Gott ist tot

"Бог мёртв"

Нацист направлялся к районной церкви. Он не был верующим, его привлекала атмосфера, а также прихожане. Они вызывали у него вполне определённый интерес - ему нравилось наблюдать. Он не был нацистом. Хотя не стоит отрицать некоторую склонность… В любом случае, своё прозвище он получил за неизменный стиль одежды. Высокие сапоги, узкий плащ, символика. О своих убеждениях он не распространялся, и на вопросы о его принадлежности к каким-либо экстремистским организациям отвечал отрицательно, - правду. Нацист никогда себе ни в чём не отказывал, особенно в экстравагантных нарядах. Разумеется, возникало множество связанных с этим неприятностей: оскорбления, враждебность, усмешки. Некоторые открыто ненавидели и даже нападали… Впрочем, Нациста это почти не волновало. Он жил один и ему некем было дорожить, кроме любимой крысы Нигредо. Пожалуй, это было единственное живое существо, которое в нём действительно нуждалось. Была когда-то любимая девушка, но она ушла около двух лет назад к более «перспективному и ориентированному на семью» мужчине. Молодой человек находился, что называется, «в свободном полёте»: разовые заработки (переводы с двух языков, статьи для журнала по рекомендации знакомого), длительные поездки, ночёвки не дома и т.д. Ему такая жизнь нравилась, а о будущем он не задумывался.

Итак, он направлялся к церкви. Было достаточно жарко, но он комфортно себя чувствовал в чёрном. Проходя мимо цветочного магазина, он остановился и задумался ненадолго… Потом зашёл и купил одну маленькую красную розу, только срезанную с куста.

Подходя к «дому из дерева и камня», Нацист обратил внимание на большую компанию людей разных возрастов, стоящих у входа. Они о чём-то оживлённо говорили, улыбались, радовались чему-то… Встав чуть поодаль и закурив, молодой человек прислушался. Обсуждали крестины чей-то племянницы. По обрывкам фраз он понял, что рядом с ним люди вовсе не набожные: мужчины делились впечатлениями о новой машине отца крестницы, женщины щебетали о какой-то непонятной моде на хождение в церковь. Он ухмыльнулся и задумался… Из размышлений его вывело шипение какой-то пожилой дамы (хотя к такой более применительно – «старуха»).

- Вы посмотрите на него… Чёрт с рогами! Ещё и курит около храма… Паразит эдакий! А ну иди отсюда!

Старушка попалась агрессивная. Она толкала Нациста в бок палкой и злобно сверкала на него маленькими глазками. Молодой человек, дабы не привлекать к себе излишнего внимания и не выводить из себя старую, больную женщину, молча отошёл в сторону.

Он встал под раскидистым деревом и снова закурил. На этот раз его привлекли нищие, просящие милостыню… Вряд ли кто-то из них находился здесь от безысходности… Одно спившееся быдло или старушки, для которых просить подаяния – своего рода азарт. Многие из них жили лучше, чем подающий им прихожанин. Одна из них стала объектом внимания Нациста. Бабушка стояла чуть поодаль, склонив голову и смиренно опустив глаза. Молодой человек, не задумываясь, подошёл к ней. Встав напротив, он ждал, когда она поднимет на него свои глаза… Старушка не шевелилась. Тогда Нацист молча протянул ей розу. Неожиданно та дёрнулась, глянула на того, кто перед ней, и, ахнув, отступила назад.

- Да ты что ж… Мерзавец такой! Измываешься? – беззубым ртом прошамкала старая женщина.

В тот же миг она выхватила цветок и, сломав, выбросила.

- Шалавам своим дарить, поганец, будешь! Ишь, патлы чернючие отрастил, Антихрист!

Вокруг старухи уже собрались защитники и каждый норовил пообидней задеть Нациста. На него обрушился шквал оскорблений и насмешек…

- Вы глядите на ногти его накрашенные! Как баба, ей богу! – орал грязный мужик справа.

- А крестов-то, крестов! Понавешал на себя, сатанист! Проваливай! А то мы тебя разучим раз и навсегда около храма божьего появляться! Дорогу забудешь!

- Сапоги какие! Фашист он, люди… Фашига самый настоящий! – кричала «старушка-активистка».

И всё это было сдобрено порцией отборнейшего мата…

Нацист молчал. Он понимал, что лучше медленно уходить, нежели слушать их вопли. Вытащив из кармана бумажную купюру, он бросил под её ноги одной из нищенок, повернулся и хотел было идти, как невольно бросил взгляд на маленького старичка… Тот, воспользовавшись переполохом, вытаскивал из кармана одного из своих «коллег» заработок. Совершенно не стыдясь, делая это как будто каждый день, нищий обыскивал залатанный грязный пиджак, неосторожно оставленный его владельцем на пне.

Молодой человек не смог сдержать саркастической улыбки. Слишком дикарским выглядел этот поступок на фоне стен «храма Господа». Хотя… Он уже ничему не удивлялся.

Неожиданный громкий возглас: «Он ещё, сука, и лыбится!» - заставил Нациста обернуться. Поворот - и удар кулаком в лицо… Молодой человек скорчился от боли и, закрыв нос рукой, попытался ответить. «Нацистский» сапог пришёлся как нельзя лучше - обидчик согнулся от сильного удара в живот…

Женщины закричали, некоторые мужчины побежали к дерущимся разнимать, но остановились где-то на полпути… Поднялась суматоха. Отовсюду слышался ропот и громкое: «Вызовите милицию!».

Нацист воспользовался замешательством противника, робостью и нежеланием заступиться за него других и быстрым шагом пошёл прочь. Проходя мимо двух женщин, в скромных чёрных одеждах, он услышал шёпот:
- Нехристь какой-то… Прости ему, Господи, грехи его…

Внезапно он почувствовал прилив непреодолимой ярости. Ему даже показалось, будто пульсирующая вена на виске лопнула. Нацист остановился и что было сил заорал:
- Gott ist tooooooooot!!!

Тишина… А потом началось… «Фашистское отродье», «Богохульник», «Негодяй» - посыпалась брань на молодого человека. Некоторые, кто не знал перевода фразы, спрашивали стоящего рядом. Околоцерковный дворик превратился во что-то, скорее напоминающее базар или рынок… У стен «храма Господа» люди бранились и выкрикивали проклятья…

Нацист слышал их, посылаемые ему в спину. Но ему уже было всё равно. Он почти бежал. Лишь бы поскорее оказаться подальше от этого мерзкого притона… Именно так. И никак иначе.

Он не заметил, как за ним следом направились несколько «крестоносцев», крайне оскорблённых поведением «юнца», решивших «выбить из него дурь»… Он ещё не знал, что эти три слова будут слишком дорого ему стоить, не догадывался, что не доживёт до следующего утра, умрёт в подвале от многочисленных ударов и потери крови… Он просто шёл домой, злой и с отвратительным настроением, думая о том, что Нигредо сидит в клетке голодный…

Что ж, господа, нравится вам это или нет, реально ли вы смотрите на мир или живёте иллюзиями, но мне скрывать нечего:
- GOTT IST TOT!!!