Поживем - увидим

Темный грязный подъезд, я спускаюсь по лестнице практически в ужасе. Причем не вижу ни начала, ни конца ступенькам. Как я здесь могла оказаться?…У меня звонит мобильный телефон... Я просыпаюсь и понимаю, что это был сон.
- Алена – говорит ассистент режиссера – Вашу программу пишем сегодня в 12, сможете подъехать раньше?
- Да, конечно – отвечаю я сонно, даже не посмотрев на часы – скоро буду.
Я медленно успокаиваюсь, понимаю, что нахожусь в собственной светлой спальне. Сквозь неплотные шторы видно солнце. На подушке мужа спит кот – Ванька в обиходе, по паспорту Ван Гог. Когда мы узнали, что подаренного мне подругой на день рождения кота согласно родословной нужно назвать на букву «В», то муж из любви к искусству, или под действием выпитого коньяка, решил дать ему такое имя. С тех пор он просто Ванька, возможно, не совсем подходящее имя для кота породы американский керл, но не звать же его по отчеству.
Вероятно, муж уже уехал на переговоры. По крайней мере, вчера он что-то об этом говорил, а я привыкла ему верить. У меня идеальный муж – надежный, как банк, в котором работает, и скучный, как понедельник. Но я сама его выбрала, решив, что брак – это очень серьезный вопрос и к его решению надо подходить серьезно. Мой муж не разбрасывает носки, не грызет ногти, не заигрывает с моими подругами и женами своих друзей, не заглядывается на улице на девушек модельной внешности, и не модельной тоже, очень любит сына. Кстати, тоже Ваньку, то есть Ивана, а не Ван Гога, к счастью… Сына у нас хватило ума назвать нормальным именем. Он уменьшенная копия отца – не по-детски серьезный взгляд серых глаз, аккуратная стрижка каштановых волос, обстоятельность и рассудительность, так не характерная для его пяти лет. Так вот – мой идеальный муж имеет хорошую работу, надежный автомобиль, среднестатистическую внешность, безграничную любовь к своей матери, квартиру в центре Москвы, загородный дом и воспитанного ухоженного наследника, а именно нашего сына.
В общем, идеальный брак – это до тошноты скучно и предсказуемо, но надо признать, стабильно. В 35 понимаешь, что стабильность, наверное, важнее, чем страсти по Маркесу и жизнь как на минном поле. Люблю ли я его?…
Ну что опять за мысли? – спрашиваю я свое отражение в зеркале с зубной щеткой во рту. Не смеши людей жалобами на жизнь.
Сегодня не удастся съесть традиционную утреннюю порцию овсянки по причине переноса записи программы. Можно ли назвать программой «Прогноз погоды»? Текст готовит редактор, лицо делает гример, а я лишь ретранслирую все это, читая строки суфлера, и улыбаюсь в конце. Времени все занимает не более двух часов. Меня вполне устраивает такая профессиональная деятельность, позволяет заниматься домом, семьей, ребенком и уделять время себе. Излишней навязчивой известностью я не обременена. К счастью канал не национальный, не сильно рейтинговый, вещает только на московский регион.
Я надеваю брючный костюм, солнцезащитные очки на нос для сокрытия отсутствия макияжа, и выхожу из дома. Как всегда на мое «Доброе утро», консьерж отвечает «Добрый день», подчеркивая тем самым, что утро у всех нормальных людей закончилось пол дня назад, а сейчас идет самый настоящий ударно-трудовой рабочий день.
Я завожу машину и присоединяюсь к потоку садового кольца. Люблю Москву, но не люблю пробки, а избежать их практически не реально, все равно, что встретить пингвина на улице.
Вы никогда не замечали, что, находясь в потоке машин, трудно сдержать поток собственных мыслей. Вот где есть время подумать – о жизни, о настоящем, будущем и прошлом, о том, в какую школу отдать Ваньку и почему уже месяц не было секса с мужем? Пребывая в этом потоке сознания, не успеешь заметить, как доберешься до работы. И все как обычно – текст, грим, запись, монтаж. Обычно я пишу программу в три, а тут по каким-то техническим причинам перенесли на двенадцать, теперь остальные пол дня свободны. Ванька благополучно пребывает на даче с бабушкой. От примерочных магазинов я давно не получаю удовольствия. Выход – вернуться домой и все-таки выспаться, может быть приснится более приятный сон.
Так повелось, что в моей жизни все подчиняется установленному традиционно заведенному графику. Я не привыкла быть в это время суток дома. Да и мужа видеть не ожидала, а тут его машина у подъезда. Могла ли я что-то подозревать, открывая дверь нашей квартиры? Думаю, нет. Тем более не ожидала его увидеть в нашей постели с его помощницей. В Москве что, забиты все отели?
- Что за несанкционированный секс в моей постели? – спокойно, хотя скорее автоматически в состоянии аффекта, произнесла я и пошла по направлению к кухне. Как будто он мог быть санкционированный.
Варю кофе. Больше всего я не ожидала от своего идеального мужа с ученой степенью и врожденной чистоплотностью, хотя, среднестатистический российский мужчина изменяет жене… Что он в ней нашел? Тридцать лет, ничем не примечательная внешность, все, что есть в жизни – работа. Вот и ответ – ее работа это он.
Аромат кофе приводит в чувства. Наша любовница как-то испарилась из квартиры. Наш муж имеет наглость смотреть мне в глаза, а также сообщать, что у него заканчивается обеденный перерыв и через пол часа начинается совет директоров.
- Надеюсь, ты не собираешься из-за подобной ерунды разрушить наш брак? – спрашивает меня муж, завязывая галстук.
- Я?
- Вечером поговорим – кидает он, закрывая за собой дверь.


- Он просил не разрушать наш брак. Он спит в моей постели с другой женщиной и просит меня не разрушать наш брак.
Мы с подругой пьем кофе в ресторане. Обычно успокаивающий меня надежный бежевый цвет интерьера сегодня раздражает безликостью, молоденькие официанты – услужливостью, Ленка – ярким макияжем.
Когда-то мы с Ленкой работали в одном издании, я занималась рекламой, она – пиаром. Замужество заставило меня перепрофилироваться. Я бросила безумную работу – мужа раздражали постоянные звонки клиентов, бесконечные согласования, переговоры, работа по ночам. Я выбрала брак, но нашла компромисс, и решила вопрос профессиональной самореализации путем телевидения. Ленка вышла замуж за дизайнера. Они спят по два часа в сутки, обычно не совпадая по графику, глушат кофе литрами, о сексе договариваются по телефону путем sms и последние три года хотят завести ребенка, но не могут выкроить окно в безумном графике жизни. У Ленки на все есть объяснение. Как психолог по первому образованию, она разъяснит любой сон по Фрейду без излишней мистики и народных сонников. Она слово в слово повторяет слова, сказанные некогда моим клиентом, но в другом контексте:
- Если он такой ненадежный партнер, нужен ли он нам?
- В этом, Лен, весь вопрос и заключается? Нужен ли? Знаешь, когда твоя жизнь приобретает весьма конкретные формы, в ней всегда страшно что-то менять.
- Не надо менять жизнь – измени мужу или брось его, наконец. Сделай что-нибудь. Потом разберешься.
Разбираться-то надо сейчас. Потом все забудется, покроется слоем ежедневной надежности, вернется Ванька из Подмосковья, мы втроем уедем к морю, будем гулять, загорать, и есть горы фруктов. Все покажется страшным сном. Другого случая может не быть. Именно сейчас нужно решить - нужен ли мне мой муж как штатная единица в моей жизни, как часть меня, как и должно быть мужу. Или он уже не часть меня? А, может быть, он ею никогда и не был?
Можно ли разрушить то, чего никогда не было? Можно ли разрушить иллюзию?
Значит, не было никакой надежности и стабильности, если все так легко рухнуло в одночасье. Даже если сейчас закрыть глаза на ситуацию, что будет потом? Помощницы, секретарши… Даже не хочу продолжать этот ряд.
- Лен, найди мне адвоката.
- Игорь – вещает Лена в трубку мобильно телефона – моей подруге нужна твоя профессиональная помощь.

Игорь оказался тридцатилетним адвокатом среднего роста в дорогом костюме с чрезмерной самоуверенностью и безупречными манерами. Его офис похож на десятки тысяч адвокатских и прочих контор, а секретарь на сотни тысяч секретарш, исполняющих служебные обязанности в постели шефа.
- Чай, кофе? – с вежливой безучастностью спрашивает она.
- Кофе, пожалуйста – отвечаю я, и думаю, что если он окажется растворимым, я не воспользуюсь их услугами, а, может быть, вообще не буду разводиться, поскольку других знакомых адвокатов у меня нет.
Мне приносят миниатюрную чашку ароматного дымящегося эспрессо. Как легко, оказывается, сделать выбор.

Я возвращаюсь домой, сбрасываю туфли, сажусь на диван и закрываю глаза. Мы были счастливы, когда купили эту квартиру. Ваньке был год, я все еще отходила от тяжелых родов и бессонных ночей, но очень не хотела чужих дизайнерских решений. Я сама придумала свой дом – белые стены и каждая комната в своем стиле.
Мой дом в одночасье стал чужим. Мой муж стал чужим любовником. Я провожу ладонью по шершавым рамкам, в которых наши фотографии. Вот день нашей свадьбы, мы в джинсах и майках веселые и счастливые. Только мы и никого больше, мы так решили – никаких пафосных речей, торжественных кортежей, верениц гостей, свадебных нарядов, голубей в небо и прочих традиционных атрибутов. Мы вышли из загса и позвонили родителям, а потом в выходной пригласили друзей на дачу и под пиво и шашлык объявили о том, что теперь мы супруги и носим одну фамилию. Мне было двадцать восемь, ему тридцать три, но мы были счастливы как дети.
На следующей фотографии наш добрачный период, а вот мы с Ванькой выходим из роддома. Вот Ванька сидит в коляске серьезный и важный. Вот Ваньке три года, он сидит у мужа на шее, свесив маленькие ножки в носках и сандалиях, и смеется. Здесь вся моя жизнь…

Игорь очень быстро подготовил все документы, я сняла дом в Подмосковье и стала ждать суда. Я не много вынесла из этого брака – чемодан с джинсами и майками, один деловой костюм на вешалке, альбом с фотографиями (это все-таки история моей жизни) и ноутбук.
Я позвонила мужу и сказала, что не вернусь.
- Ален, что за детский сад? – ответил он. – Я ее уволил, она ничего для меня не значила. Подумай, как отреагирует Иван.
- Она для меня много значит. А Ванька умный мальчик он поймет. Ты будешь видеться с сыном, не беспокойся.
Я выключила телефон, села на пол и тут полились слезы. Только сейчас я смогла заплакать. О себе, о Ваньке, о маме. Она не приемлет разводов как факт, тем более, если это связано со мной.
Я бродила по чужому пустому дому, пила чай из чужих чашек и много думала. Я так много думала, что если бы не открыла ноутбук и не начала бы записывать все, что со мной произошло, моя голова, наверное, лопнула бы от мыслей.
Приехал Игорь, привез очередные бумаги по поводу моего развода, я полностью доверяла ему и не вникала в них. Он был явно неравнодушен ко мне и уделял повышенное внимание, как мне показалось. Так я завела любовника на пять лет моложе себя. Игорь был мне безразличен, но компенсировал отсутствие мужа на уровне энергообмена. Я же в этот период не способна была не то, что любить, даже просто осознать кто со мной рядом – мне было все равно.
Я спала в чужой постели с чужим мужчиной. Кажется, Игорь был женат. Он приезжал каждый день, привозил мне фрукты, книги и цветы. Иногда оставался на ночь, а когда я просыпалась, его уже не было, что меня определенно радовало. Ведь не всегда с человеком, с которым засыпаешь, хочется проснуться.
Каждый мой день был похож на предыдущий и на следующий. Я просыпалась, выпивала чашку травяного чая, устраивалась в постели с ноутбуком и продолжала описывать все, что творилось в моей голове. Потом был обед, состоящий из фруктов. Я потеряла аппетит, похудела, высыпалась, но под глазами залегли тени.

Из зала суда мы с мужем вышли чужими людьми, словно и не было этих восьми лет. Надо сказать, довольно счастливых. От него у меня осталась фамилия и сын. Я поняла, что, несмотря на пустоту в душе, я благодарна теперь уже бывшему мужу. Я шла по улице и ела мороженое. Это и есть определенная степень свободы. Может быть, это совпадение, но мы пошли в разные стороны – он к машине, я - в противоположную. Символично.
Была середина лета, жарко и душно. Ванька еще полтора месяца пробудет на даче, мы будем приезжать к нему по очереди, чтобы не столкнуться, потому, что не умеем врать. А потом нужно будет что-то объяснять сыну, но это будет потом. А сейчас я свободна.
Чужой дом, почти стал родным на уровне не замечания нюансов.
Позвонил Игорь, я попросила его не приезжать больше никогда и, как не странно, он понял. Понял, что его роль в моей жизни сыграна.
Я открыла ноутбук и дописала свой первый роман. Завтра у меня встреча с издателем.

Издатель Кира Владимировна была крупной женщиной лет сорока восьми. Она говорила простуженным или прокуренным голосом. Я смотрела на нее и пыталась понять, как, чем и с кем она живет. Она могла оказаться, как женщиной с 20-летним стажем брака, лысеющим мужем, взрослым сыном и годовалым внуком, так и одинокой дамой с собакой и престарелой мамой. Или разведенной, как я теперь. Ленка бы в момент вычислила. Все-таки я не психолог. Или притупилась интуиция в свете последних событий. Звонок прервал мои размышления.
- Да – ответила Кира Владимировна в трубку мобильно телефона. – Толик, я же тебе говорила, две банки белой краски и одну зеленой.
- Муж – пояснила она уже мне – делаем ремонт на даче к рождению внука.

Моя книга вышла тиражом пять тысяч экземпляров с пошлой обложкой и странной рецензией. После развода мне достался наш загородный дом, муж не возражал. Мы с Ванькой решили, что будем жить там круглый год. Ван Гог пережил стресс от нового члена семьи. Мы завели собаку - смешного лабрадора песочного цвета с розовым мокрым носом. Муж приезжал к нам по выходным, мы так и не решились сказать Ваньке о разводе, просто объяснили, что мама больше не будет работать, и может жить здесь, а папа – в городе. Мы спали в разных комнатах и встречались за завтраком как старые друзья. Так прошел год, мы отмечали вместе все праздники, и, как ни странно, это не было мучительно.
Летом мы с Ванькой уехали в Коктебель, у мужа отпуск не сложился, поэтому объяснить его отсутствие было легко. Не берусь судить – это малодушие или попытка сохранить нервы ребенка. В общем, мы хорошо отдохнули и были рады вернуться домой.
Наступила осень. Как-то вечером мы сидели вдвоем на веранде, Ванька уже спал, и пили глинтвейн, закутавшись в теплые клетчатые пледы. Странно, но в этот сложный для нас всех период, мы научились молчать. И это было не гнетущее молчание, а молчание, когда не надо слов, все и так ясно.
Утром мы проснулись в одной постели.

- Ты его простила? – спрашивает меня Ленка с набитым пирожным ртом.
Она все-таки беременна и испытывает по этому поводу зверский аппетит.
- Не в этом дело. Просто наша жизнь до моего раннего возвращения домой кардинально отличается от нашей жизни сейчас. Мы стали другими, Лен.
- Не верю, как Станиславский, - отвечает она, запивая молочным коктейлем.
Я пью чай, не могу больше пить кофе на молекулярном уровне. Не знаю, поняла ли она меня, но все наши знакомые разделились на две половины: первая считает мое воссоединение с мужем верхом глупости, а вторая – мудрости. На самом деле, я и сама не могу ответить на этот вопрос. Просто мне хорошо и, наверное, я счастлива. А что потом? Поживем – увидим.