Аромат цветка из царства мёртвых

 
*Переведено на английский и напечатано в журнале «One Story»
под другим названием "The Scent Of Asphodel"(США, Чикаго, ноябрь 2004)

 
-Интересно, кто из нас … раньше умрёт?
Её вопрос, выпорхнувший весёлой пичужкой из пухлых, чувственных губ, ткнулся в голую спину его, курящего у раскрытой форточки небольшой комнаты, но не заставил ни обернуться, ни прервать сигаретную затяжку. Он так же сосредоточенно продолжал рассматривать огни автомобилей, скользящих по широкому проспекту, снег на газонах и редких прохожих, время от времени выпуская в форточку клубы сизого дыма.
-Мне интересно, кто из нас умрёт раньше, - повторила девушка, одной рукой опираясь на одну из подушек широкой, двуспальной кровати, а другой взбивая пышные белокурые локоны, - и когда?
Он опять пропустил мимо ушей её вопрос, медленно стряхнув пепел в форточку и продолжая напряжённо всматриваться куда-то вдаль и словно пытаясь разглядеть там что-то очень важное. Она порывисто вскочила с кровати и прильнула к нему всем своим гибким телом, и это сразу заставило его резко развернуться, чтобы загородить девушку от потока морозного ноябрьского воздуха.
-Ты простудишься! Разве можно совершенно голой подходить к окну?
-А ты? Ты не голый?
-Я – другое дело. Я закалённый.
Он щелчком отправил недокуренную сигарету в окно, потянул с кровати одеяло в пододеяльнике и ловко накинул его сразу на обоих.
-Вот так-то лучше. Тебе тепло?
-Очень!
-Посмотри туда, - его рука высунулась из-под одеяла и махнула в том самом направлении, куда он только что напряжённо всматривался, - видишь этот проспект? Если проехать до конца его, потом повернуть налево, а потом проехать всего двадцать километров, то попадёшь в аэропорт. И всего через четыре часа полёта будешь у тёплого моря.
-Я никогда не видела моря.
-Знаю. Ты увидишь его. Ласковое и прозрачное. Шуршащее мелкой галькой и обдающее солёными брызгами. Мы будет там через две недели, возьмём напрокат машину и объедем за десять дней всю эту маленькую, гордую страну, останавливаясь там, где захотим. То есть там, где понравится.
Она отчего-то горько вздохнула:
-Мне… мне не верится. Слишком часто меня обманывали. Но говоришь ты красиво и приятно. Расскажи мне ещё какую-нибудь сказку. Я всё прошлое лето встречалась с женатым человеком. Он снял для наших встреч квартиру и даже обещал свозить меня в Эмираты. Постоянно про них рассказывал.
-Отчего же не свозил?
-Было лето. А летом, рассказывал он, там совершенно невыносимая жара - до пятидесяти пяти градусов. Говорил: надо подождать до ноября. А в ноябре забрал у меня ключи и начал водить на эту же квартиру уже другую девушку. Наверное, он ей рассказывал про Сочи. Про то, что в Сочи надо ехать не раньше середины июня.
-Понятно. Только я серьёзно. Я машину завтра продаю. Точнее, - он посмотрел на фосфоресцирующий циферблат своих часов, - уже сегодня.
 -Хочется тебе верить, - она выскользнула из-под одеяла, щелкнула тумблером настенного светильника, - хочешь, прочту тебе интересное объявление? Вот. Газета «Из рук в руки». Раздел «Знакомства». «Темпераментная, молодая, обеспеченная, ВИЧ инфицированная женщина 27 лет ищет мужчину до 35 лет с аналогичной проблемой для ярких и незабываемых встреч. Пейджер № … » Обеспеченная! С аналогичной, как у меня и тебя, проблемой! И не надо продавать машину!
-Темпераментная и обеспеченная? – переспросил он не без некоторой иронии, - надо подумать.
-Подумай, подумай. Нас, спидоносцев и спидоносок… не знаю, как правильно говорить, становится всё больше и больше. А скажи, - она встала с кровати, подошла к нему вплотную и посмотрела снизу вверх прямо в глаза, - ты мог бы ещё с одной такой же встречаться?
-С какой такой же? – Якобы не понял он, также глядя прямо в её, широко раскрытые голубые глаза.
-Всё ты понимаешь. Уже в газетах объявления печатают. Восемь месяцев назад, когда мы с тобой в очереди в клинике познакомились, я таких объявлений не читала.
-Восемь месяцев! А у меня такое впечатление, что я тебя всю жизнь знаю.
-И у меня. Помнишь? Когда я тебя увидела в первый раз, я даже вздрогнула. Волна какая-то прошла по телу. Надо же где свою судьбу повстречать – на полпути к смерти!
Она прильнула к нему, затрепетав всем телом, но затем чуть отпрянула и снова пристально взглянула на него:
-Так ты не ответил на мой вопрос. Так мог или нет?
-Глупая маленькая девочка! Неужели слова для тебя что-то значат? Язык дан человеку, чтобы скрывать, а не обнажать свою натуру. Если хочешь знать, когда я тебя увидел ТАМ, меня тоже как током ударило. Я ведь утром хотел выброситься вот из этого самого окна.
-Из этого? – она махнула изящной ручкой в сторону форточки, словно именно туда могла вылететь душа любимого, - десятый этаж, костей не соберёшь. Что же передумал?
-Маму с папой пожалел. Представил, как они приедут из нашего городка и будут убиваться. Мама у меня сердечница. Она точно не выдержит, я знаю. Они, кстати, про СПИД не знают. А когда я тебя увидел, подумал: Бог мне тебя послал.
-Он есть?
-Наверное, есть.
Он опять подошёл к окну, чуть откинув занавеску, но посмотрел не на затихающий проспект, а куда-то очень далеко в небо, которое в эту ночь было совершенно безоблачным.
-Ты знаешь, время во Вселенной течёт не так, как здесь. Время вообще у разных людей течёт по-разному. Вот тебе двадцать два. А мне двадцать пять. Если бы не эта болезнь. Возможно, мы о смысле жизни так остро бы и не задумывались. Я не хочу сказать, что для остроты восприятия проблемы надо обязательно ВИЧ инфицироваться. Я о другом. Иные проживут всю жизнь, и всё по кругу: работа, дом, работа, работа по дому и работа в саду, пьянка в выходной, дети, внуки, телевизор, кухня, осенние заготовки. Ну, праздники ещё. Стукнет такому человеку пятьдесят, оглянётся он на свою жизнь. А вспомнить нечего! В городке, где я жил до поступления в университет, много людей, что от скуки маются, не знают, чем кроме пьянки заняться в свободное время.
-А любовь?
-Не всем она дана. Вот до тебя и я не любил. Я не знал, что это…
-А помнишь? Как ты смотрел на меня тогда в клинике и не решался подойти? И только, когда понял, что мы можем так никогда и не познакомиться, решился.
-Да! Решился, подошёл, а язык задеревенел. Сказать ничего не могу.
-Я всё поняла.
-Что я не глухонемой?
-Конечно. Я очень многое поняла. Женщина чувствует, если нравится. А ты так смотрел на меня, что всё было понятно без слов. А потом всё-таки взял себя в руки - разговорился же!
-И до сих пор говорю и говорю. Ты спросила, кто умрёт раньше? Давай договоримся не думать об этом. Надо просто любить друг друга. Пройдёт всего четырнадцать, нет, даже тринадцать с половиной дней, и мы с тобой будем в Греции. Я покажу тебе много интересного, и мы запомним каждую минутку, проведённую там.
-Каждую минутку.
Она проговорила эти слова так бережно, как будто минутки эти были на вес золота, и она боялась уже сейчас неправильно распорядиться ими.
-А знаешь, какая у меня появилась мысль? Давай заранее добудем большую-пребольшую карту и всё распишем по этим самым минуткам. Куда поедем и когда.
-Нет, я так не люблю. Давай ничего не будем заранее планировать. Мы будем там делать то, что нам подскажет сама природа. Хорошо?
Она молча кивнула и снова прильнула к нему в горячем стремлении снова и снова слиться в единое целое с любимым, неповторимым и самым близким ей человеком.

***                Море дышало мерно, как часы. Оно с равными интервалами накатывало на песок пляжа, выбрасывая то ракушку, то гальку, то какую-то тёмно-зелёную морскую водоросль, оставляя пену, которая не успевала исчезать под порывами ветра. Так должно быть продолжалось не тысячи - миллионы лет. С самого сотворения мира волны с такими же равными интервалами накатывали на песок, а затем отступали, оставляя на нём разноцветные дары. Эти дары моря видели гребцы с древних галер и моряки средневековых парусников, но казалось: всё здесь осталось таким же, как спустя лишь пять минут после сотворения мира.
 Их было только двое на песке залива у небольшого греческого городка Лептокария. Они, не спеша, брели по полосе прибоя в сторону от города и тихо разговаривали.
-Представь только, - она округлила свои и без того большие голубые глаза, - вот этот цветок, выброшенный на песок, должно быть, рос на морском дне. А может, это растение вынесло в море течение реки? Или его бросила в море красавица с океанского лайнера, совершающего морской круиз? Помнишь, в порту города Пирея мы видели такое судно?
-Помню, Но скорее, он похож на асфодель.
-Что это? Слово странное. Зловещее какое-то.
-Да. Это цветок, растущий в царстве мёртвых.
-А ты веришь в это царство?
Он не ответил, взял её руку в свою, а она не удержалась от другого вопроса:
-У тебя рука очень горячая. Может, вернёмся в отель? Как ты сегодня себя чувствуешь? Не мотай головой, отвечай!
-Ничего, - неопределённо пожал он плечами, - но хотелось бы лучше. Чтобы мы могли бы завтра взять машину. Я ещё не свозил тебя в Центральную Грецию. Там находятся монастыри непокорённых турками греков. Это надо обязательно увидеть.
-Увидим ещё, - успокоила она, - у нас до отлёта домой целых три дня. Я и так увидела за неделю здесь столько, сколько не видела за всю свою предыдущую жизнь. Парфенон! Акрополь! Салоники! Халкидики! Спасибо тебе!
Глаза её, и без того ярко голубые, вспыхнули восторженным огнём.
Он расслабленно и довольно улыбнулся, как улыбается человек, посвятивший необычайно важному делу всю свою жизнь и увидевший, наконец, весомые и реальные результаты своего труда. Так скульптор созерцает свою скульптуру после того, как с неё соскальзывает покрывало, закрывающее творение рук его от взоров восторженной публики. Так, должно быть, ощущает себя писатель, ставящий точку в романе, который он писал десятилетиями. И такими глазами смотрит великий художник на картину, которая спустя годы не будет иметь в мире цены.
-Тебе правда так сильно всё понравилось? – промолвил он тихим голосом.
Она хотела вымолвить это короткое слово «правда», имеющее в русском языке множество оттенков, но, вдруг какая-то мощная сила заставила его схватиться за сердце, медленно повалила на песок, яростно вырывая жизнь из тела, и она не смогла сказать ему уже ничего.
Она лишь опустилась на песок возле бездыханного тела любимого, рядом с невесть откуда взявшимся цветком неопределённого цвета, прекрасно понимая главное: никакие слова ни сейчас, ни после не могут передать весь её ужас и не имеющее никаких границ удивление от того, что всё, чего она больше всего боялась в жизни, произошло так скоро.

11.11.2002 г.