Превед Медвед, я странный Дед!

Бродит мальчонка подсопливленный в пустоте вязкосущего. Задрав главу, чтоб взором протяжным свет мира горнего имать, шляпки гвоздей сосчитывает, какими свод небный пробит. Так увлекается, что ног под собой не чует. А те в миг заплетаются, и падает тогда он лицом в грязь придорожную. Где улыбается блаженно, ибо радуется, что землицу встретил, и поделилась та своим. А от того шаг легче делается и путь длиннее длится. Так и топает себе из нереального в реальное переходя играючи. А вечером солнце долгим вздохом на покой проводит, и к старушке придорожной обратившись, посошок  из рук ее примет. Выпьет, и корочкой чёрной закусив,  двинет дале. Туда путь держит, где людное место, где трепетанье времени видно и словами полно всё. Идет мимо заглянёт под каждое; где пусто, где полно, а где и вообще ничего. Там и встанет. Сыщет посерёд ничего зерно золотое и радуется. Где и сам чего вымолвит. Опять хорошо. Получит в котором месте меру свою - бан айпишный, иль виря зверского, и то на благо ему. А повстречав нечаянно другого мальчонку, с поклоном скажет:
- Превед ведмед, я странный* дед!
Возликует тот, и ответ даст немедля: Жжешь, дяинька, но пешы исчо. И опять восвояси оба-два - человеки странные в ликовании сердечнем, ибо нет лучшего под сводом небес, чем простое слово человеческое.


* т.е путник.