Традиция

Утро выдалось дивное, редкостное. Жемчужно-розовые облака над жемчужно-серой водой, и тоненькие струйки тумана, медленно тающие в воздухе.
Я стоял на берегу озера и созерцал рассвет – занятие, которое не может надоесть существу с тонким вкусом, которым я являюсь.
Сзади послышались шаги. Я не обернулся – вот ещё. Я и так прекрасно знал, кто там. Как и положено существу, которым я являюсь.
Некоторое время мы стояли рядом и молчали. Наконец она тихо сказала:
– Здравствуйте…

Я медленно, не теряя достоинства, повернулся. Девушка была вполне ничего… на людской взгляд так и просто великолепно. Высокая, стройная, тёмно-каштановые кудри и пронзительно зелёные глаза. Она мечтательно смотрела на озеро.
– Здесь потрясающе красиво. Вы выбрали замечательное место для того, чтобы поселиться.
– Единороги, – заметил я, – живут только в таких местах. Особенно я ценю это озеро за то, что в его окрестностях нет людей. Собственно говоря, я не видел ни одного человека на этом берегу уже более года… и нельзя сказать, чтобы такая ситуация мне чем-то не нравилась.
– Простите, – сказала она, – мне очень неудобно, что я нарушила ваше уединение.
– Ничего, ничего, – любезно ответил я. – Ваша внешность вполне оправдывает вашу невежливость. Мы умеем ценить прекрасное, и я с удовольствием поговорю с вами.

Кажется, я сказал что-то не то. Теперь она выглядела несколько растерянной.
– Ну? – поощрил я её. – Так в чём цель вашего визита?
– А вы… забавный, – сказала она мне. – Я как-то совсем по другому представляла себе единорогов.
На сей раз, я не удостоил её ответом. Некоторое время она явно собиралась с духом.
– Дело в том, что на завтра назначена свадьба. Моя свадьба – уточнила она. – А перед свадьбой, принцессе-невесте по традиции надлежит призвать единорога и проехать на нём верхом…– она запнулась, но всё-таки закончила, – в доказательство своей чистоты и непорочности.
Я всё ещё молчал, внимательно глядя на неё.
– Обычно никто об этой традиции и не вспоминает, но о том, что в этих местах живёт единорог, знают многие... и… вот… – она пожала плечами и замолчала.
– Я уважаю традиции – произнёс я очень медленно. – На что вы надеялись?
Она, кажется, нисколько не смутилась. Восходящее солнце послало на наш берег первый лучик, и она зажмурилась, сморщив нос.
– Ни на что я не надеялась. Мне, честно говоря, всё равно.
Я молчал.
– Если бы мой отец знал, он бы, конечно, что-нибудь придумал. – Она хмыкнула. – Но он не догадывался, насколько всё далеко зашло. Он думал, что это просто увлечение… увлечение, не подобающее особе королевской крови.
Солнце сияло в её волосах. Из каштановых они превратились в огненно-рыжие.
– В один прекрасный день, – её голос стал напевно-задумчивым, – узнать, что твой отец считает возможным с лёгкостью перечеркнуть твою жизнь только потому, что ему так захотелось… а твой любимый готов принять некоторую сумму золотом за то, чтобы исчезнуть неизвестно куда. Этого вполне достаточно, чтобы ни на что не надеяться.
– Единорогам не свойственно чувство жалости, – сообщил я ей.
Она пожала плечами.
– Тем лучше…. Вы же сами сказали, что уважаете традиции. А, насколько мне известно, в том случае, если пресловутая невеста не является, – она опять запнулась на этом слове, – непорочной, единорог в ярости… ну…
Она показала на мой рог, на себя, и неопределённо помахала в воздухе рукой.
– Чушь! – от неожиданности я фыркнул, как обыкновеннейшая лошадь. – Полнейшая чушь. Единороги позволяют прикоснуться к себе только девственницам, это общеизвестно, но убивать кого бы то ни было… чушь!
– Жаль, – подумав, сказала она. – Это многое бы упростило.
Я внимательно посмотрел на неё. Нет, она говорила совершенно серьёзно.
– Уходите, – попросил я и отвернулся к озеру. Туман уже совсем растаял.
Она нагнулась, подобрала камешек и кинула в воду. Потом ещё один. И ещё.

– Ладно, – наконец раздражённо сказал я и повернулся к ней, – ладно. Залезайте, садитесь, поехали. Держитесь крепче, единорог это вам не лошадь…
Вот теперь её проняло. Она резко побледнела, распахнула глаза, открыла рот и снова закрыла, ничего не сказав…

А потом хлопнулась на песок и заревела.
Не меньше минуты я стоял дурак-дураком, а потом, подумав, опустился рядом. Вот чем единорог отличается от лошади – если лежащая лошадь выглядит нелепо, то лежащий единорог – естественно и красиво. Я положил голову ей на колени, и кажется, прошло не меньше часа, прежде чем она прекратила рыдать, промочив при этом всю мою гриву и своё платье.
Потом оказалось, что она осторожно гладит мой рог. Странное ощущение, но я терпел – не хватало, чтобы она тут ревела ещё час…
– Я не знаю, что мне делать, – пожаловалась она мне, всхлипнув последний раз.
– Это обычное состояние для человека, – шея у меня совсем затекла от неподвижного лежания, и я поднялся.
Она принялась стряхивать с платья песок.
– Спасибо.
Я молчал. Она постояла немного, потом повернулась и пошла. Не оглянувшись ни разу.
Некоторое время я размышлял. Поднялся ветерок и по озеру пошла рябь. Солнце рассыпалось зайчиками по поверхности воды.
Оглядев последний раз с грустью это дивное, уединенное и прекрасное место, я повернулся и пошёл в том же направлении. В отличие от неё, я несколько раз оглянулся.

Странно, казалось бы, люди, особенно молодые девушки в длинных, узких платьях, ходят не быстро, но я догнал её уже у самой кромки леса.
– Садись, – я почему-то чувствовал себя очень глупо.
Мы остановились, и она неловко забралась мне на спину. Странное ощущение. Первые несколько сот шагов я прошёл медленно – а она привыкала держать равновесие. Потом дело пошло на лад и я пошёл с привычной для себя скоростью.

Когда мы обогнули озеро, она осторожно дотронулась до моей шеи:
– А вон там… мой отец и этот, как его… жених.
Я фыркнул.
– Если хочешь, можешь помахать им рукой на прощание.
Так она и сделала.