Вот и всё

Пьем третью ночь, поскольку пили два дня
И если здесь есть судьи, то это не я
Там где мы жили, всю жизнь строят храм.
А кому это надо? Слава Богу, не вам…


Я забираюсь с ногами на кресло в самом углу маленькой и до ужаса захламленной комнаты и смотрю на тебя сквозь пелену сигаретного дыма. Тусклая лампа, свет монитора и луна, отбрасывая на небесно-голубую стену свои блики, танцуют дикий первобытный танец, сплетаясь с живущими в твоей комнате тенями тех, кто здесь был, кто находиться сейчас, и возможно, будет всегда. Пару месяцев назад я бы отдала очень многое, чтобы оказаться в числе последних. Но чем больше времени я провожу здесь, тем больше тянет бежать отсюда, шагнуть с подоконника в обволакивающую прохладу летней ночи, слившись с силуэтами фонарей, деревьев и редких прохожих.


Ты не смотришь на меня, как впрочем, никогда ни на кого не смотришь. А если кому-то и удается поймать твой блуждающий взгляд, то он лишь на долю секунды остановиться на лице, «сканируя», прощупывая, а потом снова уходит, безразлично скользя по таким же «отсканированным». Поначалу я ненавидела этот взгляд. Поначалу я очень многое в тебе ненавидела. Точнее даже не ненавидела – не понимала. Пыталась, но не могла понять; принять, к сожалению, тоже не получалось. Но эта ненависть-непонимание настолько сильно переплелись с моей безграничной любовью к тебе, что этот коктейль будоражил кровь и держал меня около тебя очень и очень долго.


Теперь я понимаю все, ну или почти все. От этого на какой-то момент становиться легче: я больше не осуждаю тебя, не пристаю с вопросами, на которые все равно, как правило, редко получала ответы, но самое главное - я больше тебя не жалею. Может быть даже наоборот – я завидую тебе. По-доброму завидую. У меня вряд ли хватит сил жить по твоим законам.


Но, как и у всякой медали, тут есть и обратная сторона. Поняв, мне стало неинтересно. Теперь я смотрю на тебя просто как на человека, возможно немного не такого, как все, но все же. Стали понятны твои слова, действия, или, как чаще всего бывало, отсутствие таковых, даже твой блуждающий взгляд. Не осталось ни одной загадки, ни одной искорки, способной поддерживать так ярко бушевавшее раньше пламя.


Кто-то из знакомых подносит рюмку. Киваю и выпиваю залпом, не особо интересуясь содержимым. Достаю сигарету и медленно затягиваюсь. Ты мельком смотришь на меня, точнее, сквозь меня. Ты улыбаешься. Кому? Я тщетно пытаюсь вслушаться в то, что ты говоришь, но вместо этого слышу лишь звуки твоего голоса, сливающиеся в будоражащую сознание мелодию.
Выпив еще рюмку, закрываю глаза. Я устала. От всего.., от обыденности, как болото затягивающей все глубже и глубже.., от пустых разговоров ни о чем.., от портвейна за 35 рублей.., от душного воздуха.., пропитанного насквозь сигаретным дымом… От тебя. Подумать только, еще каких то пару месяцев назад я воспевала все, что происходило здесь, в этой маленькой захламленной комнате, где мне знакома каждая щелочка и трещинка, восхищалась звуками твоего голоса и часами разговаривала, как тогда казалось, о единственно правильном и самом – самом важном, отвлекаясь только чтобы пропустить еще одну порцию выпивки. Сейчас, в принципе, происходит все тоже самое, за одним лишь исключением – теперь меня это скорее раздражает. Конечно, можно было бы списать все это на то, что люди, бывает устают друг от друга, что в этом нет ничего ненормального, только я точно знаю, что это не так. Все намного сложнее и мучительнее. Я не просто устала, я разочаровалась. В своем стремлении понять тебя, человека, ставшего для меня почти всем, моего учителя, моего друга, я зашла слишком далеко. И с каждым новым открытием мне становилось все больнее и больнее. Складывалось ощущение, что с каждым разом от меня отрезали маленький кусочек моего существа, как выяснилось, отрезали окончательно и бесповоротно, без права на реабилитацию.


Кто-то из присутствующих что-то спрашивает. Отвечаю на автомате, практически не задумываясь над ответом. Но тем не менее, сама того не замечая, постепенно втягиваюсь в разговор. И вот я уже подбираю слова, задумываюсь над произнесенными фразами, кажется, даже что-то цитирую.


Еще одна рюмка, сигарета, потом еще одна и еще одна. Лица уже плохо различимы, голоса сливаются в давящий гул, среди которого чистой мелодией звучат твои слова. Я поднимаю глаза на тебя. Глаза, немного красные от бессонных ночей, немного горящие от выпитого, глаза, в которых на смену интересу и жажде познания пришли уверенность и… боль…Ты почему то не переводишь свой взгляд на остальных, как это было всегда. Наоборот, ты все больше и больше вглядываешься, пытаясь, казалось, проникнуть в самую душу. Ты не отрываясь смотришь минуту, две. Внимательно, изучающее. И с каждой секундой выражение твоих глаз меняется. По началу ты удивлен, ты привык видеть восхищенный преданный взгляд. Неосознанно, потому как тебе это не надо, но тем не менее ты к нему привык. Затем, проникая все больше и больше вглубь моего сознания, твое удивление на долю секунды сменяется отчаянием, на смену которому приходит смирение. Моя боль теперь как в зеркале отражается в твоих глазах, и какую-то долю секунды мы смотрим друг на друга на равных. Ты все понял. Теперь ты все знаешь. Возможно, ты тоже хотел, чтобы я поняла тебя, разгадала. Возможно, наоборот, боялся, потому что прекрасно знал, что за этим последует.. К сожалению, я никогда этого не узнаю. А может и к счастью.