости меня, ради Бога прости… – шепчет она, и слезы текут по ее посеревшим щекам.
Она знает, что скоро он останется совсем один.
- Я такая эгоистка, но я так хочу, чтобы…
- Я знаю…
- Ах, если бы Дэни был жив, он… он увез бы нас отсюда, мы всегда-всегда были бы вместе…
- Я знаю… Всегда-всегда… – Он прикладывает палец к ее холодным губам, не давая договорить. – Toujours.****

Они идут по берегу Марны, рука об руку. Он целует ее развевающиеся волосы и все шепчет: «Est-ce bien vous? Je vous revois…».
Их многие и теперь видят – расцветшую румянцем девушку в бальном платье и высокого юношу в мундире времен I Мировой войны. Это никого не удивляет. Карнавалы здесь не редкость.
В их доме всегда зажжен камин, и окна никогда не замерзают. Маленький мальчик, уютно расположившись у огня, расставляет оловянных солдатиков. Они никогда не пойдут на войну.

* Говорите за себя (фр.)
** Замолчи! (фр.)
*** Неужели это ты? Я вновь увидел тебя… (фр.)
**** Всегда (фр.)