Гл. 8 Муха

8. МУХА
 Пациенты как обычно отдыхали в большой просторной и солнечной комнате. Весна брала своё, и санитары уже подумывали несколько раз распечатать окна. Но отодрали лишь несколько полосок от рамы. Створка была приоткрыта и о стекло остервенело билась чёрная точка. Это была отогревшаяся муха, почуявшая весеннее тепло. Иногда она успокаивалась и чистила свои радужные крылышки тонкими лапками.
 Карл первый её увидел и уже рассматривал её многогранные глазки. Ему было очень жаль её, и очень хотелось выпустить на волю, но на улице было ещё холодно, и Карл понимал, что насекомое не выживет. Поэтому он просто любовался ею, как прекрасным созданием.
- Мы с тобой одни в этом мироздании. Все ещё спят... а ты уже проснулась, - Карл разговаривал с мухой уже около часа, и это привлекло другого пациента.
- А? Что это? Аааааа....муха! - расторможено закричал тот и схватил насекомое, зажав в кулак.
- Отпусти! - на глазах у Карла выступили слёзы.
 Но ненормальный уже пропал из виду, а Коцлик так и остался стоять у окна в полной растерянности, сдерживая накатившие слёзы. Я увидела его в таком виде и сразу бросилась к нему.
- Карл, что? Что случилось?
- Муха... - голос Карла дрожал словно натянутая струна, которая может вот-вот лопнуть.
 Я оглядела комнату отдыха и увидела небольшое столпотворение. Пациенты были явно чем-то заинтересованы. Я ринулась туда, и Коцлик за мной, ухватившись за рукав медицинского халата.
- А ну-ка, ребята, что у вас тут? - я втиснулась в узкий круг и увидела бегающего по полу таракана, но приглядевшись поняла, что это муха, которой оторвали крылья.
 Больные реагировали по-разному. Кто-то дико хохотал, кто-то жалостливо причитал, но я почувствовала, как дрожит рука Карла. Он бросился к измученному насекомому и взял его в руки, что-то приговаривая и осторожно поглаживая муху по спинке.
- Бедная... я тебя вылечу... ты снова летать сможешь... правда ведь? Она ведь вылечится? - Карл поднял голову, и я увидела его голубые глаза, полные слёз.
 К горлу подкатил ком. Вылечится... Ведь Карл сам безнадёжно болен. Я взяла его за руку и мы пошли к нему в палату. Коцлик посадил насекомое в стакан и прикрыл сверху бумагой. До вечерних процедур он сидел напротив стакана, отказываясь идти на просмотр мультфильма. Он иногда приоткрывал бумажку, что бы свежий воздух попадал мухе в стакан.
- Моя хорошая... ты будешь снова летать! Снова... снова... и улетишь далеко-далеко. Прямо в космос! Если у меня будут крылья к тому времени, мы полетим вместе. Да? Ты любишь сахар? Я принесу тебе целую гору сахара!!!...
 Всю ночь Карл не спал, он сидел в темноте напротив стакана и смотрел на муху, которая едва держалась на ногах. Повреждения были слишком тяжёлыми для такого существа, как это насекомое. Я знала, что скоро она умрёт. И знала, что Карл может среагировать на это новым приступом. Ему может стать ещё хуже. И тогда утром я решилась.
- Привет, Карл! - я старалась выглядеть как можно более жизнерадостной, - Как Муха?
 Коцлик осторожно поднял стакан и подал его мне.
- Хочешь подержать? - тихо спросил он, не отрывая глаз от своей любимицы, - Только осторожно. Не пугай её.
 Я взяла прозрачный граненый стакан и посмотрела на издыхающую муху, сидевшую в куче липкого сахара.
- Знаешь, я тут подумала. Давай я возьму её к себе и буду за ней смотреть! А тебе пока принесу для неё дом. Горшок с газонной травой. Хочешь?
 Глаза Карла вспыхнули, и он резко закивал головой, как будто у него был приступ эпилепсии. Я закрыла стакан и поставила его в кабинете на стол. Принесла Коцлику в палату роскошный горшочек с сочной зелёной травкой. Он был счастлив. И я очень надеялась, что, найдя новое увлечение с растением, он забудет про муху напрочь.
 Я вернулась с утренних уколов раньше, чем обычно. Никто не опоздал на моё удивление. День начинался просто прекрасно. На столе всё стоял тот прозрачный стакан, в котором темнела чёрная точка на блестящих кристалликах сахара. Я подняла посудину и убрала листок. Муха умерла. Она неподвижно лежала на спинке, скрестив все шесть лапок между собой. Я поспешила выбросить её в мусорку и помыла стакан.
 Весь день я занималась важной документацией. Писала истории болезней наших пациентов. Расписывала курсы лечения. И мёртвая муха вовсе вылетела у меня из головы. Дело шло к вечеру. По часам у пациентов должен был быть полдник. Тут за стеклом дверей моего кабинета появился Карл. Он радостно заглянул в щель между косяком и дверью и отбил кулаком какой-то такт. Я улыбнулась и пригласила Карла к себе. В руках у него был одноразовый пакетик с сахаром. Сердце моё ёкнуло и бешено заколотилось.
- А где Звездолётик? - как бы между делом поинтересовался он.
- К... какой звездолётик? - осторожно спросила я, тщётно пытаясь придумать куда пропала муха.
 Тут взгляд Карла остановился на чистом стакане. Он несколько минут молчал, абсолютно не двигаясь и что-то мучительно соображая.
- Ты её убила, да? - сухо спросил Коцлик, сжимая в руке упаковку с сахаром.
- НЕТ! Что ты!... она... она... она улетела! - я задохнулась от подкативших слёз.
 Карл изумлённо посмотрел на меня помутневшими глазами.
- Ты знаешь. Я делала уколы. А потом вернулась... и... у неё выросли крылышки! И она куда-то улетела! Представляешь!
- Правда? - Карл расплылся в улыбке, и морщинки появились у его всё ещё мутных глаз.
- Да! И она просила передать тебе спасибо, что ты её вылечил! - я чувствовала, как наступает облегчение.
- Рыжик, - Карл всё ещё мягко и по-доброму улыбался.
- Что?
- Врешь ты всё, - лицо его вдруг стало каменным и серым.
 Он развернулся и растворился в полумраке больничного коридора. Через несколько минут он вернулся с цветочным горшком. Молча поставил мне его на стол. И пошёл обратно, замер в дверном проходе и оглянулся. Я никогда не забуду его глаза. Они были мутные, цвета грязного неба, отражающегося в загнившем болоте. Мороз пробежал по коже.
- Карл, я... я... не хотела... - но он уже не слышал, его тёмная ссутуленная фигура медленно удалялась по направлению палаты номер 199...