Бравый солдат Ярослав Гашек

 В дождливые дни над узкими улочками Праги поднимается сизый туман. В блестящих булыжниках мостовой отражаются огни газовых фонарей, а серые воды Влтавы текут медленно и тягуче, навевая печальные мысли. Не случайно так много самоубийц бросается с высокого моста в холодные объятия реки – от нее веет угрюмым покоем смерти. Жизнь здесь, на земле, полна страданий и бед; только выпутаешься из одного переплета судьбы, как попадешь в очередную ловушку. Толстоватый мальчик с печальными глазами очень хорошо знает эту мудрость; не в первый раз он холодным дождливым вечером разыскивает по злачным местечкам своего отца. Дома страдает от холода и голода мать с младшим братом и взятой на воспитание сиротой-племянницей, квартирная хозяйка грозится вызвать полицию и выкинуть семейство на улицу, нет ни крошки хлеба, а папаша снова исчез. Мальчик ежится от холода и сырости, робко заглядывая в очередной кабачок, которых тьма и тьма в пивной столице Чехии. Кажется, ему улыбнулась удача: за липким столиком над очередной кружкой пива клюет носом его отец.
 - Пан профессор, расплачивайтесь и проваливайте! – грозно орет трактирщик, известный ругатель и драчун. – За вами пришел ваш сынишка, так что ступайте-ка домой!
 Осоловевший пан профессор Йозеф Гашек с трудом поднимается со стула и, шатаясь, шагает к дверям. Ярослав пытается поддержать папашу, но тот пьян до чертиков; он вцепляется в плечо сына, и вот уже оба валятся на заплеванный пол, под дружный смех завсегдатаев кабачка. Визжат от смеха публичные девки, гогочут извозчики и студенты, раскатисто смеется сам трактирщик Паливец, отпуская соленые шутки. Мальчик старается не зарыдать от унижения и стыда, преодолевает себя и тоже старательно хохочет, помогая папаше обрести равновесие. Ему во что бы то ни стало надо доставить родителя домой вместе с жалкими остатками жалованья, на которые можно будет купить немного еды для голодной семьи. Ярослав кое-как выволакивает отца на улицу и тащит домой, на улицу Школскую, где в последние месяцы обретается несчастное семейство Гашеков. Сколько раз они по ночам сбегали от квартирных хозяев, не имея денег, чтобы оплатить жилье! Сколько раз им вслед неслись ругань и оскорбления, угрозы и насмешки – даже не сосчитать. Ярослав вечно чувствует невыносимую тревогу и страх перед будущим, которое кажется ему пугающим. Ему редко удается поесть досыта, поспать спокойно; семья прозябает в самой отвратительной бедности, которую матери удается скрасить чистотой, почти стерильностью, аккуратными заплатками на одежде, религиозностью, к которой потом Ярослав проникнется глубочайшим отвращением. Как и к налаженному быту в целом. Мальчик смотрит на пьяного отца с ненавистью и глубоким состраданием; противоречивые чувства борются в его истерзанной душе. Конечно, его отца еще уважают те, кто помнит его другим; еще называют его паном профессором, но в Чехии конца девятнадцатого века профессорского звания удостаивался каждый учитель, преподававший в заведении рангом чуть повыше начальной школы. Вот и отец – простой педагог гимназии, к тому же – тайный пьяница, чей порок все труднее и труднее скрыть. Едва в кармане у него забренчат монеты, папаша норовит сбежать в ближайший трактир и утопить в вине свои неудачи и страхи. Нет, Ярослав никогда не будет пить! Он получит хорошее образование, выйдет в люди, станет достойным и богатым человеком, который сможет хорошо заботиться о своих близких. Мальчик мечтает о счастливой судьбе, он добрый и нежный ребенок, а о его способностях хорошо отозвался сам Алоиз Ирасек, знаменитый певец свободы чешского народа, писатель с мировым именем. Ирасек преподает в той гимназии, где учится Ярослав Гашек – невысоко ценят в Чехии талант писателя, так что на пропитание приходится зарабатывать учительским трудом.
 - Ты очень талантлив, Ярослав, - не спеша сказал старый писатель, держа тетрадь с сочинением Гашека. – Весьма талантлив. Но к труду должна прилагаться большая рабо-тоспособность, умение преодолевать трудности. Чехи переживают сейчас не лучшие времена, поэтому нужно очень стараться, чтобы добиться своего.
 Поучения Ярослав терпеть не может, но к словам Ирасека он прислушался, зачарованный его сказками и легендами о прошлом и будущем Праги, об обретении долгожданной свободы, которую отняли у чешского народа захватчики. Быть чехом очень трудно, в нынешние времена это люди даже не второго, а третьего сорта, так что нужна поистине счастливая звезда, чтобы добиться успеха. Ярослав глядит в небо, уже темное и мутное от сырости и тумана; ни одной звездочки не видать, только толстые вороны и галки кружат над выгребными ямами. А пьяный родитель вздумал спеть песню, распугивая редких прохожих. Если отца увидит инспектор гимназии, все пропало! Мальчик отчаянно тащит упирающегося папашу по узкой лестнице, ведущей в мансарду, где ютится семейство Гашеков; отец цепляется за перила и разражается идиотским смехом. От нервного перенапряжения начинает хихикать и Ярослав; впрочем, дурацкий смех вскоре переходит в горькие слезы.
 Отец человек добрый и бесхарактерный; он привил сыну любовь к книгам, к литературе, которая помогает забыть о несправедливости окружающего мира. Если где и можно найти покой и умиротворение, так это в толстых потрепанных томах отцовской библиотеки, большая часть из которой распродана и потеряна в многочисленных скитаниях с квартиры на квартиру. Ярослав и сам пробует создать свой собственный мир, населенный героями, победителями и смельчаками: что за беда, что этот мир существует лишь на страницах ученических тетрадей! Зато он прекрасен и ярок, совсем не похож на то, что день за днем приходится переживать мальчику.
 Годы идут; Ярославу исполняется тринадцать лет, и в школе ему прочат хорошее будущее. Но тут случается роковое несчастье – заболевает отец. Организм, истощенный длительным пьянством, не в силах сопротивляться болезни; отказывают почки, а доктора так дорого просят за визит! Только даже самый дорогой врач не в силах облегчить участь умирающего. Йозеф Гашек покинул этот свет, оставив безутешных и нищих жену и детей. Теперь им предстоит самим позаботиться о пропитании. Оборвыш Ярослав, нищий сирота, мгновенно становится объектом для острот и издевок сверстников: действительно, что может быть смешнее, чем лопнувшие на заду протертые штаны и урчащий от голода живот? Мальчишки хохочут, а громче всех – сам Ярослав, способный на любую проказу, самую дикую выходку – только бы отвлечь внимание сверстников от своих уморительных несчастий! В итоге его лишают права бесплатного обучения, и мальчишку приходится отдать в торговое училище. В промежутке подросток успел поработать подручным в аптеке, где старый пан Марек называл себя не иначе, как магистром алхимии. И правда, чешские алхимики когда-то славились на весь мир умением превращать свинец в золото и изготавливать эликсир бессмертия.
 - Бессмертие! Бессмертие! – бормочет полусумасшедший пан аптекарь, разводя лекарство чистой водопроводной водой. – На черта сдалось это бессмертие, когда даже короткая жизнь кажется слишком длинной в этих скотских условиях! Иди-ка, мальчишка, принеси того чудодейственного лекарства для коровок, которое мы изготовили из отличного гнилого сена! Да не забудь пузырьки с освященной водой, которые к нему прилагаются!
 Мальчик заворожено глядит на реторты и колбы, которыми старый мошенник украсил свою аптеку. Он только-только начинает догадываться о том, что все в мире – всего лишь ловкое мошенничество и шарлатанство, сдобренное научными терминами. Служить в аптеке было довольно весело, покуда старый аптекарь окончательно не помешался. Пришлось матери пристроить сына в торговое училище, где он сможет получить приличную профессию и устроиться в банк. Это – верх мечтаний для каждого порядочного чеха; верный кусок хлеба на каждый день. Только Ярослав не похож на других; едва попав на службу, он немедленно исчезает в неизвестном направлении. Оказывается, он пытался убежать на Балканскую войну, бороться с турками-захватчиками! А потом он пробовал помочь бурам, которые никак не могли без него обойтись! Терпение работодателей иссякло; матери вечного беглеца присылают письмо, в котором сообщают: « в услугах пана Гашека мы больше не нуждаемся». Сквозь материнские рыдания можно разобрать только одну жалобу: «Дурная наследственность!». Ярославу не очень-то совестно; он немного повидал мир, обошел Чехию, Словакию, Галицию, Венгрию; он понял, что не хочет быть банковским клерком. Куда веселее сидеть в трактирчиках и кабачках, пить отличное пиво, болтать с новоприобретенными друзьями и – писать, писать, писать… За годы юности он наводнил газеты и журналы своими очерками и рассказами, эссе и фельетонами; их было тьмы и тьмы, сотни, а может, тысячи! Когда он успевал писать – загадка для всех, но крошечного вознаграждения вполне хватало на бумагу, чернила и пиво, к которому молодой литератор не на шутку пристрастился. В газетах его ценили и любили, он никогда не задерживал работу, не вымогал деньги, был доволен тем, что ему уделяют. А его шутки были источником веселья и смеха до упада для всех сотрудников. Иногда ему поручали редактировать что-нибудь несущественное: например, колонку астролога или графолога. Эти ребята были весьма комичными: астрологи с пышными седыми бородами, словно сошедшие со старинных пражских гравюр, торговались из-за каждого крейцера, а графолог и вовсе страдал неумеренной жаждой, утолить которую не могла простая вода. Он давал описание характера и судьбы барышень, писавших в газету письма – и часто попадал в цель. Особенно, если не очень был пьян. Однажды, чуть покачиваясь от выпитого, пан графолог схватил лист рукописи Ярослава Гашека и нахмурил лоб, пытаясь прочесть расползающиеся в глазах строчки.
 - И что же вы напророчите мне, уважаемый пан графолог? – с любопытством спросил господин редактор.
 - Вы очень талантливы, весьма! – с важным видом заявил магистр оккультных наук. – Только вот в судьбе вашей будет много перемен; вы будете на волоске от смерти, а прославитесь незадолго до гибели, которая обещает быть ранней… А умрете вы от горячительных напитков; вас погубит пиво!
 - Как и вас, маэстро! – не остался в долгу Гашек, расхохотавшись. Только графолог криво улыбнулся и аккуратно положил листочек на место: «для потомков», объяснил он.
В душе Гашек тоже предчувствовал свою славу, только никак не мог понять, откуда она придет. Он писал блистательные рассказы, чудесные юморески, но это вряд ли принесет ему всемирную известность. К тому же, обстановка в стране была тревожной, вот-вот должна была начаться война, все только об этом и говорили. Австро-Венгрия прогнила насквозь, обломки империи шатались при каждом порыве свежего ветра, так что скоро всем стало не до литературы. Настал 1914 год; произошло убийство эрцгерцога Фердинанда, и вольной жизни литератора Ярослава Гашека пришел конец. Его призвали на войну и отправили на Восточный фронт, воевать с русскими. К тому времени Гашек уже был женат. С женою ему повезло: она верила в литературный талант своего мужа и сама была очень образованной дамой. Ее звали Ярмила Майерова, приличная барышня из более чем приличной семьи. Родители ее были в ужасе, когда дочь сообщила им имя избранника; они противились браку до тех пор, пока жених не нашел постоянное место работы в журнале «Мир Животных». Только наличие постоянного заработка позволило Ярославу получить руку и сердце Ярмилы, которая была очень приличной, очень воспитанной и очень образованной. Совершенство во всех отношениях! – что, естественно, наскучило гуляке и пьянице Гашеку довольно быстро. У него родился сын, а родители жены приехали проведать счастливое семейство, полюбоваться на внука и насладиться плодами семейной жизни. Гашек встретил тестя и тещу приветливо, моментально побежал за пивом и пропал на несколько дней в каком-то злачном местечке, где проститутки Марженки и Катержинки отплясывали чардаш, а нетрезвые посетители обсуждали политические новости, избрание кандидатов в депутаты, возможную войну и все прочее, под неусыпным взором государя императора на портрете, основательно загаженном мухами. Родители немедленно забрали дочь к себе, а Гашек недолго наслаждался свободой – пришла и ему повестка идти на начавшуюся бойню.
 « Я-то думал, в самом деле, баловать с войной, дескать, через две недели попаду домой!», - распевали в тоске новобранцы, глядя на поля, густо усеянные лошадиными и человеческими останками, развороченные прицельной бомбардировкой. В одном из вагонов ехал и вольноопределяющийся Гашек, прекрасно понимая, что шансов вернуться у него практически нет. В одном из боев полк Гашека потерял половину солдат; воевать за прогнившую Австро-Венгрию у молодого литератора не было никакого желания. Через пару месяцев он вместе с другими солдатами-чехами сдался в плен. И началась новая эпопея, настоящее бродяжничество, только теперь на территории России: сначала он попал в Сибирь, в лагерь военнопленных. Началась революция, тотальное бегство солдат в фронтов; власть взяли большевики. С юности Гашек сочувствовал анархистам; ему нравилась сама мысль о безвластии, о самоуправлении и упразднении государства, которое пожирало своих подданных, словно Молох. Он обольстился революцией, которую спутал со свободой; вступив в компартию, Гашек в составе Пятой армии прошел победным маршем от Бугульмы до Иркутска. В Бугульме он даже побыл комиссаром! Странным образом революционные, зачастую кровавые и опасные события, благотворно подействовали на Гашека. Он полностью перестал пить, стал собранным, организованным, суровым, настоящим коммунистом; он вел агитацию, спасался от восставших белочехов, приказывал и беспрекословно подчинялся приказам. Он страстно полюбил Россию и мечтал навсегда обосноваться здесь. Возможно, причиной этого стала первая и единственная настоящая любовь Ярослава Гашека – Александра Гавриловна Львова, Шурочка, простая русская женщина, истово и преданно привязавшаяся к нему. Впервые сердце писателя и большевика было согрето истинным теплом человеческих отношений; в бурю и грозу революции, пройдя через ад и голод, валяясь в сыпняке на полу теплушки, он ощущал счастье, которого был лишен всю свою жизнь – счастье быть любимым. Он буквально впился в Россию, вжился в нее, был готов на подвиги и лишения, которых не знал раньше; он желал только одного – навсегда остаться в этой стране, подарившей ему самое большое счастье человеческой жизни – счастье любви. Но судьба повернулась иначе: Центральное бюро партии приняло решение: «немедленно отослать товарища Гашека из Иркутска в Кладно», чтобы вести там революционную агитацию, разжигать пожар всемирного переворота. И Гашек подчинился, уехал, увозя с собою Шуру, ставшую его гражданской женой. «Человек может остаться свободным на этом свете только в качестве идиота», - записал он в походном блокноте самую горькую и выстраданную мысль.
 А в Чехии тоже были перемены. Свергли правительство, стали выбирать новое, граждане почувствовали первый ветер свободы. Только свобода была ненастоящая, все так же ограниченная устоями буржуазного общества. В общем, все осталось прежним, особенно кабачки и трактиры, где все так же лилось рекою пиво, звучала музыка, и хохотали нелепо раскрашенные жрицы свободной любви. А за липким столиком все так же сидел он, Ярослав Гашек, накачиваясь пивом, чтобы побыстрее погрузиться в блаженное состояние идиотизма – оно напоминало свободу, к которой он так тщетно стремился. В опьянении Гашек страшно ругался, используя самые грубые выражения, оскорблял близких, курил крепкий вонючий табак, а преданная Шура все терпела и прощала, как и положено простой русской женщине. Он ведь не только пил; он знал пять языков, благоговел перед японской поэзий, а главное – начал писать роман, который с первых страниц был плодом творения гения. Это был роман о Чехии, о свободе, об идиотизме человеческого существования в мире, где кто-то развязывает войны, а кто-то – теряет драгоценную жизнь ни за понюх табака. И главный герой этого романа, которому Гашек дал имя своего отца, Йозеф Швейк, был единственным противоборцем с давлением государства и обстоятельств. Швейк был придуман Гашеком очень давно; он был здорово пьян, когда к нему пришла идея романа. Наутро, с похмелья, он рылся в помойном ведре, куда выбросил бумажку с коротким изложением сюжета: «Идиот на военной службе». И Швейк принес Гашеку славу и даже деньги. Первые главы романа были мгновенно переведены на множество языков; множество людей в разных странах хохотали вместе с автором над теми, кто окружал его героя: поручик Лукаш, капитан Сагнер, кадет Биглер, Дуб, Ибл – все это были реальные люди и реальные фамилии. Еще более реальным был сам Швейк, мощная защита от страха и ужаса, вызванных бессмысленностью человеческого существования в еще более бессмысленном мире. Гашек писал и писал, а вместе со словами романа из него словно выходила жизненная сила. Параллельно он пил, пил все больше, под веселые возгласы и заздравные тосты новых друзей и коллег-литераторов, пронюхавших, что теперь у Ярослава водятся денежки. А писатель относился к деньгам весьма небрежно: однажды он получил на почте крупный гонорар за большую тяжелую работу. И не донес деньги до дому: по дороге ему встретилась бедная старушка, еле передвигавшая ноги с голоду. Гашек отдал ей все деньги, вернулся домой абсолютно трезвым и с пустыми руками. И, хохоча, рассказывал, что старушка приняла его за священника – все пыталась поцеловать ему руку и попросить благословения у доброго патера! Вот и теперь, едва благополучие постучало в двери Гашека и Шуры, как появилось огромное множество друзей-собутыльников, готовых в любое время дня и ночи накачиваться спиртным и распевать хвалебные оды своему покровителю! Пьянство завершалось безобразными дебошами, а Шура бегала по кабакам и пивным в надежде разыскать своего беспутного и такого уязвимого супруга, часто затевавшего ссору и скандал, как когда-то, давным-давно, его пьяница-отец. Наутро Гашек просил прощения, а к вечеру вновь исчезал в темных злачных заведениях, без которых уже не мог обходиться. Между тем, здоровье Гашека все ухудшалось. Он мучительно торопился завершить роман, в котором сосредоточилась вся его жизнь.
 На страницах романа разворачивались уморительные сцены, происходившие на фоне трагических событий мирового масштаба. Читатель хохотал навзрыд, а Шура рыдала, глядя на странно раздувшегося мужа, который после очередной попойки вдруг почувствовал себя очень плохо. Он долго не хотел посылать за врачом, заставляя преданную Шурочку писать и писать под его диктовку, записывать смешные сцены, диалоги между героями, а сам уже хрипел и обливался потом. Пришедший доктор был мрачен; он диагностировал простуду, которая, однако, оказалась смертельной.
 - Однако графология все же наука, причем весьма точная! – прохрипел больной с кровати, а Шура зарыдала еще пуще, думая, что муж бредит. Нет, он был в полном сознании, потому что улыбнулся жене и предложил:
 - Ну, раз доктор не может ничем помочь, давай-ка напишем еще пару страниц. Я буду диктовать, а ты пиши; почерк у тебя куда счастливее моего!
 И в комнате снова зазвучал слабый голос умирающего, торопящегося закончить свой труд. Он говорил такие смешные вещи, что присутствовавший врач несколько раз захихикал, не в силах сдержаться, забыв, что присутствует при кончине. Засмеялся и Гашек, с трудом ловя воздух, которого в комнате оставалось словно меньше и меньше. Время от времени Шура подносила к губам мужа стакан с патентованным лекарством, но Ярослав только ухмылялся, вспоминая свою службу в аптеке, у пана алхимика, и то, как они вместе изготовляли целые ведра чудодейственных средств от всех недугов.
 Писатель отвернулся к стене и заснул, пока плачущая Шура выслушивала мудрые советы пана доктора, которые уже вряд ли могли пригодиться. Надежды практически не оставалось.
 Измученный пьянством и прошлыми лишениями организм отказывался сопротивляться; тридцатидевятилетний Гашек умер от той же болезни, что и его отец – у него отказали почки, через которые много лет фильтровались декалитры отменного чешского пива… А на столе в комнате покойного лежала незаконченная рукопись романа о бравом солдате Швейке, которая принесла ему всемирную славу, а его близким – неплохие деньги. Он все-таки смог позаботиться о тех, кого он любил. Обо всех людях на земле, которые прочли его веселый роман.