сто 22

В звучание музыки погрузившийся человек, внимающий ей, даже когда она замерла, не чувствует больше, чем я в те мгновенья, что были отмерены временем после нашего с Нею свидания, в те мгновенья, когда слышал я запахи её слов.

Есть ли красота у небесного свода? есть ли в ангеле доброта? есть ли вдумчивость в глазах мудреца? – несчастный, что был награжден неподъемною массой вопросов - «Какая, какая Она?» - давно уж покинул меня – еще одно «я» во мне вдруг исчезло, пропало – теперь я только лишь с Нею, и она вне вопросов.

Зал ожидания, аэропорт – за окнами буря, бешенство ветра и снега – встречающим не до сна, они ждут объявленья: «Рейс триста двенадцать… – задержан? исчез с экранов радаров?» - так и я – само нетерпенье, что замерло вместе с биением сердца - каким же решение будет её: «Да»? или… «До берега оставалось всего лишь пять миль… Катастрофа… Море, нас разделившее, оказалось сильнее…»

Если в зеркале видно не своё отраженье, если холод зеркал источает неведомый взгляд, подумает кто-то, что безумие рядом, что пропасти грань прошла сквозь рассудок, но… проще ответ на исторгнутый тишиною вопрос – рядом с Нею не я, просто кто-то другой, кто – не важно, и рассудок, увы, сохранен…

Длительность дней приходится длительно мне продлевать – что ж, обращусь я ко взгляду иному - к тому, что я сам опишу, обрисую, украшу – букву за буквой начну создавать, милый лик, разглядев сквозь написанное марево строк, полюблю…
В звучание музыки погрузившийся человек… Даже когда она замерла…

Есть ли ангел в своде небес? Есть ли в глазах у глупца доброта?