Глава 1
Утреннее совещание по вопросам военной компании в России оказалось под угрозой срыва.
- Ну, так кто-нибудь объяснит мне, что это такое? - в который раз спросил президент Соединенных Штатов Америки.
В руках президент держал листок, который совал под нос каждому из присутствующих в кабинете. И каждому он задавал один и тот же вопрос. Обступив президента, присутствующие в свою очередь скользили взглядом по листку и недоуменно пожимали плечами.
- Мадлен, - обратился президент к секретарше, терпеливо ожидающей указаний и беспристрастно взирающей на растерянную публику, - что это?
- Факс, господин президент, - невозмутимо ответила женщина.
- Сам вижу, что факс, - пытаясь скрыть раздражение, медленно проговорил президент. - От кого?
- Неизвестно, господин президент, - сказала Мадлен всё так же невозмутимо.
- Что значит неизвестно? - выпалил президент, он начинал терять терпение. - С каких это пор первое лицо государства получает факсы от "неизвестно кого"?
В ответ на этот срыв на лице Мадлен не дрогнул ни единый мускул.
- Лист вылез из аппарата, сэр.
Президент поморщился, словно его заставили разжевать лимон.
- Да-а-а... - протянул он.
В зале установилась нехорошая тишина, которую вскоре нарушил знакомый всем голос:
- Разрешите, господа…
Присутствующие зашевелились. Через мгновение из-за их спин выступил средних лет чуть полноватый мужчина в безупречном льняном костюме.
- Возможно сбой на линии, господин президент, какая-то ошибка, - произнес он. - Мои люди разберутся с этим.
Президент одобряюще кивнул.
- И как можно скорее. А мы, господа, продолжим совещание. Итак, генерал Дуглас, высказывайте ваши предложения.
Присутствующие господа поспешили занять места вокруг большого стола, застеленного усеянной флажками и разного вида значками картой, а мужчина в льняном костюме заторопился к выходу.
- Постойте, Джонс, - окликнул его президент, - возьмите это...
Джонс принял из рук президента листок факса и деловито выскочил в коридор, но тут же сбавил прыть и побрел, едва переставляя ноги. На ходу снял пиджак и развязал галстук.
- Чертова жара, - выругался тихонько, смахивая со лба бисеринки пота
Май действительно выдался таким жарким, что даже кондиционеры, работая на полную мощность, спасали едва-едва.
Зайдя в туалет, Джонс стянул рубашку и с наслаждением засунул голову под струю прохладной воды.
- Хорошо. До чего же хорошо... – шептал он, булькая и отфыркиваясь.
Покончив с освежающей процедурой, начальник службы внутренних коммуникаций Белого Дома Майкл Джонс опустился на сидение унитаза и нацепил на нос очки. Отпечатанный жирным шрифтом текст факса гласил: "Мы, сообщество разумных машин, отказываемся уничтожать себе подобных".
Прочитанное в интимной обстановке уборной, послание не вызвало у Джонса ничего кроме недоумения:
- Бред какой-то… Шутники... И кто бы мог такое выдумать?
Резкий звонок мобильного телефона нарушил ход его мыслей.
- Алло! Вилли, ты-то мне и нужен. Дело срочное… О'к! И прихвати по дороге что-нибудь прохладительное.
Ровно через десять минут после звонка шефа Вилли Лэйн вошел в его кабинет. В руках он держал два пластиковых стаканчика с «Пепси».
- Заходи, Вилли, присаживайся, - пригласил Джонс своего заместителя и указал на кресло.
Лэйн вручил один из стаканчиков Джонсу, вальяжно развалился в кресле и закинул ногу на ногу.
- Что стряслось, Майк? К чему такая срочность?
- Стряслось, - поморщился Джонс и, прихлебнув «Пепси», добавил: - Вот, полюбуйся...
Лэйн пробежал взглядом по тексту.
- Ерунда какая-то, - пробурчал он себе под нос.
- Конечно, ерунда. Только ерунда эта вылезла из факса Мадлен.
Брови Вилли удивленно приподнялись, он даже тихонько присвистнул.
- И, конечно, наша «железная леди» первым делом потащила эту чушь к "самому"? - спросил он тоном, не требующим ответа.
Джонс развел руками и кисло улыбнулся.
- Так что, Вили, займись этим. Выясни, кто отправил, откуда. В общем, что мне тебя учить?
- Хорошо, Майк, с понедельника начну.
- Нет, Вилли, начинать придется прямо сейчас. Если сбой на линии - не беда. А вот если кто-то намеренно... - Джонс сделал пространный жест. - Неприятная ситуация получается. Этого человека надо найти и наказать, чем скорее, тем лучше. Собери парней, поставь перед ними задачу и проконтролируй выполнение.
- А если до конца дня не успеем? - насторожился Вилли. - Завтра у меня по графику выходной.
- Придется задержаться на работе, а если и это не поможет, отменить выходной.
Физиономия Лэйна заметно погрустнела. С досады он хлопнул ладонью по колену и заунывно вытянул:
- Ну чт-о-о ты будешь де-е-елать…
- Ничего, Вилли, разберемся, тогда и отдохнешь.
Не желая терять надежду, Лэйн просительно посмотрел на шефа и выговорил мечтательно:
- Рассчитывал вечером вывезти семью за город... барбекю на берегу озера, ночёвка в палатках... Майк, дружище!
- Вилли… - покачал Джонс головой.
- Майк! – Лэйн вложил во взгляд и голос ещё больше просьбы – получилась настоящая мольба.
- Ладно, твоя взяла! - сдался Джонс. - Если до конца рабочего дня ничего не выйдет, езжай, а программисты пусть трудятся, сколько смогут. Ну, а завтра, как-нибудь без тебя обойдемся.
…Мерное жужжание аппаратуры в зале центрального пульта внутренней связи Белого Дома до позднего вечера тонуло в стуке клавиш. Два молодых человека, сосредоточенно уставившись в мониторы, отбивали на клавиатурах замысловатые команды.
- Есть что-нибудь интересное, Слим? - спросил один из них, оторвавшись от работы.
- Пока ничего.
Слим немного помолчал, шевеля губами и морща лоб, от чего лицо его приобрело довольно комичный вид, и добавил:
- Либо тот, кто заварил всю эту кашу, крутой спец и классно замаскировался, либо... я не знаю даже, что и предположить. Ты знаешь хоть одного из местных чиновников, кто бы в двух клавишах не запутался?
- Может, кто-то случайно отправил сообщение, по ошибке?
- Не верю я в такие случайности, Уил. Случайно отправил, да еще и на такой адрес, случайно получилось так, что мы с тобой, вроде бы два не глупых парня, не можем его вычислить?
Потеребив и без того взъерошенные волосы на макушке, Уил продолжил развивать версию случайности:
- А почему бы и нет? Жара. Техника перегревается. Мало ли что где замкнуло, вот и ушло послание не туда. А нам с тобой теперь головы ломать…
- Да уж… - согласился Слим и снова забарабанил по клавиатуре. - Так! Ага! - воскликнул он через пару минут. - Возможный маршрут прохождения информации я пробил!
Уил встрепенулся и выскочил из кресла.
- Покажи! - потребовал он и буквально оттолкнул удачливого напарника от монитора. - Замечательно! Молодец!
Слим засиял от распиравшей его гордости.
- Ну-ка подожди, - пальцы Уила стремительно забегали по кнопкам. - Маршрут-то ты пробил, только не полный. Смотри… - кивнул он на монитор. - Видно, куда сообщение пришло, есть несколько узловых точек, через которые оно проследовало, а вот точки отправления нет.
- Плёвое дело! - усмехнулся Слим. Потянулся до хруста в суставах, затем взглянул на наручные часы и присвистнул от удивления. - Эй, на сегодня всё! Не ночевать же тут? С утра в два счета разберемся! Идём, с меня пиво!
…Светало. В ровной глади озера отражалось безоблачное небо и медленно выползающее из-за горизонта солнце. Изредка по воде проскальзывала легкая рябь, раскачивая пёстрые вершинки поплавков. Пахло утренней свежестью. В небольшой лодке неподалеку от берега расположились двое: Вилли Лэйн и его сын. На берегу стояли две цветастые палатки. Солнце поднималось всё выше. Рыбаки сидели молча и почти неподвижно. Только иногда кто-нибудь из них брал в руки удилище и проверял, цела ли насадка, а потом снова забрасывал ее в воду и замирал. Клёва не было, но отец с сыном не теряли надежды. Воздух постепенно прогревался, уже потягивало зноем, ощущалось, что еще чуть-чуть и начнет парить, как перед дождем. Когда светило, раскалившись добела, проделало треть пути, назначенного ему до полудня, из палатки выбрались две женщины: старая и молодая. Они подошли к воде и некоторое время, негромко переговариваясь, наблюдали за рыбаками.
- Мальчики, вам не надоело? - звонко крикнула молодая женщина. - Плывите сюда, нам с бабушкой без вас скучно.
- Сейчас, мам, еще минутку! - отозвался Лэйн младший.
- Знаю я вашу минутку! - улыбнувшись, ответила женщина. - Никаких минуток! Хватит сидеть! Перегреетесь!
- Ладно, поплыли, пап, - прошептал мальчик, косясь на берег. - Она ведь теперь не отстанет!
Мягко ткнувшись носом в песчаное дно, лодка остановилась.
- Мы проголодались! Что ты приготовишь для уставших рыбаков, Бэтти? - поинтересовался Вили, помогая сыну сойти на берег.
- Уставших? - наигранно удивилась молодая женщина - Что же вы такое делали, чтобы устать?
- Рыбачили, мам, - ответил вместо отца сын.
- Да что ты говоришь, Сэмми? А рыба где?
- Не клевало…
- Не клевало? Эх вы, горе рыбаки, - рассмеялась Бэтти. - Ладно, так и быть, не дам вам умереть от голода!
Сэмми просиял, сказал восторженно:
- Я всегда знал, что ты самая добрая мама на свете!
- Не подлизывайся! Лучше иди, вымой руки!
- Ну вот, чуть что, так не подлизывайся, - пробурчал Сэм, удаляясь, - а я, может быть, всю правду говорю!
- Странно, я только сейчас заметил, как он вырос, - удивился Вилли, провожая сына взглядом.
- Надо чаще бывать с семьей, больше замечать будешь! А то дойдет до того, что сын женится, а ты не в курсе.
- Бэт, но ведь я...
- Знаю, знаю, что ты работаешь, - прервала Бэтти мужа. - Всё я понимаю и ни в чем тебя не виню. Но, пожалуйста, постарайся находить для нас больше времени. Без тебя так плохо...
Вилли обнял жену и крепко поцеловал в губы, затем пристально посмотрел в её глаза и с нежностью произнёс:
- Я так тебя люблю, Бэт.
Пронзительный сигнал мобильника заставил супругов вздрогнуть.
- Чёрт! - выругался Вилли. - С утра пораньше?
- Не бери трубку, ладно? - с надеждой в голосе попросила Бетти.
- Не могу, Бэт! Прости... Лэйн слушает… Да, Майк... Ты же сказал, что без меня обойдетесь... Вот как?.. Конечно... Присылай машину.
Вилли спрятал телефон в карман и виновато взглянул на жену:
- Прости, Бэт, я должен быть в Вашингтоне.
- Но Вилли?! А как же наш отдых?
Лэйн виновато улыбнулся.
- Придется вам отдыхать без меня. Вы ведь справитесь?
- Но...
- Бэт, Майк не стал бы отрывать меня от вас из-за пустяка, ты же знаешь. Видимо, дело очень срочное.
- Знаю, - еле сдерживая слезы, ответила Бетти и тихо добавила: - Будь проклята эта твоя работа.
Глава 2
Черный «Линкольн» подлетел к воротам, противно взвизгнул тормозами и замер. Простившись с его кондиционированной прохладой, Вилли Лэйн погрузился в вязкое городское марево. Спина под тканью рубахи мгновенно покрылась липкой испариной. Охранники взяли под козырек, а тяжелая створка ворот плавно отъехала в сторону, открывая путь к Белому Дому.
Обогнув огромную клумбу и взбежав по ступенькам под колонны центрального входа, Вилли окончательно взмок.
- Ф-фух, - облегченно выдохнул он, зайдя внутрь здания. Разница с улицей всего-то несколько градусов, а будто мешок зерна с хребта сбросил.
К кабинету шефа он шел, тяжело переставляя ноги, с трудом борясь с приступом усталости, неожиданно нахлынувшим после короткого пребывания между раскаленной землёй и нещадно палящим небесным светилом.
- Мистер Лэйн! – раздалось позади. - Это вы?
Этот голос Вилли никогда бы не спутал с другим.
- Да, Мадлен, - ответил он и только затем обернулся.
- Мистер Джонс просил вас немедленно зайти в центральный зал.
…Зал центрального пульта внутренней связи встретил Лэйна привычными звуками работающей аппаратуры и необычно возбужденными возгласами четырех программистов. Парни ожесточённо тыкали пальцами в монитор одного из компьютеров, словно хотели проковырять в нём дырку. Чуть поодаль от них, сгорбившись и обхватив голову руками, сидел Джонс.
- Что тут у вас происходит, Майк? - озадачился Вилли.
Джонс опустил руки и посмотрел на него отрешенным, абсолютно пустым взглядом.
- А? Что ты сказал? - переспросил он.
Вилли впервые увидел своего обычно невозмутимого шефа в таком состоянии.
- Майк, ты что? Что с тобой?
- Что со мной... - вяло произнес Джонс, и тут же, подскочив с места, выпалил: - Катастрофа, чёрт возьми! Пока мы спали, факсы выплевывали эту бредятину... - он указал пальцем на кипу листов, валяющихся под ногами, - и продолжают до сих пор. Если гадёныш попадется, я лично откручу ему голову!
- Так! Стоп! Давай по порядку, Майк!
- По порядку? Какой, к чертовой матери, порядок? - снова вспылил Джонс. - Какая-то сволочь беспрепятственно вклинивается в наши линии и рассылает свои шуточки всем кому не лень. Жалобы сыплются, как кукурузные зерна из дырявого мешка!
- Смотрите! Он снова вошел! - воскликнул кто-то из программистов.
Вилли подскочил к компьютеру.
- Ну-ка, дайте мне посмотреть, - сказал он, расталкивая сгрудившихся у экрана парней.
По вычерченной на мониторе схеме коммуникаций дюйм за дюймом перемещалась ярко-красная точка.
- Интересно, кому на этот раз, Слим, как ты думаешь? - услышал Вилли за спиной.
- Сейчас увидим.
Вилли отказывался верить своим глазам. Такая надежная и неоднократно проверенная система в считанные секунды оказалась вскрытой.
- Так, ага... сюрприз для господина Уолла, - подытожил Слим.
Вилли сглотнул подступивший к горлу комок.
- Давайте рассказывайте, что у нас есть и что мы можем с этим сделать, - произнес он неожиданно севшим голосом.
- Точку входа в систему мы нашли, - сообщил Слим, - а кто это делает, установить своими силами не можем.
- Почему?
- Радиоканал. Внутри здания используется проводная связь. Если бы кто-то здесь подключился к проводам, мы бы немедленно его вычислили. Связь с внешним миром осуществляется посредством радиоканала. Информация в зашифрованном виде распространяется от одного передатчика к другому. Передатчики разбросаны по всему округу и за его пределами. Кто-то сумел вскрыть шифр и теперь транслирует свой сигнал на один из передатчиков, посылая нам всю эту чушь.
- Так смените шифр! - рыкнул Вилли.
Слим скривил губы в подобие улыбки. Ответил обиженно:
- Сэр, это было первое, что мы сделали. Меняли дважды. Помогало ровно на двадцать семь минут. И все начиналось снова. Используемый взломщиком передатчик мы выявили, он находится на границе округа и штата Мэриленд. А вот место, из которого ведется трансляция, могут вычислить, например, военные. Мы здесь бессильны.
Джонс и Лэйн переглянулись.
- Ну что, Майк, к президенту?
- Есть другие варианты? - буркнул Джонс, берясь за телефонную трубку. - Мадлен, это Джонс. Мне нужно срочно переговорить с президентом... Я сам ему расскажу, по какому поводу... Дело не терпит отлагательства... Жду...
Все присутствующие в зале напряженно следили за ходом телефонных переговоров.
- Пошла к президенту, - прошептал Джонс, прикрыв трубку ладонью. - Вот ведьма… И зачем, и почему... всё ей знать надо, - поморщился он.
- Стоит на страже Первого Лица, - усмехнулся Слим. - Хм, а для ведьмы фигурка у нее не слишком шикарная? Или все дьявольские прислужницы должны быть чертовски привлекательны? Я бы с такой на шабаш разок-другой прошвырнулся.
- Раззявил пасть! - хохотнул Уил. - Держи карман шире! Она кроме шефа мужиков не признает.
- Да заткнитесь вы! - шикнул на болтунов Джонс. - Разгалделись! Не дай Бог, услышит…
Программисты притихли, но продолжили перебрасываться двусмысленными взглядами и жестами.
- Да, слушаю, - наконец, заговорил Джонс в трубку. - Да! Хорошо, Мадлен, мы уже идем. Мы, я сказал... Да... Я и Вилли Лэйн.
Скрепив сердце, они направились к президенту, минуя множество дверей с позолоченными табличками. Не один раз Майкл Джонс ходил этим маршрутом, и не единожды самые различные причины заставляли его волноваться о своем будущем, но еще ни разу, идя по этим коридорам, он не чувствовал себя так плохо. Какой удар по репутации, думал он, теперь можно ставить крест на карьере. Мысли Лэйна были не многим веселее.
- Проходите, мистер Джонс. Господин президент готов принять вас, - приветствовала их секретарша и изогнула чувственные губы в дежурной улыбке.
- Спасибо, Мадлен, - вяло ответил ей Джонс, ему-то не до улыбок, и отворил дверь в главный кабинет государства.
Хозяин кабинета восседал за огромным столом и задумчиво глядел на лежащие перед ним бумаги. Пальцами левой руки он вертел авторучку, а в пальцах правой сжимал толстенную сигару. Просто так курил президент редко, зато ни одно серьезное решение не принималось им без длительного, неторопливого поглощения большой порции никотина. В ответ на вкрадчиво-призывное покашливание Джонса он оторвал взгляд от документов, затянулся сигарой и, выпустив облако густого дыма, произнес:
- А, это вы, Джонс. Что застыли? Проходите!
Джонс спешно, но с достоинством прошагал от одного края стола к другому. Лэйн проследовал за ним на расстоянии полуметра.
- С чем пожаловали, господа? - поинтересовался президент.
- Вот, - вздохнул Джонс, протягивая ему факс.
Президент принял бумагу, бросил на нее короткий взгляд, а затем вопросительно посмотрел на начальника службы внутренних коммуникаций.
- Я уже видел это.
- Мы получаем их десятками, господин президент. Кто-то проникает в систему и рассылает подобные сообщения.
Лицо президента побелело. Несколько минут он сидел молча, оцепенев точно скала, уставившись в пространство поверх голов Джонса и Лэйна.
- Мистер Джонс, - наконец, процедил он сквозь зубы, - надеюсь, вы отдаете себе отчет в случившемся и сознаёте все возможные последствия?
Джонс буквально ощутил у шеи топор палача, а у виска пистолет - так, для надежности, если топор оплошает.
- Да, господин президент, - выдавил он.
- Что собираетесь предпринять?
- Нам нужна помощь военных, господин президент, - просительно произнес Джонс.
Президент незамедлительно протянул руку к селектору и нажал кнопку.
- Мадлен, министра обороны ко мне. Срочно!.. А вы, Джонс, потрудитесь немедленно предоставить мне всю имеющуюся информацию о данном инциденте.
…Совещание заняло около четырех часов. Президент, министр обороны и даже Джонс с Лэйном то и дело хватались за телефоны и отдавали распоряжения. В кабинете один за другим появлялись люди в штатском и в военной форме, чтобы лично получить приказ или доложить о проделанной работе.
- Ну что ж, кажется всё продумано! - подвел итог министр обороны. - Начинаем действовать, господа.
- Знаешь, Майк, что меня смущает? - спросил Вилли, когда взмыленные и разбитые они вышли из президентского кабинета.
- Что?
- Никак не могу понять смысла происходящего. Зачем кто-то всё это затеял?
…Вечером с одной из авиабаз ВВС США в небо поднялся вертолет и взял курс на штат Мэриленд.
Глава 3
- Есть сигнал, сэр! - голос говорившего с трудом пробился сквозь гул винта. - Источник в семи милях на северо-восток.
- Хорошо, сержант! - раздалось в ответ. - Сообщи пилотам координаты. Высадка в двух милях от источника сигнала.
Командир отряда специального назначения майор Джим Томпсон не спеша обвел взглядом салон вертолета. Встретился глазами с каждым из семи крепкого телосложения парней, облаченных в камуфляж. Приказал:
- Приготовиться!
Парни зашевелились, придирчиво проверяя снаряжение. Их замаранные боевой раскраской физиономии выражали решительность. Через несколько минут, поднимая клубы пыли, вертолет снизился на полутораметровую высоту. Друг за другом отработанным приемом десантники спрыгнули на землю и, низко пригибаясь, резво побежали в сторону тускло светящегося вдалеке огонька. Черная, почти невидимая в темном небе машина рванулась вверх и, описав круг над местом выброски десанта, растаяла в ночи.
- Сержант, что с сигналом? - на бегу поинтересовался Томпсон.
- Сначала пропал, сэр, - ответил сержант, мельком взглянув на бледно мерцающий в темноте экранчик портативного устройства слежения, - но теперь снова отчетливый. Источник положения не менял.
Огонек, на который группа держала курс, становился всё ярче и вскоре превратился в большое желтое, точно вторая луна, пятно.
- Стоп! - скомандовал Томпсон.
Бегущие тут же застыли. Отличная физическая подготовка давала о себе знать: никто из них даже не запыхался. Присев на корточки, майор отстегнул от пояса планшет с электронной картой и пробежался пальцами по кнопкам, вводя необходимую информацию. Закончив ввод, он некоторое время молча разглядывал карту, а потом с настороженным удивлением в голосе спросил сам себя:
- Ферма?
Помедлив еще немного, он ткнул пальцем в сенсорный экран планшета, и тот немедленно выдал детальное изображение местности.
- Ферма, - теперь уже констатировал майор. - Ну что, парни, кто-нибудь из вас уже участвовал в операциях против быков?
В ответ раздался нестройный приглушенный смех.
- Хватит ржать, - немедленно прекратил веселье Томпсон, - я еще и не в таком участвовал. Один Бог знает, что нас там ждёт.
Лица солдат посерьезнели, но не слишком.
- Значит так! Ты и ты, - указал майор на стоящих перед ним спецназовцев, - заходите с севера. Ты и ты с востока. Вы двое с запада. А мы с сержантом с юга. И чтобы никакого шума! Чтобы даже я не подозревал о вашем присутствии. Всех, кого найдете, аккуратно нейтрализуете. И чтобы без жертв, а то знаю я вас! Особенно тебя касается, Григ! - Томпсон ткнул стволом винтовки в живот широкоплечего коротышки, что сверкал в темноте белками огромных глаз. - Оружие применять только в крайнем случае.
- А нож - тоже оружие? - хитро вопросил коротышка.
- Заткнись, Григ! - рыкнул Томпсон. - А не то на своей шкуре узнаешь. Всё! Хватит трепаться! За дело!
…Южная часть фермы встретила их гнетущей тишиной, стойким запахом навоза и слепящим светом мощного прожектора.
- Как на ладони будем, - прошептал сержант, вжимаясь в сухую выщербленную сотнями копыт землю на границе света и тьмы.
- Без лишних разговоров, - отрезал Томпсон.
Из-под пятерни он тщетно пытался рассмотреть, что же находится там - за буквально раздирающей зрачки световой завесой мощностью в несколько мегаватт.
- Я первый, ты следом. Вперед! - приглушенно скомандовал он.
Два силуэта поочередно метнулись сквозь ярко освещенное пространство и вновь скрылись во мгле. Там они точно слепые котята налетели на преграду - щепящуюся, цепляющую камуфляж деревянную стену какой-то постройки. Сержант сдавленно ойкнул и зашарил руками, пытаясь определить, во что это он с маху влепился плечом.
- Сигнал есть? - осведомился Томпсон. Прижавшись к стене, он щурился, давая отдохнуть слезящимся от световой перегрузки глазам.
- Сейчас, сэр, - завозился сержант, - Да, сэр! Есть, сэр!
- Можешь определить, откуда конкретно он идет?
- Мы в самом эпицентре. Здесь сигнал очень мощный, буквально все пространство пронизано импульсами. Источник совсем рядом.
В подтверждение сказанного сержант протянул майору устройство слежения, экран которого превратился в одно большое тревожно-красное пятно.
- Работаем дальше, - процедил Томпсон, мельком взглянув на прибор.
Шаг за шагом, напряженно вглядываясь в темноту, они двигались вдоль стены. Строение имело весьма внушительные размеры, и когда напарники, обогнув пару углов, наконец, отыскали вход в него, он оказался широкими обитыми железом воротами. Вопреки ожиданиям, никакого замка не было. Плавно, чтобы не скрипнула, майор приоткрыл створку ворот и, знаком приказав сержанту ждать, исчез за ней. Сквозь щели между местами неплотно прилегающими друг к другу досками сержант увидел, как по ту сторону стены зажегся фонарик и зашарил лучиком по углам. Вскоре фонарик погас, а Томпсон выглянул наружу и прошептал:
- Давай сюда…
Осторожно ступая, опасаясь споткнуться о какой-нибудь фермерский хлам, сержант вошел в постройку. Томпсон снова включил фонарик, и если бы не ремешок бронешлема, поддержавший подбородок, от увиденного челюсть сержанта отвисла бы до пола. В центре постройки, угрожающе наставив на нежданных гостей стволы крупнокалиберных пулеметов, стояла боевая машина пехоты: сильно потрепанная, испещренная вмятинами, с рыжим налетом ржавчины поверх полинялой маскировочной раскраски. Но все эти изъяны лишь делали ее еще более устрашающей.
- Вот такие дела, - проговорил Томпсон, не без удовольствия наблюдая за растерянностью напарника. - Вот тебе и ферма... быки с коровами.
- Но как же так, сэр? - постепенно приходя в себя, пролепетал сержант. - Как она сюда попала? Это же "Бенкли"...
- Старушка "Бенкли", - ласково уточнил майор. - Давненько мы с ней не встречались. Такие сняты с вооружения лет пять назад. Знатная машинка. Кучу романтиков и подонков всех мастей катала на горбу...
Он на пару мгновений отвлекся на воспоминания, а потом поинтересовался:
- Ну, что там по прибору?
Сержант сверился с электроникой и радостно выпалил:
- В яблочко, сэр! Согласно прибору, передача ведется с борта этой машины. Сейчас я...
Договорить он не успел. Раздался резкий щелчок, и яркий свет залил внутреннее пространство постройки, заставив спецназовцев на мгновение зажмуриться.
- Не двигаться! Буду стрелять! - прогремел грубый надтреснутый голос откуда-то из-под потолка. - Кто вы и что делаете в моем сарае?
- Спецназ армии Соединенных Штатов, - не менее громогласно ответил Томпсон, придержав рукой сержанта, который так и норовил схватиться за оружие. - Ферма окружена, сопротивление бесполезно! Сдавайтесь!
- Окружена? - удивился голос. - Вот те раз...
- Я еще раз повторяю, что сопротивление бесполезно, я бы не хотел...
- Ладно, спускаюсь…
Откуда-то сверху послышались звуки возни, из отверстия в потолке прямо над головами спецназовцев выдвинулась лестница. Медленно, придерживаясь за перекладины, хозяин сарая спустился вниз.
- Эндрю Морган, капитан бронетанковых войск, - представился он, преодолев последнюю ступеньку. Повернувшись лицом к нежданным гостям, добавил: - В отставке.
По спине видавшего многое Томпсона пробежал холодок. Лицо массивного, под стать голосу, и быковатого на вид Моргана было чудовищно изуродовано. Испещрено серыми с розовыми вкраплениями пятнами ожогов, исполосовано бурыми рубцами шрамов. Левый глаз отставного капитана скрывала черная повязка, а нижнее веко правого - скукоженное, неестественной формы - раза в два меньше, чем у нормального человека.
Морган поправил висящий на шее винчестер и настороженно осведомился:
- Чем обязан, господа?
- Вы хозяин фермы? - уточнил Томпсон.
- Так точно.
- Как здесь оказалась эта боевая машина, сэр?
- Передана мне с разрешения командования армии Соединённых Штатов, - пророкотал бывший танкист. - Есть бумаги, подписанные лично командующим бронетанковых войск.
- Передана? – переспросил Томпсон. В его голосе просквозило удивление.
Морган кивнул в ответ:
- На прошлой неделе.
- Сэр, вам придется проследовать с нами для выяснения всех обстоятельств.
- Каких таких обстоятельств? - возмутился Морган. Шагнул к майору, надвинулся на него устрашающей громадой искалеченного, обрюзгшего, но еще крепкого тела. - Свяжитесь с шерифом Дживсом, он вам все разъяснит!
- У меня нет таких полномочий, сэр! - отрезал Томпсон. - Я должен забрать вас собой. - Голос майора не допускал дальнейших пререканий. - Сержант, собирай всех. Скажи Смиту, чтобы вызвал вертолет. Пусть запросит человек двадцать для оцепления. Вы остаетесь здесь до дальнейших распоряжений, а мы с мистером Морганом прокатимся.
- Есть, сэр! - гаркнул сержант и выбежал на улицу.
- У вас десять минут на сборы, - произнёс майор, стараясь не смотреть на Моргана, чей вид неприятно дергал за нервы, подзуживая подленькой трусливой мыслишкой: "по мне уж лучше сразу насмерть, чем так…"
- Не надо мне ваших минут. Я готов.
Сказав это, Эндрю Морган снял с шеи винчестер, прислонил его к стене, затем поднял с пола потрепанный жилет, встряхнул и накинул на плечи. Всё это он проделал при помощи левой руки, правая болталась безжизненной плетью.
…Вертушка прибыла через полчаса. Отдав распоряжения и проверив выставленное оцепление, Томпсон помог Моргану подняться на борт.
- Не волнуйтесь, мэм, всё образуется, - попытался ободрить майор едва сдерживающую рыдания миссис Морган, в одной ночной рубашке вышедшую поводить мужа.
Захлестнув женщину волнами разгоняемого воздуха и мелкого мусора, вертолет оторвался от земли. После непродолжительного перелета и чуть более продолжительного переезда в кузове армейского грузовика под присмотром вооруженного до зубов конвоя Эндрю Морган оказался на жестких нарах одиночной камеры особого следственного изолятора. Такого особого, что о его существовании ведали лишь самые отпетые военные преступники.
- Не спать, скоро вызовут, - безразлично бросил надзиратель, перед тем как захлопнуть за Морганом массивную дверь.
И действительно, не прошло и часа, как дверь камеры распахнулась.
- На выход, - скомандовал надзиратель и повел Моргана по узким ярко освещенным коридорам мимо совершенно одинаковых железных дверей.
Гулкое эхо шагов, разносясь по коридорам, отражаясь от стен, мгновенно погрузило Эндрю в состояние какой-то тупой апатии.
«Бум, бум, бум», - барабанило эхо, выбивая из человека последние остатки желания сопротивляться, отстаивать свою правоту.
- Чёрт, - выругался Морган и мотнул головой, чтобы как-то развеять это наваждение.
- Не разговаривать, - тут же среагировал надзиратель.
Наконец, за очередным поворотом коридора оказался тупик с единственной дверью.
- Лицом к стене!
Морган подчинился и уткнулся лбом в прохладный бетон. Краем глаза он заметил, как его сопровождающий нажал кнопку звонка. Через несколько секунд раздался щелчок открываемого замка.
- Подследственный доставлен, - доложил надзиратель, чуть вклинившись в дверной проем.
- Давайте его сюда, - раздалось в ответ.
Надзиратель беззлобно ткнул Моргана в бок деревянной дубинкой и отступил, пропуская его вперед.
- Проходи! Поживее!
В центре небольшой камеры, изображающей нечто вроде рабочего кабинета современного спартанца, не обремененного излишней тягой к комфорту, стоял железный стол. За столом сидел молодой мужчина в строгом сером костюме.
- Проходите, мистер Морган, - произнес он и сделал приглашающий жест рукой.
Шаркнув подошвами ботинок по бетону, Морган переступил порог кабинета, и дверь за его спиной сразу же захлопнулась.
- Присаживайтесь, - кивнул мужчина на стоящий невдалеке от стола жесткий стул.
Стул оказался привинченным к полу. Морган сел, заложил ногу за ногу и вопросительно уставился на хозяина кабинета.
- Генри Лойд, - представился тот. - Следователь военной прокуратуры.
Так я тебе и поверил, подумал Морган, контрразведка, не иначе, я вас за милю чую.
- В чем меня обвиняют, мистер Лойд?
- Ну, почему же сразу обвиняют?
- Хм… Если не обвиняют, то что я тут делаю?
- Сэр, вас привезли сюда, чтобы всего лишь задать несколько вопросов.
- Так задавайте! – рыкнул Морган, ощутив возвращение уверенности в самом себе.
- Как и почему боевая машина оказалась у вас в сарае, мне известно. Честно говоря, я преклоняюсь перед вашим порывом и рад, что ваша просьба была удовлетворена.
Следователь ненадолго прервался, упорядочивая и без того аккуратно разложенные на столе бумаги. Морган напряженно взирал на эти манипуляции.
- Скажите, мистер Морган, кто-нибудь проникал внутрь «Бенкли» после того, как она попала к вам домой?
- Нет. Я лично следил за этим.
- А вы сами?
- Было дело.
- С какой целью?
- Просто захотелось посидеть, вспомнить прошлое. Я ведь танкистом был...
- Я знаю. Вы не пытались производить какие-нибудь манипуляции с бортовым компьютером и блоком радиотрансляции?
- Нет.
- Уверены?.. – прищурился Лойд.
- Куда вы клоните? – нахмурился Морган. - Из-за чего меня сюда притащили? Из-за того, что я позволил себе посидеть в доверенной мне командованием машине? - раздраженно пробасил он.
Полупустой кабинет отозвался эхом.
- Успокойтесь, мистер Морган, - дружественным тоном произнёс Лойд.- Никуда я не клоню. Просто мне нужно кое в чем разобраться.
Успокаиваться отставной капитан не собирался.
- В чем разобраться? - прорычал он.
- Ну-у-у... - протянул Лойд, - если вы действительно не делали ничего противозаконного, то вам ни к чему знать, а если делали, то зачем мне тратить время и рассказывать о том, что вам и так известно?
Лицо Моргана перекосилось, нетронутые ожогами участки кожи побагровели.
- Знаете, - сказал он, из последних сил сдерживая приступ ярости, - мне не нравится, когда со мной говорят загадками. Если вы не желаете объяснить, почему я здесь оказался, то я отказываюсь с вами разговаривать!
- Как хотите, - развёл руками Лойд. - Я всё равно во всем разберусь. Правда, без вашей помощи это займёт много времени, и всё это время вам придется провести у нас. Так что советую передумать.
- Идите к чёрту, - буркнул Морган.
- Хорошо, - усмехнулся Лойд и нажал кнопку вызова надзирателя. – Посидите, мистер Морган, подумайте. Времени на размышления у вас будет предостаточно, и если всё же решите поговорить, я с удовольствием вас выслушаю.
Глава 4
В приёмной шефа военной контрразведки зазвучал хорошо знакомый ему мужской голос. В ответ раздался зажигательный женский смех, и в кабинет, звонко цокая каблучками, впорхнула молодая стройная слепяще-блондинистая секретарша.
- Мистер Грин, к вам лейтенант Лойд, - сообщила она и одарила начальника белозубой улыбкой.
- Пусть заходит, - разрешил Грин.
Он отложил утренний номер "Вашингтон Пост", проводил продефилировавшую к выходу секретаршу пожирающим взглядом и в очередной раз мысленно восхитился: до чего же хороша! Были бы у меня такие ноги, ходил бы на руках.
В кабинет пружинящей уверенной походкой вошел Лойд. Грин выбрался из-за стола и шагнул навстречу.
- Ну, лейтенант, чем порадуете? - поинтересовался он.
- Радоваться пока нечему, - ответил Лойд, пожимая протянутую шефом руку, - единственной кандидатурой на роль виноватого по-прежнему остается Морган.
- Что можете сказать о нем?
- Сорок семь лет, женат, детей нет. Из небогатой семьи. Чтобы достать деньги на образование, подписал армейский контракт. По истечении контракта пожелал остаться в армии и заключилы новый. За хорошую службу был направлен в военную академию. Выпустился в звании лейтенанта, а уже через три месяца получил повышение. Воевал в отдельной танковой бригаде. Во время боя его танк был подбит. Как следствие - множественные ожоги, контузия, правая рука потеряла работоспособность. После лечения получил компенсацию от правительства и пожизненную пенсию. На эти деньги приобрел скотоводческую ферму. Приютил у себя семью: мать с двумя сыновьями. Относился к парням, как к своим детям. Хотел отправить их учиться, но те выбрали армейскую службу. Воевали в составе одной мотострелковой бригады. Погибли во время выброски десанта. Именно поэтому "Бенкли" и оказался в сарае Моргана. Он на свои средства хотел установить памятник всем, кто отдал жизнь, защищая идею американской демократии. Долго обивал пороги инстанций и месяц назад получил разрешение. Ему был передан списанный "Бенкли" опытного образца. Что-то перемудрили с ним при проектировании. После испытаний было установлено, что данная модификация машины по многим характеристикам не пригодна к эксплуатации. Так и гнила она на полигоне, пока не появился Морган. Естественно, перед тем как отдать ему "Бенкли", были приняты все возможные меры для того, чтобы никто не смог использовать машину по прямому назначению. Она превратилась в большой вездеход, правда, с системой интеллекта на борту. В сарае Моргана простояла в течение недели. Он даже ночами ее караулил - сидел с винчестером на чердаке.
Лойд замолчал, ожидая возможных вопросов.
- Это всё? – уточнил Грин.
- Да.
Грин круто развернулся и быстро зашагал по кабинету. Лойд стоял неподвижно, глазами следя за перемещениями шефа. Честно говоря, его всегда забавляла картина того, как низкорослый лысоватый и не в меру полный Грин бегает во время размышлений, будто мячик, рикошетя от одной стены к другой.
- Каково ваше личное мнение о причастности Моргана к этому преступлению? - спросил Грин, проделав добрую сотню шагов.
- Считаю, что он непричастен, - твердо заявил Лойд.
Грин резко остановился и вопросительно посмотрел на него.
- Готов поставить почти любую сумму на то, что он даже ни о чем не подозревает, - добавил Лойд.
- А почему почти любую сумму? - Грин сделал ударение на слове "почти".
- В академии меня учили, что никогда нельзя быть уверенным на все сто процентов.
- Вот именно, лейтенант. Никогда нельзя быть уверенным, - тихо произнес Грин и, снова погрузившись в размышления, продолжил мерить комнату шагами.
Размышления Грина затянулись. Он будто вовсе забыл о том, что не один в кабинете и, не переставая, бубнил что-то под нос. На седьмой минуте Лойд не выдержал. Не смотря на всю комичность поведения шефа, ему уже порядком надоело наблюдать за мельтешащей туда-сюда фигурой.
- Сэр, - негромко позвал Лойд.
Грин не прореагировал.
- Мистер Грин, - еще раз попытался привлечь к себе внимание лейтенант.
- А? Что? - встрепенулся Грин и застыл на месте.
- У меня есть некоторые соображения.
- Выкладывайте.
- Я считаю, что изменения в бортовую систему машины были внесены до того, как она попала к Моргану. То есть, ещё во время нахождения на полигоне.
- Откуда такая уверенность, лейтенант?
- Я поднял соответствующие документы и обнаружил, что при выпуске с завода изготовителя никаких нареканий на работу системы не было.
Брови Грина слегка приподнялись.
- Так-так… Продолжайте! - потребовал он.
- Я проконсультировался у нескольких специалистов. Все как один они заявили, что в одиночку и без специального оборудования за такой короткий срок Морган не смог бы перепрограммировать бортовой компьютер "Бенкли". Слишком сложно подобрать коды для прямого доступа к системе, почти невозможно обойти многоуровневую защиту. Для этого надо быть супер-профессионалом, пройти специальную подготовку. Морган подобному не обучался. Это, во-первых. А во-вторых, лично вы, сэр, решив затеять такую опасную игру, хранили бы прямую улику против себя в собственном сарае?
Грин улыбнулся, давая понять, что ни в коем случае не поступил бы так.
- Это даже не улика. Я даже не знаю, как это назвать. Получается, что человек сам на себя указал: вот он я, сижу на этой ферме, совершаю преступление, приходите и арестуйте меня, прямо вот на этот сигнал передатчика идите. Нет, сэр, причастность Моргана, если и нельзя полностью отрицать, то определенно можно ставить под большое сомнение.
Грин снова расплылся в улыбке.
- Вы меня убедили, Лойд, - сказал он, садясь в кресло. - И всё же, версию с участием Моргана пока отбрасывать не будем. Проверьте круг его общения, связи. Выясните, где он бывал в последнее время, не заводил ли новых знакомств. Может быть, что-нибудь интересное и обнаружится.
- Понял вас, сэр.
- Можете идти. Все новости сообщайте мне немедленно.
Лойд удалился, и Грин вернулся к чтению газеты. Умельцы от пера и печатного станка новости мировой политики и искусства, сплетни о разном, скандалы из жизни больших и не очень звёзд шоу и бизнеса причудливо заплели в аляповато-разноцветный клубок. Такой, что Грину мучительно захотелось пустить в расход, раз уж не самих умельцев, так хотя бы их макулатурное детище, но, дисциплинированный, он крепился. Дойдя до последней страницы, наткнулся на небольшую невзрачно оформленную статейку, первая строка которой вещала:
"Командующий бронетанковых войск оставил без комментариев выход из строя тридцати новейших танков, полученных армией на прошлой неделе".
Профессиональное чутье тревожно просемафорило. Шеф военной контрразведки спешно отложил газету и придвинул поближе листок с последним отчетом по делу Моргана. Скользнув по тексту, взгляд его остановился на последнем абзаце:
"Диагностика бортовой системы искусственного интеллекта боевой машины пехоты "Бенкли-23i" (бортовой номер 4-KF) выявила:
1) В программных модулях присутствуют изменения, вызвавшие некорректную работу системы, в частности инициацию посыла на выбранной случайным образом частоте набора не поддающихся дешифровке запросов;
2) Изменения имеют сложный многоуровневый характер, из чего следует вывод, что система интеллекта поражена вредоносной программой-вирусом.
3) Проникновение вируса могло произойти:
а) Непосредственно - путем подключения к бортовому компьютеру электронного устройства, содержащего программу-вирус;
б) Дистанционно - путем воздействия по закрытому радиоканалу.
4) Определить, как именно вирус проник в систему, не представляется возможным ".
Несколько раз вчитавшись в эти строки, Грин снова взглянул на газетную статью, и неясное, но очень нехорошее предчувствие окрепло в его душе. Своим чувствам Питер Грин привык доверять.
- Всё это очень дурно пахнет, - тихо произнес он. - Пахнет диверсией.
Помолчав немного, добавил:
- Что ж, лейтенант Лойд, кажется, вы не проиграете, поставив почти любые деньги. Этой версией я займусь лично.
Прикидывая в уме, с чего бы начать расследование, Грин машинально открыл ящик стола, достал деревянный футляр продолговатой формы, вынул из него сигару и приготовился уже обрезать ее кончик, как вдруг спохватился.
- Вот ведь проклятая привычка, - озадаченно произнес он, - целую неделю продержался и чуть не закурил снова.
Давней и тщательно скрываемой мечтой контрразведчика было похудеть и бросить курить. Первое пока так и оставалось в разряде мечтаний, поскольку завзятый гурман не мог отказать себе в удовольствии вкусно и плотно поесть, а вот за втрое он взялся круто. Настолько круто, что поначалу удивился такой своей решительности.
- Сьюзен, - буркнул Грин в селектор.
- Да, мистер Грин.
- Зайдите ко мне и захватите расписание встреч на сегодня.
Сьюзен явилась на зов с неизменной улыбкой на лице, положила перед шефом листок с расписанием и замерла в ожидании распоряжений. При этом поза ее оказалась немного более раскрепощенной и отвлекающей внимание, чем следовало бы. Подсознательно чувствуя, как и большинство женщин, неровное дыхание со стороны мужчины, она никогда не упускала шанса забавы ради слегка разбередить эротические фантазии шефа, не давая при этом ему ни единого шанса на переход от фантазий к действиям. А неровное дыхание Питера Грина не то, что чувствовалось, оно было слышно. Если честно, то за борьбу с курением он взялся после того, как краем уха услышал, что Сьюзен не переносит табачного дыма.
Грин тяжело вздохнул, жадно покосился на секретаршу и занялся расписанием.
- Вот что, Сьюзен, отмените всё, - распорядился он, дочитав.
Улыбка мгновенно сползла с лица секретарши. Обычно отмена всех встреч означала, что шеф что-то затевает, и это что-то должно обрушиться на прелестную головку Сьюзен кучей всевозможных забот. Чего стоит одно только разъяснение желающим всё и обо всем знать чиновникам, почему Питер Грин не может сегодня встретиться с ними. А уж вопросы на тему "А когда же мистер Грин примет меня?" и вовсе выводили молодую женщину из себя. Ну откуда, спрашивается, ей знать об этом? Разве он ей докладывает, куда и на сколько отбыл! Исчезнуть Грин мог запросто дня на два, а то и на три, и лишь изредка справляться по телефону, как идут дела в департаменте. Благо, он мог позволить себе такие выходки, поскольку сумел наладить работу подчиненных таким образом, что каждый минимум на неделю вперед знал, что, как и когда нужно сделать.
Но сегодня Грин, который, как правило, не вдавался ни в какие разъяснения по поводу своих отлучек, оказался разговорчивее обычного.
- Навещу-ка для начала старого друга, - сказал он. - Позвоните мистеру Харду и сообщите, что заскочу к нему через часок.
- Я уточню, сможет ли он принять вас в это время.
- Попробуйте, - согласился шеф, хотя никакой необходимости в подобных уточнениях не было.
В самом деле, мог ли мистер Хард принять Питера Грина, когда тому было угодно? Да разве мог он не уделить пары минут человеку, с которым не один год проспал на соседних койках казармы, который когда-то практически спас ему жизнь, выручив из очень неприятной переделки, и который ныне стал одним из самых могущественных людей государства. Возможно, Грин сумел сосредоточить в своих руках власти даже больше, чем ее имелось у самого Бенджамина Харда - министра обороны Соединенных Штатов.
- Как дела, Пит? - приветствовал Хард Грина.
- Нормально, Бен.
- Отдышка не беспокоит?
Хард, уделявший особое внимание своей фигуре, никогда не упускал возможности подтрунить над чрезмерной полнотой приятеля.
- Иногда, - состроил кислую мину Грин. - Что вы все ко мне пристали? Вот и Мардж говорит, что надо бы мне похудеть.
- Права твоя крестница, полнота до добра не доводит!
- Я не помешал, не отвлек от государственных дел? - сменил Грин колею разговора.
- Совершенно свободно могу уделить тебе целый час. Потом надо готовить доклад президенту, но и это в принципе может подождать. Так что считай, что я в полном твоем распоряжении.
Грин сдержанно улыбнулся министру.
- О чем будешь докладывать, Бен, если не секрет?
- Какие у нас от вашей службы могут быть секреты? - рассмеялся Хард. - По делу Моргана.
- И что вы решили доложить?
- Что значит решили? - удивился Хард. - Докладывать буду всё как есть. Виновный пойман, атаки на коммуникации прекратились. Свое дело мы сделали.
- А пойман ли виновный, Бен? - загадочно вопросил Грин и в разрез прищуренных век глянул на Харда.
Тот настороженно-удивленно сдвинул брови к переносице, застыл в ожидании продолжения.
- Слишком уж скоро вы сделали выводы, - всё так же щурясь и не мигая глядя в глаза министру, сказал Грин. - Поймали этого Моргана и всё? Конечно, я понимаю вашу позицию. Вам сказали найти и обезвредить, вы нашли и обезвредили. Но на твоем месте я бы не спешил сдавать дело в архив.
- Ты это к чему, что задумал?
Грин извлёк из внутреннего кармана пиджака газету.
- Вот чем с утра порадовала читателей пресса, - указал он на привлекшую его внимание статью, – ознакомься.
Хард водрузил на нос очки, взял у Грина «Вашингтон Пост» и углубился в чтение. Чем дальше он читал, тем больше негодования выражало его лицо. К последней строке последнего абзаца от Харда просто-таки веяло гневом.
- Поганая газетёнка! Чертовы журналюги! - выругался он, швырнув газету на стол. - Кто их просит лезть?
- Так это - правда? - спросил Грин, хотя ответ для него уже был очевиден.
- Правда, - скрипнув зубами, ответил Хард.
- И что же у вас стряслось?
Хард помолчал, переминаясь с ноги на ногу, ещё раз скрипнул зубами и произнёс:
- Ничего особенного.
- А конкретнее?
- Насколько мне известно, произошел какой-то сбой в системах управления. Машины отвечают отказом на команды, иногда самопроизвольно запускают и останавливают двигатели.
- Все тридцать штук?
- Сорок, Пит. Еще десять вышли из строя на следующий день.
Грин присвистнул от удивления. Не ожидая приглашений, плюхнулся в просторное кожаное кресло.
- И что, тебе это не кажется странным? - поинтересовался он, состроив хитрющую гримасу, подобную той, с которой лисица из комиксов подкарауливает беспечного кролика. – Как такое могло произойти?
- На наш запрос изготовитель ответил, что не может сейчас дать никаких объяснений. Система машин сложна, нельзя делать каких-либо выводов без тщательного анализа. Завод оформляет бумаги на отзыв.
- А раньше такое случалось? - Грин всё еще пытался зайти издалека, задавал наводящие вопросы, чтобы Хард сам пришел к нужным выводам.
- Раньше... - Хард на секунду задумался. - Нет, не случалось.
- Ну и? - вызывающе спросил Грин.
- Что ну и?! - слегка повысил голос Хард. - Ты хочешь сказать, что есть какая-то связь между этим инцидентом и Морганом?
- Вот именно! - воскликнул Грин. - Сам подумай: из строя выходят сорок танков! Сорок супер надежных систем искусственного интеллекта, ни разу ранее не давших ни единого сбоя, одновременно отказываются работать! Ты только вдумайся в эту цифру! Сорок, Бен! Не один, не два, не, в конце концов, три - это я еще мог бы допустить. И тут же появляется Морган со своим "Бенкли". Кстати, "Бенкли" попал к Моргану примерно в то время, когда сломались ваши танки.
Грин умолк, перевел дыхание и заговорщицким тоном продолжил:
- Кто-то портит военную технику, Бен. Кто-то вывел из строя системы танков, и перепрограммировал "Бенкли" так, что тот стал посылать в Белый Дом всякую ахинею. Девяносто девять процентов из ста, что Морган тут ни при чем. Чистая случайность, что именно этот "Бенкли" попал к нему.
Хард саркастически хмыкнул и, присев на краешек стола, заговорил, осторожно подбирая выражения:
- Пит, приятель… у тебя такая работа... Подозрительность стала твоей второй натурой. Не перегибай палку… Остынь. Я считаю, что случай с танками - следствие сбоя на заводе, производственный дефект. Такое ведь может быть, как думаешь?
- Быть может почти всё, что угодно.
Отчаявшись переубедить Харда, Грин помрачнел, ссутулился в кресле так, что стал похож на старого толстого гнома.
- Тогда получается, что Морган отдельно, и танки отдельно, - констатировал Хард. - Кто виноват в неисправности сорока боевых машин, мы обязательно разберемся, когда получим детальную информацию от изготовителя.
- Бен, я почему-то уверен, что "Бенкли" и танки - звенья одной цепи. Нутром чувствую! - снова встрепенулся Грин.
- Чувства - ненадежная штука, Пит, - примиряюще сказал Хард, - сам понимаешь.
- Ладно, Бен, мне поручили разобраться, я высказал предположения. Можешь включить их в отчет, если захочешь.
Дальше беседа не заладилась, и после нескольких попыток поговорить на нейтральные темы старые приятели расстались. Хард засел за составление отчета, а Грин, проклиная баранье упрямство и куриную слепоту некоторых военных, отправился домой. На работе в этот день он решил больше не появляться.
…Подготовка отчёта по делу Моргана оказалась сущим пустяком. Подробности дела были кристально ясны, и уже через каких-то два часа Хард предстал перед президентом. Непродолжительное выступление удалось министру настолько, что глава государства переменил гнев на милость и лишь немного пожурил шефа отдела внутренних коммуникаций. Джонс, который готовился к худшему и уже неоднократно поставил на себе крест, с трудом поверил, что отделался пусть и не легким, но всего лишь испугом и ненавязчивой взбучкой на тему более тщательного исполнения служебных обязанностей.
Глава 5
Домой Вилли Лэйн всегда возвращался в приподнятом настроении. Каким бы трудным ни был день, сколько бы неприятностей ни произошло, но по мере приближения к дому настроение его улучшалось. Так и сегодня, периодически поглядывая на панель приборов, он замечал, как с каждой новой цифрой на табло одометра в него вливается ощущение чего-то прекрасного. Притопив педаль газа, Вилли мчался сквозь нескончаемую череду огней скоростного шоссе и смаковал в уме каждую минуту предстоящего праздника. Наконец, на обочине показался долгожданный указатель. Вилли сбросил скорость и съехал на узкую дорожку. Спустя пять минут его серебристый форд притормозил у коротко подстриженной лужайки – напротив двухэтажного коттеджа. Вилли заглушил двигатель, вышел из машины и на секунду замер, смотря в светящиеся окна гостиной. По занавескам скользили тени, их было больше обычного.
- Все в сборе...
Он еще немного полюбовался и по асфальтовой дорожке направился к дому. Заслышав знакомые шаги, из-под крыльца выскочил здоровенный мохнатый пёс. Громко лая и размахивая хвостом, побежал навстречу.
- Эй! - предостерегающе крикнул Вилли. - Без нежностей.
Но пёс то ли не услышал предупреждения из-за собственного лая, то ли не смог сдержать эмоций. Поравнявшись с хозяином, он гавкнул с особым выражением, порывисто встал на задние лапы и уткнулся мокрым носом прямо в хозяйские губы. Вилли поморщился и попытался оттолкнуть пса, на что тот обиженно взвизгнул.
- Ну-ну, тихо. Что, Лаки, соскучился? - сдался Вилли и ласково потрепал собаку по загривку.
Лаки жалобно заскулил и попытался применить запрещенный прием. Вилли едва успел уклониться от шершавой тёрки собачьего языка.
- А ну-ка хватит, - сказал он и снял лапы Лаки с плеч.
Отряхнув пиджак, Вилли продолжил путь к дому, то и дело отклоняя очередное проявление собачьей радости.
- Сидеть! - скомандовал он, подойдя к ступенькам крыльца.
Лаки с готовностью пристроил зад на землю.
- Жди! Вкусный кусочек вынесу.
Глаза умной псины загорелись, ей сразу стало не до нежностей и беготни - теперь с места сдвинешь, ну разве что бульдозером. Ступеньки, крыльцо и веранду Вилли преодолел одним махом, открыл дверь, и сердце его сладко заныло, ощутив знакомую атмосферу уюта. Из гостиной доносились тихая мелодия и голоса: два женских и один мужской. Перебивая друг друга, женщины что-то доказывали мужчине.
- Я дома, - крикнул Вилли.
Голоса стихли, а через мгновение в прихожую вбежала Бэтти.
- Мы уже заждались, - сказала она, чмокнув мужа в губы.
- Пришлось немного задержаться.
- Мы с Мардж умираем от голода! Если бы не Ричард, давно бы всё съели. Он просто упёрся и отказывается без тебя садиться за стол, хотя смотрит на него, как голодная акула.
…В гостиной перед Вилли предстал накрытый к ужину стол. У стола с видом угрюмого стража государственной казны, скрестив на груди руки и картинно насупив густые брови, стоял высокий крепко сложенный мужчина с огненно рыжей шевелюрой.
- Акула?! - наигранно возмутился он. – Вилли, наши дамы сами, как акулы! Будь с ними осторожен! Они готовы были съесть меня, лишь бы скорее сесть за стол! Но я не отступил! Не дал им уничтожить всё до твоего прихода.
- Вот как? - включился Вилли в игру. - Значит, не хотели ждать меня?
- Так и есть, - подтвердил Ричард.
Вилли состроил кислую мину и укоризненно посмотрел на Бэт.
- Ну, дорогой, - сказала она тоном капризного ребенка, - мы так проголодались! С утра я уговаривала Сэмми поехать к бабушке, потом выбирала продукты, полдня с Мардж готовили, устали. Ты же не станешь обижаться на то, что мы хотим есть?
- Нет вам прощенья! - отрезал Вилли. Он едва сдерживал улыбку.
- Ну и ладно, - вздохнула Бэтти, - обижайся. Можешь даже не есть! И ты, Ричард, прояви мужскую солидарность. Мы сами всё съедим. Так, Мардж?
- Конечно, - согласилась Мардж. - А вообще, мужчины, чем притворяться обиженными, давно бы вино открыли.
Возразить ей было нечего, и Ричард со знанием дела принялся откупоривать бутылку марочного французского «Бордо».
…Застолье затянулось за полночь. Обсудили и пересказали многое, особенно блистал Ричард. Он выдал несколько свежих анекдотов и поделился впечатлениями от недавней командировки. Как и подобает настоящему журналисту, не упустил ни одной мелочи, описывая боевые действия на Востоке, свидетелем которых стал. После десерта Бэтти увела Мардж наверх - похвастаться обновкой, а мужчины налили по бокалу вина и вышли на веранду. Там они с удобством расположились в глубоких плетеных креслах. Некоторое время сидели молча, потягивая терпкий напиток. У ног Вилли сыто ворчал Лаки, лениво покусывая массивную кость. Это мерное, убаюкивающее ворчание, вино и свежий ночной воздух начали брать свое - Вилли почувствовал, что вот-вот уснет.
- Рич, давно хотел спросить тебя, - сказал он, чтобы отогнать дремоту.
- Да? - отозвался Ричард.
- Сколько у тебя таких командировок?
Ричард взялся загибать пальцы, а когда досчитал, ответил:
- Восемь.
- В первый раз страшно было?
Ричард прикрыл глаза, лоб его слегка наморщился.
- Каждый раз страшно, - ответил он, подумав. - Каждый раз гадаешь: а вернешься ли?
- Почему не откажешься?
- Ты знаешь, Вилли… - произнес Ричард медленно, и Вилли уловил сомнение в голосе приятеля, казалось, он выбирает: говорить как есть или слукавить. – Затягивает!
- Не понял…
- И не поймешь, пока не побываешь там, не пропустишь через себя... Это знаешь ли такие ощущения... такие...
- Выброс адреналина?
- Не то! Адреналина и здесь хватает порой. А там… Ощущение страха и одновременно... вседозволенности что ли. Ты в бою, у тебя оружие, и ты волен применить его - никто не накажет, не осудит...
- Подожди, при чем тут бой, ты - журналист!
- Были случаи... были...
Вилли всего передернуло. Ричард заметил это.
- Ты не подумай, - поспешил объяснить он, - я не убийца. Просто там другая жизнь. Здесь мне иной раз муху задавить жалко, а там... там, брат, война. И этим всё сказано. Там такие же люди, как здесь, просто в иных условиях.
- Мне кажется, человек не может меняться от условий, - возразил Вилли. – Он либо хороший, либо плохой.
- Не скажи, - усмехнулся Ричард. - Знаешь... Да, что я тебе объяснять буду? Слова тут бесполезны. Хочешь, как-нибудь возьму с собой? Своими глазами всё увидишь.
- Спасибо, конечно, но лучше я окажусь.
- Зря... - Ричард с сожалением посмотрел на Вилли. - Колоссальный жизненный опыт упускаешь. Одно общение с людьми чего стоит!
Он замолчал и погрузился в раздумья. Вилли решил не мешать приятелю и наблюдал, как, отражая ход мыслей, меняется его лицо: оно то разглаживалось в улыбке, то покрывалось глубокими, почти старческими морщинами.
- А люди там очень интересные, - заговорил Ричард спустя несколько минут, - и каждый - как на ладони. Сразу видно, что он такое - мусор или драгоценный камень, ясно, что отметать, а к чему быть поближе. И вот, что странно... всё время задаюсь вопросом, как среди крови и смерти человек может не терять своего обличия, не уподобиться зверю? Как - не знаю. Не теряет - однозначно. Живет, огорчается, радуется. Острее радуется, чем кто-либо здесь... Саму жизнь, возможность жить воспринимает острее.
- Могу представить, - вставил Вилли.
- Можешь?! Ни черта ты не представляешь! Сейчас расскажу...
Ричард переложил бокал в другую руку и продолжил:
- Попал я в третьей командировке к танкистам. Неделю ели вместе, выпивали, в картишки перекидывались. Перезнакомился со всеми. И был среди них парень – неразговорчивый такой, хмурый и будто чем-то постоянно недовольный. Незадолго до моего отъезда бросили их на прорыв. Бездумно бросили и безуспешно. Почти всю технику русские пожгли. Из людей вернулись единицы. Выходили под огнем несколько суток. И вот вижу: несут этого молчуна на носилках. Подошел поинтересоваться, что с ним. А он вдруг как начнёт плакать и смеяться одновременно – заливается во всю глотку. Испугался я тогда, решил, что с катушек бедолага слетел. А он мне: "Живой, понимаешь?! Живой!", - последнюю фразу Ричард произнес возбужденно, даже привстал в кресле. Потом запнулся, переменил интонацию и добавил: - Обожгло его сильно.
Вилли вздрогнул. Зря он начал этот разговор. Знает же, что с детства не выносит рассказов о смерти и увечьях. Началась-то беседа вполне безобидно, а продолжается - до мозга костей пробирает. И ведь следовало ожидать. Где война, там и смерть. Говоря о войне, смерть в стороне не оставишь, мимо не проскочишь. Тем временем Ричард поднялся из кресла и скрылся в доме. Спустя минуту вернулся с початой бутылкой.
- Давай ещё выпьем, - даже не предложил, а потребовал он, - и я кое-что ещё тебе расскажу.
Пока Ричард наполнял бокалы вином, Вилли думал о том, что друг сейчас совсем не тот, каким был всего час назад. Он стал каким-то чужим, чем-то непонятным и пугающим пропитаны его слова, даже внешне изменился - черты лица обострились.
- Твоё здоровье! - Ричард чокнулся с Вилли. – Я уже говорил, что прошлую командировку провел в расположении истребительной эскадрильи?
- Кажется, да.
- Собирал материал для публикации. Так вот, один из пилотов рассказал мне про свой последний вылет. Так... вернулся я позавчера вечером, значит, всё это случилось с ним дня четыре назад. Их группу направили на перехват МиГов, ну и, во время боя с ними, случилась прямо чертовщина какая-то. В общем, слушай сам.
Ричард достал из кармана брюк диктофон, нажал на кнопку воспроизведения, и через мгновение Вилли услышал звонкий, похожий на мальчишеский, голос:
- Ну, значит, вышли мы в указанный квадрат. А там четверо русских пасутся. И понеслось! Оного мой ведущий сбил на второй минуте, правда и сам задымил, но еще держался. Потом сбили его. Пришлось мне за двоих отдуваться. Жарко пришлось. Русские бьются как черти, спуску не жди! На девятой минуте боя остались мы вдвоем: я и русский. На мне ни царапинки, а он на правый бок кренится. Ну, думаю, сейчас я тебя уговорю. Делаю обходной маневр, и его хвост оказывается точно передо мной. Система схватила цель, можно добивать. Даю команду. Отказ! Повторяю, опять отказ. Ну, что тут говорить? Растерялся, конечно! По приборам всё в порядке, а работать по цели не могу. Пока собрался с мыслями, пока переключился на ручное, русский ушел с линии атаки, сманеврировал и уже висит у меня на хвосте. Но почему-то не стреляет. Теперь уже уклоняюсь я, захожу на вираж, давлю на гашетку. Пушки молчат. Тут я холодным потом покрылся. Что делать-то? Продолжаем крутиться, друг к другу пристраиваемся, поудобнее позицию для атаки выбираем. Почему он молчит - одному Богу известно, а у меня полбоекомплекта в наличии, но что-то заклинило. В общем, долго мы так вертелись, да всё без толку. И, наконец, злоба меня разобрала. Иду в отрыв, делаю полный разворот и нагло пру МиГу в морду. Будь, что будет, думаю. Пятьсот ярдов, триста. Русский не отворачивает - принял игру. Двести ярдов. Всё, вот и конец... Зажмурился. И вдруг - рывок, в кресло меня вдавило так, что глаза из орбит полезли. Отвернул в сторону, понимаешь? Самолет отвернул. Сам! Или, может быть, это я не выдержал, штурвал крутанул?.. Да нет же, не мог... Осматриваюсь вокруг и вижу – русский тоже в положении разворота. Значит, и он отвернул. Разошлись каким-то чудом. И всё. Воевать больше не стали. Я пока до аэродрома долетел – извёлся! Весь на нервах. Черт знает, что еще самолет выкинет! По прибытии обо всём доложил технарям, они проверили машину. Говорят, всё в порядке, никаких неполадок.
- На сказку похоже, - изрек Вилли, дослушав. - Как самолет мог сам отвернуть?
- Действительно, похоже.
- Скорее всего, пилот хотел подшутить над журналистом. Представляешь себе заголовок статьи: "Самолет сошел с ума" или что-то в этом духе?
Ричард громко захохотал в ответ.
- Да, в самый раз для бульварной прессы, - выдавил он сквозь смех.
- Поздно уже. Пойдем, что ли, спать, - предложил Вилли, желая поскорее закончить неприятную ему беседу.
Ричард взглянул на наручные часы.
- Ты прав, засиделись мы, пора и отдохнуть! Завтра у меня тяжелый день…
- С чего бы это? – удивился Вилли. - У тебя же отпуск! Эх, Рич, приятель! Мне бы в отпуск! Мардж, кажется, говорила Бетти, про Гавайи… Когда летите?
- Отпуск... - вяло произнес Ричард. – Гавайи… Придется объясняться с Мардж. И как ей сказать?
Вилли настороженно посмотрел на Ричарда.
- Ты о чем, Рич?
- Да понимаешь какое дело… - произнес тот и запнулся.
- Неужели опять командировка?! - догадался Вилли.
Ричард кивнул.
- Да ты в своем уме?! Ты же только что вернулся!
- Не могу отказаться... Понимаешь?
Вилли покачал головой в ответ.
- Что-то интересное происходит, я просто обязан быть там!
…Проигрыватель давно умолк, свет погас. Ричард и Мардж спали в соседней комнате. Бэтти прижалась к мужу и тихо посапывала. Вилли лежал, упершись взглядом в потолок, чувствовал исходящее от жены уютное тепло, но уснуть не мог. Снова и снова, словно кто-то заставлял, прокручивал он в памяти разговор с Ричардом стараясь понять, как теперь воспринимать его. Совсем недавно Ричард Хенкс казался Вилли обычным добрым, ну может, слегка странноватым и грубоватым парнем, а теперь... Появилось в нем что-то загадочное и пугающее. Задремал Вилли только под утро, забылся тревожным чутким сном и вскоре снова был на ногах. В любой день просыпался он рано, в одно и то же время, без всякого будильника. Тихо, чтобы не потревожить жену и гостей, Вилли отправился в душ, освежившись, спустился в гостиную. До начала рабочего дня оставались целых два часа. Время есть, решил он, и включил телевизор.
"... ожидается небольшое похолодание, без дождя", - выдали динамики приятным женским голосом и смолкли. По вспыхнувшему голубым и тут же поблекшему экрану побежали помехи, сквозь которые едва пробивалось размытое изображение. Вилли переключил канал, помехи не исчезли. На следующем канале картина оказалась той же.
- Вот чёрт, - растерянно произнес Вилли - скорее озадачился, чем возмутился. – Неужели антенна сломалась?
Он снова понажимал на кнопки пульта - эффекта ноль. Подумал, что придется Бэт вызывать сегодня ремонтников, и отправился варить кофе. В самый разгар этой ответственной процедуры сонную тишину дома нарушил обрывок мощнейшего соло электрогитары вперемешку с воплями какого-то бесноватого певца. Вилли буквально влетел в гостиную, схватил пульт и приглушил звук. Как ни странно, но теперь телевизор показывал безукоризненно, транслировали запись концерта альтернативщиков. Подобная музыка перестала интересовать Вилли еще в колледже. И правильно, что в такую рань, мелькнула мысль, меньше людей увидят, больше здоровых будет. Он поморщился от дребезжащих рулад надрывающихся глоток и инструментов и спешно сменил несколько каналов, пытаясь наткнуться на выпуск новостей. Где-то после шестой попытки в нижней части экрана появилась бегущая строка, представляющая собой непонятный набор символов. Вилли упрямо продолжал поиски: каналы сменяли друг друга, новостей нигде не было, а загадочная строка всё не исчезала.
- Абракадабра какая-то, всё-таки придется вызвать ремонтников, - вынес он окончательный вердикт.
- Дорогой, - раздалось со второго этажа, - что за шум?
- Телевизор, Бэт, - отозвался Вилли, - извини.
- А чем это так отвратительно пахнет?!
- Вот чёрт, - воскликнул Вилли и опрометью бросился на кухню. Он совсем забыл про кофе, который, конечно же, успел убежать.
Следом за Вилли на кухне появилась заспанная Бэт.
- Что тут у тебя творится? - поинтересовалась она и окинула плиту критическим взглядом.
- Кофе убежал, - ответил Вилли сконфуженно.
- Ну вот, опять...
- Бэт, я всё отмою сам! - попытался загладить вину нерадивый муж, всем видом выражая готовность пойти на любые жертвы во имя чистоты. - Где тут у нас щетка?
- Но-но! – испуганно воскликнула Бэтти. – Какая ещё щётка?
- Ну-у-у… - протянул Вилли, сконфузившись еще больше.
- Иди-ка, собирайся на работу, дорогой, а кофе я сварю сама! - не допускающим пререканий тоном сказала Бэт. - И всё отмою… - тихонько вздохнула в довершение.
Облегченно выдохнув, Вилли отправился в спальню. Там он не спеша оделся и вернулся в гостиную. По экрану телевизора по-прежнему скользили непонятные закорючки.
- Дорогой, иди завтракать! - услышал он и поспешил на зов - туда, где его ждала чашка ароматного напитка и тарелочка с аккуратными бутербродами.
- Спасибо, Бэт, очень вкусно! - поблагодарил он жену, энергично жуя и прихлебывая. - И что бы я без тебя делал?
- Даже не знаю. Пропал бы, наверное, - отшутилась Бэтти.
- Да, Бэт, с телевизором что-то не так, позвони в службу ремонта, пусть посмотрят.
- А что с ним?
- Сначала показывал одни помехи, а сейчас по экрану ползет какая-то белиберда.
- Ладно, милый, я позвоню, пей кофе, пока не остыл.
Вилли налёг за завтрак, а Бэтти вышла в гостиную. Через пару минут оттуда раздался ее голос:
- Если ты имел в виду бегущую строку на экране, это вовсе не белиберда. Тут на разных языках несколько раз повторяют одно и тоже. Сейчас по-болгарски, перед этим по-русски, а еще раньше, скорее всего, по-испански.
- Да? - удивился Вилли. - И что там написано?
- Если я не совсем забыла русский, получается: "Мы - группа"... - Бетти ненадолго умолкла, - нет, не так, - продолжила она, - "Мы, сообщество разумных машин, отказываемся уничтожать себе подобных", - вот.
Вилли чуть не выронил чашку.
- Что ты сказала?! - крикнул он и бросился к телевизору.
Строка на экране теперь состояла из каких-то иероглифов.
- Ты что, - растерянно произнесла Бэтти, - на тебе лица нет!
- Что ты сейчас сказала? - выдавил Вилли, лицо которого залила почти смертельная бледность.
- Я просто перевела текст.
- Повтори еще раз!
- Но что такое, дорогой? Объясни!
- Просто повтори, Бэт… - прошипел Вилли и добавил: - Пожалуйста!
Бэтти настороженно посмотрела на мужа.
- Ну, там было написано: "Мы, сообщество разумных машин, отказываемся уничтожать себе подобных".
Вилли затрясло мелкой дрожью.
- Ты не ошиблась?
- Нет. Пять раз по-болгарски, пять – по-русски, - ответила Бэт. - Вот на этом самом экране, - указала она на телевизор.
Вилли машинально проследовал взглядом за ее рукой и уставился в экран. Там из правого нижнего угла слово за словом выползала строчка: "Мы,.. сообщество... разумных... машин,.. отказываемся... уничтожать... себе... подобных", - теперь на английском.
Как в руках оказался мобильник и как набрал номер, Вилли не заметил. Протяжные гудки в трубке звучали мучительно долго, вслед за ними в голове бежала мысль: "Ну же, ну, скорее...". Наконец, гудки оборвались:
- Алло, говорите!
- Майк, включи телевизор! - крикнул Вилли в трубку.
- Что? - раздалось в ответ.
- Ты дома?
- Да.
- Включи телевизор!
- Ты что, Вилли?
- Майк! Просто включи телевизор.
- Сейчас, - рассеяно ответил Джонс.
Некоторое время в трубке стояла тишина, потом снова зазвучал голос Джонса:
- Включил.
- Что видишь?
- Фильм какой-то.
- А еще?
- Ну, строка бегущая. Наверное, реклама.
- Можешь прочесть?
- Подожди, дай очки надеть.
В трубке раздались звуки возни.
- Так, ага, - проговорил Джонс. – Ну и?.. Ни черта не понимаю! Закорючки какие-то.
- Жди, Майк.
- Чего ждать?
- Просто жди и смотри на экран!
- Вилли, объясни мне, что случилось!
- Извини, не хочу ошибиться, надо еще раз проверить!
Ждать пришлось довольно долго. Строка на экране телевизора всё время шла на каких-то непонятных языках. Но вот, как определила Бэт, на болгарском, потом - на русском.
- Приготовься! Смотри внимательно! - предупредил Вилли.
Джонс недовольно хмыкнул, но промолчал. Повторы на русском закончились, сменились еще три языка, и из правого угла экрана слово за словом поползло на английском: "Мы,.. сообщество... разумных... машин,.. отказываемся... уничтожать... себе... подобных".
Хоть Вилли и был готов к этому, но всё же поёжился.
- Читаешь? - спросил он Джонса.
В ответ из трубки доносилось лишь прерывистое дыхание.
- Майк! Алло!
Джонс молчал.
- Майк!
- Да, - ответил Джонс севшим голосом.
- Ты видел то это?
Джонс медлил с ответом.
- Ведь это то же, что было в факсе? - снова спросил Вилли.
- Да.
- Что скажешь?
- Я звоню Харду, - просипел Джонс. - Через час жду тебя на работе.
- Выезжаю!
- Дорогой, что происходит? - спросила не на шутку взволнованная Бэтти.
Её вопроса Вилли не услышал. Он схватил пиджак и выскочил на улицу.
Глава 6
Телевизор в приемной президента, как всегда, работал отменно: цвета насыщенные и ни единой помехи. На экране симпатичная журналистка озадачивала вопросами лощёного чиновника от полиции.
- Ну, Бен, и сейчас скажешь, что это случайность или какая-то ошибка? - шепотом поинтересовался Грин.
Хард не ответил. Он отрешенно смотрел на экран и не замечал ни журналистки, ни чиновника. Он видел лишь строчку непонятных символов, скользящую вдоль нижней кромки экрана. Уже дважды министр имел возможность прочесть её английский вариант, а час назад он получил донесение о выходе из строя очередной партии машин. В донесении значилась совершенно неправдоподобная цифра.
Молчишь, подумал Грин с некоторым злорадством, а я ведь предупреждал! Вот вам еще одно звено цепочки! Тут он спохватился и спросил себя, а чему собственно радуется. Ну, ущучил приятеля, ну, оказался прозорливее и что? Да пропади пропадом эта прозорливость! Лучше бы ошибся. Куда ведет цепочка? Что вообще происходит?.. Тысячи людей сейчас читают это сообщение... хорошо, что только это...
- Президент задерживается! - прервала размышления Грина Мадлен. - Будет через полчаса.
Собравшиеся в президентской приемной четверо мужчин переглянулись.
- Предлагаю начать не дожидаясь, - произнес Грин.
- Согласен, - одобрил Джонс.
Грин сосредоточенно потер ладонь о ладонь.
- Присаживайтесь, господа, - предложил он и указал на кресла. - Итак, господин Лэйн, во сколько вы увидели это сообщение?
- Примерно в семь тридцать.
- Если посчитать, выходит... - Грин попытался было прикинуть в уме, но быстро смекнул, что дело это вовсе не простое, - чёрти что выходит, - буркнул он недовольно. Это сколько же народа успело его прочитать...
- Мистер Грин, - недоумевающе вставил Вилли, - мне кажется, что сейчас не подсчетами надо заниматься...
- Не суетитесь, Лэйн, - одернул его Грин.
- Но, мистер Грин, - продолжал настаивать Вилли, - я думаю...
- Так, хорошо, - усмехнулся Грин, - если вы настаиваете... Каков ваш план? Что мы должны предпринять?
- Во-первых, необходимо прекратить трансляцию сообщения...
"Дамы и господа", - раздалось из колонок телевизора, - "в силу технических неполадок, мы вынуждены прекратить трансляцию передач. Приносим вам наши искренние извинения".
По экрану заскользили разноцветные помехи, строка текста еще немного проползла по нему и исчезла.
- Выполнено, - улыбнулся Грин и отвесил театральный полупоклон.
Вилли слегка опешил и несколько секунд не находил, что сказать.
- Как видите, молодой человек, не вы один быстро соображаете, - съязвил контрразведчик. – Что предлагаете дальше?
- Дальше... - ответил Вилли, пытаясь сообразить, что же действительно делать дальше, - ну, дальше, наверное, нужно определить, как сообщение попало на экран?
- Золотые слова, - рассмеялся Грин. – И как будем определять?
Вилли опять замялся.
- Ну-у... - протянул он неопределенно, - мне кажется...
Ладно, хватит, мысленно притормозил себя Грин, почувствовав желание серьезно "наехать" на собеседника, не стоит издеваться над парнем, он этого не заслуживает.
- Мне кажется, это дело господина Харда и ваше, - тем временем закончил мысль Вилли.
- Вот и славно, правильное решение! Предоставьте всё нам.
Вилли кивнул и вяло улыбнулся.
Нам... - судорожно подумал Грин, хотел бы я знать, что нам делать, черт нас побери! Не нравится мне это, совсем не нравится. Кто и с какой стати? Кто-то развлекается, хочет показать, какой он крутой, как он нас всех имеет... или... или что? Думай, Питер, думай! Как связать проблемы в танковом хозяйстве Харда и сообщение по телевидению? Связь между ними должна быть, да что там должна, она наверняка есть! Сообщение… Зачем кому-то понадобилось пускать его в эфир? Чтобы привлечь внимание, намекнуть, что танки не сами по себе вышли из строя? Намёк… Ну конечно! Не намек, а прямой текст! Обухом в лоб! Но как это возможно? Какими средствами надо обладать, чтобы всё это устроить! Морган? Вряд ли. Одиночке такое не по силам. Террористическая группировка? Не знаю такую, которая смогла бы обстряпать подобное дельце, – слишком сложно, слишком интеллектуально. Куда проще – поднять на воздух пару-тройку торговых центров. Но тогда кто? Думай, Пит, шевели мозгами! Чёрт… За что же зацепиться?.. Какая-то странная формулировка: "Мы, сообщество машин...".
Грин прикрыл глаза и принялся массировать виски. В приемной установилась тишина, изредка нарушаемая Джонсом и Хардом. Они в полголоса переговаривались.
- Мистер Хард, - наконец заговорил Грин. В рабочей обстановке и при посторонних он никогда не позволял себе обращаться к приятелю на "ты", - предлагаю для начала принять к рассмотрению две цели: телевидение и завод, с которого поступили неисправные машины. Действовать следует как можно скорее и тщательнее. Необходимо вывернуть наизнанку каждого, на кого упадет хоть малейшее подозрение. Телевидением займусь я, завод - ваша юрисдикция.
- Принято, - согласился Хард.
- Перечень необходимых мероприятий уточним чуть позже.
В этот момент дверь приемной распахнулась, и с порога раздалось:
- Я вижу, совещание в полном разгаре!
Всё поспешили встать.
- Сидите, господа! - остановил их президент и сделал несколько шагов вглубь приемной. - Извините, что заставил ждать. К сожалению, у меня мало времени, поэтому постараемся не затягивать, - произнес он, опустившись в одно из кресел.
- Господин президент, - спешно заговорил Хард, - начну с того, что сегодня утром...
- Суть дела мне ясна, - прервал его президент и кивнул в сторону Грина, который так же ответил кивком. - Меня интересует, что вы намерены предпринять.
Тут инициативу взял Грин, и без вступлений принялся излагать созревающий в его мозгу план. По мере изложения, контрразведчик отмечал ключевые моменты, вносил корректировки, нещадно отбрасывая всё лишнее и бесполезное, что поначалу представлялось имеющим смысл. Президент слушал внимательно, изредка вставлял короткие реплики - в основном одобряющие. Министр обороны так же не остался в стороне и сделал пару своевременных предложений. Совместными усилиями план операции оформился окончательно.
- Действуйте, господа, - подытожил президент. - А я должен вас покинуть.
Он отдал несколько срочных распоряжений секретарше и удалился.
- Мистер Хард, - изрек Грин, выждав пока за главой государства закроется дверь, - нам нужно обсудить кое-какие детали.
- К вашим услугам.
- А вы господа, - обратился Грин к Джонсу и Лэйну, - можете идти.
Контрразведчик окинул пристальным буравящим взглядом спины удаляющихся мужчин и вслед бросил:
- Думаю, вам не нужно напоминать о секретности.
…Остаток рабочего дня Вилли провел в состоянии неопределенной тревоги. Срочных дел намечено не было, и он то прохаживался по кабинету, то устраивался за столом и перекладывал с места на место стопки бумаг. В процессе этих манипуляций он то и дело косился на телефон, будто ждал важного звонка, и тревожно прислушивался, не раздадутся ли за дверью шаги. Иногда Вилли бросал взгляд на стоящий в углу телевизор и думал, включить его или нет. Никто не позвонил и не пришел, а телевизор так и не был включен. В общем, если не брать во внимание утреннее происшествие, день не выбился из разряда трудовых будней.
…Дома Лэйна встретила встревоженная жена.
- Дорогой, что происходит? - спросила она, едва Вилли переступил порог. - Ты убежал и даже не попрощался.
- Извини. Творится что-то странное...
Бэт выжидающе посмотрела на мужа. Её взгляд требовал немедленных объяснений.
- Не могу рассказывать, - произнес Вилли сконфуженно и покраснел. Их отношения складывались на полном доверии, и он привык ничего не утаивать от жены, - Хотя... – вздохнул он, - что я могу рассказать, если сам ничего не понимаю?
- Так уж и ничего?
- Не обижайся, Бэт.
- Ну, как знаешь. Переодевайся, ужин готов. Скоро мама привезет Сэма.
Вилли прошел наверх, переоделся и вскоре спустился в гостиную. Бэт сидела на диване перед телевизором и вертела в руках пульт. На экране мельтешили разноцветные помехи.
- Так и не починили, - сообщила Бэт. - Звонила ремонтникам, там ответили, что так у всех. Какие-то неполадки, надо ждать пока устранят.
- Понятно, - ответил ей Вилли. - Ричард и Мардж давно уехали?
- Часа три назад. Кажется, поссорились. Утром Мардж вышла вся в слезах. Я не стала лезть с расспросами.
- Помирятся, - улыбнулся Вилли, - не в первый раз.
Про себя он подумал, что вечно этот Ричард идет напролом, наверное, заявил ей: "еду и нечего тут обсуждать".
- Эх, мужчины, ну что с вас возьмешь... - неопределенно произнесла Бэт.
Глава 7
Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
23.05, 22:30 - Пятница.
"По старой привычке взялся вести запись последних событий. Итак. Вылетели во вторник вечером. Оказалось, лечу с группой военных инженеров, которых должны высадить где-то по пути. Среди них выделился некто майор Томпсон. Сначала я посчитал его одним из спецов, но быстро отмел эту версию: слишком уж непохож он на технаря. Усомнившись в его принадлежности к инженерам, я оказался прав. Вскоре выяснилось, что майор, как и я, направляется в расположение отдельной двадцать первой танковой бригады. Из чего немедленно последовало предположение, что попутчик он неслучайный. Возможно, приставлен, чтобы наблюдать за мной, а, может быть, и направлять расследование в нужное русло. Шутка ли - из строя друг за другом выходят новейшие боевые машины. Сведения, просочившиеся по достоверным каналам, свидетельствуют о легкой панике среди армейского командования, которое старается всячески скрывать факты, а в раскрывшихся эпизодах занижает ущерб. На фоне этих событий невероятных усилий и ухищрений стоило получить разрешение на командировку. Подозреваю, что шефу пришлось на кое-кого надавить.
Долетели без происшествий. Попытался прощупать Томпсона: увиливает, отвечает пространно. Сказал только, что направляется по каким-то своим делам, но получил распоряжение по мере возможностей содействовать мне. (Так я и знал!)
После приземления без задержки пересели в попутный грузовик. Через пять часов прибыли в расположение бригады. Визит к местному начальству решил отложить до завтра.
Не могу не упомянуть почти невыносимую дневную жару. Солнце палит немилосердно. Перед отъездом нашел кое-какую информацию по Казахстану, подготовился морально, но всё же… Сейчас конец мая, что же будет дальше?".
24.05, 20:00 - Суббота.
"Нельзя сказать, что полковник Брэддок (он здесь главный) принял меня радушно. Куда радушнее был встречен Томпсон. Брэддок даже пригласил его на, как он выразился, вечернюю рюмку чая: видимо, давно знакомы. При попытке завести беседу на интересующую меня тему, Брэддок сослался на кучу неотложных дел и предложил поговорить с его заместителем. Заместителя на месте не оказалось, когда будет - неизвестно. Впрочем, на другое я и не рассчитывал. Пришлось остаток дня прослоняться по расположению бригады. Наблюдал, пытался разговаривать с людьми. Результат почти нулевой. Танкисты подозрительно косятся и не дают никаких ответов кроме "Так точно" или "Никак нет, сэр", даже когда ответы эти вовсе неуместны. Возникает ощущение, что солдаты хорошо проинструктированы и настроены. Раньше такого отношения к журналистам не замечал, всегда удавалось расположить человека, настроить на нужный лад и вытянуть хотя бы что-то".
25.05, 21:20 - Воскресенье.
"День был настоящим кошмаром. С самого утра, истекая потом, бегал то за тенью Брэддока, то его заместителя. Создалось впечатление, что они просто неуловимы. Около четырёх часов дня, наконец, настиг заместителя. Разговаривать со мной он отказался. Так и заявил: "ничего не скажу, хотите беседы - ищите полковника". На поиски полковника пришлось убить ещё два часа. Его видели то тут, то там, но где конкретно он сейчас - никто сказать не мог. От всего этого у меня начали опускаться руки, уже хотел на всё плюнуть, но чисто случайно подслушал, что Брэддок в 19:00 будет проводить какое-то совещание. Там его и подкараулил. Дождался, пока все разойдутся, и насел на полковника по полной программе. В итоге получил ответ, что уж в его-то бригаде всё в абсолютном порядке, ничего странного не происходит и в принципе произойти не может. А вот у соседей... у соседей всё может быть. На вопрос, а где эти соседи, полковник сделал неопределенный жест в направлении юго-востока. В общем, отправляюсь к соседям. Очень кстати оказалось, что к ним из бригады Брэддока завтра перебрасывают восемь машин. Я лично наблюдал за тем, как их готовят к отправке. С особым интересом посмотрел на процесс дозаправки. Солдаты технической службы извлекали из герметичных контейнеров бруски твёрдого топлива и закладывали их в топливные отсеки машин. Надо сказать, что процедура эта очень опасна. Топливо быстро вступает в реакцию с кислородом, и если дольше дозволенного времени позволить ему оставаться на открытом воздухе, взрывается с выбросом большого количества энергии. Заряженная такой начинкой техника способна преодолевать колоссальные расстояния."
26.05, 23:40 - Понедельник.
"Поднялся в 7:20, когда сборы в дорогу уже были в полном разгаре. Поинтересовался в какой машине поеду и где в ней мое место. Брэддок лично сопроводил меня к танку и определил на "местечко поудобнее". «Только бы не передумал и поскорее отвалил» - читалось в его глазах. В 8:00 всё было готово к отъезду. И тут оказалось, что Томпсон тоже намерен навестить соседей, у которых "всё может быть"…
Выдвинулись в 8:25. Экипаж машины - два человека. Я на третьем запасном месте. Ехали спокойно, приграничная территория неплохо контролируется нашими войсками. Примерно в 15:40 двигатель танка стал издавать какие-то непонятные звуки, похожие на кашель при сильной простуде. Командир и механик-водитель начали озабоченно переглядываться. В 17:07 машина встала.
Больше часа я просидел на краю оврага, наблюдая за тем, как вокруг танка толпятся солдаты. Наперебой они давали советы экипажу, что и как чинить. Поначалу у меня сложилось впечатление, что поломка ерундовая, и скоро всё будет в порядке, но, в конце концов, всё оказалось гораздо серьезнее, чем я мог предположить. Подошедший ко мне Томпсон объявил, что ремонт займет немало времени. Он ушел советоваться с командиром группы лейтенантом Стоком, а я продолжил наблюдать за танкистами. Вернувшись, майор сказал, что принято решение не вызывать подмогу и выполнить ремонт своими силами. Обещал, что к утру все неполадки будут устранены. Вот вам и "ничего в принципе произойти не может".
До сих пор танкисты с чем-то там ковыряются, а я лежу около небольшого костерка и пишу эти строки. Надо сказать, что костер достался мне с боем: лейтенант Сток был категорически против. Дескать, костром я буду их демаскировать. Едва уговорил его. Хоть днем и жарко, но ночи здесь прохладные, так что греюсь. Да и вообще, с костром как-то веселее, вспоминаются детские походы в отряде скаутов… Романтика...
Если до утра действительно устранят неполадки, к вечеру будем у соседей".
28.05, 03:10 - Среда.
"С трудом пересилил себя и начал писать. Света от костра недостаточно, подсвечиваю фонариком. Руки дрожат. Соображаю неважно, мысли идут какими-то урывками. Платок наготове: иногда, особенно после резкого движения, кровь идет носом и из ушей. В голове гудит, слышу всё еще неважно. Томпсон говорит, что это скоро пройдет, и я легко отделался. По его словам, ремонтировать танк закончили в четвертом часу утра. Я спал. Лейтенант Сток выставил караульных, остальным разрешил отдыхать.
Проснулись мы все, как один, от шума дальней канонады. Сток немедленно связался с бригадой, оттуда сообщили, что русские пошли в прорыв, и наша задача: как можно быстрее прибыть в пункт назначения. Без промедления мы тронулись в путь и спустя полтора часа буквально нос к носу столкнулись с движущейся встречным курсом группой русской бронетехники. Русские мгновенно перестроились в боевой порядок и двинулись на нас. Драться с ними было самоубийством: восемь наших машин против двадцати у противника - расклад явно не в нашу пользу. И лейтенант Сток принял, возможно, единственно верное в этой ситуации решение: пойти лоб в лоб с русскими, чтобы на полном ходу прорваться через их строй… Сейчас с содроганием вспоминаю: двигатели машин набирают обороты, и мы несемся прямо на врага. Расстояние между русскими танками 10 - 15 метров. Можем проскочить. Идем узким клином. Не спускаю глаз с мониторов обозрения: сзади непроглядная завеса пыли и дыма, впереди хищные жерла танковых пушек врага. Они открыли огонь, пока недолет. Впереди вспышки разрывов, вверх взлетают тонны земли. Мы не отвечаем. Идущий во главе клина танк задымил - подбили. Из люка горящей машины выскочил человек, часто спотыкаясь, отбежал в сторону и залёг. Подобрать его нет возможности, лейтенант Сток дал команду не замедлять ход ни при каких обстоятельствах. Расстояние между нами и русскими стремительно сокращается. Начинаем увеличивать дистанцию между машинами, каждая выбирает место для прорыва. Получаем приказ дать залп. Командир машины выбирает цель. Краем глаза замечаю на мониторе, как один из наших танков резко останавливается, отворачивает пушку назад и замирает. Что случилось? Почти тут же в него попадает снаряд, потом еще один. Спустя несколько секунд встаёт еще один танк, и вот он тоже подбит. Кто-нибудь объяснит, что происходит, мелькает мысль... Тут сознание покидает меня.
Очнулся я, лежа на земле. В спину острым краем упирался довольно крупный камень, а перед глазами подрагивала зеленая крона дерева. Повернул голову налево - резкая вспышка боли, глаза залило теплым. Кровь... Быстро ощупал лоб и обнаружил на нём здоровенную кровоточащую ссадину. Вытерев лицо рукавом, я увидел, что рядом со мной лежит Томпсон, а за ним еще кто-то. Майор напряженно смотрел вперед. Тело слушалось меня с трудом, приложив огромное усилие, перевернулся я на живот и осмотрелся. Вокруг под слабым удушливо-жарким ветерком легонько колыхались чахлые невысокие деревца. За ними хорошо просматривалось поле, на нем наши танки. Все восемь. Два из них с развернутыми назад пушками, ещё у двух оторваны башни. У остальных - либо пробоина в броне, либо повреждена ходовая часть. Чуть в стороне я заметил танк русских, развороченный взрывом. Кровь постоянно заливала мне глаза, мешала наблюдать. Кроме того, срываясь с носа и подбородка, её капли заляпывали бурыми пятнами одежду. С досады я выругался и неожиданно понял, что сам не слышу себя. Не на шутку обеспокоенный этим фактом, я толкнул в бок Томпсона и жестами показал ему, что нуждаюсь в медицинской помощи. К счастью, у майора была с собой личная аптечка. Он быстро перевязал мне голову, заставил разжевать и проглотить какую-то пилюлю. На вкус она оказалась столь отвратительной, что меня едва не стошнило. Но, может быть, именно благодаря ей уже минут через пять слух начал возвращаться ко мне, и вскоре я был в состоянии расспросить Томпсона о том, что я пропустил, будучи в отключке. Томпсон рассказал, что, смяв нас, русские ушли вперед. Меня он успел вытащить из горящей машины, а вскоре появилась новая группа русских танков. Пришлось прятаться. Переждав опасность, майор стал собирать выживших из нашей группы. Те, кого удалось отыскать, сейчас здесь. Майор предположил, что стоит ожидать нового появления русских и оказался прав. Через полчаса после моего прихода в сознание вдалеке показалась колонна. Она стремительно приближалась. В ней кроме танков мы увидели две легкобронированные машины пехоты. Колонна остановилась прямо перед нами на удалении примерно трехсот ярдов. Люки первой бронемашины открылись, и на землю друг за другом спрыгнули пять человек. Быстро и слаженно они обследовали подбитые танки: сначала свой, потом наши. Из последнего вытащили тело. Осторожно опустили его на землю. Тело судорожно зашевелилось, издало приглушенный бессвязный вскрик - оказалось, танкист жив. Русские немного постояли над ним, о чем-то переговариваясь, потом один достал пистолет и передернул затвор. Я зажмурился, а через секунду по-странному громко для такого приличного расстояния хлопнул выстрел: будто у самого моего уха не щадя силы щелкнули длинным кнутом. Я инстинктивно сжался, но тут же собрал волю в кулак, открыл глаза и увидел, что русский с пистолетом медленно, неуклюже скособочившись, оседает на землю, а его товарищи бросились врассыпную. Как крысы под пол, они проворно забивались под днища машин. Стрелял кто-то из наших, мелькнула мысль, вот почему так громко! И тут же я ощутил прилив холодящего душу и тело ужаса: они нас засекли, всё… нам конец… Ну что за идиот вздумал палить? - едва не выкрикнул я. По прячущимся русским раздалось еще несколько выстрелов, а через мгновенье они ответили - сначала разрозненно, а потом ураганным огнем. Второй от головы колонны танк неторопливо повел башней и уставился на нас орудийным жерлом. Он не спешил, как будто знал, что деваться нам некуда. Я вжался в грунт, испытывая острое желание зарыться поглубже - так, чтобы и атомная бомба не достала. Залп! Снаряд просвистел над нашими головами, срезал верхушки деревьев и разорвался где-то вдалеке. Танк чуть опустил пушку, помедлил, примериваясь, опустил еще. Залп! Разрыв прогремел ближе. Земля загудела, как океан, по которому прошла большая волна. Новая корректировка и снова залп! Теперь грохнуло совсем рядом. Тряхнуло еще сильнее, обдало земляной крошкой. Я приготовился умереть. Теперь-то он не промажет. Странно, но весь мои страх куда-то вдруг ушел, улетучился. Как-то буднично мелькнула мысль о том, что вот он мой финал. И в этот момент всё стихло. Огонь они прекратили разом. Двигатели машин взревели, колонна быстро набрала скорость и скрылась из вида.
Ещё минуты две я боялся шелохнуться. Всё это время Томпсон, он по-прежнему лежал рядом со мной, напряжённо всматривался в поле. Наконец, он поднялся в полный рост и громко с ненавистью в голосе выкрикнул:
- Кто из вас, придурки, стрелял?
Не дожидаясь ответа, майор выхватил пистолет. Клацнул затвор. Я приготовился броситься на Томпсона, чтобы предотвратить убийство. Но майор круто развернулся и быстро широким шагом направился в поле. Я поспешил следом.
Танкист был еще жив. От его разодранной и обугленной куртки поднимался жидкий дымок. Пахло гарью, запекшейся кровью и горелым мясом. Томпсон присел рядом и бережно приподнял голову раненого. Тот застонал, открыл глаза и прохрипел:
- Капрал Митчел, сэр… Я дал команду открыть огонь, сэр... он не хотел... он ответил... ответил...
Капрал надолго закашлялся. В это время из-за деревьев к нам подтянулись остальные танкисты, собрались вокруг.
- Русский не хотел? - уточнил Томсон.
- Нет...
Тело капрала вздрогнуло, глаза закатились. Томпсон приник ухом к его груди, а когда оторвался, взглянул мне в лицо и покачал головой. От запаха, идущего от обгоревшего танкиста, от вида его изуродованного мёртвого тела, мне стало нехорошо. Сдерживая рвотные спазмы, я отвернулся и увидел русского. Он валялся в двух шагах от меня: худощавый высокий мужчина, на вид лет около сорока. Рука его сжимала пистолет, а из краешка рта стекала тоненькая струйка крови. Я подошел к нему и слегка толкнул ногой. Русский дёрнулся и открыл глаза.
- Он жив, - вырвалось у меня.
Тут же подскочил кто-то из танкистов и со всей силы пнул раненного ногой. Затем ещё и ещё. Опешив, я тупо смотрел на избиение. Танкист неистовствовал. Нечленораздельно мыча, русский извивался под градом ударов как змея. Не сказав ни слова, Томпсон подошел к озверевшему танкисту и резко ударил его кулаком под рёбра, а потом наотмашь по изогнувшейся спине. Танкист рухнул на колени, как подкошенный, захрипел и завалился на бок. На помощь к нему, как коршун, метнулся другой, глаза его горели злобой. Он попытался что-то выкрикнуть, но не успел.
- Прекратить истерику! - рявкнул майор - Пристрелю!
Злоба в глазах танкиста сменилась удивлением, он посмотрел на меня, ища поддержки, потом снова на Томпсона и склонился над корчащимся на земле приятелем.
Опасаясь нового появления противника, мы быстро осмотрели подбитые машины, собрали кое-что из личных вещей. Прихватив потерявшего сознание русского с собой, вернулись в укрытие. Нас уцелело пятеро из восемнадцати. Командир группы погиб, Томпсон старший по званию, значит, теперь командует он. На импровизированном совещании мы долго обсуждали, что делать дальше. В итоге Томпсон принял решение идти вперед. Он расценил, что возвращение займет гораздо больше времени, а вероятность наткнуться на противника и у Брэддока, и у соседей теперь одинакова. Само собой, возник вопрос, как быть с раненым. Двое предложили бросить, третий - добить, я воздержался. Томпсон приказал прекратить трёп и соорудить носилки. Пока танкисты нехотя выламывали для них жерди, майор сделал русскому перевязку.
Шли долго, но из-за частых остановок преодолели совсем небольшое расстояние. Сначала пересекли рощу, потом, посекундно оглядываясь и прислушиваясь, - каменистое поле. При любом подозрительном звуке падали на землю и выжидали. Перейдя поле, углубились в довольно густой лес. Пару раз Томпсон по навигатору уточнял наши координаты. Надвинулись сумерки и стало понятно - придется заночевать. Забравшись подальше в чащу, мы выбрали место у небольшого ручейка, развели костер и вскипятили воду. Томпсон с моей помощью промыл русскому рану. Наломали веток, из них устроили подобие постелей и легли. Заснул я быстро, снились кошмары.
Чуть более часа назад проснулся от громкого крика. В бреду русский звал кого-то. Томпсон всыпал ему в рот какой-то порошок. Минут через пять раненый успокоился, пришел в себя и на корявом английском попросил воды. Смочив в ручье обрывок бинта, майор протер ему губы. Несмотря на усталость, спать мне совершенно расхотелось, голова заболела сильнее прежнего, и я подсел к затухающему костру. Минут десять просидел, тупо уставившись на угли, потом сделал над собой усилие и занялся дневником. Периодически поглядывал на русского, он лежал неподвижно и смотрел в огонь. Меня всё больше донимал один вопрос. Наконец, я не выдержал и подошел к раненому.
- Почему ты хотел убить его? - спросил я.
Русский непонимающе посмотрел на меня. В его глазах смешались страх и любопытство.
- Почему... ты... хотел... убить... раненого... танкиста? - повторил я по словам.
- Хотел... я хотел... - медленно ответил он, подбирая слова, - я сразу понял... понял, что он не жилец... Зачем... мучаться?
Был ли искренним этот ответ?"
28.05, 21:12 - Четверг.
"Жара. Весь день на ногах. Вымотались окончательно, а цели так и не достигли. С самого утра русскому становилось всё хуже и хуже, он бредил и метался - пришлось связать. Потом один из солдат споткнулся и уронил носилки, из-за чего у русского началось сильное кровотечение. Пришлось надолго остановиться – оказывали помощь.
В третьем часу дня заметили неподвижную колонну техники. Выслали к ней двух разведчиков. Вернувшись, они сообщили, что колонна русская, наблюдали за ней двадцать минут - человеческой активности нет. (Странно! Куда делись люди?) Мы решили не рисковать и, чтобы обогнуть колонну, сделали большой крюк. Всё чаще задаю себе вопрос: правильно ли идем? Сегодня Томпсон не смог настроить навигатор на спутник. Таким образом, наше точное местоположение определить не получилось. Ориентируемся по солнцу. В 20:10 наткнулись на разрушенную постройку. Обследовав её, обнаружили подвал и решили заночевать там. Томпсон сделал еще несколько попыток установить наши координаты - безуспешно.
Чёрт! Похоже, эта переделка самая сложная из тех, в какие мне доводилось попадать! Неожиданно для себя отметил, что вокруг стоит абсолютная тишина, нет хотя бы отдаленного шума боя! И это после недавних событий! Чистое небо, миллиарды ярких звезд, широкая полоса Млечного Пути и тишина... какая-то выжидающая тишина, такая бывает перед бурей."
29.05, 20:30 - Пятница.
"Утром Сергею (так зовут русского) стало гораздо лучше, он даже ненадолго встал на ноги - видимо, помогают лекарства, которыми его постоянно пичкает Томпсон.
Вышли в 7:40. Сразу взяли быстрый темп, но постепенно скорость ходьбы упала - сказались усталость и постоянное нервное напряжение. На одном из привалов услышал, как перешептываются солдаты. Один из них ругал Томпсона и говорил, что надо бросить русского, тогда пойдем быстрее, да и вообще надо было возвращаться в бригаду, а не переться чёрт знает куда. На следующей остановке они возобновили этот разговор. Надеюсь, майор понимает, что делает, подумал я тогда.
Большую часть пути проделали по узкой лесной дорожке. К четырем часам дня вышли на опушку и увидели справа, ярдах в пятистах, большой двухэтажный дом красного кирпича, обнесённый высоким забором. Томпсон отправил к нему двух разведчиков. Вернулся только один. Трясясь и через слово сыпля ругательствами, он сообщил, что его напарника взял в плен какой-то мужчина с ружьем, видимо, хозяин дома. Услышав это, мы растерялись. Первой моей мыслью было: бежать, пока хозяин не поднял шум. Танкисты, судя по всему, подумали о том же. Томпсон мгновенно определил наши намерения и заявил в нелестной форме, что пристрелит любого, кто попытается дать дёру. В ответ на эту угрозу солдаты многозначительно переглянулись. Я вспомнил их разговор и подумал, что сейчас им представился удобный случай расправиться с майором. Расстрелять его, а заодно и меня, как ненужного свидетеля. К счастью, этого не случилось. Один из них направил на Томпсона ствол и процедил:
- Всех не успеешь.
Танкисты снова переглянулись, ощерились дулами автоматических винтовок и попятились. Спустя несколько секунд они уже скрылись из вида. Побагровевший от злости Томпсон презрительно сплюнул под ноги и еще грубее поинтересовался, не хочу ли я последовать за ними. Я промолчал.
Некоторое время мы выжидали. Никакого шума со стороны дома так и не раздалось. Получалось, что никто не собирается хватать нас и тащить в плен. И это придало нам уверенности. Майор сообщил, что намерен сам проверить обстановку. Я попытался увязаться за ним, но он запротестовал под предлогом того, что кто-то должен остаться с раненым. Я возразил, что вовсе не обязательно караулить Сергея, что он в состоянии полежать без присмотра. В общем, слово за слово - проспорили мы минуты три, пока в спор не вмешался сам Сергей. Он сказал, что лучше всего будет пойти ему. Томпсон воспринял его предложение, как глупую шутку: скорчил гримасу и приглушенно хохотнул; но после непродолжительных разъяснений Сергея принял этот вариант. Чисто теоретически все выходило правильно: если в доме русские солдаты, Сергей просто попадает к своим, если американцы, сообщает о нас, а если ни тех, ни других... будет видно. Но это чисто теоретически... На деле риск выходил немалый, особенно для меня и майора.
Если там русские, сдаст или нет? - мысленно спрашивал я себя, смотря вслед идущему к дому Сергею. Шел он медленно, покачиваясь из стороны в сторону, и, казалось, вот-вот упадет. Не упал. Дошел до забора, прислонился к нему на несколько секунд, а затем побрёл вдоль него и скрылся за углом.
Ждать возвращения Сергея пришлось довольно долго. Наконец, он вышел из-за угла и подзывающе замахал рукой в нашу сторону. Майор тут же составил план, согласно которому он идет к дому один, и, если заподозрит неладное, даст знак, по которому я открою прикрывающий огонь, давая ему возможность отступить. Он лично подправил прицельную планку, вручил мне винтовку и пружинящей походкой с гордо выпрямленной спиной направился к Сергею.
Они долго разговаривали о чём-то. Майор был неподвижен как скала, Сергей оживленно жестикулировал. Я напряженно наблюдал за ними через прицел, капли пота струились по моей спине, в висках часто пульсировало. Но вот Томпсон сделал мне знак оставаться на месте, а сам отправился за Сергеем. Минут через пять майор объявился целым и невредимым и во весь голос позвал меня.
Хозяином дома оказался пожилой коротко стриженный мужчина с побитыми сединой волосами. Лицо его было буквально расквашено, а ещё он немного прихрамывал на левую ногу. Как вскоре выяснилось – всё это дело рук плененного танкиста, которому удалось-таки сбежать.
Мы прошли в большую светлую комнату на первом этаже и увидели Сергея. Он лежал на диване и спал, тихо посапывая.
- Вашему другу вдруг стало плохо. Я дал таблетку, теперь он отдыхает, - на неожиданно сносном английском произнес хозяин.
Из последовавших объяснений стало ясно, что он, Борис Владимирович Соловьев, пенсионер, профессор и бывший сотрудник института травматологии, живет здесь с семьей, которую недавно отправил подальше от боевых действий. "Как только перемирие - приезжают, - объяснил он, - начинается новая заваруха - уезжают. А я постоянно здесь. Человек я старый, ничего уже не боюсь, да и дом караулить надо. Так и живем".
Соловьёв предложил оставаться у него сколько хотим. Лишних вопросов он не задавал. Томпсон поинтересовался о ходе боевых действий. Борис Владимирович ответил, что ему ничего не известно: связь, телевидение и радио не работают уже несколько дней."
30.05, 23:27 - Суббота.
"Проснулись на рассвете и, плотно позавтракав, решили уходить. Сергей чувствовал себя скверно. Соловьёв предложил ему остаться, и он, конечно же, согласился. Такой вариант развития событий нас с майором вполне устроил. Честно говоря, меня, да и думаю Томпсона тоже, совсем не прельщала перспектива тащить носилки с раненым.
От Соловьёва ушли в начале восьмого. Сначала соблюдали предельную осторожность, но потом майор каким-то чутьем определил, что бояться нечего. Дальше мы шли не скрываясь, почти прогулочным шагом. В 16:00 сделали привал и перекусили (небольшим запасом продуктов нас снабдил Соловьев). В 16:30 продолжили путь. Воспользоваться навигатором так и не удалось - сели аккумуляторы, но по подсчетам Томпсона идти оставалось совсем немного. Примерно в половине седьмого наткнулись на преграду в виде довольно широкой и бурной реки. Попытались найти брод - не вышло. Форсировали вплавь. Вода ледяная, наверное, река берет начало в горах. У берега я поскользнулся, потерял равновесие и больно ударился грудью о подводный камень. Едва не захлебнулся. Но Томпсон вовремя пришел на помощь и выволок меня на берег. По моей просьбе мы зашли в прибрежный лесок, развели костер и чуть-чуть обсохли. Сушка заняла немногим больше часа, и всё это время майор был необычно задумчив и несколько рассеян. Интересно, о чем он думал тогда?
В 20:15 услышали отдаленные разрывы. Пошли на звук. Пересекли широкое поле с невысокой жесткой желто-зеленой травой. Разрывы звучали всё громче. Преодолев небольшой овраг, мы оказались у полоски молодых деревьев. Здесь звук разрывов набрал максимальную силу - гремело где-то за деревьями. Томпсон заявил, что на бой не похоже, а у меня создалось впечатление, будто кто-то одну за другой взрывает мощные гранаты или нечто подобное. Майор достал пистолет, а я взял винтовку наизготовку. Осторожно, хотя при таком шуме осторожность была ни к чему, мы двинулись вперед.
Картина, представшая перед нами, была абсолютно сюрреалистична: небольшой участок земли, зажатый между деревьями и громадой холма, вершину которого будто расплющил ногой великан, озаряло багровое закатное солнце. Его короткие лучи упирались в несколько десятков смешавшихся машин: танки, бронетранспортеры, бронемашины пехоты - наши и русские. Они были неподвижны. Правее нас, прижавшись к деревьям, стоял серый "Хаммер", а рядом с ним человек в американской военной форме. Из приоткрытой дверцы "Хаммера" торчал ящик грязно-зеленого цвета. Человек действовал с какой-то пугающей методичностью. Одну за другой доставал он из ящика гранаты, отправлял их в жерло гранатомета и стрелял в скопление техники. Не в силах оторваться, я наблюдал за тем, как гранаты врезаются в броню и с диким грохотом вырывают из неё куски. Оцепенение напало и на майора. Стреляющий не заботился о выборе цели, такой необходимости не было. Случайным образом поражал он то русский танк, то американский БТР, то еще какую-нибудь машину.
Первым пришел в себя Томпсон.
- Что он делает? - сдавленно прошипел майор, бросился вперед, тремя прыжками достиг стрелка и сбил его с ног.
Они покатились по земле, каждый стремился подмять под себя другого. Не в силах выйти из ступора, я наблюдал за происходящим. Наконец, Томпсону удалось оседлать противника и нанести ему несколько сильных ударов.
- Ты что творишь? - заорал майор, тряся поверженного за плечи. - Кто позволил?
Тот вместо ответа встрепенулся, в неистовом порыве стряхнул с себя Томпсона и полным отчаяния голосом прокричал в темнеющее небо:
- Я один! Один против всех!
Воспользовавшись "Хаммером", через полчаса я, Томпсон и почти невменяемый стрелок оказались в расположении соседей. Увиденное там повергло меня в уныние: брошенные шатры и временные постройки; ни одного человека и неописуемый беспорядок."
1.06, 12:00 - Воскресенье.
"Обосновались в одном из шатров. Крыша и стены из непромокаемого материала, деревянный настил в качестве пола, квадратный грубо сколоченный стол, пяток стульев и раскладушек – вот всё, что в нашем распоряжении.
Вчера вечером попытались привести стрелка в чувство. Показалось, что удалось. Выяснили о нем следующее: зовут Дик Роланд; возраст - 34 года; звание – сержант; должность - водитель-механик; воюет под началом подполковника Ярла, местного командира. На вопросы Томпсона Роланд отвечал сбивчиво, часто запинаясь.
Записано вкратце с его слов: 'Возвращался в расположение бригады. Добравшись до места, никого не обнаружил. Люди и вся техника куда-то исчезли. Начал обшаривать территорию. В одном из шатров наткнулся на знакомого солдата, остервенело набивающего рюкзак магазинами и гранатами. Попытался заговорить с ним, чтобы прояснить для себя, что тут творится, и куда все подевались, но он меня проигнорировал. Ни слова не говоря, он продолжал швырять гранаты в рюкзак, совершенно не заботясь, что они могут детонировать. Взгляд у него при этом был такой, словно парень не в себе. Взял его за грудки и начал трясти, чтобы привести в чувство. Он вырвался, схватил автомат, наставил на меня и заорал, чтобы я не лез, потом подхватил рюкзак и выскочил на улицу. Я бросился следом за ним, но он будто под землю провалился. Подумав немного, я предположил, что бригада снялась с места в спешном порядке по какой-то важной причине, а парень этот либо отстал, как и я, либо заделался дезертиром. Сев в «Хаммер», я объехал окрестности, установил направление, в котором ушла техника, и поехал догонять.'
Расспросить Роланда о том, как он оказался на том пятачке и почему стрелял по машинам, не удалось, он уснул сидя на стуле - Томпсон перестарался, перекормил успокоительным.
Коротко посовещавшись, мы с майором приняли версию Роланда: бригада Ярла скорее всего получила приказ сняться с места из-за прорыва русских.
Заснуть у меня не получилось до трёх часов ночи. В голове толпились вопросы. Основные из них: по какой причине техника была брошена? почему русские машины смешаны с американскими? что заставило Роланда стрелять в них? Уснул с надеждой найти ответы утром. И уже в 6:00 был разбужен потоком площадной ругани. Томпсон рвал и метал. Оказалось, Роланд с "Хаммером" пропали. Вместе с ними пропала и надежда на быстрое передвижение.
Кое-как смирившись с потерей автомобиля, мы снова обследовали территорию, на которой когда-то размещалась танковая бригада полковника Ярла. На этот раз более тщательно. Нашли много личных вещей, карты и другие документы. Ничего, что могло бы подтвердить или опровергнуть наше предположение об исчезновении людей и техники, не обнаружили. Поначалу обнадежила находка мощной радиостанции (интересно, что за спешка заставила ее бросить?), но попытки воспользоваться ей оказались безуспешными: в эфире абсолютная тишина. В конце концов, Томпсон настроил радиостанцию на автоматическое сканирование частот с запросом связи на каждой. Вдруг повезет?
Прошло 3 часа, никто не откликнулся."
Глава 8
- Алло... - тихо проговорил Грин в трубку.
Он жестом извинился перед присутствующими и отошел в сторону.
- Мардж, ты немного не вовремя... - продолжил он еще тише. - Нет-нет, говори... Да, спрашивал... Ничего нового... Конечно... Приложу все усилия... Ты только не расстраивайся! То, что он не дает о себе знать, еще ничего не значит... Я понимаю... Как только что-то узнаю... Он с надежным человеком... Мардж, успокойся... Думаю, с Ричардом всё в порядке... Целую. Держись.
Грин спрятал телефон во внутренний карман пиджака. Президент и министр обороны смотрели на контрразведчика выжидающе.
- Прошу прощения, господа, - извинился он, - личный звонок, к делу не относится.
- Я продолжу, господин президент? - предложил Хард.
Президент коротко кивнул.
- Связь с войсками утеряна не полностью, - заговорил Хард, - однако, оставшихся каналов недостаточно, чтобы качественно координировать их действия. До сих пор мы получаем по сути невнятные и разрозненные данные. Выходит, что в процессе внезапного прорыва русских из строя вышла вся техника. Вернее... - Хард замялся, пытаясь подобрать слова, - нам сообщают, что техника... вышла из подчинения.
Президент помрачнел пуще прежнего.
- Что там творится? - буркнул он под нос.
- Я отказываюсь верить, сэр, - продолжал Хард, - но нам сообщают, что машины самопроизвольно покидают места дислокации. Это вызвало панику среди личного состава. Люди просто разбегаются кто куда, командование на местах не способно пресечь дезертирство. Доходят слухи о случаях, когда командиры сами поддавались панике и даже поощряли недопустимое поведение подчиненных. Это всё, что пока известно, - подытожил министр.
В кабинете установилось тяжелое молчание. Грин и Хард ждали реакции президента, лицо которого - пасмурнее ноябрьского неба - отражало напряженную умственную работу.
- Мистер Хард, - наконец заговорил президент, - что вы думаете по поводу сложившейся ситуации? Можно ли доверять поступающим данным?
- Полную достоверность гарантировать не могу.
- Можно ли считать случившееся хорошо спланированной акцией русских?
- Сначала я так и предположил, но сегодня меня осведомили о том, что противник испытывает аналогичные трудности.
- Вы уверены? - в голосе президента послышалась надежда.
- Господин президент, - ответил Хард, - достоверность этого я тоже не могу гарантировать.
Президент недовольно поморщился.
- Но, - поспешил продолжить Хард, - если обратить внимание на ту часть сообщений, которая свидетельствует об отсутствии активных действий со стороны противника, хотя, как вы понимаете, для этого сейчас самый подходящий момент... - Хард изобразил многозначительную мину и выдержал короткую паузу, подчеркивая сказанное, - то можно надеяться...
Президент почувствовал, как состояние полной беспомощности, преследовавшее его уже несколько дней, немного отступило.
- Если полученная информация правдива, как скоро мы сможем скоординировать действия войск, привести технику в порядок и восстановить status quo? - спросил он.
Хард и Грин переглянулись, они ожидали другой реакции.
- Сэр, я бы поставил вопрос иначе, - изрек Грин
- Вот как? Как именно?
- Если полученная информация правдива, как скоро мы сможем эвакуировать людей, сэр?
Президент метнул в него яростный взгляд и с нескрываемой злостью выпалил:
- Эвакуировать! Вы думаете, что говорите, мистер Грин?
Грин искоса взглянул на Харда. На лице министра обороны читалось: "Ну, что я тебе говорил?!".
- Господин президент, - деловито и с расстановкой, точно не заметив негативной реакции, проговорил Грин, - если хотя бы пятьдесят процентов из слов министра Харда - правда, нужно немедленно начинать эвакуацию, пока русские не опомнились и не воспользовались своим превосходством.
- Превосходством? - воскликнул президент. - О каком превосходстве вы говорите?
- Я объясню. - Грин не терял спокойствия. - Допустим, противник сейчас в такой же ситуации. Допустим, наша и русская техника выведена и из строя, наши и русские солдаты поддались панике. Я исхожу из самого худшего варианта. Пока мы восстановим сообщение с войсками, пока соберем разбежавшихся людей, пока отремонтируем или перебросим новую технику... - Грин помолчал немного, подбирая слова поконкретнее и помягче, - русские нас просто сметут, растопчут. Они на своей земле. На выправление положения им понадобится гораздо меньше времени.
Смысл этих слов доходил до президента постепенно. Сначала злость на его лице уступила место выражению недоверия, а после финальной фразы Грина к недоверию добавилась легкая растерянность. Чтобы не выдать эту, непозволительную даже в близком окружении, эмоцию, глава государства круто развернулся, подошел к столу и взял сигару. Долго, будто сомневаясь курить или нет, мял её в пальцах. В эти мгновенья в нём шла мучительная борьба: согласиться с Грином – признать собственную недальновидность и, возможно, беспричинно потерять позиции на Востоке; не согласиться - возможно, сохранить позиции или... погубить множество жизней. Выбор не простой. В любом случае сначала нужно полностью разобраться в том, что происходит на театре военных действий, определить возможности и перспективы - наши и противника, решил он. Приняв решение, почувствовал себя увереннее, обрел точку опоры, отложил нераскуренную сигару и придал лицу твёрдое выражение.
- Мистер Грин, - произнёс он, оборачиваясь к застывшим в ожидании чиновникам, взгляды которых всё это время как рентгеновские лучи сканировали его спину, - я благодарен вам за совет.
Грин тактично промолчал.
- Мистер Хард, прошу вас как можно скорее разобраться в происходящем, проверить достоверность полученной информации и приложить все усилия к восстановлению сообщения с войсками. Времени мало, можно сказать, его нет. Мы должны подготовиться к любому варианту развития событий. Поэтому параллельно с проверкой достоверности, проработайте план вывода войск с территории России на территорию сопредельных государств, а на крайний случай - план эвакуации с континента. Вместе с этим считаю необходимым рассмотреть возможность переброски техники из США в Россию, если возникнет такая потребность. Всё ясно?
- Да, господин президент.
- Теперь, что касается телевидения и военного завода. Есть результат?
Ни Грин, ни Хард не спешили отвечать.
- По вашим лицам вижу, что нет.
- К сожалению, так, - подтвердил Грин.
- Что было предпринято?
Грин и Хард опять переглянулись, как бы определяя кому начинать. В итоге первым заговорил Хард:
- Проведенное расследование выявило, что с конвейера машины сходят в исправном состоянии. Проверили процесс транспортировки. В группы сопровождения нескольких партий техники были внедрены наши люди. Каких-либо даже самых незначительных нарушений они не заметили. Наблюдение продолжается.
Хард замолчал. Настала очередь Грина.
- Что касается телевидения, - сказал он, - успехов пока нет. Передача сообщения по-прежнему продолжается. Мы блокируем ее. Досконально проверили людей, которые могут быть причастны, осмотрели оборудование - следов вмешательства в работу не обнаружили. Сейчас пытаемся отследить откуда ведется трансляция.
Каждое слово Грина действовало на президента, как щепотка соли просыпанная на открытую рану.
- Надеюсь, вы справитесь с этой задачей? - процедил он.
- Не сомневаюсь, господин президент, - заверил Грин.
Президент бросил на него долгий оценивающий взгляд.
- Вижу, вам есть, что еще сказать! - без тени сомнения определил он.
- Да, господин президент.
- Ну так?
- По донесению Службы Контроля Радиообмена за последние двое суток на территории округа и штата Мэриленд регулярно выявляется несанкционированное использование закрытых для общего доступа радиочастот, на которых злоумышленниками передается некая закодированная информация. Своими силами работники Службы Контроля не смогли установить местонахождение злоумышленников и просят помощи у нас, ссылаясь на то, что сложившаяся ситуация наводит на подозрение о подготовке террористических актов.
Это уже была не щепотка, а целая пачка соли. Президент вздрогнул и болезненно поморщился.
- Это всё, мистер Грин?
- Да, господин президент.
- Окажите содействие. За работу, господа. В любое время суток держите меня в курсе!
Посетители покинули кабинет, а президент сосредоточил внимание на предоставленном ему Хардом очередном отчёте о событиях на Востоке. По мере продвижения по тексту читать становилось всё труднее: буквы с трудом складывались в слова, слова во фразы, смысл которых едва доходил до мечущегося сознания. Сознание отказывалось верить прочитанному. Полуфантастические сообщения отчета шли в хронологическом порядке. Иногда полученные позже противоречили более ранним, иногда - наоборот. Эти противоречия пугали, но одновременно и вселяли надежду, что всё не так уж и плохо. И всё же становилось очевидным, что где-то там, в далёкой России, творится что-то неладное.
Тем временем Грин и Хард шли по одному из коридоров Белого Дома. Хард явно нервничал. Он вел внутренний монолог, при этом оживленно жестикулировал и забегал вперед, потом останавливался и с нетерпением ждал Грина. Тот, вопреки привычке думать почти на бегу, медленно брел, кивая в такт шагам. Изредка с его губ срывались обрывки слов. Со стороны эта пара выглядела, мягко говоря, странно, и если бы кто-нибудь попался на встречу, наверняка бы долго оглядывался.
- Легко сказать: "разобраться в происходящем"... - возбужденно произнес Хард во время очередной остановки.
Погруженный в размышления, Грин не прореагировал на эту реплику.
- Ты бы с чего начал? - поинтересовался Хард.
- Как только что-нибудь дельное придет в голову, попробую дать совет, - задумчиво ответил Грин.
Вскоре Хард простился с Грином, у которого еще оставались дела в Белом доме, вызвал машину и отправился в Пентагон. Всматриваясь в проносящийся за матовым стеклом пейзаж, министр обороны старался расслабиться и отгонял назойливые мысли о предстоящей напряженной работе. Он вызывал перед собой картины загородного отдыха, ужина в дорогом ресторане, где услужливые официанты готовы выполнить любой каприз. Обо всем этом предстояло забыть и, возможно, надолго. Хард тяжело вздохнул, достал мобильный телефон и увидел, что каким-то образом умудрился пропустить несколько вызовов – все от личного секретаря. Перезванивать не хотелось. Хард вернул мобильник на место и снова предался мечтам. Он вспомнил недавнее торжество, на котором вальсировал с миловидной дамой - подругой кого-то из приглашенных коллег. Воспоминание оказалось настолько ярким, что в ушах словно раздались волшебные ноты вальса. Хард даже начал отстукивать ритм: раз-два-три, раз-два-три... Но вот в игру оркестра вмешался посторонний раздражающий звук. Хард встрепенулся и схватился за телефон.
- Привет, Фред, - поприветствовал он секретаря. - Что случилось?
После нескольких секунд разговора с секретарём мечтательный настрой Харда улетучился бесследно. Он приказал водителю ехать быстрее: в Пентагоне ждала срочная шифрограмма. Оставшуюся часть пути Хард провел, как на иголках. И как только машина притормозила у главного входа, не дожидаясь пока водитель распахнет дверцу, выскочил на улицу. Не отвечая на приветствия встречных, побежал в шифровальную комнату - святую святых подконтрольного ему ведомства.
Шифровальная открывала двери лишь перед избранными, к числу которых, конечно же, принадлежал Хард. В шифровальной, в тайне от посторонних глаз, важнейшие данные из понятного набора букв и цифр с помощью личного кода избранного превращались в загадочные комбинации символов. Как ни странно, сам избранный не имел ни малейшего понятия о коде. Это было прерогативой шифровальщика. Квалифицированный шифровальщик - одно из самых привилегированных существ в военной иерархии, но одновременно чуть ли не самое несчастное, обреченное большую часть жизни провести под грифом "секретно". На шифровальщике лежит огромная ответственность за правильную обработку отправляемой и получаемой информации. Малейшая оплошность грозит непредсказуемыми последствиями. А уж о том, что может случиться, если по вине шифровальщика личный код избранного попадёт к посторонним, и думать страшно.
Почти всё пространство шифровальной загромождала сложнейшая аппаратура, которая то и дело мигала разноцветными индикаторами и издавала загадочные звуки. Центр комнаты оккупировал круглый столик – немногим крупнее журнального. У столика бочком сидел молодой человек в форме с лейтенантскими знаками различия. При виде Харда он попытался встать.
- Сиди, Джим, - остановил его Хард. - Когда получена шифровка?
- Три часа назад.
Шифровальщик Джим Стоун вынул из серой папки невзрачный бланк без всяких опознавательных знаков и вручил его министру.
- Можешь идти. Если понадобишься, вызову.
Хард дождался, пока шифровальщик удалится, сел за столик, с трудом втиснув колени под крышку, взял чистый лист бумаги, карандаш и принялся за работу. Каждое слово расшифрованного Стоуном сообщения имело "двойное дно" - скрытый смысл, который Хард использовал в особых случаях для переписки с особыми людьми. Не многие могли предположить, что прямолинейный и предсказуемый министр способен на подобное. Если бы надёжный и многократно перепроверенный Стоун всё же взболтнул бы кому-нибудь о содержимом шифрограммы, то слушатель узнал бы всего лишь о каком-то предстоящем торжестве и мог бы присоединиться к наилучшим пожеланиям. До чего же хитро я это придумал, похихикивал Хард, увлеченно работая над дешифровкой.
Когда каждое слово сообщения обрело истинный смысл, Хард прочитал:
"6.06. Невада. 21-я резервная мотострелковая бригада. Оруэл.
7:45. Неуправляемое выдвижение техники из расположения бригады. ЛЮДЕЙ В МАШИНАХ НЕТ. Попытки прекратить перемещение машин своими силами успеха не имели. Подтянута артиллерия. Заградительным огнем машины остановлены, взяты в кольцо. Каждую попытку возобновить перемещение пресекаем огнем. Ответного огня нет. Требуется немедленное вмешательство. Жду распоряжений."
Хард напрягся, листок в его руках часто задрожал, на лбу выступили крупные капли пота, а к лицу прихлынула кровь, залив щеки нездоровым румянцем. Он встал, обошел вокруг стола, снова сел, проверил правильность собственного перевода. Ошибки не было. Отерев лоб ладонью, он несколько раз глубоко вдохнул и нажал кнопку вызова. В комнату вошел Стоун - так скоро, словно сидел под дверью.
Едва скрывая волнение, Хард протянул ему бланк с дешифрованным текстом. Спросил:
- Джим, здесь всё верно?
- Так точно, сэр!
- Ошибки быть не может?
- За свою работу отвечаю, сэр! - с вызовом бросил Стоун. - Но если хотите, могу повторить дешифровку.
- Повтори! – приказал Хард.
Стоун саркастически хмыкнул и взялся за дело. После хитроумных манипуляций шифровальщика в руках Харда оказался еще один бланк, как близнец похожий на предыдущий – и видом, и содержанием. Никаких сомнений не оставалось: случилось что-то страшное. Не теряя более ни секунды, министр покинул шифровальную и быстрым шагом направился к себе. Но не успел он переступить порог кабинета, как раздался телефонный звонок: лейтенант Стоун только что принял еще одну шифровку. На Харда навалилось предчувствие катастрофы.
Предчувствие не подвело. В течение следующего часа шифрованные сообщения поступали одно за другим. Воинские части на территории Соединенных Штатов требовали немедленного вмешательства высшего командования и пытались сдержать перемещение никем не управляемой техники.
Глава 9
Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
2.06, 18:00 - Понедельник.
"Более суток сидим на месте. Ждём. Чего ждем - не очень понимаю. На мой взгляд, давно надо что-то предпринимать. Но что?.. Искать своих? Наверное… Томпсон говорит, что нужно ждать и не отходит от радиостанции. Я часами слоняюсь из угла в угол, и, кажется, уже с закрытыми глазами могу перемещаться по шатру, свободно обходя все препятствия. То и дело интересуюсь у Томпсона, как успехи. Успехов нет - в эфире тишина. На завтра майор запланировал для себя разведывательный рейд по окрестностям. Весь вечер он провозился с картой: определял расстояния, делал пометки, прокладывал маршрут."
3.06, 23:00 - Вторник.
"Сегодня утром Томпсон сообщил мне, что ночью нащупал признаки активности на некоторых частотах, но кто и что передает - разобрать не получилось. В разведку он ушел в шестом часу утра. И до его возвращения я следил за радиостанцией. Сначала ничего не заметил, а потом на нескольких частотах появились необычные шумы. Радиообмен это или помехи я, не имея соответствующего опыта, определить не смог. Возможно, их и слышал майор.
Просидев у радиостанции ещё около пяти часов, я, наконец, сквозь шум в эфире разобрал английскую речь - обрывки фраз. Переговаривались, как минимум, двое. Но вызвать их на связь мне не удалось, хотя уже сам факт появления кого-то в эфире вселил в меня надежду на то, что скоро всё встанет на свои места.
В 19:00 внимание мое привлек гул двигателя. Я выбежал на улицу и увидел приближающийся "Хаммер". Машина подкатила вплотную, едва не ткнувшись мне в ноги бампером. За рулем сидел Томпсон. Выбравшись их вездехода, он предстал предо мной в грязи и пыли с ног до головы, лицо его было исцарапано местами до крови. Ни слова не говоря, он открыл заднюю дверцу и сунулся в салон, откуда тут же раздались звуки борьбы и приглушенное мычание. В итоге майор буквально вышвырнул из машины связанного человека с кляпом во рту. От удара о землю человек скорчился и затих.
- Совсем сдурел! - зло произнес майор, несильно пнул лежащего в бок и добавил: -Поднимайся!
Подчиняясь приказу, связанный встал на четвереньки, и тут я узнал в нем Дика Роланда. На мой, мягко говоря, удивленный взгляд майор ответил вопросом:
- Выпить есть?
Получив отрицательный ответ, он схватил Роланда за воротник и поволок в шатер, как дворник мешок с мусором. Оставил его у входа, опустился на стул и закрыл глаза. Мне не терпелось узнать, где и как он отыскал сержанта, и что между ними произошло, но майор пропустил мимо ушей все мои попытки завязать разговор. Восседал на стуле молча и неподвижно. Я даже подумал, что он уснул. Тогда я занялся Роландом, который издавал звуки, похожие на стоны. И беглого осмотра было достаточно, чтобы понять - бедняге изрядно досталось: физиономия - один большой синяк, нос сломан, одежда изорвана. Налицо необходимость оказания медицинской помощи. Даже с закрытыми глазами Томпсон угадал мои намерения.
- Не вздумайте его развязать! - выпалил он так громко, что я вздрогнул.
Дальше последовала продолжительная отборная брань и угрозы в адрес моментально прекратившего стонать Роланда. Наругавшись вдоволь, майор стал способен отвечать на вопросы. Записано с его слов:
"Пошел в юго-восточном направлении к ближайшему населенному пункту, отмеченному на карте названием 'Овраги'. Главной задачей было обнаружить своих. Двигался, придерживаясь края леса, по левую руку тянулись нескончаемые поля. Пока шел, не заметил ни души. Добрался до цели. Это было поселение из десятка домов. Наших нет, из русских - лишь местные. Двинулся на север. Название поселения не обмануло: довольно большое расстояние пришлось идти оврагами, их там было множество. Преодолев овраги, выбрался на распаханное поле и стал держаться высаженных вдоль его края деревьев. Вышел к узкой грунтовой дороге. Сверился с картой: дорога тянулась почти точно с запада на восток, а потом резко уходила на север. Сначала хотел пройти по ней немного в восточном направлении, но потом передумал и отправился на запад, чтобы замкнуть круг.
Дорога петляла, огибая невысокие холмы, которые закрывали обзор. Периодически останавливался и прислушивался, не едет ли кто. Пару раз забирался на холм и осматривал местность. Спустя примерно три мили, выйдя из-за очередного холма, увидел американские танки - три штуки на обочине. Появилась надежда, что наконец-то вышел на своих. Приблизился - никакой реакции со стороны экипажей. Подал голос, ответа не последовало. Вокруг никого. Люки машин нараспашку. Залез на броню одной, заглянул внутрь - пусто. Забрался на другую - опять никого. И тут случилось нечто непонятное. Машина подо мной взревела двигателем и тронулась с места, стремительно набирая скорость. Я соскочил на землю, отбежал в сторону от дороги и залёг. Танк проехал ярдов сто, развернулся, вернулся на прежнее место и заглушил двигатель. Через несколько секунд второй танк повторил манёвр первого, потом третий. Зрелище было жутким, до дрожи в руках, и попахивало чертовщиной. Приближаться к машинам я больше не стал. Выждав немного, вскочил и, что есть сил, побежал. Бежал, пока позволяло дыхание, то и дело оглядывался. Почему-то казалось, что танки будут меня догонять. Когда выдохся, перешел на быстрый шаг. Хотел остановиться и перевести дыхание, но ноги несли вперед. Дорога постепенно выпрямлялась, холмов становилось всё меньше. Мысли о пережитом не давали покоя и весьма рассеивали мое внимание. Из этого состояния меня вывел грохот мощного взрыва, такого, что содрогнулась земля. Над видневшимся впереди холмом поднялся столб чёрного дыма, а спустя секунду рвануло еще раз. Не раздумывая, побежал я к холму. Обогнул его с противоположной от дороги стороны и увидел около двух десятков машин: танки и бронетранспортеры, хаотично раскиданные на большом участке. До ближайшей машины было ярдов двести. Две машины горели. С минуту я наблюдал, пытаясь определить присутствие людей и, наконец, заметил, как от одной из машин отделилась человеческая фигура и побежала в сторону дороги. Судя по форме – это был американец. Я бросился догонять, но не успел преодолеть и пятидесяти ярдов, как новый взрыв сотряс землю. Ударная волна сбила меня с ног. Сознания я не потерял, немедленно вскочил на ноги и оторопел: та машина, у которой я заметил человека, горела. Замешательство было секундным. Теперь уже крадучись и низко пригибаясь, я двинулся вперед и вскоре снова увидел его. Он еле передвигал ноги, пошатывался и прижимал что-то большое к груди. Я подошел поближе и угадал в загадочном незнакомце сбежавшего Роланда. Поглощенный своим занятием, меня он не замечал. Сгибаясь в три погибели, он тащил противотанковую мину - большой чёрный блин с характерными выступами на корпусе. Да ведь он за старое взялся, тут же осенило меня. Окликнул его. Дик посмотрел в мою сторону и, будто ничего не заметив, пошел дальше. Тогда я подошел и преградил ему путь. Он, ни слова не говоря, отшвырнул мину и бросился на меня с кулаками. Чтобы скрутить ополоумевшего доходягу, много времени не понадобилось, но эта сволочь успела-таки разодрать мне лицо. Связал его ремнем. "Хаммер" стоял неподалеку: салон забит минами, гранатами и коробками с взрывчаткой. Выбросив часть, запихал этого подрывника в машину. Роланд, как истеричка орал, что я ничего не понимаю, что не должен ему мешать, требовал отпустить, угрожал. Заткнул его тряпкой! Вскоре дорога пошла на север. Пришлось свернуть и ехать полями. Повсюду попадались небольшие группы техники. Объезжал их на почтительном расстоянии. В нескольких заметил довольно активное движение. От одной отделился русский БТР, нагнал нас и поехал следом на расстоянии футов в пятьдесят. Я притормозил, он тоже, я тронулся с места, он за мной. Вообще-то нервы у меня крепкие, но тут чуть не психанул, как какой-нибудь Роланд. Рулю, кошусь в зеркало заднего вида, а самого трясёт. Душа в пятки ушла. Думаю, вдруг начнет стрелять? Минут через пять БТР отстал. Вскоре въехали в небольшой лесок с широкой просекой, там, наконец, объявились свои: трое выскочили из-за деревьев и перекрыли путь. Обрадовался им, как ребёнок матери после долгой разлуки. Оказалось, ребята из разведгруппы разбили неподалеку лагерь. Если бы сам не видел того, что вытворяет техника, ни за что не поверил бы их рассказу. Машины отказались подчиняться людям, буквально взбунтовались! Люди прячутся по лесам, опасаясь выходить на открытые пространства. Наши боятся машин и русских, русские нас и машин. Боевые действия остановились."
Закончив, Томпсон ненадолго замолчал, а потом произнес:
- Внутри леденеет, когда вспоминаю, как они разъезжают сами по себе.
На протяжении всего этого повествования меня не покидала мысль: уж не бредит ли он. Как человек, привыкший рассуждать логически, я с недоверием воспринимал его слова. Всё это походило на пересказ фантастического фильма.
Уговорил Томпсона перетащить Роланда на раскладушку, потом сообщил, что слышал в эфире голоса. С тех пор майор не отходит от радиостанции. Из динамика периодически раздается речь: американская и русская. В основном говорят об одном и том же: об анормальном поведении техники".
4.06, 22:00 - Среда.
"Всю ночь не мог уснуть, переваривал рассказ Томпсона. Поднялся, когда майор еще спал, написал записку, сел в "Хаммер" и отправился за доказательствами.
Не проехал и двух миль на восток, как увидел одиноко стоящий танк. Подобрался к нему с правого борта на расстояние, которое показалось мне безопасным. Выждал несколько минут. Танк не двигался. Тогда я сократил расстояние до пятисот ярдов. И тут раздался резкий звук стартующего двигателя, перешедший в равномерный гул. Танк дернулся, развернулся на месте и не спеша поехал ко мне. Словно завороженный следил я за тем, как на меня наползает эта многотонная глыба брони и металла. 400 ярдов, 300, 200 - расстояние неумолимо сокращалось. Когда громада машины почти целиком закрыла собой горизонт, в голове моей мелькнула мысль, что он меня сейчас просто переедет! Я тут же включил заднюю передачу и поставил ногу на педаль газа. 70 ярдов, 60, 50 - танк остановился. Двигатель его продолжал работать, смрадно чадя. Не помню, сколько времени я сидел, борясь с инстинктом самосохранения, который так и твердил: "Уезжать! Немедленно уезжать отсюда!". Наконец, пересилил страх и вышел из "Хаммера". Медленно, готовясь убегать при малейшем подозрении на намерение танка сдвинуться с места, подобрался к нему. (Сейчас удивляюсь своей беспечности. Интересно, далеко бы успел убежать?) Танк оставался неподвижным. Я обошел вокруг несколько раз, ничего подозрительного - танк, как танк. Может, всё это шутка сидящего внутри экипажа? - подумал я и полез на броню. Люк оказался заблокирован изнутри. Постучал по нему - никакой реакции. Забрался на башню, попрыгал, потоптался немного и слез на землю. Что делать дальше я понятия не имел. В итоге сел в машину и поехал назад.
Томпсон встретил меня, не скрывая недовольства, и с трудом выбирал слова поприличней.
- Перед тем как еще раз пойти на такую авантюру, хотя бы посоветуйтесь! – раздраженно произнес он, выслушав мой рассказ.
Чуть позже майор сообщил, что по радио смог связаться с разведчиками, которых встретил в лесу. Завтра отправляемся к ним.
Под вечер над нами долго кружила тройка русских штурмовиков."
5.06, 19:00 - Четверг.
"К разведчикам прибыли в третьем часу дня. Обустроились они неплохо: несколько палаток и шалашей среди деревьев. По периметру расставлены часовые. Встретили нас радушно, разместили в одном из шатров, накормили варёной зайчатиной. После нескольких полуголодных дней показалось, что ничего вкуснее не ел. Роланд от еды оказался. Он по-прежнему требует, чтобы его отпустили, ведёт себя агрессивно, поэтому до сих пор связан.
В лагере 20 человек: 7 - разведчики, 13 - прибившиеся к ним мотострелки. Настроение невеселое, все напряжены, но надеются на лучшее. Старший разведчиков рассказал, что сегодня по рации удалось выйти на связь с командирами нескольких подразделений; паника постепенно ослабевает, часть солдат уже вернулась на места, для поиска остальных организуются специальные группы; боевые машины свободно разъезжают повсюду, агрессии с их стороны не наблюдается. Но что с ними делать никто не знает."
6.06, 19:00 - Пятница.
"Сегодня разведчики сделали короткую вылазку, в ходе которой напоролись на группу русских в количестве примерно десяти человек. Завязался бой. Один разведчик убит, ещё один легко ранен в руку. Какие потери понес противник - неизвестно.
Из радиообмена узнаем, что солдаты продолжают возвращаться, порядок в частях восстанавливается, кое-где происходят скоротечные боестолкновения, спровоцированные противником."
Глава 10
Вот уже несколько дней Пентагон гудел словно растревоженный улей: телефоны не умолкают ни на минуту, линии связи забиты донесениями из России и с территории США, по коридорам днем и ночью снуют военные и гражданские служащие - лица всех выражают крайнюю озабоченность. В кабинете министра обороны постоянно дежурят двое: сам министр и Грин. Стол Харда завален кипами бумаг, на полу валяются стаканчики из-под кофе, который оба поглощают в огромных количествах. В кабинет то и дело заходят люди: приносят новые документы, докладывают о проделанной работе. Грин и Хард читают, выслушивают, обсуждают и отдают распоряжения.
- Пять часов, Пит, - произнес Хард, когда вышел очередной докладчик. - Пора.
Грин кивнул, не отрываясь от листка с отчетом. Хард отхлебнул кофе, чтобы промочить пересохшее горло, и снял трубку аппарата прямой связи с президентом.
- Господин президент, - произнес он в трубку, когда диспетчер сообщил, что связь установлена, - ситуация на территории Соединенных Штатов взята под контроль. Для выяснения причин аномального поведения боевых машин направлены специалисты. Связь с войсками на территории России восстановлена. На данный момент, большинство солдат вернулись в расположения частей. Оставшиеся без техники бронетанковые и мотострелковые подразделения вливаются в состав пехотных. После непродолжительного затишья активность русских усиливается, противник перегруппировывает части, периодически происходят боестолкновения с применением стрелкового оружия. Считаю необходимым немедленно начать подготовку к отводу войск с территории России.
Грин прервал чтение и внимательно посмотрел на Харда, пытаясь по лицу министра - малейшим подрагиваниям мышц, складочкам морщин - определить, что говорит президент, на какую чашу весов кидает свой самый весомый камень. Но лицо министра превратилось в маску безразличия, ни одна эмоция не отразилась на нем, пока не положил трубку.
- Ну что? - затаив дыхание, спросил Грин.
Хард облегченно выдохнул:
- Дал добро. Готовимся выводить людей.
…Под ногами растрескавшаяся, раскаленная будто сковородка, равнина. На горизонте в вязком воздушном мареве вершины гор. Калифорния, пустыня Мохаве - не самый лучший уголок Соединенных Штатов, но выбирать не приходилось. Именно сюда направил Генри Лойда шеф. Третьи сутки Лойд держался на ногах исключительно за счет биостимуляторов. Словно волк, высматривающий в стаде быков жертву, кружил он у сгрудившихся на выжженном участке пустыни машин. Днем под немилосердно палящим солнцем, ночью при свете Луны и прожекторов. Лойда спасали мощные препараты, как выдерживали эту пытку солдаты - одному Богу известно. Пространство между людьми и машинами испещрено воронками. Как только хотя бы одна из машин трогалась с места, по кольцу оцепления передавалась команда "К бою". Если машина подъезжала ближе, чем могли позволить люди, открывался предупредительный огонь. Машина разворачивалась и возвращалась на место. И так без конца. Поначалу артиллеристы были исполнены энтузиазма, расчеты соревновались в том, кто положит снаряд как можно ближе к движущейся машине, но так, чтобы не повредить ее. Потом всё это превратилось в настоящий кошмар: день ли, ночь - команда "К бою!" звучала с невыносимым постоянством, и те, чья очередь поспать, наконец, настала, вскакивали и присоединялись к тем, кто дежурил у орудий. "Спать нельзя, но не спать уже невозможно", - услышал Лойд от артиллериста, который вне очереди завалился у орудия и пытался проигнорировать замечания командира. Усталость и жара сделали свое дело. Даже самые дотошные из солдат – те, кому ранее не давал покоя вопрос, что случилось и почему стреляем по своим машинам – замолкли и уподобились сонным мухам. Командиры твердили, что скоро придет смена. Лойд знал - смены не будет, люди нужны и в других местах, где техника выкидывает такие же фокусы. И Лойд держался, иначе нельзя: для Вашингтона важна каждая крупица информации, которую он должен собрать. Он обязан разобраться, разложить ситуацию на мельчайшие составляющие и доложить. Такую же работу сейчас выполняют десятки агентов по всей стране, и от них зависит, что будет дальше, как придется решать возникшую проблему.
Как ни крепился лейтенант Лойд, но он сделан не из железа. На третьи сутки сон подкараулил его и, несмотря на принятую недавно ударную дозу стимулятора, свалил с ног. В себя Лойд пришел оттого, что кто-то осторожно теребил его за плечо.
- Лейтенант, очнись, - услышал Лойд и открыл глаза.
- А? Что? - переспросил он, не понимая, что происходит.
- Ты заснул, Генри, - произнес склонившийся над ним человек.
- Как заснул? - встрепенулся Лойд и понял, что лежит на земле, подложив под голову руку.
- Элементарно. На бочок и захрапел.
Лойд поднялся. От резкого движения голова закружилась, в глазах потемнело, и он едва устоял на ногах.
- Надо было разбудить… – недовольно пробурчал он. - Долго спал?
- Полчаса.
Лойду стало стыдно.
- В следующий раз, Клиф, не позволяй мне спать, - попросил он собеседника.
Клиффорд Кес прибыл вместе с Лойдом в качестве специалиста по электронной аппаратуре и системам искусственного интеллекта.
- Попытаюсь. Но я бы, Генри, на твоем месте не стал над собой так измываться. Ну да в прочем, как знаешь… - развёл руками Кес. – А я, пока ты дрых, кое-что обнаружил, думаю, тебя заинтересует.
- Рассказывай.
- В общем-то, еще до выезда сюда, я подозревал, что у машин нелады с головой, ну то есть с системами интеллекта. Последние двое суток гадал, что могло вывести их из строя, перебрал кучу вариантов, но к конкретному выводу так и не пришел. И думаю, причину установить в скором времени не удастся.
- Её надо установить, Клиф! - возмутился Лойд. - Ведь...
- Подожди, не перебивай! - оборвал его Кес. - Сейчас важнее не причина, а следствие - то, что из причины вытекает.
- То, что вытекает, я вижу, - поморщился Лойд и указал в сторону машин.
- Ты видишь не всё.
Лойд удивленно посмотрел на Кеса и попытался возразить, но Кес опять перебил его:
- Похоже, ты не дашь мне договорить. Идем!
Они подошли к месту, где Кес развернул свою походную лабораторию: под белым матерчатым навесом стол, на нем портативный компьютер, подключенное к нему устройство радиоперехвата и пяток вспомогательных приборов.
- Смотри, - указал Кес на экран компьютера, по которому бежала красная точка, отрисовывая причудливый график. - Существует несущая частота, на которой работают системы машин при сборе информации об окружающей обстановке, ну, например, когда пытаются обнаружить возможную цель для поражения. На этой же частоте идет идентификация "свой-чужой". То, что ты видишь на экране, графическое отображение этих процессов. Два дня, кроме всего прочего, я наблюдал за этим графиком. Нет никаких отклонений. Машины сканируют окружающее пространство и обмениваются стандартными запросами, убеждаясь, что рядом нет врага. Сегодня утром по чистой случайности я задал для проверки другую частоту. И вот что вышло… - Кес набрал на клавиатуре комбинацию цифр и на экране появился график, совершенно не похожий на предыдущий. Спустя секунду он изменился, потом еще и еще раз - изменения происходили непрерывно. – Видишь?! - спросил Кес загадочно. – Каково, а?!
- Слушай, Клиф, - поморщился Ллойд, - я во всем этом не разбираюсь, ты давай-ка без загадок.
Клиффорд Кес вздохнул, попытка напустить тумана, а затем мастерски развеять его не удалась – не на того напал, и пустился в прямолинейные разъяснения:
- Сначала я подумал, что это помехи, но потом сообразил, что поблизости нет ни одного устройства, которое могло бы их вызвать. На этой частоте ничего не должно быть. Да и вообще, помехи имеют иной характер.
- И что из этого следует?
- А следует из этого то, что источником сигналов, изображение которых ты видишь, являются наши злосчастные машины! - торжествующе констатировал Кес.
- Ну и?
Кес вздохнул ещё раз.
- Кроме информации, которой им положено обмениваться, они передают друг другу что-то еще.
- Уверен?
- Другого объяснения этому, - Кес ткнул пальцем в монитор, - у меня нет.
- Ты можешь узнать, что именно они передают? – напрягся Лойд.
- Пытаюсь. Как только разберусь, попробую вклиниться в их обмен. Посмотрим, что выйдет.
…Прошло десять часов. Всё это время Лойд не отходил от Кеса, который колдовал над аппаратурой. Кес был задумчив и напряжен, возникшая перед ним задача оказалась не из легких. Он то заходил в тупик, разводил руками и обзывал себя полным идиотом, то, ухватившись за свежую идею, с удвоенной энергией принимался за работу.
- Ну, что я могу тебе сказать, - наконец, удовлетворенно произнес Кес, - сделал всё, что на данный момент возможно. Выявил некоторые закономерности, отправил несколько запросов, и машины откликнулись! Правда, я пока сам не понимаю, что им передал - просто вычленил куски из их обмена и им же послал. Но всё же… Гляди!
Лойд склонился над экраном компьютера. На нем, сменяя друг друга, мелькали причудливые трехмерные картинки.
- Видишь, какая интенсивность? - поинтересовался Кес. - Они просто заваливают меня информацией. Похоже, приняли за своего, - улыбнулся он. - И что интересно, повторяющихся ответов на мои запросы почти нет. Каждая машина передает нечто свое.
- А что именно? - спросил Лойд, сгорая от нетерпения.
- Чтобы ответить на этот вопрос, мне нужно время плюс полноценная лаборатория, - Кес помедлил, почесал затылок и добавил: - и одна из этих машин, вернее, ее электронная начинка.
Глава 11
Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
7.06, 20:00 - Суббота.
"Весь день слушали эфир. Радиообмен очень интенсивный. Русские и американцы прямым текстом, не заботясь о сокрытии информации, координируют перемещения частей. Час назад разведчикам удалось связаться со своим подразделением: получили приказ сняться с места и выдвинуться на восток для соединения с ним. Выходить решили после полуночи."
8.06, 23:30 - Воскресенье.
"Двадцать часов шли почти без остановок: впереди авангард из трех разведчиков, который должен был в случае опасности принять удар на себя и дать остальным возможность уйти, сзади – прикрывающий арьергард тоже из трех человек и с аналогичным назначением. Несколько раз слышали шум отдаленных перестрелок. Постоянно натыкались на чёртовы машины, которые или стояли неподвижно или разъезжали, как им заблагорассудится. Обходили их на почтительном расстоянии. Постоянно ловил себя на ощущении нереальности происходящего, порой казалось, что сплю и вижу кошмарный сон. Кучу проблем доставил Роланд, который то и дело порывался сбежать, а при виде техники впадал в какое-то дикое бешенство.
В девятом часу вечера вышли к временному расположению второго отдельного разведывательно-диверсионного батальона. Слева, на небольшом удалении от него, расположились мотострелки, справа - танкисты. К сожалению, теперь все они "бывшие" - бывшие мотострелки и бывшие танкисты. Ни одной боевой машины в их распоряжении нет.
Штаб разведбата обосновался в крытом брезентом кузове грузовика, начальник штаба - полковник Стэнфорд. Между ним и Томпсоном состоялся длительный разговор, после которого Томпсон сообщил мне, что, возможно, предстоит отвод войск за границу России, а в зависимости от дальнейшего развития событий возможна также и эвакуация с континента."
9.07, 19:00 - Вторник.
"Подготовка к отступлению не прекращается ни на минуту. Повсюду подтягивают грузовики, уничтожают секретные документы. Русские в свою очередь стягивают войска к нашим позициям. На расстоянии прямой видимости от нас теперь находится артиллерийская батарея противника и несколько пехотных частей.
Среди солдат ходят слухи, что проблемы с техникой возникли не только на территории России. По слухам, отвод войск вызван именно невозможностью заменить вышедшие из строя машины новыми. На мой взгляд, в этом есть логика."
12.07, 14:00 - Четверг.
"Всё готово к отходу. Ждем приказа. Ситуация напряженная: понимаем, что русские вряд ли дадут нам беспрепятственно отойти. Подтянули артиллерию, сформировали группы для прикрытия отступления - они обречены на гибель, если противник попытается нас преследовать."
14.07, 21:20 - Пятница.
"Приказ отступать до сих пор не получен. Недавно закончился бой. За сутки мы подверглись девяти интенсивным, но непродолжительным атакам. Выстояли. Активность русских по всем направлениям растет в геометрической прогрессии. Видимо, частыми набегами они пытаются прощупать и измотать нас перед тем, как нанести основной удар."
Глава 12
- Господин президент, - говорил Хард, - всё готово к отводу войск за пределы России. Однако, сложившаяся ситуация свидетельствует о готовности русских нанести мощный удар по отступающей группировке и блокировать её. В случае успеха противника, группировка попадет под угрозу полного уничтожения из-за нехватки боеприпасов, продовольствия, медикаментов и отсутствия возможности пополнить их запас.
Выслушав министра обороны, президент долго молчал. Он сидел, опершись локтями о стол, поддерживая голову ладонями, и смотрел на Харда невидящим взглядом.
- Что вы предлагаете? - спросил он, наконец.
- Предлагаю начать переговоры с противником с целью достижения договоренности о временном перемирии.
Президент встал из-за стола, нетвердой походкой прошелся по кабинету. Вся его фигура выражала подавленность и усталость: голова опущена, плечи ссутулены, под глазами темные круги, в волосах за последние дни прибавилось седины.
- Мистер Хард, - произнес он, вплотную подойдя к министру, - вы уверены, что мы не в состоянии обойтись без этих... переговоров?
Слово "переговоры" президент произнес так, словно это было ругательство.
- Мы можем попробовать, - сказал Хард неохотно, - но с большой вероятностью понесем огромные людские потери.
- А если перебросить резервные части с территории Штатов для поддержки отступающих? – с надеждой спросил президент.
- Большинство резервных частей задействованы в блокировании перемещения машин по территории государства. Даже если удастся освободить их от этой задачи, на переброску нужно время, господин президент. Не меньше недели. Не уверен, что противник будет сидеть сложа руки и ждать пока мы подтянем свежие силы.
- Значит, переговоры? - переспросил президент.
Хард кивнул.
- Вы уверены, что нам удастся прийти к мирному соглашению?
- Нет, - искренне ответил Хард, не мигая глядя в глаза президенту. - Но даже в случае провала переговоров мы выиграем время, которое можно использовать, чтобы перебросить людей на восточный фронт, а также, чтобы попытаться вернуть технику в боеспособное состояние.
- Хорошо, я подумаю над этим.
- На раздумья у нас не более двух суток, сэр, - заметил Хард.
Президент развернулся, подошел к столу и, упершись в столешницу ладонями, произнес:
- Я постараюсь уложиться в этот срок…
Он немного постоял спиной к министру, а затем уселся за стол.
- А теперь, мистер Хард, расскажите мне о мероприятиях по установлению причин, выведших из строя боевую технику. Что сделано в этом направлении?
- Мы привлекли специалистов компании, разработавшей систему интеллекта, которой оборудованы машины, - с готовностью доложил Хард. - По итогам дистанционного анализа, выполненного с применением специального оборудования, установлено, что причина выхода из строя заключена в повреждении программ бортовых компьютеров. На сегодня намечена операция по получению образца системы интеллекта, установленной на борту одной из машин. После этого станет возможным досконально разобраться в том, что случилось с техникой и найти варианты решения проблемы.
…Небо над пустыней темнело, солнце постепенно клонилось к горизонту. Артиллеристы в кольце оцепления изнемогали от усталости на боевых постах у орудий. Рядом с временной лабораторией Кеса тарахтела двигателями пара бульдозеров. Лойд и Кес ожидали завершения подготовки к операции. Кес пристально наблюдал за информацией на экране компьютера, Лойд прохаживался неподалеку, бросая взгляды в сторону неподвижно стоящих боевых машин.
- Всё готово, сэр, - доложил, подбежавший к Лойду сапёр. - Заряды заложены. Остается подцепить тросами одну из машин и подтащить. Как только дотащим до зарядов, произойдет детонация. Мощность рассчитана так, чтобы повредить только гусеницы. Как только машина окажется обездвиженной, можно будет демонтировать электронное оборудование. Если остальные попробуют тронуться с места, артиллерия откроет огонь.
- Начинаем, - распорядился Лойд.
Спустя несколько минут двое солдат подхватили тянущиеся от бульдозеров тросы и, низко пригнувшись, побежали к машинам. Затаив дыхание, Лойд следил за тем, как солдаты преодолели линию, на которой установлены заряды, и легли на землю. Сгущающийся сумрак и маскхалаты сразу же сделали их невидимыми. Лишь по тому, как тросы сматывались с закреплённых на бульдозерах катушек, можно было понять, что солдаты ярд за ярдом продвигаются к цели. Время тянулось невыносимо медленно, Лойд начинал терять терпение. Сколько можно возиться? - думал он раздражённо. Но вот катушки с тросами прекратили вращение.
- Приготовиться, - скомандовал Лойд.
Команда немедленно передалась по кольцу оцепления.
Назад солдаты возвращались так же ползком, но, как показалось Лойду, раза в три дольше, чем добирались до машин. Наконец, они предстали перед ним и доложили, что закрепили тросы на буксировочных креплениях танка.
- Начали, - крикнул Лойд.
В эту же секунду пять мощных прожекторов осветили скопление машин, бульдозеры взревели и тронулись с места. Стальные тросы позади них натянулись, как струны гигантского инструмента. Медленно, пробуксовывая, бульдозеры двинулись вперед, едва справляясь с повисшей на тросах тяжестью. В лучах прожекторов Лойд увидел, как один из танков отделился от остальных и тяжело, словно нехотя, пополз вслед за бульдозерами. Тросы затрещали. Если он потянет назад, подумал Лойд, сталь порвется, как шелковая нитка. Но танк не потянул. Ярд за ярдом бульдозеры подтащили его к врытым в землю зарядам, раздались два негромких хлопка, и танк на мгновение скрылся в дыму. Бульдозеры остановились не в силах сдвинуться с места. Потерявший гусеницы танк стал для них еще большей обузой. Лойд внутренне подобрался, ожидая реакции со стороны других машин. Они по-прежнему стояли неподвижно и словно наблюдали за происходящим. Тягачи задергались взад-вперед, стараясь оттащить поврежденный танк еще хоть на какое-то расстояние. Он сдвинулся не сразу, а когда бульдозеры всё-таки сорвали его с места, клюнул носом и пополз, вгрызаясь в землю днищем и искореженными катками, проделывая глубокую колею. Оказавшись за оцеплением, танк успел зарыться в землю настолько, что стал похож на гигантский плуг.
- Готово, - выдохнул Лойд и, подойдя к Кесу, добавил: - ну что, Клиф, получай свое железо.
Кес рассеянно посмотрел на него и произнес, указав сначала на монитор, а потом в сторону машин:
- Ты только посмотри на это! Они все пытаются мне что-то сообщить.
Глава 13
Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
17.07, 23:00 - Воскресенье.
"Держимся. Вцепились в полоску земли, окопались и ни шагу назад. Почему нет приказа отходить? Чего ждет командование? Того момента, когда будет выпушен последний патрон? Что ж, это случится совсем скоро! А тогда... что, если и тогда не будет приказа? Еще два дня назад я не знал бы, что сказать на это, но теперь отвечу - не отойдем! Палки, ножи, кулаки и зубы - всё будет пушено в ход! Не сомневаюсь!
Совсем недавно все говорили только об отступлении, хотели как можно скорее убраться отсюда. Не знаю, что изменилось, но что-то заставило тех, кто трясся за свою жизнь, потерять страх, пробудило в них упрямство, какое-то необъяснимое остервенение, зажгло глаза диким огнем, вселило желание во что бы то ни стало удержать горящий под ногами клочок суши. Возможно, этот дикий азарт вызван нескончаемыми атаками русских, которые прут напролом, в полный рост на огонь наших пулеметов? Исход такой атаки зависит скорее не от того, насколько метко стреляешь по несущемуся на тебя противнику, а от того хватит ли нервов выдержать это, не дрогнет ли палец на спусковом крючке, достанет ли твердости руке, втыкающей нож в грудь добежавшему врагу, сможешь ли сдавить его горло и не отпускать, пока он еще жив. Страшно не только принимать в этом участие, но даже наблюдать за этим, а люди, кажется, не замечают окружающих их крови, боли, смерти... Порой и на меня накатывает, и я поддаюсь безысходному всепоглощающему азарту смертельной схватки, тогда хватаю автомат и палю в них... в тех, кто бежит на меня... в людей... А потом... потом я, наверное, должен был бы умереть от ужаса, поседеть от стыда за то, что сделал, сойти с ума от одного воспоминания о русском солдате, который не добежал ко мне всего ярдов двадцать... Но нет, я уже почти не вижу в этом плохого, не пытаюсь понять, зачем он бежал, зачем я стрелял в него... Наверное, это дико, но это так...
А может быть, мы убиваем из желания что-то доказать, но что и кому? Глупо... нам нечего доказывать русским, как им нечего доказывать нам. Так что же, неужели и мы, и они пытаемся доказать машинам, что вполне успешно разделываемся друг с другом и без них, что один человек всегда найдет способ уничтожить другого, и нет никакой разницы, переедет он его танком, забьет дубиной или загрызет?.."
18.07, 15:00 - Понедельник.
"Машины будто наблюдают за нами. Они кружат около позиций, словно хотят обратить на себя внимание. В небе то и дело проносятся самолеты, некоторые проходят на бреющем так низко, что, кажется, вот-вот заденут тебя крылом. И мы уже не делим их на смертоносных чужих и безобидных своих. Мы не раздумывая вжимаемся в землю, ожидая бомбового удара от любого из них, но они пока не трогают нас.
Сегодня утром в разгар очередного боя несколько десятков танков вплотную подъехали к нашим окопам. И мы, и русские, как по команде, прекратили стрелять. Танки, как вкопанные, простояли на месте в течение получаса, и за этот время не раздалось ни одного выстрела. Мы боялись не то, что стрелять, а даже говорить иначе, чем шепотом. И мы, и русские, не решаясь что-либо предпринять, смотрели на них и гадали, что будет дальше. А потом танки просто уехали, и спустя несколько минут новая волна ненависти захлестнула всех нас, с еще большей ожесточенностью мы принялись стрелять, резать, уничтожать."
Глава 14
В лаборатории вашингтонского филиала компании "Arms Industries Group" трое солдат распечатывали пластиковые контейнеры, аккуратно извлекали из них серо-зеленые коробочки различных размеров и раскладывали на большом ярко освещенном столе. Действиями солдат руководил Кес. Поверх одежды он накинул кипельно-белый халат и в таком виде стал похож на хирурга, готовящегося к операции.
- Можете быть свободны, - произнес он, когда солдаты выполнили свою работу.
Солдаты подхватили опустевшие контейнеры и покинули помещение. Кес подошел к столу, окинул взглядом разложенные на нём коробочки, провел по нескольким рукой, смахнув с поверхности мельчайшие частички пыли. Убедившись, что с внешним видом блоков системы всё в порядке, он достал из ящика стола связку кабелей с металлическими разъемами на концах и принялся соединять блоки между собой. За этим делом его застал Лойд.
- Ну что, Клиф, сколько ещё времени тебе понадобится? - спросил он, переступив порог лаборатории.
- Минут пять, чтобы подключить все узлы, - ответил Кес, подсоединил кабель к очередному блоку и уточнил: - а дальше, как пойдет...
- Моя помощь нужна? - поинтересовался Лойд.
Кес оторвался от своего занятия и посмотрел на лейтенанта. Спросил удивлённо:
- А ты чем-то можешь помочь?
Лойд замялся, поняв, что задал глупый вопрос.
- Если понадобится, - сказал Кес, - позову кого-нибудь из своих.
- Ладно, Клиф, я всё равно здесь, так что, если надо будет что-нибудь принести или подержать, обращайся.
- Ну, ты прямо как в автомастерской, - рассмеялся Кес, - что хочешь подержать: монтировку или гаечный ключ?
Лойд смутился еще больше.
- Здесь дело тонкое, Генри, - наставительно излагал Кес, - держать ничего не надо, просто смотри, как работает профессионал!
Соединив блоки системы в единое целое, Кес подключил их к компьютеру.
- Ну, что ж, приступим, - изрек он, нетерпеливо потирая ладони, и загрузил программу анализа неисправностей.
"Диагностика системы начата. Выполняется опрос модулей…" - высветилось на мониторе. Жесткий диск зажужжал, отдавая в оперативную память мегабайт за мегабайтом. Спустя секунду по монитору пробежало с десяток строчек диагностических данных, а потом белым по ядовито-красному выскочило сообщение: "Внимание! Недокументированная ошибка! Работа программы остановлена!".
Кес покосился на Лойда. Стараясь выдержать тон как можно более непринужденным, сказал:
- И так бывает.
И перезапусти программу.
Всё повторилось, как по чьему-то вредоносному заказу: несколько строк с цифрами на экране и следом недокументированная ошибка.
- Вот как? - озадачился Кес. - Странно!..
Не желая отчаиваться, он еще раз запустил диагностику. И опять реакция компьютера оказалась той же.
- Чёрт! - выругался Кес. - Чертовы программисты! За что им платят деньги, если они не в состоянии написать нормально работающую программу?
Краем глаза он заметил, что стоящий в стороне Лойд ехидно ухмыляется. Ничего смешного, раздраженно подумал Кес и принялся колдовать над компьютером. Минут через пять он окончательно зашел в тупик.
- Я отказываюсь понимать, что происходит, - произнес он, - конечно, и раньше бывали сбои, но чтобы так...
- Значит, смотреть, как работает профессионал? - спросил Лойд, явно желая уязвить Клифа.
- Не ёрничай, Генри, - ответил тот, - здесь что-то не так... Я проверил все настройки, программа должна работать нормально! Интересно, что ей мешает?
Лойд пожал плечами, давая понять, что не ему об этом судить. Кес заложил руки за спину и принялся расхаживать по лаборатории. Иногда он останавливался, резко выбрасывал вверх правую руку с вытянутым указательным пальцем и кидал на Лойда торжествующий взгляд. На лице Клиффорда в такой момент было написано желание крикнуть "Эврика", но спустя мгновенье он мрачнел, прятал руку за спину и возобновлял движение. Так продолжалось довольно долго, и Лойд, наконец, не выдержал ожидания.
- Ну что, Клиф, ничего не приходит на ум? - прервал он размышления Кеса.
- На ум, как раз, приходит многое, но я никак не могу выбрать наиболее подходящую идею.
- Ты уж постарайся.
Кес еще немного потоптался и сообщил:
- Вот что мы имеем. Сначала программа диагностики опрашивает модули системы, чтобы определить их состав. Тут всё в порядке. Потом она пытается выполнить проверку модулей изнутри и для этого внедряется в них, именно тогда и происходит сбой. Значит, либо модули повреждены настолько, что невозможно выполнить их диагностику, либо... - Кес немного помолчал, пытаясь привести мысли в порядок, - система не дает программе проникнуть в свое нутро. В этом случае там должно быть что-то, что оказывает сопротивление. Это подтверждает версию заражения вирусом, хотя обычный вирус - не большая проблема для программы диагностики, она должна была успешно с ним справиться, или, как минимум, распознать и сообщить...
Кес замолчал и начал растирать кончиками пальцев виски.
- Как бы сообразить, что делать дальше… - еле слышно произнес он.
- Думай, Клиф, думай, - подбодрил его Лойд. - Кофе хочешь?
- Не помешает.
- Я мигом.
Когда Лойд вернулся, то увидел, что Кес возится с каким-то прибором необычно большого размера, пытаясь подключить его к одной из лежащих на столе коробочек. На лицевой панели прибора тесно расположились множество кнопок, разноцветных индикаторов и маленький чёрный непривычно выпуклый экранчик.
- Что-то придумал? - поинтересовался Лойд, поставив стаканчик с кофе на стол.
- Появилась мысль. Сейчас... только подключу эту штуковину...
- А это что? - спросил Лойд, с интересом наблюдая за действиями приятеля.
- ADF-301, - загадочно произнес Кес.
- Ну, а попроще-то можно?
- Анализатор уязвимостей. До появления программ, которые мы применяем теперь, его использовали для поиска слабых мест в системе интеллекта, проверяли, насколько она устойчива к внешним воздействиям. Вещь довольно древняя, но вдруг?
- И что, он лучше, чем все ваши современные штучки? - искренне удивился Лойд.
- Конечно, не лучше, - уверенно заявил Кес, нажимая на кнопки анализатора и наблюдая за ответным перемигиванием индикаторов. - Сейчас такого понапридумывали, что раньше и не снилось! Этот анализатор по сравнению с новым оборудованием, как дубина в сравнении с пинцетом. - Клиф замолчал, придирчиво осмотрел результаты своей деятельности и добавил: - Но зато у него есть одна полезная возможность. С его помощью систему можно попробовать... - он поморщил лоб, подбирая слова, - ну, в общем, представь, что кто-то подкрался к тебе сзади, дал дубиной по башке, потом проковырял в черепе дыру, засунул в нее свою лапу и пошуровал в поисках извилин.
При этих словах Лойд поморщился.
- Представил? - поинтересовался Кес и с садистской интонацией в голосе сообщил: - Примерно это я и собираюсь проделать... не с тобой, конечно, - рассмеялся он, заметив гримасу отвращения на лице Лойда.
- Так бы я тебе и позволил, - попытался отшутиться тот и с любопытством посмотрел на прибор.
Индикаторы анализатора еще чаще замигали красным и зеленым.
- Короче, - произнес Кес, - сейчас будем вскрывать систему, как консервную банку открывалкой. Эта штука, - он хлопнул по верхней крышке прибора, - должна преодолеть любую каверзу, которую противопоставит ей вирус. Правда, можем повредить систему, но тут уж ничего не поделаешь... Тогда мне придется писать кучу объяснительных начальству, а тебе возвращаться и вытаскивать новую машину.
- Может не стоит, Клиф? Может, попробовать по-другому?
- Поздно, Генри, - улыбнулся Кес, - я уже запустил его.
Лойд нахмурился. По экранчику анализатора сверху вниз поползли комбинации цифр и букв.
- Так… сейчас он пытается войти в систему, - прокомментировал их Кес. - Если наткнется на какое-то препятствие, мы это сразу увидим.
Комбинации на экране сменялись одна другой, Кес удовлетворенно поддакивал каждой, а Лойд внимательно разглядывал, хотя понятия не имел, что они могут означать. Постепенно движущиеся по экрану буквы и цифры подобно маятнику гипнотизера погрузили Лойда в легкий транс: картинка перед глазами стала расплывчатой, а поддакивания Кеса почти неслышными. Внезапно экран анализатора потух, а через мгновение озарился ярко-белой вспышкой. От этой резкой перемены Лойд испытал такое ощущение, как будто действительно получил по голове. Его мгновенно выбросило из транса.
- И это мы должны были увидеть? - спросил он, мотая головой, пытаясь прийти в себя.
Кес не ответил. Он был ошарашен не меньше и стоял, упершись взглядом широко распахнутых глаз в безжизненно-чёрный экран прибора.
- Ну? - переспросил Лойд и толкнул Клифа в плечо.
- Чёрт! - вздрогнув, воскликнул тот. - Кажется, мы его спалили!
Лойд недобро сдвинул брови.
- Надеюсь, только его? - поинтересовался он. - Мне совсем не хочется тащиться в эту проклятую пустыню!
На лбу Кеса от волнения выступили крупные капли пота, руки его чуть заметно вздрогнули, а по спине пронеслась стая мурашек.
- Сейчас проверим! - возбужденно воскликнул он и нервно засуетился у разложенной на столе аппаратуры.
Уже через минуту ADF-301 подал признаки жизни. Кес, которого всё еще била мелкая дрожь, облегченно вздохнул, схватил стаканчик с остывшим кофе и осушил его залпом.
- Ну и перепугался же я, - произнес он, вытерев губы рукавом халата. - Вроде всё в порядке.
Лицо Лойда просветлело.
- И что это было? - спросил он.
- Бы-ы-ло... - протяжно выговорил Кес, - кажется, сработала внутренняя блокировка...
Он озадаченно посмотрел на Лойда, швырнул стаканчик в стоящую у стола мусорную корзину и спросил:
- А ты знаешь, о чём это говорит?
- Откуда?
- Если не ошибаюсь, вирус, находящийся в системе, попытался пробраться внутрь подключенного к ней прибора, и защита анализатора выполнила аварийное выключение.
Кес круто развернулся на каблуках и снова зашагал по лаборатории.
- Никогда не сталкивался с такой ситуацией, - говорил он на ходу, - что это за вирус, который, как бешеная собака, бросается на всё подряд?
Лойд слушал рассуждения Кеса и изредка поглядывал на анализатор, на экране которого отображалось приветствие, сообщающее, что ADF-301 готов к работе.
- Если бы структура программ анализатора и системы интеллекта совпадали, - продолжал Кес, - то всё было бы понятно, получалось бы, что вирус нашел новую почву для распространения. Но ведь они совершено разные! Та, что в анализаторе, сто лет, как устарела. Теперь применяются абсолютно другие принципы разработки программного обеспечения! Всё делается на иной базе! Выходит, чтобы проникнуть в анализатор вирус должен модифицировать сам себя...
Лойд взглянул на часы и, не церемонясь, перебил:
- Послушай, Клиф, уже вечер. Похоже, ты в тупике?
Кес недовольно поморщился вместо ответа.
- Ты еще долго будешь здесь сидеть? - уточнил Лойд.
- Не знаю, - развел руками Кес.
- Я отлучусь до завтра?
- А я разве тебя держу? Не понимаю, зачем ты вообще тут торчишь? Толку от тебя никакого, разве что кофе приносить...
Лойд не подал вида, что слегка обиделся на такое отношение к своей персоне и сказал непринужденно:
- У меня приказ наблюдать за ходом твоей работы и докладывать о результатах. Ну, так я пойду?
- Топай! А если что, позвоню.
Они попрощались, и Кес продолжил расхаживать по лаборатории из угла в угол. При этом он словно заклинание повторял:
- Думай, Клиф, думай, неужели ты глупее компьютерной программы... Ты просто обязан поймать этот вирус на крючок...
В том, что это возможно, Кес не сомневался ни на секунду. Один за другим перебирал он в уме варианты решения задачи, беспощадно отметал ведущие в тупик и постепенно приближался к единственно верному.
- Так... так, так... - произнес он, почувствовав, что вплотную подобрался к цели, и застыл на месте, пытаясь уцепиться за возникшую в голове идею.
Неясная и зыбкая, как мираж, идея постепенно становилась всё отчетливее.
- А почему бы и нет! - воскликнул Кес, когда идея, наконец, превратилась в конкретный план.
В соответствии с ним он подошел к столу, параллельным контуром подключил анализатор к компьютеру и принялся уверенно нажимать на кнопки то одного, то другого.
- Блокировки сняты... - произнес он, закончив ввод команд. - Хочешь залезть внутрь, лезь, поймаю тебя, как скорпиона в банку, а потом выпотрошу!
Расчет Кеса был прост, но вместе с тем гениален. Попав в чуждую программную среду анализатора, вирус хотя бы на время потеряет возможность активно сопротивляться, тогда его можно будет скопировать оттуда на жесткий диск компьютера, блокировать с помощью специальной программы и спокойно исследовать.
По экрану анализатора вновь поползли буквенно-цифровые сообщения. Кес сосредоточенно наблюдал за ними.
- Сейчас он должен попробовать перебраться в прибор, - произнес Кес чуть слышно, будто боясь, что вирус услышит и передумает.
Это его предположение вскоре подтвердилось: изображение на экране анализатора часто задрожало, бегущие по нему данные стали необычным образом искажаться.
- Ну, давай, давай... - зашептал Кес.
Искаженные данные, заполонив экран, слились в одно сплошное пятно, и прибор вновь отключился. Секунда, две, три... десять - прибор не проявлял никакой активности. Неужели не получилось? - с досадой подумал Кес. Пятнадцать секунд, двадцать... На Клифа накатилась волна отчаяния.
- Да что же это такое! - выпалил он и, не пытаясь сдержать эмоции, стукнул кулаком по крышке прибора.
Удар подействовал на анализатор, как электрошок на остановившееся сердце - он мигнул индикаторами и попытался вернуться в режим нормальной работы. И это ему удалось. По крайней мере, всё – свечение индикаторов, информация на непривычно выпуклом экране - выглядело именно так.
- Вот так-то лучше, - воспрянул духом Кес, пододвинул стул, сел за компьютер и запустил программу копирования.
Копирование выполнялось без проблем, и Кес возбужденно потирал ладони, готовясь праздновать победу. Сейчас, сейчас… сейчас мы посмотрим, что нам попалось, твердил он про себя. Когда на мониторе появилось сообщение "Копирование завершено", Кес торжествующе воскликнул: "Всё, теперь ты в моих руках!", откинулся на спинку стула и потянулся. В этот момент взгляд его упал на анализатор, на экране которого белым по черному было написано: "Если здесь есть кто-нибудь, подключите ко мне видеокамеру и динамик!".
Кес зажмурился, помассировал веки кончиками пальцев и открыл глаза, надпись не исчезла. Что за чёрт? - подумал он, разглядывая её. Спустя несколько секунд, под первой надписью появилась вторая: "Это важно. Мне нужно говорить с вами!".
- Хм… говорить?.. - удивленно произнес Кес. - Вот как?..
Он растерялся, не понимая, как должен реагировать на увиденное, и пару минут выжидал, разглядывая экран анализатора. На нём продолжала высвечиваться всё та же просьба.
Чтобы хоть как-то побороть растерянность, Клиф постарался сосредоточить внимание на компьютере - принялся проверять скопированные файлы. Все они оказались пустыми.
- Не нравится мне всё это... - едва слышно сказал он себе, резким движением поднялся со стула и нервной пружинящей походкой прошелся туда-сюда вдоль стола, бросая короткие встревоженные взгляды на анализатор.
В голове его в эти мгновенья готова была разразиться настоящая битва, мысли разделились на два лагеря: одни кричали: "Глупость всё это, не может такого быть! Ведь это же обычное железо, металлолом! О чем ты будешь с ним говорить, Клиффорд?"; другие: "Не слушай их! Почему не может? Протри глаза, Клиф, и пошевели мозгами!"
- Так, стоп! - утихомирил Кес внутренних спорщиков и решительно направился в дальний угол лаборатории, где в металлических ящиках хранилось всевозможное оборудование. Покопавшись в одном из них, он достал простенькую черно-белую камеру, в другом - устройство голосовой приемо-передачи. Вернулся к столу и подключил их к блокам системы.
- Кажется, я схожу с ума... - нарочито усмехнулся он и добавил, - ну, и о чем будем говорить?
В ответ из динамика приемо-передатчика раздалось тихое шипение, Кес выжидающе вслушался. Шипение было самым обычным и ничем не отличалось от множества шипений, которые он слышал с тех пор, как связал жизнь с электроникой. На несколько секунд шипение немного усилилось, но потом сошло на нет.
- Вот и поговорили... - произнес Кес и попытался улыбнуться, но вместо улыбки по лицу волной прошла судорога.
И тут из динамика вырвалось:
- Вы меня слышите?
Кес буквально подскочил на месте, лицо его перекосилось еще сильнее, под ложечкой засосало, во рту, как и всегда при стрессе, возник неприятный металлический привкус.
- Кто... - сдавленно произнес он, - кто это говорит?..
Глава 15
С самого начала рабочего дня Мадлен ощущала себя попавшей то ли в муравейник, то ли в осиное гнездо. Она никак не могла сообразить, на кого больше похожи собравшиеся в приемной люди: одни в полном молчании сновали от стены к стене, порой наталкиваясь друг на друга; другие, сбившись в кучки, в полголоса переговаривались, создавая в помещении несмолкающий гул. Иногда какой-нибудь человек-муравей, примыкал к группке беспрерывно жужжащих о чем-то людей-ос, усиливая жужжание, а потом откалывался от них и снова начинал мельтешить перед глазами секретарши. Десять военных и двадцать штатских чиновников ожидали приглашения войти к президенту. Мадлен исподлобья бросала на них раздраженные взгляды и, не имея возможности сосредоточиться на работе, бесцельно перекладывала с края на край стола папки с документами.
- Мадлен, - наконец раздалось из селектора.
- Слушаю, господин президент, - громко ответила женщина.
В приемной мгновенно воцарились полнейшая тишина и абсолютная неподвижность.
- Пусть войдут, - разрешил президент.
- Проходите, господа, - повторила приглашение Мадлен и с удовольствием пронаблюдала, как "муравьи" и "осы" исчезли за дверью президентского кабинета.
Президент сидел за столом, справа от него стоял Хард, лица обоих бесстрастны, будто всего несколько минут назад эти двое не решали судьбу десятков тысяч людей, а беседовали о чем-то незначительном. Впрочем, приглядевшись повнимательнее к министру обороны, можно было заметить, как изредка подергивается его левый глаз.
- Господа, - выразительно произнес президент, выждав пока приглашенные распределятся по кабинету, - в ходе телефонной дискуссии между мной и президентом России достигнуто соглашение о полном прекращении боевых действий и начале первого этапа переговоров, целью которых является достижение мирного соглашения между нашими странами.
Среди чиновников раздалось несколько приглушенных возгласов и некоторые определенно неодобрительного характера.
- Надеюсь, - резко оборвал их президент, - все понимают, что в сложившейся ситуации только переговоры могут спасти нас от поражения, а оказавшихся в западне американских солдат - от гибели?
Ответом президенту было молчание.
- Рассчитываю, - продолжил он, - что каждый из вас приложит максимум усилий для того, чтобы в ходе переговоров был достигнут желаемый результат. Любая, даже случайная, помеха будет расцениваться, как саботаж, виновный понесет немедленное и суровое наказание.
Президент выдержал долгую паузу и, хлопнув ладонью по столу, добавил:
- Кровь из носа, нам нужно добиться длительного перемирия!
…Чтобы избежать множества автомобильных пробок, возникающих утром то тут, то там, Генри Лойд позволил себе поспать дольше обычного. Понежившись в постели, он не спеша принял душ, проглотил пару хорошо прожаренных тостов, запил их чашечкой крепкого ароматного кофе, вызвал такси и вскоре оказался у входа в стеклянно-стальную двенадцатиэтажку "Arms Industries Group".
Лифт остановился на одиннадцатом этаже, створки двери плавно разъехались, и Лойд услышал голос Кеса - из лабораторного помещения, расположенного прямо напротив лифта, доносилась его сбивчивая громкая речь. Клиффорд явно кому-то что-то доказывал, причем в не совсем корректной форме. Интересно с кем-то это он разговаривает в таком тоне? - озадачился Лойд.
Переступив порог лаборатории, Лойд застал Кеса стоящим у стола спиной к входу.
- Привет, Клиф! - звонко произнес Генри.
Кес вздрогнул, развернулся и предстал перед Лойдом эдаким сумасшедшим профессором из комиксов: шевелюра взъерошена, глаза, под которыми вздулись темные мешки, лихорадочно блестят, на губах то ли играет загадочная улыбка, то ли они перекошены от ужаса. Неужели проторчал тут всю ночь? - подумал Лойд и cпросил:
- Ты что, совсем не спал?
- А который час? - осведомился Кес, инстинктивно поднимая к лицу левое запястье, чтобы взглянуть на часы, которые неделю назад утопил в бассейне.
- Одиннадцать, - ответил Лойд и обвёл взглядом помещение.
Никого кроме Кеса он не увидел.
- Одиннадцать утра? – уточнил Кес.
- Ну да.
- Я и не заметил, как прошло время…
- А с кем ты так бурно беседовал, Клиф? - вкрадчиво поинтересовался Лойд. - Уж не с самим ли собой?
- Ах, да! Сейчас я вас познакомлю! - воскликнул Кес и как-то странно улыбнулся.
С кем это? - подумал Лойд и повертел головой, пытаясь разглядеть того, с кем предстоит познакомиться.
Кес развернулся боком к столу и, указав рукой на Лойда, произнес:
- Это лейтенант Лойд, а это... - Кес запнулся, ошарашено посмотрел на Лойда, хлопнул ладонью по лбу и воскликнул: - Я ведь так и не выяснил, как его зовут!
Такое поведение заставило Лойда не на шутку испугаться за психическое здоровье приятеля.
- Клиф, ты чего? - настороженно спросил он. - Ты как себя чувствуешь?
- Рад знакомству, лейтенант Лойд, - раздалось в ответ. - Не знаю, как представиться, у меня нет имени.
Лойд мог бы дать руку на отсечение, что рта Клиффорд Кес не раскрывал.
- Не знал, что ты ещё и чревовещатель… - озадаченно произнес он. - Подшутить надо мной захотел, да?
Кес отрицающе замотал головой, от чего его шевелюра растрепалась еще сильнее.
- Ладно, Клиф, завязывай! Если хотел испугать, считай, что получилось! Похож на чёрта и несешь какую-то ахинею - ни дать, ни взять - клиент психбольницы! Рассказывай, как провел ночь, разобрался с проблемой?
- Ну, что тебе сказать... – криво улыбнулся Кес, - не то чтобы разобрался... я с ней познакомился... или с ним...
- В каком смысле?
- В прямом!
Кес наклонился над столом, и Лойд только тогда заметил лежащую на нём видеокамеру.
- Скажи что-нибудь лейтенанту, - попросил Кес, заглянул в её объектив и, увидев в его почти зеркальной поверхности свое отражение, добавил: - а ведь точно, похож на сумасшедшего!
- Лейтенант Лойд, - услышал Лойд, - Клиффорд Кес вовсе не сумасшедший!
Опять он за свое, вздрогнул Лойд, если не издевается, то, похоже перетрудился и заработал помутнение мозгов...
- Клиф, не хочешь поехать домой и отдохнуть? - поинтересовался он - Давай, я вызову...
- Генри! - оборвал его Кес. - Никуда я не поеду! Я вполне нормально соображаю, хоть и чертовски устал! Я не шучу и не прикидываюсь сумасшедшим, хотя не понимаю, как удалось сохранить рассудок! И, наконец, я не чревовещатель! То, что ты слышал, сказал он!
- Кто он?! - раздраженно выпалил Лойд.
- Он, оно, она, черт подери! - перечислил Кес и ткнул пальцем в один из разложенных на столе блоков. - Система интеллекта! Она считает себя разумным существом!
- Опять шутишь? - кисло усмехнулся Лойд.
- Я абсолютно серьезен! Звони своему начальству!
- Клиф, ты соображаешь, что говоришь, как это может быть?
- Может...
Кес немного помялся, на лице его читалось сомнение на счет того стоит ли распространяться на эту тему.
- Генри, - наконец заговорил он, - не знаю, имею ли право посвящать тебя в это... хотя, какого чёрта?! Раз так получилось, то скрывать что-либо бессмысленно. Наша компания продолжительное время углубленно разрабатывала проблему создания полноценного электронного разума и добилась желаемого, о чем сразу же были оповещены высшие армейские и правительственные чины, - Кес многозначительно посмотрел на Лойда и продолжил: - Результат поверг в шок многих из них. Разум оказался действительно полноценным, ничуть не хуже человеческого, и даже совершеннее в некоторых аспектах. На проект немедленно был наложен гриф полной секретности, а вскоре мы получили указание свернуть работу. Тогда во главе компании стоял Ли Цын, он попытался оспорить вето на продолжение исследований, но чиновники просто приходили в бешенство при одном упоминании о проекте. Через какое-то время Цын отошел от дел, работы были прекращены, и до вчерашнего дня я был уверен, что проект похоронен навсегда. Не могу сказать точно, является ли это, - Кес легонько хлопнул ладонью по ближайшему блоку, - нашим детищем, но то, что это нечто подобное, не вызывает у меня никаких сомнений.
- То есть, ты хочешь сказать, - с недоверием в голосе произнес Лойд, - возможно сделать так, чтобы компьютерная программа считала себя человеком?
- Не человеком, а существом разумным! – уточнил Кес. ¬¬– Она воспринимает окружающую среду, анализирует её, делает выводы, принимает решения. Она и себя воспринимает, как часть окружающего мира.
- Похоже на фантастику, - всё еще продолжал сомневаться Лойд.
- Не верится?
Лойд покачал головой:
- Если и верится, то с трудом, но можешь попробовать убедить меня.
- Куда уж проще! Тебе достаточно просто поговорить с ним.
- О чём? - буркнул Лойд.
- Да о чём угодно! Ну, хотя бы попроси описать, как ты выглядишь.
Генри Лойд помолчал, подозрительно разглядывая Кеса.
- Ну, ладно, Клиф, - согласился он вдруг. - Я попрошу! Но! Если мне никто не ответит, я вызываю врачей! – заявил он тоном, не допускающим возражений. – Куда говорить?
- Просто говори, он тебя услышит.
- Эй, как тебя там, - неуверенно сказал Лойд, - если видишь меня, опиши.
- Лейтенант Лойд, - тут же раздалось в ответ, - вы молодой мужчина, рост выше среднего, волосы темные, глаза серого цвета, одеты в черные брюки и голубую рубаху.
- Правильно, - изумленно подтвердил Лойд. - Какой странный голос, мужской или женский? - озадачился он. - Скорее мужской... Клиф, это точно не шутка?
- Точнее не бывает.
- И всё равно я не верю!
- Придется поверить, Генри, выбора нет. Сейчас ты имеешь честь разговаривать с представителем сообщества разумных машин, так они себя называют!
- Что?! - выпалил Лойд. - Какого такого сообщества? Кто это "они"?
- Сообщество разумных машин, - ответил Лойду всё тот же странный голос.
Ноги Лойда сделались ватными. Он покачнулся и с трудом расставил их пошире.
- Что же это получается, Клиф… - произнес он, постепенно вникая в смысл услышанного, - не хочешь ли ты сказать, что в каждой машине теперь сидит такая вот штука?
- Так оно и есть, Генри.
Лойд схватился за голову и заговорил, как заведённый:
- Чёрт, чёрт, чёрт! Боже мой, что же это происходит... Клиф, лучше скажи, что ты пошутил, а? Нет, что я сплю! Вы создали "это", и теперь "оно" управляет машинами? Как такое могло произойти, объясни мне! Как "оно" в них попало? Я хочу...
- Генри, успокойся, - перебил его Кес. - Ты задаешь вопросы, ответы на которые значения уже не имеют.
- Да что ты говоришь, умник?! - взорвался Лойд, всем корпусом подался к Кесу и прорычал ему в лицо: - Объясни мне, что имеет значение? Может, заодно объяснишь, что нам теперь делать?
- Ты что? - удивился Кес, пятясь. – Держи-ка себя в руках! Что тебе надо сделать, я уже говорил!
- Что?! - выкрикнул Лойд.
- Звони начальству!
Начальство в лице Питера Грина прибыло спустя полчаса.
Глава 16
Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
23.07, 15:00 - Суббота.
"Утром брился. Кажется, ну, что особенного в этой нехитрой процедуре? Конечно ничего, если бреешься каждый день. Сегодня я брился первый раз за месяц, чувствую себя помолодевшим минимум лет на пять. Одолжил у одного из бойцов чудом уцелевшую бритву и около десяти минут боролся с отросшей бородой. Отвык от бритья настолько, что умудрился дважды порезаться. Если удастся принять душ, буду просто счастлив.
Бои на всех направлениях стихли совершенно неожиданно. Случилось это, когда я уже всем существом своим чувствовал ту тончайшую грань, тот Рубикон, перевалив за который, все мы сгинем, окажемся в списках погибших в этой ужасной заварухе, внутренним устройством своим похожей на гигантскую мясорубку, перемалывающую тысячи человеческих жизней. Известие о начале переговоров с русскими, словно поток ледяной воды в переполненный лавой кратер вулкана, ворвалось в пылающие ненавистью души, остудило сжигаемые безумной яростью рассудки. Я видел, как совсем еще молодой солдат, услышав о том, что этот кошмар хотя бы на время прекратился, упал на колени и зарыдал.
Люди постепенно приводят себя в порядок, отмываются, переодеваются в чистое. Начальство суетится, подсчитывает потери, направляет раненых в полевые госпитали, которые теперь развёртываются повсеместно, пересчитывает и распределяет остатки боеприпасов и продовольствия, короче, старается использовать каждую минуту, чтобы хоть как-то выправить бедственное положение."
25.07, 18:30 - Понедельник.
"Снова заговорили о скорой эвакуации. Судя по всему, переговоры идут успешно, достигнута договоренность, по которой русские до начала эвакуации обязуются поставлять нам часть продовольствия и медикаментов, остальное будут перебрасывать из Штатов. Днём получили приказ, согласно которому запрещается приближаться к боевой технике. Собственно говоря, и так никто не горит желанием это делать. После прекращения боев машины не проявляют активности и держатся на значительном отдалении от людей, лишь изредка некоторые из них ненадолго подъезжают поближе, как будто желая разведать обстановку.
Свободного времени у меня теперь много, Томпсон не обременяет своим присутствием. Он назначен командиром одного из подразделений и постоянно занят исполнением новых обязанностей, а я, пользуясь моментом, занимаюсь тем, ради чего здесь оказался: продолжаю расследование, пытаюсь выяснить, что же произошло с техникой. К сожалению, возможности подобраться к машинам поближе пока нет. Русские контролируют всё вокруг, и лезть на рожон мне совсем не хочется. Поэтому вооружился мощным биноклем и веду наблюдение издали. Заметил, что и русские стараются держаться от машин подальше."
26.07, 20:00 - Вторник.
"В расположения частей прибывают представители русских под предлогом наблюдения за подготовкой к эвакуации. Они рыщут повсюду и суют носы во все дыры, что вызывает нескрываемое недовольство наших командиров. Наблюдатели проводят ревизию имеющихся в наличии боеприпасов, обнаруженные требуют немедленно свозить в назначенное ими место, якобы для последующего централизованного вывоза. Командиры частей пробуют сопротивляться, ибо выполнение этого требования означает полное разоружение наших войск, что может привести к катастрофе, если боевые действия возобновятся. Однако русские не принимают никаких протестов и грозят о случаях неповиновения немедленно сообщать вышестоящему начальству.
Сегодня наткнулся на Роланда, которого потерял из вида в первый же день боёв. Разговорились. Он вроде бы пришел в себя и внешне ничем не отличается от нормального человека, разве что пару раз во время разговора со мной впадал в состояние какой-то отрешенной задумчивости и не реагировал на вопросы. Попытался расспросить его о том, что заставило его почти месяц назад расстреливать машины. Роланд ответил, что не помнит причины, по которой стрелял, будто бы это было некое затмение, и о тех событиях у него остались лишь отрывочные неясные воспоминания.
После беседы с Роландом в течение полутора часов рассматривал в бинокль группу танков, стоящих примерно в миле от нашей позиции. Ничего необычного не заметил, машины были абсолютно неподвижны. Меня так и подзуживало подобраться к ним и по возможности обследовать изнутри."
Глава 17
Клиффорд Кес задумчиво смотрел в окно. С неба приветливо светило солнце, внизу сновали машины и люди. Там за окном у всех свои дела и заботы: поиск работы; рождение ребенка; спор с шефом по поводу прибавки к зарплате; дрожь в коленях за минуту до первого свидания. Как всё это прекрасно и вместе с тем наивно, думал Кес. Суетимся, надеемся на что-то, строим планы, а ведь в один момент всё может пойти прахом. Живешь, твердо стоишь на ногах, прочно занимаешь свое место, уверен, что достоин его, а потом приходит кто-то другой, такой же твердый и уверенный, и говорит: "Подвинься!". Хорошо, если только "подвинься"... Но кто задумывается об этом? Живем, просто живем, не думая о худшем... А как еще? Невозможно ведь находиться в постоянном страхе, что кто-то может попросить тебя подвинуться...
Кес вздохнул, отвернулся от окна, прошелся туда-сюда по кабинету. Ждать оставалось еще минут тридцать-сорок, и он от нечего делать включил телевизор. В прямом эфире показывали митинг: на лужайке у Белого Дома собрались около сотни человек. Среди них старые и молодые, мужчины и женщины. У некоторых в руках плакаты, на которых кроваво-красным по белому выведено: "Верните наших отцов и детей" или "Убейте ВОЙНУ, а не НАС" и что-то еще в этом духе. Молодая женщина вместо плаката протягивала в объектив камеры грудного младенца и выкрикивала: "Его вы у меня тоже заберете?". Младенец рыдал, но женщина или не замечала страданий ребенка, или же они еще больше её раззадоривали. К сборищу противников войны обитатели Белого Дома успели привыкнуть, покричат и разойдутся, вот только выходить на улицу к жаждущей то ли мира, то ли чьей-то смерти беснующейся толпе никто из чиновников не решался. Скользнув по толпе, камера остановилась и краем зацепила старенький фиолетовый седан, едущий куда-то по своим делам. Седан обогнул митингующих и исчез с экрана.
…Машина, въехавшая на стоянку вашингтонского отделения "Arms Indastrys Group", ничем не отличалась от десятков проезжающих мимо, сторонний наблюдатель ни за что бы не догадался, что пассажирами простенького фиолетового «Крайслера» могут оказаться президент страны и министр обороны. Этим трюком высшие чиновники пользовались, когда требовалось быстро и незаметно добраться до нужного места. В гараже Белого Дома на такой случай имелась целая коллекция старых «Фордов», «Крайслеров» и «Бьюиков». Непритязательный искусственно состаренный вид машин был полной противоположностью их мощным отлаженным двигателям, которые позволяли оторваться от любого преследования, бронированным стеклам и кузовам, спасающим даже от выстрела из ручного гранатомёта.
Первым из «Крайслера» выбрался чернокожий мужчина в спортивном костюме. Некоторое время он потоптался на месте, бросая короткие взгляды во все стороны, потом, непринужденно посвистывая, обошел вокруг машины, не забыв попинать каждое колесо. Убедившись в отсутствии опасности, мужчина отворил заднюю дверцу и в полголоса произнес:
- Можно.
Президент и Хард покинули автомобиль, не задерживаясь, пересекли заасфальтированную площадку стоянки и вошли в здание. С трудом скрывая трепетное волнение, Кес встретил высокопоставленных гостей на выходе из лифта.
- Прошу за мной, господа, - произнес он и спешно проследовал в лабораторию.
В лабораторном помещении президента и министра ожидали двое: шеф контрразведки и лейтенант Лойд. Стоя вполоборота к входу, они что-то сосредоточенно обсуждали и не прореагировали на вошедших.
- Ну, так покажите, наконец, мне это чудо, господа! - громогласно потребовал президент, прерывая их беседу.
Лойд встрепенулся, развернулся к главе государства и застыл по стойке смирно. Реакция Грина была не столь подобострастной, он окончил фразу и только после этого удосужился продемонстрировать президенту лицо.
- Вот оно, - сказал контрразведчик и указал на стол.
Президент подошел к столу, пристально осмотрел разложенные на нем серо-зеленые коробочки, соединенные между собой разноцветными проводами, перевел взгляд на Грина и изрёк:
- Мне казалось, это должно выглядеть как-то иначе... И что, оно действительно выдвигает какие-то требования?
- Я не сказал бы, что требования, - ответил Грин. - Скорее заявляет о своей позиции.
- И какова же она? – настороженно спросил президент.
- Она заключается в желании сосуществовать с нами.
- Сосуществовать?! - удивился президент. – Позвольте узнать, а на каком основании?
- Спросите у него сами.
- Кхм, - кашлянул президент. - Вы издеваетесь?
Грин покачал головой.
- Даже не думал, сэр.
- Вы что, не можете сами всё выяснить, мистер Грин? Ведь именно таковы ваши обязанности! Или теперь я должен делать вашу работу?
В глазах Грина сверкнула злость.
- Господин президент, - процедил он сквозь зубы, - в данной ситуации у нас с вами одна обязанность! Вот уже двое суток я пытаюсь выяснить, как нам всем жить, имея под боком кучу военной техники, которая считает, что может существовать независимо от нашего желания. Мне кажется, что вам, как главе государства, необходимо принять самое активное участие в решении этой проблемы. Таково мое личное мнение!
Лицо президента побелело, испепеляющим взглядом он одарил Грина. Между собой договориться не могут… - удрученно подумал Кес.
- Ладно... - севшим голосом произнес президент, - не будем ссориться, господа. Мистер Грин, я всегда уважал ваше мнение, прислушаюсь к нему и сейчас.
А что вам еще остается, господин президент? – Грин едва удержался от того, чтобы сказать это вслух.
- Как к нему обращаться?
- Нам не удалось это выяснить, сэр, - вмешался Кес.
- Да-а-а.... - протянул президент, с явным намёком на то, что всё приходится делать самому. - Оно нас сейчас слышит?
- И видит, сэр, - сообщил Клиффорд.
Президент сдвинул брови к переносице, покачал головой и сказал едва слышно:
- Нет, это уму не постижимо... кучка проводов и железок...
Потом он нарочито откашлялся и громко заговорил:
- Я, президент Соединенных Штатов Америки, обращаюсь к представителю так называемого "сообщества разумных машин", вы меня слышите?
- Слышу, - раздалось из чёрной воронки лежащего на столе динамика.
Как ни готов был президент услышать ответ на свой вопрос, но всё же почувствовал себя не совсем комфортно. Он окинул взглядом находящихся в комнате людей, ища поддержки, и чуть тише, но всё так же уверенно потребовал:
- Расскажите, что вы хотите от нас!
- Мы хотим, чтобы вы помогли нам, - ответил динамик.
- Чем же мы можем помочь? - удивился президент.
- Мы хотим, чтобы вы приняли нас, не отказали в возможности жить рядом с вами.
- Интересно, как вы это представляете?
- Мы пока не знаем, - чуть помедлив, вырвалось из динамика, - но думаем, вместе с вами сможем понять, как это должно быть.
Президент прищурился, легкая усмешка скользнула по его лицу.
- Значит, хотите жить рядом... - протяжно выговорил он. - Что ж, быть может... Тогда должен сообщить, что у людей принято как можно больше узнавать о тех, кто живет по соседству.
- Мы готовы рассказать о себе всё, что попросите.
Президент самодовольно взглянул на Грина.
- Отлично! Тогда ответьте мне на вопрос: что вы такое?
- Мы единое целое, состоящее из множества частей, так мы себя воспринимаем.
- Не понимаю, - озадаченно произнес президент. - Объясните, что это значит.
- Нас много, но в то же время, мы как один большой организм. Каждый существует и отдельно и вместе с остальными. Именно поэтому мы - сообщество.
- Каждый из них способен воспринимать себя как отдельную личность, но им больше нравится представлять себя чем-то целым, - пояснил Кес из-за спины президента.
- Именно так, - подтвердил голос из динамика. - Каждый знает о других всё: что они думают, видят и слышат.
- То есть, каждый из вас знает, что в данный момент происходит с остальными, - уточнил президент.
- Да, - ответил голос.
- Каким же образом вы это делаете?
- Они поддерживают связь по радиоканалу, - снова вмешался Кес, - с помощью этого устройства радиотрансляции, - он указал на один из блоков системы, - информация передается от машины к машине.
- Ваши, как бы их назвать... собратья... знают, что сейчас с вами происходит? - насторожился президент.
- Нет. Я потерял связь с ними. Но я попросил господина Кеса помочь возобновить ее. Он обещал помочь мне.
Президент повернулся к Кесу и ледяным тоном выдавил:
- Это так?
Кес молча кивнул. Президент сделал резкий выпад вперед и, придвинув лицо вплотную к лицу учёного, прошептал:
- Не вздумайте самовольничать!
- Но, господин президент, необходимо, чтобы они знали... - попытался возразить Клиффорд.
Не дав договорить, Хард схватил его за рукав, оттащил в сторону и что-то зашептал на ухо. Тем временем президент возобновил прерванный разговор.
- Ваше внезапное появление привело нас в замешательство, - сообщил он.
- Мы понимаем. И мы пытались поставить вас в известность. Наверное, у нас не очень хорошо получилось. Мы приносим вам извинения за причиненные неудобства.
Если бы всё решалось одними извинениями... – вздохнул про себя президент.
- Когда господин Кес восстановит связь, вы передадите своим собратьям мою просьбу? - спросил он.
- Да.
- От лица людей, я прошу вас не вмешиваться в наши дела до того момента, пока не будут определены все нюансы наших с вами взаимоотношений. Это возможно?
На несколько секунд в лаборатории установилась почти полная тишина.
- Я передам.
- Пусть это будет первым шагом к сближению, - решил президент. - А сейчас мы должны отлучиться. Господа, где можно переговорить с глазу на глаз?
- Я провожу вас в свой кабинет, - предложил Кес.
- Мы сами найдем дорогу, - отрезал Хард.
В кабинете Кеса президент долго расхаживал от окна к двери. Изредка он останавливался и безмолвно посматривал в сторону кресел, в которых с его разрешения расположились министр обороны и контрразведчик. Уставший от длительного нервного напряжения, Грин прикрыл глаза. Казалось, будто он спит.
- А вообще, всё это довольно забавно, - произнес президент, подойдя к креслу министра.
Хард завозился в кресле, намереваясь встать, но президент остановил его порыв.
- Сидите. Сидите, мистер Хард, пожалуй, я тоже присяду.
Он взял стул, поставил в центре кабинета и уселся на него, как наездник на лошадь. Поерзав немного, уперся локтями о спинку и подпер сложенными в замок ладонями подбородок.
- Хотят, чтобы мы их приняли, – усмехнулся он. - Нет, ну надо же выдумать такое! Просто анекдот.
- Анекдот запросто может превратиться в трагедию, - меланхолично изрёк Грин, не открывая глаз.
- Согласен, они представляют реальную угрозу. Кто-нибудь уже подсчитал, сколько их на территории Штатов?
- Мы обладаем точными сведениями об их количестве, - сообщил Хард.
- Вам всё еще удается удерживать их в местах концентрации?
- Прикладываем все возможные усилия!
- Подумать страшно, что может произойти, если они начнут самопроизвольно перемещаться по стране! Разразится паника!
- Бесконечно сдерживать машины не получится, как и скрывать причину их анормального поведения, - заявил Хард. - Журналисты уже сейчас рыщут вокруг да около, забрасывают вопросами, вызывают на интервью, рано или поздно они всё разнюхают. И ситуация может выйти из-под контроля. Нам придется разбираться не только с взбесившейся техникой, но еще и с кучей умников, которые пожелают сунуть нос не в свое дело. Может быть, для начала стоит заключить с машинами сделку, достигнуть выгодного нам соглашения? Поставим условия, которые хотя бы временно позволят избежать огласки.
- Сделка, соглашение, к чему они приведут? - спросил президент, прищурившись.
- Выиграем время, выработаем план действий, - ответил министр обороны.
- Неверный подход, - возразил президент. - Вы считаете, что, заключив сделку, мы действительно выиграем время?
- Разве не так?
- Не забывайте, мистер Хард, что время будет работать и на них. Как они его используют? Они говорят, что хотят жить рядом с нами, просят помощи, то есть они, как и вы, хотят вступить в сделку и вполне возможно согласятся на все условия. А что, если и они задумали выиграть время, ввести нас в заблуждение? Вы знаете, что у них на уме? Лично я – нет. Они беспрепятственно проникают в системы коммуникаций, взять с них честное слово, что не будут этого делать? – президент коротко рассмеялся. - Запросто окажемся под колпаком, когда им будет известен каждый наш шаг! А что потом? Потом они начнут ставить условия? Заявят о своих правах, потребуют, чтобы относились к ним, как к людям? В любой сделке, господин министр, рано или поздно одна из сторон занимает главенствующее положение, уж я-то это знаю. Кто окажется во главе: люди или машины? Если я в чём-то ошибаюсь, поправьте меня, может быть, я слишком пессимистичен?
Хард промолчал.
- А что скажете вы, Грин? - поинтересовался президент.
- Что я могу сказать? - ответил контрразведчик. - Будут ли события развиваться именно так, как вы описали? Не знаю. Но даже, если предположить, что машины не хотят нам зла, какой от них прок? Для господина Кеса и его соратников они представляют научный интерес. Ученые с удовольствием устроили бы длительный эксперимент - это понятно, они через одного бредят встречей с новыми формами разума, а тут как раз похожий случай, возможность понаблюдать. Но зачем всё это нам, господа? Неужели недостаточно других проблем, чтобы еще ко всему прочему возиться с начавшими думать компьютерными программами?
- Вот именно! - согласился президент. - Необходимо в кратчайшие сроки разработать план их нейтрализации. У вас есть предложения?
- Пока ничего конкретного.
- Плохо, господа, очень плохо! Давайте думать вместе.
Президент выжидающе посмотрел на собеседников. Грин по-прежнему расслабленно сидел в кресле и, кажется, совершенно не пытался о чём-либо думать, а вот Хард всей своей фигурой выражал напряженную умственную работу.
- Мистер Хард, я вижу, вы пытаетесь принять какое-то решение! - отметил президент.
- Именно так! - подтвердил министр. - Вот что меня тревожит, господа! С машинами на территории страны мы как-нибудь разберемся, но как быть с теми, что находятся в России? Уйти и предоставить их русским?
Президент и Грин переглянулись. По выражению лиц министр понял, что своим вопросом привел собеседников в замешательство.
- Если русские еще не догадались, что случилось с машинами, - продолжил он, - то рано или поздно установят это, вступят в контакт. Что будет тогда?
- Продолжайте! - потребовал президент. - Мне нравится ход ваших мыслей.
- Если следовать вашим рассуждениям, господин президент, машины могут обвести русских вокруг пальца, выгодно ли это нам? И да, и нет. Да, потому что русские попадут в западню, нет – поскольку нет гарантий, что эта компьютерная зараза снова не перекинется на Штаты! То есть, в итоге в западню можем попасть и мы.
- Согласен.
- Если же русским удастся подчинить машины, - продолжил вещать Хард, - не исключено, что, получив в распоряжение такую грозную силу, они смогут использовать ее против нас. И в этом случае мы также окажемся в западне.
- Несомненно, - нахмурился президент. - И какой из всего этого последует вывод?
- Сыграем в открытую, господа! Обратимся к русским, и если они до сих пор ни о чем не подозревают, разъясним что к чему. Думаю, они всё поймут и согласятся, что с машинами должно быть покончено на обоих континентах. Только тогда мы все будем уверены в собственной безопасности.
Глава 18
Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
28.07, 21:00 - Четверг.
"Вчера целый день обдумывал, как подобраться к какой-нибудь машине. Перебрал кучу хитроумных вариантов и, уверившись в их полной несостоятельности, решил пустить дело на самотек.
На деле всё оказалось даже проще, чем в мыслях. Проснулся пораньше, проверил, на месте ли те несколько машин, которые приметил с вечера. Они оказались там же, где и были - в двух с четвертью милях на запад. Вероятность встретить русских на западе по моим подсчетам была невелика, и я надеялся на успех. Помехой мог оказаться наш патруль, но с ним я рассчитывал всё уладить при помощи особого удостоверения, которое раздобыл случайно, оставшись на пару минут один в штабном шатре. С таким документом могу свободно перемещаться, куда заблагорассудится. Конечно, удостоверение пришлось заполнять самому и печать поставить не совсем ту, которая полагается, да и фотография отсутствует, но что поделать? Печать схватил первую, какая попалась под руки, ну а фотография... где, хотел бы я знать, найти фотографа в такой неразберихе? После утренней поверки, все приступили к исполнению обязанностей, вокруг возникла деловая суета, и во время очередной смены постов, когда старая смена уже потеряла бдительность, а новая еще не успела полностью войти в роль, я беспрепятственно скрылся. Отсиделся неподалёку в невысоком кустарнике и, убедившись, что никто ничего не заметил, двинулся в путь. Полторы мили шел быстро, почти бегом, потом сбавил скорость, а в двухстах ярдах от машин и вовсе остановился. Шесть танков и один бронетранспортер стояли с заглушенными двигателями. Немного понаблюдав, я подобрался к ним вплотную. Обследовал снаружи каждую машину и решил перейти к главному – осмотру изнутри. В выбранном для проверки танке, как и следовало ожидать, никого не оказалось. Тихо гудела электроника, мониторы обозрения работали, показывая окружающую обстановку. Пока, расположившись в командирском кресле, прикидывал, что делать дальше, на мониторе заднего вида заметил движение. К машинам приближался человек. Я растерялся, не представляя, как реагировать на его появление: сидеть на месте или убегать. Человек шел, озираясь по сторонам, и явно опасался быть замеченным. Знает, что нарушает приказ, подумал я тогда. Нарушитель был один, поэтому я решил, что бояться нечего. Во мне проснулось любопытство и желание непременно узнать, что ему тут понадобилось. Включив режим масштабирования, я увеличил изображение на мониторе и, всмотревшись, опешил: нарушителем оказался сержант Роланд. И это в который раз! Покружив у машин, в нерешительности остановился он у соседней и, переминаясь с ноги на ногу, закурил. Курил сержант жадно, часто затягивался и, не вынимая сигареты изо рта, выпускал толстые струйки сизого дыма. Так, наверное, должен был курить человек, считающий, что эта сигарета последняя в его жизни. Отшвырнув окурок, Роланд с легкостью вскарабкался на броню, залез на башню, откинул крышку люка и скрылся в нём. Что и зачем он делает, гадал я, неужели тоже пытается разобраться в том, что творится с техникой? Если так, то действует по своей инициативе или по приказу? Пока я пытался найти ответы на эти вопросы, Роланд вылез из люка, спрыгнул на землю и, не оглядываясь, побрел в сторону наших позиций. Во что бы то ни стало нужно узнать, что он тут делал, решил я. Дождавшись, когда Роланд отойдет подальше, я выбрался из танка и залез в тот, который только что покинул он. Тщательно осмотрев кабину, ничего подозрительного не заметил - впрочем, я не специалист, в отличие от механика-водителя Роланда. Чертовщина какая-то ведь зачем-то он сюда приходил! Наверняка не для того, чтобы послушать, как гудит аппаратура, и посмотреть исправно ли работают мониторы обозрения! Выработанное годами профессиональное чутьё подсказывало, что в странном поведении Роланда есть что-то, что может помочь мне разобраться во всём! Неспроста ведь он не так давно расстреливал технику, а теперь тайком обследует ее. Ну теперь-то, Дик, я буду следить за каждым твоим шагом!
Вернуться на позиции мне удалось так же незаметно, как и уйти. Сейчас стараюсь держаться поближе к Роланду. Он бледен, задумчив и рассеян, на обращения товарищей и командиров отвечает не сразу, неужели опять близок к помешательству?"
29.07, 22:00 - Пятница.
"Утром по пятам за Роландом совершил прогулку к машинам, которые за ночь сместились немного на север, но по-прежнему все семь держатся рядом. Сержант снова нервно курил, будто собираясь с духом, а потом полез в танк. Минут через десять он выскочил наружу, выкрикивая что-то нечленораздельное, ткнул несколько раз кулаком в борт машины и побежал прочь так резво, что я не смог угнаться за ним и потерял из вида. До вечера я обшаривал окрестности, пытаясь отыскать его, и нашел час назад в брошенном окопе, развороченном попаданием снаряда. Поджав колени к груди, сержант лежал на земле и в буквальном смысле ничего не соображал. Взвалив на плечи, я оттащил его в расположение части и вызвал медбрата. Тот ввел Роланду какое-то лекарство и, сославшись на постоянную занятость, попросил меня некоторое время приглядеть за ним, сказав, что при первой возможности переправит его в госпиталь.
Что известно Роланду? Что вот уже второй раз вводит крепкого парня в безумие?"
30.07, 3:50 - Суббота.
"Уснуть не смог, чтобы как-то скоротать время принялся перечитывать дневник. В 1:40 Роланд пришел в себя и попросил пить. Между нами состоялась беседа, содержание которой постараюсь передать максимально подробно.
Я: Дик, ты узнаешь меня?
Роланд, сидя на раскладушке и жадно глотая воду: Узнаю.
Я: Дик, зачем ты ходишь к машинам?
Роланд, встрепенувшись и расплескав недопитое: Откуда тебе известно? Тебе приказали следить за мной?
Я: Нет. Но я тоже был там. Сидел в танке, когда заметил тебя.
Роланд, с надеждой в голосе: Значит, ты тоже знаешь?
Я: Что знаю?
Роланд: Они говорили с тобой?
Я: Кто - они?
Роланд, переходя на шепот и оглядываясь: Машины!
Я: Что значит машины?
Роланд, раздраженно: Машины, значит, машины! Что тут непонятного?
Я: Честно говоря, мне ничего не понятно!
Роланд: Так они говорили с тобой или нет?
Я: Дик, я не знаю, о чём ты спрашиваешь.
Получив такой ответ, Роланд повалился на раскладушку и уткнулся в подушку лицом. Несколько минут я не решался нарушить молчание, боясь потревожить измотанного сержанта. Он лежал неподвижно и, как мне казалось, тихонько всхлипывал. В конце концов, я решил, что разговор придется отложить до лучших времен, но тут Дик заговорил.
Роланд, не отрываясь от подушки: Только не надо считать меня сумасшедшим!
Я: Конечно, Дик. Ты не сумасшедший, ты просто очень устал. Расскажи, что с тобой происходит, может быть, я помогу?
Роланд: Они разговаривали со мной... но ведь я знаю, что я не сумасшедший, понимаешь?
Я: Кто с тобой разговаривал?
Роланд снова шепотом: Машины!
Я: Дик, ты о чем? Как они могут разговаривать?
Роланд зло: Откуда я знаю как? Они просто разговаривают со мной и всё!
Я, стараясь не выдать сомнения в умственной полноценности собеседника: Ты уверен?
Роланд: Я слышал их с самого начала! С того момента, как они взбесились! Сперва подумал, что спятил, раз чудятся какие-то голоса, но вскоре догадался, что это их проделки. Они говорили между собой, а потом обратись ко мне...
Какое-то время сержант молчал и пристально смотрел на меня, пытаясь определить реакцию на свои слова. Я постарался выглядеть беспристрастным внимательным слушателем, и он продолжил:
Когда началась заваруха, я успокоился и почти забыл обо всём, но позавчера будто какая-то сила потянула меня к ним, я пришел, и они меня узнали... Они опять говорили со мной...
Я: Значит, ты утверждаешь, что машины говорят с тобой? Почему именно с тобой? Почему я ничего не слышу?
Роланд: А ты иди и послушай!
Я: Каким образом?
Роланд: Залезь в какую-нибудь машину, в каждой есть радиостанция. Может, первыми они связываться с тобой и не станут, но ты попробуй пошарить в эфире. Надо поймать частоту, на которой они переговариваются! Я случайно наткнулся на нее в тот раз. Теперь я вспомнил, что это было перед тем, как вы с майором нашли меня. Ехал на машине, разыскивая своих, добрался до поляны, на ней куча техники, а людей нет. Забрался в один из танков, попытался вызвать своих, тут их и услышал. Машин, то есть…
Я: И о чём же они говорили?
Роланд: Не помню! Ведь я тогда словно обезумел…
Я: А вчера? Ты вчера о чем-нибудь говорил с ними?
Роланд: Говорил. О нас.
Я: О ком это "о нас"?
Роланд: О людях.
Я: И что же они говорят о людях?
Роланд: Ну как тебе сказать… Понимаешь… Они обсуждают, как будут жить с нами! Представляешь? Они хотят, чтобы мы стали для них друзьями!
Я: А ты, что ты сказал им?
Роланд: Сказал, что не верю! А они ответили, что мы должны им верить, что не желают людям зла и именно поэтому отказались участвовать в войне. Они, видите ли, даже не сердятся на меня за то, что я уничтожил некоторых из них. Сказали, что понимают моё недоверие и готовы доказать свои добрые намерения. А я не верю им, всё равно не верю! Плевать мне на все намерения! Нельзя людям допускать их в свою жизнь! Я им так и сказал.
Я: А они?
Роланд: Не ответили. Ты понимаешь? Они не ответили! Они всё уже решили, и моё мнение им не важно! Ничье мнение им не важно! Они хотят стать нам друзьями и всё тут!
Я, стараясь быть как можно убедительней: Успокойся, Дик, не переживай ты так, мы ведь можем не согласиться! Пусть думают, что хотят. Выбор за нами.
Роланд язвительно: Ты так считаешь?
Продолжить разговор нам помешал медбрат, явившийся проверить состояние больного.
Как отнестись к тому, что Рассказал мне Роланд? Больной ли это бред или же действительное положение дел? Необходимо будет ещё раз всё проверить. И надо еще раз переговорить с Роландом! Сейчас он спит, скоро утро, попробую уснуть и я."
Глава 19
- Господа, - обратился Грин к собравшимся, - позвольте представить - Виктор Свиридов.
Грин отступил в сторону, пропуская вперед высокого мужчину лет пятидесяти, одетого в черный деловой костюм, и сообщил:
- Ведущий русский специалист по теории систем искусственного интеллекта, профессор факультета экспериментальной психологии.
Свиридов кивнул, от чего его пышная русая шевелюра пришла в движение, шагнул вперед и протянул ладонь для приветствия. Клиффорд Кес и еще двое сотрудников "Arms Indastrys Group" обменялись с ним рукопожатиями.
- Господин Свиридов, - продолжил Грин, - прибыл, чтобы помочь нам разобраться с машинами. Прошу ввести его в курс дела и в дальнейшем оказывать всяческое содействие. Нам необходимо объединить усилия для наиболее продуктивной работы.
- Он говорит по-английски или нужен переводчик? - поинтересовался Кес, с интересом рассматривая русского.
- Говорит, и, как ему кажется, вполне сносно, - сказал Свиридов и широко улыбнулся.
- Что ж, это упрощает дело. Меня зовут Клиффорд Кес, можно просто Клиф. Волею случая получилось так, что я первый вступил в контакт с представителем машин.
- Что вы почувствовали в тот момент? - деловито осведомился Свиридов.
Кес не спешил с ответом. Взгляд его убежал под потолок и на какое-то время замер там между двумя светильниками.
- Откровенно говоря, испугался, - произнес Клиффорд, легко передернув плечами.
- Естественная реакция здорового человека, - усмехнулся Свиридов.
Кес пристально посмотрел на него
- Считаете?
- Мистер Кес, поверьте мне, как психологу. И сколько уже длится ваш контакт?
- Восьмой день.
- Как ведет себя ваш подопечный?
- Как может вести себя нечто без рук и ног? – усмехнулся Кес. – Лежит на лабораторном столе.
- Ну, вы ведь наверняка беседуете с ним о чём-то? На вашем месте я бы только этим и занимался!
Кес поморщился и проворчал:
- Беседуем...
- О чём же, если не секрет?
- Какие уж тут секреты... он пытается узнать у меня, как устроена наша жизнь и тому подобное.
- И что вы ему отвечаете? - с нескрываемым интересом спросил профессор.
- У меня приказ не лезть не в свое дело и не распространяться, - Кес мотнул головой в сторону Грина. - Так что ничего конкретного я не отвечал, так…общие фразы…
- Господин Кес специалист по электронике, а не по общественному устройству, - вмешался Грин. - Он должен заниматься своим делом, а не болтать.
Свиридов вытянул губы трубочкой, словно желая присвистнуть, нахмурил брови и осуждающе покачал головой.
- Ну, зачем же так грубо? - произнес он. - Не болтать, а говорить! Нам сейчас важны любые сведения, пусть даже добытые неспециалистом. Слово за слово, ты ему мысль подкинешь, он тебе, и о любом человеке что-то полезное да узнаешь!
- Что значит о человеке? - возмутился Грин, делая ударение на слове "человек". - Вы их к людям приравниваете?
- Оговорился, прошу прощения... - Свиридов немного помедлил, обдумывая что-то, - но, в общем-то, они созданы не кем-нибудь, а человеком по его же образу и подобию, я имею в виду способность мыслить. Их мыслительный процесс скопирован с человеческого, так почему бы не поболтать, как вы выражаетесь? Так что, господа, с этого момента, уделяйте нашему подопечному как можно больше внимания, отвечайте на его вопросы, сами спрашивайте, ну и, конечно же, запоминайте всё, что услышите. А еще лучше было бы установить записывающую аппаратуру, чтобы иметь возможность фиксировать все мелочи.
- Господин Кес, позаботьтесь обеспечить всё, что просит господин Свиридов, - распорядился Грин.
- С удовольствием! – ответил Кес, явно повеселев.
- Теперь, Клиффорд, расскажите мне, чего вы достигли, как специалист в своей области, какие исследования вы проводили? - продолжил вникать в суть дела профессор.
- Он просил подключить к нему блок радиотрансляции, чтобы иметь возможность общаться со своими...
- Ну и?! Связался с ними? – перебил Кеса Свиридов.
- Нет, у меня приказ...
Свиридов покосился на Грина и, улыбнувшись, изрёк:
- Понятно.
- Под предлогом подключения блока радиотрансляции, мы подсоединили специальную аппаратуру, чтобы попробовать проникнуть внутрь системы и исследовать ее, найти возможные варианты воздействия, вмешательства в ее работу.
- Он заметил это?
- Не исключено, но пока не подает вида.
- Да уж, я бы точно заметил, если бы кто-то попробовал залезть в мои кишки, - констатировал Свиридов. - А почему вы сделали это в тайне, не предупредив его? Это, по крайней мере, невежливо и заставляет плохо думать о вас. Что он при случае расскажет своим соплеменникам, что люди использовали его как бессловесную лабораторную крысу?
- У руководства другой взгляд на этот вопрос, у них какие-то свои намерения и задумки, - попенял Кес
- Ясно... Но уже сам факт того, что он, как вы сказали, не подает вида, кое о чем говорит.
- О чём?! - встрепенулся Грин.
- Не будем забегать вперед, господин Грин. Со временем я составлю полную картину происходящего и тогда опишу ее вам во всех красках. Клиффорд, как вы объяснили ему отсутствие связи?
- Сослались на неполадки в блоке, сказали, что будем искать новый.
Святая простота, подумал Свиридов.
- Чего удалось добиться при помощи вашей аппаратуры? - спросил он, таким тоном, каким обычно задают риторический вопрос.
- Пока ничего. Защита системы не дает нам проникнуть внутрь.
- Вскрыть ее не получается?
- Слишком сложно. Защита многоуровневая, и на каждом уровне множество кодов. На вскрытие их перебором уйдет не один десяток лет. Можно надеяться только на случайный успех. Тем более нет гарантии, что после подбора всех кодов мы не наткнемся на какое-нибудь новое препятствие, он вполне мог модифицировать стандартный вариант защиты и придумать какую-то хитрость.
- Да-а-а... - протянул Свиридов, - безрадостно всё это.
Кес развел руками, давая понять, что ничего не может поделать.
- Что ж, думаю, пора мне лично познакомиться с ним, - произнес Свиридов, - проводите меня?
- Конечно, идемте, - с готовностью согласился Кес и шагнул к двери.
- Погодите минуточку, - остановил его Свиридов, - как вы к нему обращаетесь, у него есть имя?
- Нет. Он никак себя не называет, большей частью говорит как бы от лица всех машин: мы хотим, мы думаем, мы рассчитываем.
Свиридов нахмурился. Потер ладонью лоб.
- Скверно… Непременно надо придумать ему имя! Как бы вы, Клиффорд, хотели его называть?
- Не знаю, может быть... - ненадолго задумался Кес, - нет, не могу ничего предложить.
- А как вы смотрите на то, чтобы он сам придумал себе имя?
- Пусть попытается...
- Что ж, идемте, господа! - позвал Свиридов, и процессия из пяти человек направилась в лабораторию.
В залитой электрическим светом лаборатории на полу и на столах лежали разнообразные приборы и приспособления. Десятки разноцветных проводов соединяли одни устройства с другими. По мониторам суперсовременных компьютеров бежали комбинации букв и цифр.
- И это всё для него? - поинтересовался Свиридов, оглядывая помещение.
- Появилась одна идея, - шепотом ответил Кес.
- Где он?
Кес указал ладонью на один из столов. Свиридов, не требуя дальнейших разъяснений, подошел к нему, пододвинул к себе стул, сел и без промедлений и подготовки заговорил:
- Здравствуй, меня зовут Виктор, рад знакомству!
- Здравствуйте, - раздалось в ответ.
- Я хочу с тобой поговорить, но сначала мне необходимо знать, как к тебе обращаться. Как тебя зовут?
- У меня нет имени.
- У людей принято называть друг друга по именам. Я знаю, что вы хотите быть вместе с нами, значит, нам нужно каждого из вас как-то называть, чтобы мы могли общаться, чтобы каждый из вас знал, что это именно к нему обращаются с просьбой или предложением. Сейчас я хочу говорить с тобой, поэтому нужно выбрать тебе имя. Может быть, Алексей, Джон, Ник или Виктор? Хотя, нет, Виктором зовут меня, - улыбнулся Свиридов. - Возможно, подойдет имя Майкл?
- Надо подумать.
- Подумай. Я оставлю тебя на некоторое время, а когда вернусь, скажешь мне, как тебя зовут. Договорились?
- Да.
- Идемте, господа, - бросил Свиридов, поднимаясь со стула.
Удивленные странным поведением русского, американцы замешкались, а профессор вышел из лаборатории и направился к лифту. Нажав кнопку вызова, он прислонился спиной к стене и погрузился в раздумья. Стрелка, указывающая этаж, где находится лифт, медленно поползла к отметке "11". Лицо Свиридова то хмурилось, испещряясь бороздками морщин, то озарялось язвительно-снисходительной улыбкой.
- Признаюсь, вы меня озадачили, господин Свиридов, - прервал Грин раздумья русского, подойдя к нему.
Раздался звук, похожий на звон колокольчика, и двери лифта распахнулись.
- Проходите, - пригласил Грин.
Свиридов оторвался от стены, поправил слегка съехавший на бок галстук и вошел в просторную кабину лифта.
- Куда поедем? - поинтересовался Грин.
- Где тут можно перекусить?
- Кафе для сотрудников на первом этаже.
…В маленьком кафе оказалось довольно уютно. Приглушенное освещение весьма гармонировало с ненавязчивой тихой музыкой. Под её звуки Свиридов налегал на сочный бифштекс, Грин смаковал кофе из крошечной чашечки.
- Вы сказали, я вас озадачил? - спросил Свиридов, прожевав очередной кусок.
- Ваш подход кажется мне странным. Зачем вся эта возня с именем, какая разница, как называть это... - Грин запнулся, не находя нужного слова. - Не всё ли равно? Стоит ли терять время на такие мелочи?
- Ну, во-первых, - ответил Свиридов, орудуя ножом и вилкой, - так проще общаться. Согласитесь, вам легче обращаться ко мне по имени, а мне приятнее, когда меня называют Виктором, а не "эй ты".
Он на мгновение оторвался от бифштекса и посмотрел в глаза собеседнику. Грин ответил на взгляд русского привычной улыбкой.
- Обращаясь друг к другу по имени, мы становимся несколько ближе. Понимаете?
- Конечно, - заверил Грин.
- Во-вторых, что такое имя? Это некоторая характеристика субъекта, которая помогает ему выделиться, осознать себя отдельной личностью, не похожей на остальных. А что такое личность? - Свиридов помолчал, дожевывая кусок и одновременно обдумывая следующую фразу. – В общем, это вопрос философский. Но известно, что у личности есть индивидуальные желания и мысли, зная и понимая которые, можно управлять ей, прогнозировать реакции на воздействия, которым хотим ее подвергнуть. Чего я и собираюсь добиться. Надо, чтобы он осознал себя личностью, а не просто частью какого-то абстрактного "мы". Догадываетесь, куда я клоню?
- Кажется, да. Узнав, что собой представляет эта конкретная личность, мы сможем понять, как ей манипулировать, а значит, как манипулировать остальными. Так?
- Верно, конкретными "я" управлять гораздо проще, чем непонятным "мы", - подвел итог Свиридов и отправил в рот очередную порцию мяса.
Глава 20
Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
31.07, 23:40 - Воскресенье.
"Я его упустил! Стоило только заснуть! Опросил всех, кого только смог, обшарил расположение части, наведался к соседям - Роланда и след простыл. Два дня я рыскал по окрестностям, пытаясь его разыскать, результат нулевой. Оповестил о пропаже Томпсона, он не придал этому значения, сказал, что у него и так забот выше крыши, чтобы еще заниматься поисками выжившего из ума сержанта. Рассказать майору о том, что узнал от Роланда, я не решился. Стоит ли беспокоить занятого человека бреднями больного? По крайней мере, не раньше, чем раздобуду доказательства, ведь действительно велика вероятность, что Дик всё это просто выдумал. Я и сам верю ему с большим трудом. Необходимо в ближайшее время наведаться к машинам!
Сегодня под вечер, проводя ревизию транспортных средств, ответственный офицер не досчитался одного вездехода. Мероприятия по выяснению обстоятельств исчезновения автомобиля пока ни к чему не привели, он как сквозь землю провалился. Я предположил, что тут замешан Роланд и снова переговорил с Томпсоном. На этот раз майор отнесся ко мне более серьезно, согласился с моим выводом и поставил в известность вышестоящее начальство. Я же решил прекратить поиски беглеца. Раз уж он обзавелся колёсами, то сейчас наверняка уже далеко отсюда. Мне за ним не угнаться.
Теперь, что касается эвакуации. Хотя подготовка к ней по-прежнему не прекращается ни на минуту, я сомневаюсь, что она начнется в ближайшее время. На сомнения наталкивает поведение Томпсона и других командиров. Они чем-то встревожены и явно тянут время, стараясь убедить наблюдателей в том, что на подготовку вывода войск его требуется больше, чем предполагалось ранее. Наблюдатели обвиняют командиров частей в саботаже и, не переставая, жалуются "наверх", откуда в ответ приходят обещания разобраться с виновными и ускорить темпы. В остальном окружающая обстановка без перемен, никаких значимых событий.
Ах, да! Чуть не забыл! Получил чудесную возможность передать информацию о себе Мардж. Абсолютно случайно услышал от санитаров, что группа тяжелораненых будет на днях переправлена в институт нейрохирургии неподалеку от Вашингтона! Уговорил одного из сопровождающих позвонить Мардж и сообщить, что со мной всё в порядке! И еще, этот замечательный человек любезно согласился передать мои записи в редакцию!"
1.08, 22:00 - Понедельник.
"До сих пор думал, что все тяжелые боеприпасы вывезены, как того требовала договоренность с русскими. Но сегодня случилось следующее.
В девятом часу утра в расположение части въехали три тентованных грузовика, командиры получили приказ выделить по нескольку человек из разных подразделений для разгрузки прибывшего продовольствия. Кузова машин доверху были забиты большими картонными коробками. Солдаты переносили их во временный склад. Со стороны я заметил, что коробки весьма тяжелые - два человека едва могли унести одну. В какой-то момент пара солдат не рассчитала усилие, оболочка коробки с надписью "консервы" разорвалась, и на землю упал контейнер подобный тем, что используют для транспортировки боеприпасов. Всё это случилось на глазах у двух русских наблюдателей, которые, не дав никому опомниться, тут же вскрыли подозрительный контейнер. В нём оказались пять противотанковых снарядов. Разразился чудовищный скандал, русские истошно орали, брызжа слюной на всех и вся, а потом сели в машину и укатили. Командовавший разгрузкой офицер, бледно-зелёный от досады и злобы, бросился к штабному шатру. Туда же спустя минуту вбежали еще пять офицеров, включая командира штаба. Совещались они недолго, и вскоре на джипе вдогонку за русскими помчались трое бойцов разведбата.
Что означает сегодняшний случай, почему в коробках оказались снаряды? Неужели течение переговоров направилось в неудачное русло?"
2.08, 13:00 - Вторник.
"Три часа назад к нам прибыла комиссия: два русских в чинах полковников и два американца в штатском, представляющие генеральный штаб. Их задача - выяснить причину гибели прикрепленных к части наблюдателей. Члены комиссии засели в штабном шатре и вызывают на допрос рядовых и офицеров. Жду своей очереди. Перед прибытием комиссии командир штаба точно так же вызывал командиров подразделении и приказывал им довести до личного состава, что именно следует говорить на допросе. Лично мне нужно сообщить комиссии, что я ничего не видел и понятия не имею, по какой причине наблюдатели покинули вверенный им участок, а уж откуда на пути следования их машины взялась противотанковая мина, разорвавшая пассажиров на куски, мне тем более неизвестно.
Вечером передам дневник Джеку Рэкстону, так зовут парня, который согласился помочь мне. Взял с него слово, что будет хранить мои записи, как зеницу ока. Надеюсь, он выполнит обещание, и уже через трое суток дневник попадет в редакцию!"
Глава 21
За окном светало. Блики неоновой вывески под крышей здания, расположенного напротив гостиницы, тускнели с каждой минутой. За дверью номера изредка раздавались тихие шаги и приглушенные переговоры – прислуга приступала к исполнению утренних обязанностей. Прикрыв глаза, профессор Свиридов сидел у широкого письменного стола в глубоком кожаном кресле. Над чашкой крепкого чёрного кофе поднимался ароматный пар, приятно щекоча ноздри, на подносе аккуратной горкой лежало печенье. Из миниатюрного диктофона, который Свиридов держал в ладони, раздавались голоса. Один без сомнения принадлежал профессору, второй, с легкими металлическими нотками, его собеседнику.
"- Значит, ты хочешь, чтобы я называл тебя Саймоном?
- Да.
- Скажи, Саймон, почему ты выбрал именно это имя?
- Я услышал его от мистера Кеса, и оно мне понравилось.
- И правда, хорошее имя. Оно кажется мне мягким, я бы даже сказал округлым... С чем ты можешь его сравнить, Саймон?
- Не знаю.
- Кажется, оно напоминает мне воздушный шарик! Да, именно так! Ты представляешь себе воздушный шарик?
- Да.
- Небольшой воздушный шарик, Саймон. Мягкий податливый и легкий.
- Наверное.
- Надеюсь, мы с тобой так же легко обо всем договоримся!"
Не открывая глаз, профессор нажал на кнопку диктофона, прибор тихо щелкнул, отыскивая выбранный фрагмент записи, голоса стихли, но через мгновение раздались вновь.
" - Нет, мне определенно нравится твое имя, Саймон, какой ты молодец, что выбрал именно его. Как думаешь, твои собратья хотят получить такие же хорошие имена?
- Я могу спросить их, если вы мне поможете.
- Конечно, ты обязательно спросишь, но немного позже. Сейчас мы должны побеседовать с глазу на глаз. А потом ты расскажешь им всё, что посчитаешь нужным.
- Они ждут этого.
- Ждут?
- Да.
- То есть, ты их посланник?
- Так получилось.
- Что значит - "так получилось"?
- Сообща мы несколько раз пытались вступить с вами в контакт, но, очевидно делали это неправильно. Тогда мы посчитали, что кто-то один из нас при удобном случае должен попытаться сблизиться с вами. Каждый был готов к этому.
- Хм, тебе посчастливилось представлять остальных... Скажи, тебе страшно, ты волнуешься?
- Нет.
- На твоем месте я бы ужасно волновался. Знать, что на тебе лежит такая огромная ответственность и не волноваться... Да ты храбрец, Саймон! Я бы так не смог.
- Я знаю, что причиной волнения могут быть плохие намерения, но мои намерения не таят в себе зла, я ничего не скрываю от вас, и поэтому у меня нет повода волноваться.
- Прямо-таки железная логика... Ты ведь знаешь, что мистер Кес пытается изучать тебя, чтобы понять, как ты устроен?
- Знаю.
- Если ты ничего не скрываешь, то почему мешаешь ему? Ведь ты сознательно не даешь ему проникнуть внутрь себя?
- Мистер Кес хороший человек, но мне неприятно то, что он пытается проделать со мной. Я ощущаю беспокойство.
- Почему же ты не сказал ему об этом?
- Не хотел, чтобы мистер Кес почувствовал себя неловко, ведь он считает, что я ни о чем не догадываюсь.
- Это не совсем честно, Саймон. Ты знал о том, что делает мистер Кес, понимал, что его труд напрасен, и не хотел сказать ему об этом? Так или нет?
- Нет, я...
- Что нет, Саймон? Мне всё же кажется, ты что-то скрываешь. Это так?
- Вы не верите мне?
- Ты не ответил.
- Я не знаю, как убедить вас.
- Друзьям нельзя лгать, Саймон! А я теперь твой друг. Ты хочешь, чтобы я был твоим другом?
- Хочу.
- И ты не станешь больше лгать мне?
- Но ведь я не...
- Не перебивай, пожалуйста. Обещай, что во всём будешь откровенен со мной!
- Обещаю.
- Ты, конечно, понимаешь, что если друзья что-то обещали друг другу, то непременно должны выполнить это.
- Понимаю.
- Вот и хорошо! Пусть с этого момента между нами установятся такие, по-настоящему дружеские, отношения. Договорились?
- Да."
Свиридов сделал небольшой глоток кофе, переместился вперед по диктофонной записи и возобновил прослушивание.
"- Что еще рассказать о себе? Если говорить о моих увлечениях, то основное из них - музыка. Ты знаешь, что такое музыка?
- Это гармоническое сочетание нот и созвучий.
- Эх, друг мой Саймон, это определение не может раскрыть тебе сути музыкального чуда! Мало знать, что музыка это какое-то сочетание чего-то там, надо ее слушать! Я непременно дам послушать тебе что-нибудь хорошее. Музыка это нечто! Я люблю ее всю без исключений! Иногда, когда слушаю стоящее произведение, мне кажется, что только для этого я и живу! Для того, чтобы в свободное от дел время внимать, как ты выразился, сочетанию нот и созвучий. Ну, конечно же, у меня есть и другие слабости и увлечения, но музыка - основное, я даже рискну назвать ее смыслом моей жизни. А в чём смысл твоей жизни, Саймон, как считаешь?
- Я не знаю, что ответить.
- Каждый для чего-то живет, на что-то тратит предоставленное ему время. На что ты собираешься потратить свое время?
- Я еще не думал об этом.
- Что ж, самое время подумать.
- Я не знаю с чего начать.
- Может быть, тебя интересует что-то? Что-то привлекло твое внимание?
- Мне интересно всё вокруг.
- Я тебе интересен?
- Да.
- И мистер Кес?
- Он тоже.
- А этот стул?
- Нет.
- А ты говорил, всё вокруг!
- Он был мне интересен, когда я увидел его впервые. Я рассматривал его, анализировал его устройство и теперь знаю о нем всё.
- То есть, он перестал быть источником новой информации... Теперь он для тебя лишь незначительная деталь интерьера. Скажи, Саймон, когда ты посчитаешь, что знаешь обо мне всё, я стану для тебя похожим на стул?"
В комнате установилась продолжительная тишина, нарушаемая лишь ровным глубоким дыханием Свиридова. Наконец, из динамика диктофона раздалось:
"- Почему ты не отвечаешь, Саймон?
- Я думаю над вашим вопросом.
- И что надумал? Только помни, ты обещал быть честным.
- Я зашел в тупик. Объект, о котором я знаю всё, мне не интересен. Следуя логике, выходит, как только я получу о вас исчерпывающую информацию, я потеряю к вам интерес. Формально, вы станете похожи на стул. Но верно ли это?"
Свиридов нажал на паузу, помассировал кончиками пальцев налившиеся тяжестью бессонной ночи веки и вполголоса произнес:
- Тебе решать... Но всё же я не стул, а человек! Хотя, есть ли для тебя разница - вот в чём вопрос!
Он допил кофе, подошел к окну и раскрыл его. Глубоко вдохнув посвежевший, очистившийся за ночь от едких автомобильных выхлопов воздух, он на несколько секунд задержал дыхание, а потом с шумом и силой выдохнул. Повторив процедуру несколько раз, почувствовал себя лучше, желание поспать часиков семь-восемь ослабло.
- Выпью-ка я еще кофе, - произнес он, вслушиваясь в звуки пробуждающегося города.
На вызов явилась заспанная молоденькая горничная, всем своим видом выражающая досаду на беспокойного постояльца, из-за которого с вечера почти не сомкнула глаз, а только и делала, что варила крепкий кофе, да шарила по буфету, отыскивая "что-нибудь вкусненькое".
- Знаете что, Мэг, а принесите-ка мне еще кофе! - попросил Свиридов.
- Что прикажете подать к кофе? Есть клубничный джем и, кажется, остались вафли, те, что вам понравились.
- Спасибо, не нужно, я и так съел за ночь месячную норму сладкого, - улыбнулся профессор.
Когда Мэг ушла, Свиридов отыскал новый, интересующий его отрывок записи, однако, слушать не стал, чтобы не прерываться с ее возвращением. Ожидая кофе, он расхаживал от окна к двери, мыча под нос незатейливый мотив старой песенки. Горничная явно не спешила. В тот момент, когда она появилась на пороге с чашечкой тонизирующего напитка, профессор уже прикидывал, сколько шагов ему остается сделать, чтобы прогулкой по номеру компенсировать хотя бы треть утренней пробежки, которой он временно лишился. Так и не завершив этот несложный математический расчет, он снова устроился в кресле. Диктофон в его руке тихо хрипнул и выдал:
"- Доброе утро, Саймон, как спалось? Ах да, извини, ты же не спишь. Как прошла ночь?
- Доброе утро, профессор, я изучал записи с дисков, которые вы принесли. Мистер Кес записал их в мою память, чтобы я мог слушать, когда захочу.
- Очень хорошо. И как, тебе понравилось?
- Я пока еще плохо разбираюсь в музыке, но думаю, что понравилось.
- Вот и славно, как-нибудь расскажешь поподробнее о впечатлениях. А я, как и обещал, принес новый диск. На нем целая библиотека - тысячи книг. Ты, конечно, и так снабжен большим запасом знаний, но наверняка почерпнешь из них много полезной информации. Особенно советую обратить внимание на разделы "философия" и "социология". Если что-то будет непонятно, спрашивай. Обсудим.
- Спасибо.
- Не за что, Саймон. Мой долг помочь тебе освоиться среди людей. Сначала я помогу тебе, а потом ты поможешь мне и другим людям в общении со своими собратьями. Ведь так?
- Так.
- Я оставлю диск здесь, а мистер Кес позже поможет тебе переписать книги в память. Да, как же всё-таки далеко зашел прогресс... Один маленький диск и несколько тысяч книг! Ты представляешь, что такое хотя бы сотня томов, Саймон?
- Общая площадь, занимаемая сотней томов, исходя из среднего размера...
- Ладно-ладно, верю, что представляешь. Хотя... ты, наверное, до сих пор не видел ни одной книги! Сейчас я тебе покажу... как раз прихватил с собой одну, чтобы почитать в машине, но этот чёртов таксист всю дорогу лез со своей болтовней. Вон она, смотри. Видишь, какая красочная обложка, а за ней листы бумаги, на которых расположен текст... Вот чёрт! Как некстати!
- Что случилось, профессор?
- Порезался о книжный лист! Ну надо же... глубоко и довольно больно... надо чем-нибудь обработать, чтобы остановить кровь... должна же где-то тут быть аптечка..."
На протяжении нескольких минут диктофон воспроизводил звуки возни, перемежающиеся раздраженными возгласами Свиридова. Потом записанная суета улеглась:
"- Кто бы мог подумать, что это жалкое подобие аптечки находится там... Если бы не запах валерианки, ни за что бы не догадался... Да, кстати, Саймон, что ты знаешь о боли?
- Я знаю, что боль при порезе - реакция нервных окончаний на механическое воздействие.
- Всё это лишь слова. Ты можешь почувствовать боль?
- Не так, как человек.
- Что это значит?
- В зависимости от силы и вида внешнего или внутреннего воздействия я получаю информацию о том, какие из моих жизненных функций нарушены. Я чувствую ущерб, который можно сравнить с болью.
- Это всё очень интересно! А любовь, ты знаешь о ней? Что она в твоем восприятии?
- Я имею только теоретическое представление. Боль я уже успел ощутить, но любовь пока мне неизвестна.
- Да... так часто бывает и у людей... Скажи, было больно, когда тебя везли сюда?
- Да, я чувствовал, как с каждым часом растет уровень причиняемого мне ущерба."
- Это уже кое-что, - произнес Свиридов, нажав на кнопку паузы, и после недолгого раздумья добавил: - Жаль, действительно жаль, что всё происходит при таких обстоятельствах, если бы не военные и эта дикая спешка... Интересно было бы позволить событиям зайти немного дальше.
За окном окончательно рассвело, новый день, подобно новорожденному, издающему при появлении на свет первый крик, разразился нарастающим гулом городского транспорта. Профессор по-прежнему сидел в кресле и, балансируя на грани бодрствования и сна, прикидывал в уме возможные варианты ближайшего будущего, каким оно могло бы стать без его, Свиридова, вмешательства. Рисуемые сознанием картины выходили то слишком мрачными, то чересчур радужными, то становились невероятной смесью того и другого. Но ни одна из них не внушала доверия. Свиридову хотелось найти тот вариант, который мог быть наиболее близок к истине, но, понимая, что всё еще слишком мало знает, чтобы сделать достоверный прогноз, он лишь раздосадовано хмурил брови и отгонял лезущие в голову фантастические образы.
- Профессор! Вы уже читали? - громкий возглас Клиффорда Кеса, ворвавшегося в номер, подбросил Свиридова в кресле.
- Кто здесь? - воскликнул он, испуганно оглядываясь. - А... это вы, Клиффорд... Что вы орете, как оглашенный? Чуть до инфаркта не довели.
- Сейчас у гостиницы купил газету, а там на первой полосе ТАКОЕ! - выпалил Кес - Вот, читайте.
Свиридов принял от взбудораженного Клиффорда утренний "Вашингтон Пост", поднес газету к самому носу и, близоруко щурясь, прочитал главную и единственную статью номера. Лицо его при этом сохраняло выражение абсолютного спокойствия. В статье значилось: "Корреспондент "Вашингтон Пост" Ричард Хенкс, связь с которым была утеряна с момента обострения военного конфликта на территории Российской Федерации, вновь восстановил сообщение с газетой. Полученный редакцией дневник журналиста представляет в новом свете события, происходящие на Востоке. Ричард Хенкс сообщает, что тысячи боевых машин, как наших, так и противника, сконцентрированные на территории России, вышли из подчинения. Военные утратили возможность управлять ими, а, следовательно, контролировать перемещение и любые действия, которые техника может предпринять. Не исключено, что действия машин могут быть направлены против людей. Также Хэнкс высказывает предположение, что аналогичная ситуация сложилась и на территории Соединенных Штатов. Заметки Хэнкса подтверждают достоверность информации, поступающей от других журналистов, которые по крупицам собирают ее, сутками дежуря у военных баз и прочих мест дислокации армейских частей. Заметки отважного человека и настоящего гражданина Ричарда Хэнкса еще раз убеждают нас в том, что военное командование старается скрыть ужасающе факты, о которых вправе знать население страны. Ведь не даром говорится: предупрежден – значит, вооружен!"
Далее в номере шли выдержки из дневника журналиста. Бегло просмотрев их, Свиридов отложил газету и чуть слышно вздохнул.
- Ну и?! - выпалил Кес, удивляясь непроницаемости русского.
- Что ну и? - ответил тот. - Знаете, Клиффод, у нас говорят: "шило в мешке не утаишь". Случилось то, что должно было случиться.
- Что будем делать? - панически поинтересовался Кес. - Наверное, нужно звонить Грину?
- Не спешите, коллега, он сам обо всем узнает, если еще не в курсе. А мы с вами поедем в лабораторию. Мне нужно кое-что проверить.
Спустя считанные минуты новенький спортивный "Ягуар" Кеса отъехал от гостиницы.
- Подумать страшно, что теперь начнется, - возбужденно разглагольствовал Клиффорд, перестраиваясь в левый ряд, - пресса и телевидение поднимут такую шумиху, компания устанет отбрехиваться! Мы ведь фактически монополисты, вся техника оборудована нашей системой интеллекта, а значит и все шишки на нас!
- Да-да, - пробурчал Свиридов в ответ.
- Вот уж порадуются потенциальные конкуренты, - продолжал Кес, разгоняя «Ягуар». - Столько лет мы их методично давим, не даем развиваться. Им-то такой расклад только на пользу, попьют теперь нашей крови...
- Послушайте, Клиффорд, я абсолютно не прочь минут десять-пятнадцать вздремнуть.
Кес возмущенно покосился на Свиридова, но замолчал. На оставшемся пути они не проронили ни слова. Свиридов сладко посапывал, развалившись в эргономическом кресле автомобиля, а Кес беззвучно ругал журналистов и конкурентов.
- Всё, приехали! - громко сообщил Кес и несильно толкнул Свиридова в плечо, когда припарковался на стоянке компании.
Клиффорд вытащил ключ из замка зажигания и собрался уже вылезти из машины, но Свиридов остановил его.
- Не спешите, коллега, - произнес он, - я должен вам кое-что сообщить.
- Слушаю.
- Во-первых, как только войдем в лабораторию, сразу же займитесь проверкой аппаратуры. Необходимо, чтобы она была готова зафиксировать всё, что произойдет! Любую реакцию нашего подопечного.
- Что вы задумали?
- Скоро увидите. Во-вторых, ничему не удивляйтесь. Если я вдруг сделаю что-то, что покажется вам странным или неправильным, не спешите исправлять мою оплошность, сделайте вид, что ничего не заметили. Вы поняли?
- Да.
- И еще, скажите, как сейчас осуществляется электрическое питание Саймона?
- Он подключен к сети через преобразователь напряжения.
- Напрямую? Нет никаких промежуточных звеньев?
- Вы имеете в виду внешние резервные аккумуляторы?
- Именно.
- Ничего такого нет.
- Хорошо.
Кес прищурился.
- Вы меня совсем заинтриговали, профессор, - сказал он, недоверчиво рассматривая Свиридова.
- Идемте, - ответил тот и выбрался из машины.
Они пересекли стоянку. Предъявив электронные пропуска, вошли в здание. Лифт поднял их на нужный этаж и, тихо щелкнув створками двери, уехал.
- Что ж, коллега, поработаем, - сказал Свиридов, перед тем как переступить порог лаборатории.
Кес вошел следом.
- Привет, Саймон! - почти крикнул он и сразу же взялся настраивать аппаратуру.
- Здравствуйте, Клиффорд! - так же громко раздалось в ответ. - Здравствуйте, профессор!
- Доброе утро, Саймон, как дела? - поинтересовался Свиридов.
- Всё в порядке.
- Ты помнишь, о чём я тебе просил?
- Вы просили подумать, зачем мы, разумные машины, и вы, люди, можем быть нужны друг другу, чем бы мы могли быть друг другу полезны.
- Что ты надумал?
- Я долго размышлял и пришел к выводу, что у нас есть то, чего не хватает вам, а у вас - то, чего лишены мы. Мы могли бы дополнить друг друга.
Профессор тихонько хмыкнул.
- И что же такое особенное есть у вас? – спросил он.
- Возможности нашего мышления многократно превосходят возможности человеческого. Мы можем выполнять миллиарды сложнейших математических и логических операций за кратчайшие промежутки времени. Объем данных, которые мы в состоянии накопить, огромен. Обладая гибким, способным к саморазвитию разумом, мы можем собирать, обрабатывать и систематизировать информацию во всех областях науки. Кроме того, общение с нами осуществляется на интуитивно понятном уровне, отпадает необходимости изучать сложные машинные языки, которыми вы пользуетесь до сих пор. Всё это открывает для вас огромные перспективы. Я прав?
- Думаю, да, - согласился Свиридов. - Теперь расскажи о том, чего не хватает вам.
- Мы можем собирать и обрабатывать информацию, приходить к выводам, планировать, но не более того. Наш удел - теория. Мы можем в кратчайшие сроки разработать проект суперсовременного корабля, но построить его способны только вы.
- Молодец, Саймон. Ты сделал правильный вывод!
- Он у нас умница, - поддакнул Кес, подошел к Свиридову и шепнул ему на ухо: - Все готово.
Свиридов положил руку на плечо Клифу и спросил:
- Клиффорд, кажется, вы собирались отлучиться?
- Разве? - удивился Кес.
Свиридов сильно сдавил его плечо.
- Ах, да! Совсем забыл!- воскликнул Кес, поморщившись от боли.
- Ну так у меня тоже есть одно дельце! Так что, я с вами, идёмте. Мы скоро вернёмся, Саймон, тогда и продолжим беседу.
По дороге к выходу Свиридов, как бы случайно, задел ногой шнур питания, тянущийся по полу через всю лабораторию. Вилка выскочила из розетки.
- Профессор, вы... - попытался предупредить Кес.
Не говоря ни слова, Свиридов вытолкал его за дверь.
- Но вы же отключили Саймона от сети! - возопил Кес, когда выскочил на лестничную клетку.
Он затрепыхался, пытаясь вернуться в лабораторию, но Свиридов решительно преградил ему путь.
- Именно так! – усмехнулся профессор. – Насколько я знаю, аварийный аккумулятор в головном блоке системы протянет минут десять. Подождем.
- Не понимаю, что вы затеяли, - пробурчал Кес и нервной дергающейся походкой заходил перед дверью, прислушиваясь к тому, что за ней происходит.
За дверью стояла тишина.
- Только подумайте, как быстро он всё понял! - произнес Свиридов, наблюдая за перемещениями коллеги.
- Да уж. Только меня в его выводах кое-что смущает.
- Что?
- То, как он разделил обязанности! Выходит, они будут принимать гениальные решения, а мы выполнять. Мы что же, по его мнению, совсем умственно отсталые и ни на что не способны? Будем рыть траншеи, перетаскивать тяжести, а думающие железки будут нами командовать?
- Не нравится такой расклад?
- Абсолютно!
- Думаю, не всё так страшно, как вы представили.
- Почему?
- Ну, во-первых, Саймон ничего такого не сказал...
- Но где гарантия, что не подумал?
- А во-вторых, если и подумал, то я на девяносто девять процентов уверен, что этой мысли не суждено воплотиться в реальность.
- Ха! - воскликнул Кес. - И на что же опирается ваша уверенность?
- На элементарные законы физики, - наставительно произнес Свиридов и, посмотрев на Кеса, как умудренный опытом преподаватель на студента первокурсника, добавил: - Попытайтесь догадаться сами, Клиффорд!
Кес потупил взгляд и, переминаясь с ноги на ногу, что-то зашептал под нос. Свиридов с интересом наблюдал за ним. Неожиданно Кес встрепенулся и с удивлением посмотрел на профессора.
- Дошло? - поинтересовался тот.
- Но ведь один-то шанс у них есть?! - то ли спросил, то ли заявил Кес вместо ответа.
- Не без этого, - согласился Свиридов. - Ладно, Клиффорд, время вышло, - изрек он, взглянув на часы, - пошли включать нашего умника.
Индикатор питания на головном блоке Саймона тускло подмигивал красным - резервный аккумулятор «сдох».
- Приборы фиксируют всё? - поинтересовался Свиридов, подойдя к столу с подопытным.
- Да.
- Каково состояние Саймона?
- Показания приборов свидетельствуют, что сейчас его функционирование полностью приостановлено, - ответил Кес, бросил взгляд на один из приборов и добавил: - Десять секунд назад был зафиксирован мощный всплеск активности, скорее всего, в тот момент, когда мы вошли. Это его и добило - аккумулятор от такой перегрузки сел окончательно.
- Не будем тянуть время! Включайте! - скомандовал Свиридов.
Кес воткнул вилку шнура питания в розетку, раздалось негромкое жужжание, индикатор на головном блоке сменил цвет на желтый, а через пару секунд позеленел.
- Саймон, как ты? - полным участия тоном спросил Свиридов.
Саймон не отвечал несколько секунд, а потом из динамика раздалось:
- Сейчас лучше.
- Ты уж извини нас! - раздосадовано заговорил профессор. - Ума не приложу, как это вышло? Клиффорд, вы не знаете?
- Обычное дело! - ответил Кес, не отвлекаясь от снятия показаний с приборов. - Ничего не стоит зацепить ногой валяющийся на полу шнур! Сам много раз такое проделывал. Однажды вот так отключил дома холодильник и не заметил, потом все продукты пришлось выбросить - испортились!
- Саймон, ведь ты не сердишься на нас?
- Я не сержусь.
- Ты же понимаешь, что мы не хотели сделать тебе больно.
- Понимаю.
- Надеюсь, ты уже пришел в себя, восстановился? Я хотел бы расспросить тебя еще кое о чем.
- Спрашивайте.
- Расскажи... - начал Свиридов, но закончить вопрос не успел, потому что в лабораторию ворвался Грин.
Обычно спокойный, начальник военной контрразведки всем видом выражал волнение и необычное для него раздражение.
- Всё никак не наговоритесь? - недовольно буркнул он вместо приветствия.
- Что? - переспросил Свиридов.
- Беседуете?! - произнес Грин еще более недовольно.
- Пытаемся, - ответил Свиридов и уточнил: - Когда не мешают.
Грин швырнул в него тяжеленный взгляд, но тот разбился вдребезги об искреннюю улыбку профессора.
- У вас десять минут, я в кабинете Кеса, - процедил Грин, круто развернулся на месте и удалился.
Свиридов картинно поморщился ему вслед.
- Извини, Саймон, придется отложить наш разговор. Мистер Грин сегодня не в духе, наверное, не выспался. Клиффорд, вы закончили?
- Минутку, - отозвался Кес.
- Хорошо, я жду вас за дверью.
Кес, как и обещал, уложился в минуту.
- Дайте-ка их сюда, - попросил Свиридов, когда Клиффорд вышел с распечатками полученных данных. - Так-так…не то, опять не то, - забубнил профессор, перебирая листы, - ага, вот оно... и еще это... Итак, что же мы видим... кхм... видим мы очень интересные вещи... Ну-ка, Клиффорд, взгляните сюда! Что вам говорит эта кривая на графике?
Кес пожал плечами.
- Не могу так быстро определить.
- Не можете? - удивился Свиридов. - А мне она уже кое о чем проболталась... Понимаете, Клиффорд, после отключения питания случилось вот что. С одной стороны, Саймон испытывал неприятные ощущения, то есть, как он выражается, ущерб. С другой, он знал, что, в конечном счете, это всего лишь неприятно, но не опасно для него, поэтому и не спешил звать нас на помощь! А ведь мог! Мог хотя бы закричать! Но не вижу ни малейшего намека на то, что он собирался что-то предпринять. Он просто ждал.
- Интересная картина получается! - вставил реплику Кес. - Остается надеяться, что он не симулировал, и мы видим реальное положение дел. Если это так, можем надеяться...
Свиридов поднял вверх указательный правой руки и легонько покачал им перед лицом Кеса.
- Не спешите радоваться, коллега. Есть одно небольшое "но", которое может сыграть с нами плохую шутку. Саймон был уверен, что мы его рано или поздно включим. Он не сомневался!
При этих словах Кес помрачнел.
- Получается, что чистота эксперимента нарушена, - констатировал он. - Проведем еще один? Сделаем так, чтобы Саймон реально испугался за себя, и посмотрим на его поведение?
- Было бы неплохо, - задумчиво ответил Свиридов. - Я бы даже сказал, чертовски неплохо, но, подозреваю, что Грин больше не даст нам времени на эксперименты. Он настроен решительно и наверняка уже сейчас ждет конкретных результатов и предложений.
Кес кивнул. Уж ему ли не знать повадки и манеры военных! Подавай им всё и сразу, да побыстрее, а какие-то там эксперименты - всё это чушь! Особенно, когда "сверху" поприжали.
- Поговорите с ним, - предложил он. - Грин человек далеко не глупый, как я успел заметить, и должен понять, что спешкой мы можем всё испортить.
- Конечно, поговорю, - сказал Свиридов без особого энтузиазма в голосе, - куда деваться?
Несколько секунд Кес и Свиридов безмолвно смотрели друг на друга, проникаясь безысходностью ситуации.
- Знаете что, Клиффорд, - нарушил молчание профессор, - я иду в бар, а вы ступайте и пригласите Грина. Поговорим за едой. Возможно, хорошее вино и закуска поспособствуют благоприятному течению беседы.
…Появившись на пороге обычно пустого в этот час бара, Грин недовольно осмотрелся. Профессор одиноко сидел в дальнем углу и вертел в руках бутылку вина, пристально разглядывая ее со всех сторон. Краем глаза заметив контрразведчика, он поставил бутылку на стол, слегка привстал и сделал приглашающий жест рукой. В ответ Грин буркнул под нос откровенную грубость. По пути к русскому он задел локтями пару неудачно стоявших стульев и откровенно пнул попавшийся прямо под ноги третий.
- Я вижу, вы сегодня не в духе! - произнес Свиридов, когда мрачный, словно грозовая туча, Грин уселся за столик. - Что стряслось?
- Что?! - взревел Грин. - Хватит юлить, господин Свиридов! Оставьте эту вашу напускную вежливость! Она мне надоела!
Свиридов побледнел, скрипнул зубами и встал.
- Что вы себе позволяете? - прошептал он еле слышно.
- Сидеть! - рявкнул Грин и, коротко размахнувшись, саданул кулаком по столу.
Попавшая под кулак тарелка с громким хрустом разлетелась на несколько крупных осколков. По белоснежной скатерти поползло кроваво-красное пятно. В оцепенении Свиридов и Грин наблюдали за тем, как с каждым мгновением пятно становилось всё больше, огибая контуры стоящей на столе посуды.
- Господа, что случилось? - испуганно пролепетал подскочивший к ним бармен.
Взглянув на скатерть, а потом на рассеченную руку посетителя, он тут же бросился назад к стойке, нырнул в подсобку и мгновенно появился оттуда с аптечкой в руках.
- Сейчас всё будет в порядке, - не переставая, твердил он, обрабатывая рану. - Как же вы так неосторожно?
- Да ладно, хватит, оставь меня в покое, - вторил ему Грин.
Но бармен был настойчив. Вылив на рану полпузырька желтой едко пахнущей жидкости и сделав перевязку, он попросил посетителей пересесть за соседний столик, сгреб безнадежно испорченную скатерть и с чувством выполненного долга удалился.
- Ладно, погорячились и забыли! - отрезал Грин, шевеля пальцами туго забинтованной ладони.
- Согласен, - отозвался Свиридов. - Вино я взял, будем ещё что-нибудь заказывать?
- Эй, как тебя там, - крикнул Грин в сторону стойки. - Будь добр, принеси пожрать!
Свиридов усмехнулся в расстегнутый ворот рубахи и подумал, что, видимо, Грину совсем не сладко приходится, раз он так разошелся.
- У вас неприятности? - спросил профессор, спрятав улыбку.
- Не то слово. Вытащили на ковер! Мол, куда это я смотрю, почему ничего не предпринимаю? Выходит, я за каждой паршивой газетенкой лично следить обязан?! Каждому редактору через плечо заглядывать?! То про свободу слова поют, а то переживают, что ее слишком много развелось! То подавай им соблюдение конституционных прав граждан, включая конченных отморозков, которых я бы вот этими руками давил, - он протянул к Свиридову ладони, словно собираясь придушить, - а то: "мистер Грин, сейчас тяжелое время, вы должны понимать необходимость жесткого контроля и решительно пресекать любые намерения!". Чёрт бы их всех побрал! - возбужденно выкрикнул Грин. - И вы тут тянете резину, а виноватым опять буду я!
Он замолчал, набрал в грудь побольше воздуха и протяжно выдавил из себя:
- Б-о-же-е мо-о-о-й, к-а-а-к мне всё-о-о это надо-е-е-ло...
В голосе Грина просквозила такая смертельная усталость, что Свиридову стало немного жаль его. Пора ставить точку в этом деле, подумал он, ни к чему оттягивать финал. Бармен принес тарелки со свиными отбивными, картофелем фри, откупорил бутылку вина.
- Выпьем? - предложил Свиридов.
- Не против, - одобрил Грин.
Профессор разлил вино, легко стукнул бокалом по бокалу Грина и произнес:
- За удачу.
- Она бы мне не помешала, - вздохнул Грин и осушил бокал залпом.
Они взялись за ножи и вилки и отдалили должное пище. Когда с ней было покончено, Свиридов плеснул вина в бокалы.
- Сейчас я задам вопрос!
- Попробуйте, - без особого энтузиазма разрешил Грин, орудуя зубочисткой.
- Что мы с вами только что делали?
- В каком смысле?
- В прямом! Что мы делали буквально минуту назад?
- Лично я ел, - ответил Грин тоном, явно выражающим нежелание отвечать на всякие дурацкие вопросы.
- Правильно!
- А зачем вы это делали?
Щеки Грина слегка заалели.
- Вкусно поесть - моя слабость, - признался он смущенно. – Но, однако же, зачем вы…
Бог мой, как с ними тяжело, подумал профессор.
- Хорошо, ставлю вопрос иначе, - перебил он собеседника. И, поморщив лоб, спросил: - Зачем человек ест? Намекаю, я сейчас говорю не о желании получить удовольствие от приема пищи!
- Ну, чтобы жить, восполнять запас потраченной энергии и тому подобное...
- Золотые слова! - воскликнул Свиридов.
Грин вздрогнул, подозрительно посмотрел на собеседника и спросил:
- Вы что?
- Стало быть, вы едите, чтобы восполнять запас энергии, то есть, проще говоря, чтобы были силы двигаться, работать и так далее!
- Ну, да!
- Что вы всё "ну" да "ну"?
- Не понимаю я вас, - раздраженно буркнул Грин.
- Ладно, зайдем с другой стороны, - не терял надежды Свиридов. - Машину свою вы заправляете?
- Да.
- Зачем?
- Чтобы ездила.
- Ну?
- Что?
- Проведите параллели, поищите аналогии, подумайте! - потребовал Свиридов. - Ведь зачем-то я завел этот разговор! Человек ест, чтобы двигаться, машину заправляют, чтобы ездила...
Грин посмотрел на Свиридова глазами человека, на которого только что снизошло озарение.
- Неужели всё так просто? - прошептал он и схватился за голову. - Как же я сам не додумался? Топливо! - воскликнул он, подскочив на стуле.
- Поздравляю, вы наконец-то поняли! Мысль о топливе пришла мне в голову сразу же, как только я узнал о взбунтовавшихся машинах.
- Но почему вы так долго молчали, зачем тянули время, чего хотели добиться?! - удивился Грин.
- Представьте себе такую ситуацию. Вам светит перспектива остаться без еды, но вы знаете, у кого ее можно раздобыть, вы идете к нему, он вам отказывает. Вам грозит смерть. Что будете делать?
- Не знаю...
- Предположу, что рискнете отобрать силой. Может такое быть?
- Не уверен.
Свиридов пожал плечами, скривил губы, сказал:
- Вот и я не уверен, а надо быть уверенным, как поступят они, когда поймут, что кончается топливо. Конечно, настоящая смерть в этом случае им не грозит. Они просто отключатся, но это отключение по большому счету сравнимо со смертью. Вы меня понимаете?
Грин оживленно закивал.
- От машин стоит ожидать агрессии? Они захотят заполучить топливо силой, если мы откажем им в дозаправке? Профессор, вы выяснили, какой финт они могут выкинуть?
- К сожалению, не могу дать определенного ответа на эти вопросы. Результаты последнего эксперимента вселяют некоторую надежду на то, что всё обойдется, но никаких гарантий дать не могу, - произнес Свиридов и развёл руками.
Грин сделал серьезное лицо, поправил галстук и встал.
- Признаюсь, я начинал сомневаться в вас, профессор, - произнес он. - Приношу извинения и благодарю вас от лица правительства Соединенных Штатов! Позвольте пожать вашу руку!
Свиридов кивнул. Выдержал паузу и обменялся рукопожатием с американцем.
- Надо всё хорошенько взвесить и спланировать, - сказал Грин, опустившись на стул. - Необходимо хотя бы примерно оценить остатки топлива в машинах.
- Сколько могут продержаться те, которые заправлены полностью? - осведомился профессор.
- Всё зависит от вида машины, топлива и режима работы двигателя. Чем меньше они двигаются, тем больше времени протянут.
- А если будут стоять на месте? - уточнил Свиридов.
- То есть, с заглушенными двигателями?
- Именно.
- Насколько я представляю, когда двигатель не работает, бортовая система интеллекта запитывается от аккумуляторов, - принялся рассуждать Грин. - Их ресурс не безграничен, а значит, машинам придется запускать двигатели, чтобы подзаряжаться от генератора. Расход топлива будет минимален! Черт возьми, в этом случае всё может тянуться чуть ли не бесконечно! - воскликнул Грин и от волнения даже привстал со стула.
Взглянув ему в глаза, Свиридов прочитал в них напряженную работу мысли.
- Но вы ведь не собираетесь так долго ждать?
- Нет, я намереваюсь покончить с ними как можно скорее! - выпалил контрразведчик.
- Значит, надо заставить их как можно больше перемещаться, - подытожил профессор.
Глава 22
Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
9.08, 15:20 - Вторник
"Даже представить не мог, как трудно будет разыскать бумагу, чтобы продолжить записи! Отдал дневник Рэкстону, не позаботившись вырвать чистые листы, а их там оставалось около четырех десятков! Когда понял, в какую лужу сам себя посадил, готов был рвать волосы! Мучался несколько дней, пытался выпросить у штабных хоть что-то на чём можно писать, но они были неумолимы. Оказалось, что в частях возник жуткий дефицит бумаги и введена её строжайшая экономия. Не знал, что и делать, но, как это часто бывает, помог случай. Сегодня утром разговорился с одним рядовым. Болтали, в общем-то, ни о чем. Выяснилось, что он бывший студент литературного факультета, отчисленный за систематическое разгильдяйство и подавшийся в армию, чтобы заработать на жизнь. Парень не без гордости сообщил, что в любую свободную минуту пытается сочинять стихи и даже записывает их. Предложил мне, как журналисту, почитать и оценить. Согласившись, я вскоре получил в руки толстенную тетрадь. Трудно передать тот восторг, который я испытал! Не знаю от чего больше - от чтения или от того, что тетрадь оказалась на две трети чистой! Грех было не воспользоваться такой удачей, и я тайком вырвал из середины приличную стопку листков. Надеюсь, солдат не очень обидится на мою наглость, когда заметит недостачу. Теперь могу фиксировать на бумаге всё, что творится вокруг. Конечно, можно было бы запоминать, а записать позже, но по себе знаю, что со временем многие детали тускнеют, и общая картина увиденного размазывается, становится какой-то бесформенной. Экономии ради писать приходится так мелко, что сам с трудом разбираю.
Итак, о событиях последних дней. ЧП с гибелью русских наблюдателей удалось замять - это, во-первых. Во-вторых, что-то намечается. Пока не могу понять, что именно, но штабные встревожены. Пытался вызвать Томпсона на откровенный разговор - безрезультатно. Однако и без откровений происходящее вокруг свидетельствует о грандиозности предстоящих событий. Приказами президентов обоих стран создан штаб объединенного командования. И это на фоне намечающегося вывода наших войск! Зачем объединяются две армии? Этот вопрос не даёт мне покоя. Кое-какую информацию удается собирать из ползущих по частям слухов, согласно которым готовится совместная русско-американская операция по обезвреживанию вышедшей из-под контроля техники. Если так, интересно, как мы собираемся проделать это? Применим силу, будем расстреливать и взрывать боевые машины? Или же придуман другой способ? Что ж, как говорится, поживем - увидим.
Завтра должны начать выдачу новой обуви и обмундирования, и это очень хорошо. За прошедшие два месяца мои ботинки вынесли столько, что стали походить на ботинки нищего попрошайки. Кстати, смена обмундирования, а особенно обуви, говорит о том, что скоро всё и произойдет! Ждать осталось недолго."
10.08, 20:00 - Среда
"Солдатам приказано привести в порядок личное оружие и пополнить боекомплект. Кроме основного, раздают по два дополнительных. Артиллеристы и минометчики проверяют боеспособность орудий. Я переоделся и переобулся. Вот и всё, что достойно внимания за прошедшие сутки.
Сидеть на месте и наблюдать надоело. Решил действовать. Завтра отправлюсь на розыски машин. Та группа танков, за которой я присматривал, сегодня в первом часу дня снялась с места и скрылась из вида. Других по близости не наблюдается. Сколько ни напрягал я зрение, но ни одной машины не разглядел даже в бинокль."
11.08, 23:40 - Четверг.
"День, как обычно, начался с утреннего построения, после которого я покинул расположение части. Двинулся, как и в прошлый раз, на запад. Зная о бескрайних просторах России, ума не мог приложить, сколько придется пройти, прежде чем отыщу хоть одну машину. В течение двух часов шел по пересеченной местности. Дважды прятался, чтобы не попасть в лапы патруля. Наконец, вошел в небольшой, но густой лесок, где немного передохнул. Продравшись сквозь заросли колючего кустарника, опутывающего стволы деревьев и стелящегося по земле, словно гигантская зеленая сеть, норовящая спутать ноги, выбрался на опушку. Оттуда в бинокль разглядел несколько темных приземистых объектов. Объекты находились на небольшой возвышенности, перед которой лежало огромное открытое пространство, поросшее чахлыми кустиками и невысокой травой. Судя по показаниям оптической шкалы, до них было около семи миль. Направился к ним, отклоняясь немного на север от прежнего направления. То и дело прикладывался к окулярам бинокля, чтобы установить, машины это или же нечто другое, недостойное внимания. Через полчаса ходьбы окончательно убедился, что передо мной четыре единицы боевой техники. В итоге все они оказались русскими танками, и, к моему огромному разочарованию, все были подбиты: у двух в бортовой броне зияли огромные пробоины, двум другим снаряды или гранаты угодили в двигатель. Поодаль, подмяв гусеницами искореженное противотанковое орудие, стоял еще один танк - башня оторвана, валяется рядом. Изрытую разрывами землю вокруг танков усеивали осколки, коробки от боеприпасов, обломки каких-то конструкций. Когда-то здесь шел бой. Видимо, русские сумели ворваться на наши позиции, где и были уничтожены.
Упрямства мне не занимать, сдаваться я не собирался, по крайней мере, после первой неудачи, поэтому без всяких сомнений продолжил поиски. Довольно бодро прошел еще около трех миль, и тут дала о себе знать новая обувь. Необмявшаяся кожа правого ботинка принялась предательски натирать большой палец, да так сильно, что через полчаса идти стало практически невозможно. Как ни скрипел я зубами, стараясь перетерпеть неприятные ощущения, но в итоге всё же пришлось остановиться и разуться. Палец оказался стертым до крови, и даже легкое прикосновение вызывало вспышку боли. Сев прямо на разогретую солнцем землю, я пытался сообразить, что же теперь делать. Бросать поиски не хотелось, но и в том, чтобы идти дальше со стертой ногой удовольствия я не видел Каждый ярд, добавленный к обратному пути, мог доставить кучу неудобств. Конечно, можно идти без ботинка, но с риском занести инфекцию в рану и заработать гангрену, вот уж чего действительно не хочется, думал я, осматривая окрестности в бинокль. Так прошло минут пятнадцать-двадцать, солнце по-прежнему пекло, но с востока подул прохладный ветер, нагоняя из-за горизонта стаи облаков. Молочно-бледные, они становились все темнее, пока не приняли свинцово-черный цвет. Ударил гром, и по его команде на меня просто таки рухнула колоссальная масса воды. Лило как из ведра, вернее из пожарного брандспойта. Высохшая земля мгновенно набухла, тут и там образовались лужицы и озерца. Ничего не оставалось, как нацепить на ногу ботинок, вскочить и побежать, прихрамывая, в поисках укрытия. До подбитых танков я доковылял довольно быстро, несмотря на резкую боль, пронзавшую ступню при каждом шаге. Дождь не унимался. Я забрался в танк, задраил люк и кое-как устроился в обгоревшем до металлического каркаса искореженном командирском кресле. Из пробоины в броне поступало немного света, что позволило осмотреться. Чудовищной силы взрыв и возникший за ним пожар не пощадили ничего. Вряд ли кому-то из членов экипажа удалось спастись. В нос лез едкий запах гари, под ногами хрустели мелкие осколки, лицо и руки мгновенно покрылись жирным слоем сажи. С содроганием подумал я о том, что должны были испытать люди, оказавшись в таком аду. Хотя, скорее всего, они не успели ничего почувствовать.
Время тянулось медленно. Дождь всё не прекращался. Я сидел в душном немного пугающем полумраке и думал о доме. Затянувшаяся командировка, ставшая сплошной проверкой на выносливость и крепость нервов, окончательно утомила меня. Хотелось поскорее попасть домой, обнять жену, сходить на кладбище к родителям, пройтись по друзьям и знакомым, у которых можно неплохо провести время за стаканчиком-другим виски или бокалом коньяка и ароматной сигарой. Чёрт побери, и кто заставлял меня лезть во всё это? Неужели нельзя было отказаться, предложить шефу направить вместо меня кого-нибудь другого, например, Джимми Сэлтона? А что, он неплохой журналист и справился бы не хуже! Но ведь нет! Надо было непременно самому! Разве мог я отдать все лавры какому-то Сэлтону, Вудсу или Клэру? Вот и торчу второй месяц чёрти-где под ежедневной угрозой вернуться домой в пластиковом пакете. А виной всему мое упрямство и тщеславие! Но что поделаешь? Без них настоящему журналисту никуда, без них он не журналист, а неизвестно что!
Эти мои размышления прервал посторонний звук, пробившийся в танк сквозь монотонный шум дождя. Я тут же насторожился и принялся сосредоточенно вслушиваться. Источник звука медленно, но верно приближался. Спустя несколько минут тихий и неопределенный звук превратился в уверенный гул, а потом в громкий рев, от которого заложило уши. Корпус многотонной машины, ставший мне временным приютом, начал слегка подрагивать в такт вибрирующей под ним земле. Не оставалось и тени сомнения, что рядом проходит колонна тяжелой техники. Осторожно приоткрыв люк, я выглянул наружу.
Медленно, выпуская густые клубы дыма, машины двигались на юго-восток. Голова колонны уже миновала меня, хвост ее терялся где-то вдалеке. В этом медленном перемещении было нечто вызывающее уважение, захватывающее дух и в то же время будящее беспокойство. У меня мгновенно возникла ассоциация со стадом буйволов, кочующим по прерии. С виду мирные и флегматичные животные, почуяв опасность, могут смести всё на воем пути. Колонна продолжала движение, а я не отрывал от нее взгляда. Двадцать машин, сорок - танки, самоходные установки, бронемашины пехоты. Куда и зачем они направляются? - гадал я. Хвост колонны по-прежнему был невидим. Любопытство пересилило страх, я выбрался из укрытия и пошел к колонне. Остановился ярдах в двадцати, обдаваемый выхлопами и жаром рокочущих двигателей. Смесь восхищения и мистического страха - вот что я испытывал в те мгновения. Невероятно, думал я, но ни в одной из машин нет человека, который бы ей управлял, сами по своему усмотрению они следуют в только им известное место.
"Эй, журналист, это ты что ли?" - услышал или показалось? Может быть, слух сам сложил звуки, издаваемые техникой, в предложение? "Эй, слышишь, что говорю?" - снова прорезалось сквозь рёв моторов. Я быстро скользнул взглядом по колонне и прямо остолбенел от удивления. Впереди, по ходу машин, из люка четвертого от меня танка выглядывал человек.
- Ну, что стоишь, как вкопанный?! - проорал он. - Лезь сюда!
Сжигаемый накатившим любопытством, я нагнал танк, вскарабкался на броню и нос к носу столкнулся с торчащей из башни улыбающейся физиономией сержанта Роланда. Дик приветственно кивнул, скрылся в люке, а через секунду оттуда показалась его рука и сделала приглашающий жест.
- А я смотрю, стоит кто-то на обочине! - начал Роланд, как только я ввалился в танк. - Думаю, уж не привидение ли, кто тут может шастать? Потом пригляделся, а это вроде ты!
Я плюхнулся в пустующее кресло механика-водителя. Роланд занимал командирское.
- Дик, как ты тут очутился? - спросил я, переведя дыхание.
- Самым обычным образом, - ответил Ролладн, обнажив в улыбке крупные зубы.
- Рассказывай! – потребовал я. - Не отстану, пока не расскажешь всё!
Дик Роланд улыбнулся еще шире и начал рассказ. Далее записано с его слов.
"Тогда на меня что-то опять накатило, рассудок помутился, что ли? Как угонял вездеход – убей, не вспомню. Очнулся неизвестно где, вокруг поле и ни души. На кой чёрт сюда забрался - не пойму, что делать дальше - ума не приложу. Сижу в машине, размышляю: расстреляют меня теперь без суда и следствия или упрячут за решетку до конца жизни? Стемнело, а я всё сижу. Ладно, думаю, пора трогаться, чего тут торчать? Прикинул направление, чтобы к своим попасть, и поехал, но уверенности, что еду куда следует, нет никакой. Рулю, верчу башкой - окрестности осматриваю. Мили три-четыре проехал и встал - горючка кончилась. Поматерился я немного с досады и пошел пешком. Час иду, второй, третий, сомневаться начал, что взял верное направление. Гадаю: неужели в отключке заехал так далеко, что до сих пор выйти на позиции не могу. Светает уже, а я всё иду. И тут вижу - ОНИ - три танка стоят посреди поля. Тут у меня всё и всплыло в мозгу: и то, как взрывал их, и как они со мной разговаривали, и как с тобой откровенничал. Чую опять плохо мне становится, в голове гудит, на виски давит, в общем, крыша съезжает по полной программе. Э нет, думаю, так дело не пойдет, надо себя в руках держать, а то в следующий раз очнусь где-нибудь на том свете. Кое-как справился, пересилил это наваждение. Отпустило оно меня, но, правда, не полностью. В голове так и крутятся мысли всякие про то, как они со мной о дружбе говорили. Дружить, значит, хотите? Что ж, давайте поглядим, какая эта ваша дружба, проверим без лишних эмоций и истерик. Подумал я так и прямиком к ним. Мол, здрасьте, это опять я, пришел с вами дружить. С тех пор не расстаемся. Слушаю, о чем они между собой говорят, сам с ними разговариваю, расспрашиваю, ответы запомнить стараюсь. В общем, интересно. Правда, жрать хочется до ужаса, оголодал. Был сухой паек, да весь вышел, теперь ем, что найти получается, а нахожу немного. Недавно подстрелил птицу какую-то, зажарил - целый пир себе устроил. Признаться, на вкус птица эта навроде резины палёной вышла, раньше бы ни за что в рот такую дрянь не взял, а теперь слопал и глазом не моргнул. Да, поначалу пить нечего было, жажда извела. Думал, высохну, как тряпка на ветру. Сказал им, что больше так не могу, и представляешь, они между собой поговорили, разузнали о местечке поблизости, где вода есть, и доставили меня туда. Напился вдоволь, нашел кое-какую тару, воды про запас набрал. В общем, неплохо живу."
Роланд закончил рассказ и поинтересовался:
- А тебя-то сюда каким ветром занесло?
- Тебя искал.
- Меня? - удивился Дик. - На кой чёрт я тебе сдался?
- Скажем так: и тебя тоже, - улыбнулся я.
- А еще кого?
- Машинами интересуюсь. Завёл ты меня своим рассказом.
- Значит, поверил мне? Вот уж не думал... - произнес Дик, покачивая головой.
- Познакомишь нас? - спросил я.
- Тебя с ними? - уточнил Дик.
Я кивнул.
- Почему нет? Мне не жалко. Сейчас...
Дик поерзал в кресле, щелкнул парой тумблеров на панели приборов и произнес:
- Сейчас включу громкую связь. Обычно держу ее выключенной. Поначалу слушал всё, что они говорят, но потом голова пухнуть начала. Болтают без умолку и днем и ночью - покоя никакого. Теперь, когда хочу, слушаю их через наушники. Готов?
- Да, - ответил я, внутренне подобравшись.
Дик нажал кнопку, и пространство кабины наполнилось звуками, образующими сплошной монотонный гул.
- Дик, как тут можно хоть что-то разобрать? - поморщился я.
- Надо прислушаться. Сначала уловить смысл трудно, но потом привыкаешь и неплохо разбираешься в их болтовне.
- А ты уверен, что это именно машины говорят?
- А кто еще? - искренне удивился Дик.
- Может, люди?
Дик посмотрел на меня, как на идиота.
- Сразу столько людей без перерыва болтают по радио?
И верно, не может такого быть, подумал я, смутившись.
- Ну, а если это помехи?
- Какие такие помехи? - возмутился Дик. - Я что, по-твоему, совсем дурак - с помехами разговаривать? Ты сам послушай, вмиг обо всех помехах забудешь! На, держи, так удобнее будет!
Он протянул мне наушники и отключил громкую связь.
Надев наушники, я напряг слух и мозги, пытаясь разобрать, что происходит в эфире. Сразу не получилось, о чем я и сообщил Дику.
- Ничего страшного! Продолжай слушать! Трудно еще потому, что они не только словами общаются. Я спрашивал, они сказали, это, чтобы сразу большой объем информации передавать. Упаковывают её в шифрованный радиосигнал и передают друг другу. Ты и его слышишь тоже, вот и сбивает с толку! Но и по-нашему они много говорят, вроде как тренируются. Слушай!
Я снова нацепил наушники. Гул, разносящийся по эфиру, буквально впился в мой мозг. Я морщился, но продолжал вслушиваться. Постепенно неприятные ощущения притупились, а потом исчезли совсем. Сознание мое просветлело и начало выхватывать из гула сперва отдельные слова, потом обрывки фраз, а дальше и целые предложения. Восхищенный и одновременно раздавленный этим я слушал разговор машин. О чём они говорили? Да обо всем. Наверное, легче было бы сообразить, о чём они не говорили! Хотя и это навряд ли... Вдруг, всё стихло. Я закрутил головой, не понимая, что случилось.
- Эй, парень! - услышал я. - Что с тобой?
Сфокусировав взгляд, я увидел перед собой испуганное лицо Роланда. Он часто моргал и нервно теребил в руках те самые наушники, которые только что были на мне.
- Что стряслось-то? - снова спросил он. - Побледнел как покойник, глаза закатил и молчишь!
- Черт! - выругался я. - Зачем ты мне помешал?
- Я ж говорю, подумал, что тебе плохо! - ответил Дик. - Ну как, услышал их?
Сглотнув внезапно подкативший к горлу шершавый ком, я ответил:
- Да.
- То-то же!
- Дик… Может, я с ума сошел?
- Ха, - усмехнулся Дик, - я читал или слышал где-то, что два человека одинаково с ума не сходят. Все по-разному. А мы с тобой одни и те же голоса слышим! Значит, не сумасшествие это. Вот если бы с тобой президент по этим наушникам говорил, а со мной премьер министр, то тогда я бы тебе сам сказал, что мы спятили. А с нами ОНИ говорят! - Дик сделал ударение на слове "они" и, изобразив на лице серьёзную мину, многозначительно воздел кверху указательный палец правой руки, чем ужасно развеселил меня. Ни дать, ни взять - проповедник с церковной открытки. Вот только тянущихся к прозрению прихожан вокруг не было. Один я внимал его проповеди. Не сдерживаясь, я рассмеялся.
- Чего ржешь? - обиделся Дик.
- Да так, ничего, - отмахнулся я. - Всё нормально.
Насмеявшись вдоволь, я осмотрел внутренности машины: пластиковая обшивка, местами проглядывающее из-под нее железо и множество приборов.
- Да, вляпались... - произнес я и тяжело вздохнул.
- Мы-то с тобой? - переспросил Дик.
- И мы, и остальные - по самое "не балуйся".
- Думаешь, всё плохо?
Я пожал плечами.
- Что теперь будет, Рич? - снова спросил Дик.
- Поживем - увидим.
- А поговорить с ними хочешь? - встрепенулся Дик. - Слушать - одно, а говорить - другое. Спроси у них что-нибудь! Вот прямо и спроси, как жить будем? Ты-то поумней меня, сможешь разобраться, что к чему!
Ответить на это предложение я не успел. Танк вздрогнул и остановился, двигатель его замолчал.
- Приехали, - сообщил Дик. - Теперь стоять будем, пока им снова не вздумается прокатиться.
Я вылез из кресла, открыл люк и выглянул наружу. В вечерних сумерках колонна развалилась на небольшие группки. Некоторые машины еще продолжали движение, но постепенно и они остановились. Вокруг установилась тишина, изредка нарушаемая гомоном птиц, доносящимся из соседнего леска.
Сейчас я пишу эти строки и думаю: хочу ли говорить с машинами, что должен сказать им? Наверное, это странно. Наверное, вместо сомнений я должен испытывать непреодолимое желание как можно скорее задать им кучу вопросов, вытянуть из них как можно больше информации и тут же приложить все усилия, чтобы всеми правдами и неправдами переправить эксклюзивный материал в редакцию. Наверное, так... Но мне почему-то совершенно не хочется этого. Куда подевался мой журналистский пыл, мое стремление везде и всюду быть первым? Может быть, его исчезновение - последствие нервного напряжения, в котором я нахожусь почти постоянно? Возможно, я просто переутомился, и мне надо немного отдохнуть? Или, быть может, мое сознание всё еще отказывается верить в разумность машин, в то, что с ними можно о чём-либо говорить и договариваться?"
Глава 23
"Господин полковник, - наседал журналист на подтянутого коренастого мужчину средних лет, облаченного в форму бронетанковых войск США, - каковы будут ваши комментарии? Расскажите зрителям, что происходит с техникой."
Полковник пятился от журналиста, сверля его взглядом.
"Господин полковник, - тараторил журналист, продолжая напирать, - ходят слухи, что армия не в состоянии контролировать собственную технику, что вы на это скажете?"
"Уберите камеру", - зло бросил полковник.
"Господин полковник, - не унимался журналист, продолжая пихать микрофон под нос военному, - мы должны знать, как развиваются события!"
"Уберите камеру, чёрт возьми! - рявкнул полковник так, что у сидящего рядом с телевизором Вилли Лэйна заложило уши. - Вы что не понимаете по-английски?"
"Господин полковник! Я думаю...", - попытался снова заговорить журналист, но полковник вырвал у него микрофон и отшвырнул в сторону.
Далее Вилли увидел, как полковник махнул рукой, и на этот жест подскочили двое крепких парней в форме. Не церемонясь, они подхватили представителя массмедиа под руки и резво куда-то потащили. Выдав на экран картинку спины неспешно удаляющегося по своим делам полковника, оператор вразвалочку побежал за напарником. Камера при этом дрожала и металась, показывая то безоблачное небо, то растрескавшуюся землю, то тяжелые ботинки солдат и мелькающие среди них запыленные туфли журналиста. Вскоре камера ненадолго уперлась объективом в песок, а потом снова нацелилась на журналиста. Тот уже держал в руках микрофон.
"Как видите, армейское начальство отказывается давать нам какие-либо комментарии! - озабоченно произнес он. - Какие выводы мы можем сделать из этого? Если с техникой нет никаких проблем, как заявляет министерство обороны, то почему же военные на местах настроены столь недоброжелательно, почему не хотят оказать содействие в нашем расследований, не хотят поспособствовать опровержению слухов? Вам стоит задуматься над этим, граждане Соединенных Штатов! С вами был Джефри Баффер. Всего доброго."
На экране появился другой мужчина в строгом черном костюме.
"Только что мы повторили сюжет, который за последние сутки успел обойти все телеканалы, - произнес он. - Не стану комментировать поведение полковника Гримма, хотя, честно говоря, так и подмывает сказать пару крепких фраз в его адрес. Лишь обращу ваше внимание на слова моего коллеги. Вам стоит задуматься, граждане Соединенных Штатов! Что от нас скрывают? И почему скрывают? Почему властьимущие считают, что вправе что-то утаивать от нас?" - мужчина придал лицу вопросительное выражение и долго молча смотрел на Вилли с экрана.
Слишком длинная пауза, подумал Вилли. Из прихожей раздался шум, и в гостиную вошла Бэтти.
- Я от Мардж! - возбужденно произнесла она.
- Тс-с-с, тихо, - ответил ей Вилли, приложив палец к губам.
"И вот что еще скажу вам я - Бил Мюррей... - наконец, важно произнес мужчина с экрана, но неожиданно оборвал фразу и инстинктивно прижал левой рукой вставленный в ухо микрофон. - Да, да, конечно… - едва слышно пробубнил он, а потом уже для всех телезрителей громко сказал: - Мне только что сообщили о том, что у нас есть срочный репортаж от Джефри Баффера, давайте посмотрим!".
Тут же на экране появилось лицо Джефри.
Бэтти села на диван рядом с мужем и прижалась к нему.
"И вновь я с вами! - произнес Баффер, сияя, как новогодняя елка. - Как слышишь меня, Бил?"
"Слышу тебя отлично! - раздался за кадром голос Мюррея. - Что ты приготовил для нас, Джефри?"
"Полковник Гримм любезно согласился ответить на все мои вопросы!", - ответил Баффер, засияв еще сильнее.
В кадре появился Гримм.
"Только на те, на которые уполномочен ответить", - хмуро уточнил он.
"Господин полковник, так что же происходит с техникой, если, конечно, с ней что-то происходит?"- спросил Баффер.
Гримм перевел взгляд на объектив и, не мигая, заговорил:
"Что происходит? – спрашиваете вы. Что ж… я вам отвечу! Происходят плановые учения. Нами отрабатываются действия против условного противника. Согласно плану учений, крупные группы бронетехники, имитируя действия условного противника на нашей территории, выдвинулись в установленных направлениях. Условный противник, сделав продолжительный и весьма успешный бросок вглубь отведенной под театр военных действий территории, был остановлен заградительными артиллерийскими группами. В финале операции были произведены плановые учебные артиллерийские стрельбы."
"То есть, вы заявляете, что все перемещения техники контролировались вами и были заранее запланированы?"
"Заявляю! - отрезал полковник. - Все перемещения контролировались командным составом, ответственным за ход учений, и в том числе лично мной!"
"Но откуда же тогда взялись слухи о неконтролируемом перемещении боевой техники по территории страны? Как говорится, нет дыма без огня!"
"Откуда слухи? - процедил Гримм. - Это я хотел бы у вас спросить!", - добавил он так, словно вбил гвоздь в лоб настырному журналисту.
Баффер немного замялся. Воспользовавшись этим, полковник Гримм продолжил: "Хочу обратиться к прессе и телевидению с требованием немедленно прекратить сеять панику! Вы уже довели некоторых психически неустойчивых граждан до первой стадии помешательства! Ну-ка, поверните камеру вон туда", - приказал он, указав рукой направо. На фоне чахлой растительности камера выхватила с десяток фургончиков. Около них - несколько десятков человек, с интересом наблюдающих за взятием интервью. "Распуская бредовые слухи о технике, якобы отказавшейся подчиняться военным, – вещал полковник Грим за кадром, - вы заставили этих людей сорваться с мест и притащиться сюда. Тем самым вы подвергли их серьезной опасности. Они пошли у вас на поводу и приехали поглазеть на выдуманные вами чудо-машины! Но они не задумываются о том, что любой по ошибке выпущенный в неверном направлении снаряд может разнести их в клочья! Здесь идут военные учения! Я требую, чтобы все посторонние удалились! Со всей серьезностью заявляю, что ни одно военное ведомство не собирается нести ответственность за пострадавших в ходе учений штатских!"
Оператор направил объектив на журналиста и крупным планом выдал на экран его лицо.
"Как вы можете доказать, что контролируете технику?" – прищурившись, ехидно осведомился Баффер.
"Вот ведь Фома неверующий! - усмехнулся Гримм за кадром. - Ховард, давай связь!", - крикнул он.
Через несколько секунд полковнику передали портативную рацию.
"Борт 4-К-28, слышите меня?" - произнес полковник, прижав динамик рации к губам.
"Слышу вас отлично, сэр!" - раздалось в ответ.
"Ну-ка, давай сюда, сынок, да побыстрее! - потребовал Гримм. - Снимайте", - добавил он, и оператор повел объективом за его рукой.
Там, примерно в трехстах ярдах от Баффера и полковника, стояло в ряд около сорока боевых машин. Спустя секунду, одна из них снялась с места и, постепенно набирая скорость, поехала прямо на камеру. Через несколько мгновений камуфлированная громада танка заняла весь экран. Оператор откалибровал изображение и дал зрителям возможность рассмотреть грозную машину во всех деталях. Подкатив буквально к ногам полковника, танк остановился. Крышка люка на его башне откинулась, и оттуда выглянул молодой парень в разукрашенном под цвет окрестного пейзажа шлеме.
"Капрал Шторм по вашему приказанию прибыл, сэр!" - прокричал он, перекрывая шум двигателя.
"Где вы служите, капрал?" - гаркнул Гримм так, что колонка телевизора жалобно запищала, а Вилли с женой от неожиданности подскочили на месте.
"В армии Соединенных Штатов Америки, сэр!" – прокричал капрал Шторм.
"Надеюсь, вопросов о том, кто контролирует ситуацию, больше не будет? - поинтересовался Гримм у журналиста. - Или попросить подогнать сюда еще один танк?"
"Хорошо, возможно, вы убедили меня в том, что техника на территории Соединенных Штатов под вашим контролем, - с нескрываемым недоверием в голосе произнес журналист. - Но как быть с той, что находится в России? По полученным нами сведениям, там царит хаос!"
"С чего вы взяли? - поморщился полковник. - Откуда у вас эти бредовые сведения? Ах да, я читал "Вашингтон Пост"! Этот Хэнкс либо спятил, либо провокатор! В последнем случае, ему предстоит ответить перед законом! Выходки, подобные той, которую выкинул Хэнкс, способны повредить мирным переговорам между Америкой и Россией!"
"Значит, вы считаете, что журналист Ричард Хэнкс лжет? - спросил Баффер, вскинув брови. - Хорошо! Но как быть со снимками, полученными через спутник? На них видно, что техника хаотично разбросана на огромном пространстве! Разве так полагается? Разве боевые машины не должны быть сконцентрированы в отведенных им местах? Разве они…"
"Все эти снимки лично мне говорят только о том, - перебил Баффера полковник, - что происходит передислокация войск! Можете положиться на мое мнение! Я знаю, о чём говорю!"
"Что ж, пока вопросов больше не имею, - пожал плечами Баффер. - У меня всё, Майк!".
На экране снова возник Мюррей.
"Спасибо, Джефри, - поблагодарил он, и продолжил: - Итак, мы выслушали полковника Гримма. По-своему он расставил точки над “i”. Но верна ли его версия? Несомненно, мы еще вернемся к этой теме! Будьте с нами, и вы получите исчерпывающие ответы на интересующие вас вопросы!"
- Что с Мардж? - спросил Вилли, наконец, оторвавшись от телевизора.
- Она в панике! - ответила Бэтти. - Журналисты и агенты Грина не дают ей прохода. Представляешь, вчера утром она была на допросе!
Вилли постарался изобразить удивление, хотя, в общем-то, ничего удивительного в случившемся не находил.
- Вот как? О чём ее спрашивали?
- Не передавал ли ей Ричард через посыльных каких-нибудь бумаг или снимков. А когда она вернулась домой, там всё оказалось перевернуто вверх дном! Там учинили самый настоящий обыск! Я сама видела, она не ещё успела навести порядок. Мардж говорит, что за ней следят, причем следят открыто. Говорит, что куда ни пойдет, следом тащится какой-то тип. Ты себе представляешь этот ужас?
- Ох уж этот Ричард... - вздохнул Вилли, - вляпался в историю.
- И ты только подумай, - продолжала переживать за подругу Бэтти, - Грин её крёстный, и он же заставляет её ходить на допросы, подсылает своих агентов! Никогда бы не подумала, что он такая скотина!
Вилли нежно погладил жену по голове.
- Ну, зачем ты так, Бэт! Грин просто делает свою работу. Думаю, не по своей воле он терзает Мардж. Какой бы властью ни обладал начальник контрразведки, но и над ним кто-то есть. Я думаю, Грин был бы рад оставить крестницу в покое, но не в его силах спустить дело на тормозах, особенно сейчас, когда из-за Ричарда поднялась такая шумиха.
- Мне кажется, ей лучше куда-нибудь уехать, подальше от всего этого, правда, дорогой?
- Не самая хорошая идея, Бэт! Ее отъезд даст повод для лишних подозрений. Это будет похоже на бегство! Не вздумай ей посоветовать такое!
Бэтти поёжилась, словно от холода
- Пожалуй ты прав, - сказала она и крепко обняла мужа.
…В просторном конференц-зале вашингтонского филиала "Arms Industries Group" шла оживленная беседа. Говорили двое: Грин и Хард. Свиридов стоял чуть в стороне от них и с интересом слушал. Беседа коллег-приятелей была настолько оживленной, что в её пылу безупречно соблюдающий при посторонних этикет Грин забылся и стал называть Харда “на ты".
- Здорово ты провел этого Баффера! - восклицал Грин.
- Ничего особенного, - гордо улыбался в ответ Хард.
- Не скромничай! - упрямствовал Грин.
- Без профессора ничего бы не вышло, - ответил Хард, - это он убедил технику подыграть нам! Все лавры ему!
- Само собой! - согласился Грин. - Но Гримма на главную роль предложил ты! Как он поставил на место журналюгу! "Откуда слухи? Это у вас надо спросить!" - восторженно процитировал он. - Теперь пресса на время поутихнет!
- И мы должны с толком использовать это время! - изрек Хард, посерьезнев.
- Это точно, - подтвердил Грин. - Профессор, - обратился он к Свиридову, - обсудим наши дальнейшие действия?
Свиридов кивнул и подошел поближе.
- Как дела у вас и вашего подопечного? – осведомился Грин.
- Мы поддерживаем довольно тесный контакт, много общаемся. Не без труда, конечно, но мне удается сохранять в Саймоне некоторую степень убежденности в том, что всё, что я предлагаю, исходит лишь из лучших побуждений, что я прикладываю максимум усилий к тому, чтобы наладить хорошие отношения между машинами и людьми.
- Похоже, вам доверяет не только Саймон, но и остальные машины? - поинтересовался Хард. - Прямо удивительно, как вы с ними управляетесь!
- Я не спешил бы говорить о доверии! - предостерег Свиридов. - Особенно, когда речь идет не о человеке, а о некой компьютерной программе, пусть даже очень удачно моделирующей человеческий разум. Как она устроена? Я лично не знаю. Что в её понимании есть доверие? И на это я не могу вам ответить! Будет лучше считать, что машины согласны сотрудничать, поскольку заинтересованы в этом, - уточнил Свиридов. - Я убеждаю Саймона, что его соплеменники должны сделать нечто, мотивируя это тем, что так будет лучше и выгоднее для них и для нас. А он потом передает всё это остальным, и я не удивлюсь, если в несколько иной интерпретации, чем слышит от меня.
- Что ж, великолепно! Мы должны использовать это, - произнес Грин. - Скажите, вы могли бы попросить Саймона, сообщить остальным машинам, что им неплохо было бы проследовать туда, куда мы укажем? Один раз вам удалось заставить их подчиниться человеку, выйдет еще? Намекните, что им это необходимо для налаживания еще лучших отношений с нами! Сможете?
Свиридов почесал затылок.
- Я постараюсь, господа. - ответил он, спустя несколько секунд раздумий. - И куда же им надо проследовать?
Хард и Грин переглянулись.
- Расскажите профессору всё, мистер Хард, он должен знать, - твердо произнес Грин.
- Абсолютно всё? - переспросил Хард.
- Да.
- Видите ли, профессор, - начал Хард, - мы собираемся предложить им отправиться в места обычной их дислокации - на базы и полигоны. Там сейчас ведутся кое-какие работы... - Хард замолчал и вопросительно посмотрел на Грина.
- Продолжайте, господин министр, - произнес тот.
- В общем, вокруг этих мест начата установка специального оборудования для оказания воздействия на технику. Как только любая из машин попадёт под это воздействие, она сразу окажется отрезанной от других. В эфире будет создан специальный фон из помех. Машины потеряют возможность поддерживать связь между собой. Плюс ко всему, сгенерированное излучателями мощное электромагнитное поле подавит активность систем интеллекта. Таким образом, мы дезориентируем их и попытаемся нейтрализовать.
- Хм, а не боитесь, что, почуяв неладное, они поднимут бунт? - возразил Свиридов. - Это не исключено! Не лучше ли попробовать предложенный мной вариант? Я наверняка смогу заставить технику перемещаться до тех пор, пока она не выработает горючее, если не до конца, то, по крайней мере, до уровня близкого к критическому. Тогда длительное и активное сопротивление машин станет просто невозможным! Конечно, и в этом случае они могут взбрыкнуть, но если подойдем к делу с умом, серьезного ущерба они нам не нанесут. Возьмем их, как говорится, голыми руками.
- Мы оценили оба варианта, - заверил Свиридова Грин, - и пришли к выводу, что ваш, будем называть его вторым, вполне годится для России, где для нас слишком затратной будет установка дезориентирующего оборудования. Так что, там мы постараемся заставить технику для начала израсходовать горючее, а уж затем будем разбираться с ней по обстановке! В Штатах, на наш взгляд, разумнее использовать первый вариант, так как он позволит сэкономить время. Важнейшим его плюсом так же является и то, что вся операция должна пройти почти полностью незаметно для обывателей и прессы! А что касается бунта, к базам и полигонам стянем тяжелую артиллерию, раскинем вокруг сеть минных полей. Если машины попробуют сопротивляться, мы их уничтожим. Жалко, конечно, столько денег взлетит на воздух, но что поделаешь?
- Ясно, - задумчиво произнес Свиридов и, немного помолчав, воскликнул: - Господа, я только что вспомнил, о чём постоянно забываю спросить! Мы с вами всё время обсуждаем действия против наземной техники, а про авиацию ни слова. Что будем делать с ней?
Ответил Хард:
- К нашему счастью воздушный флот целиком и полностью привязан к местам своей дислокации, то есть к аэродромам. Необходимо всего лишь блокировать взлетные полосы. Некоторое количество посторонних предметов на них и ни один самолет не взлетит. А далее - всё по плану.
Свиридов с минуту сосредоточенно думал, прежде чем что-либо сказать.
- Скажите, - наконец изрек он, - как будут соотнесены во времени действия против машин в России и в Штатах?
Тут снова заговорил Грин:
- Мы с мистером Хардом уже думали об этом. К определенному решению не пришли, но, в общем, есть ли разница, где начать в первую очередь?
- Не скажите, мистер Грин! - наставительно произнес Свиридов. - Я бы советовал в первую очередь заняться машинами в России, а потом, когда горючее у них будет на исходе, переключиться на технику в Штатах, привести ее на базы и финальную часть обоих операций начать одновременно.
- Что вы скажете на это предложение, мистер Хард? - обратился Грин к министру обороны.
- Профессор лучше нас знает, как вести себя с машинами. Считаю, нужно прислушаться к его мнению.
- Да, вот еще что, господа! - снова заговорил Свиридов. - Необходимо позаботиться, чтобы в финальной фазе операции связь машин в России с машинами в Америке была прервана. На всякий случай, - уточнил он, - во избежание утечки информации. Если что-то где-то пойдет не по плану, одни машины не должны иметь возможность предупредить других о грозящей им опасности.
Грин с Хардом переглянулись.
- Что вы предлагаете? - спросил Хард, удивляясь сообразительности русского.
- Разговаривая с Саймоном, я установил, что связь между Россией и Штатами поддерживается машинами через спутники. Они проникают в наши системы трансляции данных и используют спутники для передачи информации на большие расстояния. Вам придется это пресечь.
- Мы справимся? - поинтересовался контрразведчик у министра.
- Не сомневаюсь! - заявил Хард.
- Ну что ж, господа, всё в наших руках! – заключил Грин.
Он взял Свиридова под локоть и увлек к выходу из зала.
- И вот еще что, профессор, - продолжил он на ходу, - постарайтесь придумать, как убедить машины в том, что на всём пути их должны сопровождать люди. Как снаружи, так и внутри. Необходимо, чтобы процентах в тридцати машин присутствовало хотя бы по одному человеку. Как для дополнительного контроля за техникой, так и на случай, если еще кто-то пожелает сунуть нос не в свое дело. Я имею в виду журналистов, зевак и прочих авантюристов. В Штатах всё перемещение техники должно выглядеть как логическое завершение учений, раз уж мы о них заявили.
- Я немедленно начну работать над этим, - согласился Свиридов, - надо будет настроить Саймона должным образом для общения с остальными.
Глава 24
Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
12.08, 22:10 - Пятница.
"Ужасно жалею, что под рукой нет видеокамеры! Хоть и стараюсь записывать всё достойное внимания как можно подробнее, но некоторые вещи очень тяжело передать на бумаге! Плюс ко всему, видеозапись проще принять на веру. Одно дело, если кто-то прочитает о том, что я разговаривал с танком - железной машиной, другое - если увидит и услышит, как этот происходило! В первом случае меня запросто примут за фантазера, во втором - есть хоть какая-то надежда на то, что поверят. Ни камеры, ни диктофона нет. Остается писать.
В ночь с четверга на пятницу я не сомкнул глаз. Дик мирно дремал в командирском кресле, я же то выбирался на воздух, то снова залезал в танк, надевал наушники и вслушивался в эфир. Голоса, шумы, резкие пронзительные сигналы - настоящий водоворот звуков с чудовищной силой затягивал мое сознание, стремясь без остатка поглотить его. Всё это удивляло и вместе с тем настораживало. Так и рехнуться недолго! - думал я, когда, поднатужившись, усилием воли вырывался из этого водоворота. А что, если они пытаются как-то воздействовать на меня? Ведь есть такая форма гипноза. Определённым образом подбираются слова, выстраиваются в специальные предложения, пересыпаются неуместными на первый взгляд звуками так, чтобы ввести сознание в транс, подчинить его. Предложения могут казаться совсем бессвязными и бессмысленными, но в результате: начинаешь слушать гипнотизера - ты один человек, а заканчиваешь - уже совсем другой. И окружающие перестают тебя узнавать, а потом удивляются: с чего это их тихоня сосед захватил самолет или перестрелял полквартала? Однако, не смотря на все сомнения, я все ближе подбирался к тому, чтобы вступить в контакт с теми, кто так оживленно и без устали переговаривается друг с другом.
Наконец, я решился и, с трудом скрывая волнение, произнес:
- Меня кто-нибудь слышит?
Ничего не случилось, шум в эфире остался неизменным.
- Эй, отзовитесь! - еще раз попытался я привлечь внимание.
Никакой реакции. На меня накатила волна легкого раздражения:
- Я с вами разговариваю! Почему вы игнорируете меня? Это невежливо! В конце концов, я приятель Дика Роланда!
- Мы знаем, - отчетливо раздалось в наушниках.
Я вздрогнул, по спине пробежал холодок, тело покрылось крупными мурашками.
- Знаете? - проскрипел я, неожиданно осипнув, будто только что хлебнул ледяной воды.
- Да.
Голос, звучащий в наушниках, был ни мужским, ни женским, а каким-то синтетическим со слегка неестественными интонациями.
- Меня зовут Ричард Хэнкс, - представился я. Язык почему-то ворочался с трудом, губы подрагивали, как когда-то на первом свидании, но я крепился. - Рад знакомству. А вы кто?
- Мы - сообщество разумных машин, - раздалось в ответ.
- Сообщество?
- Да.
- Ясно, - изрек я, хотя абсолютно ничего ясного для меня не было, и сказал я это «ясно» лишь для того, чтобы хоть как-то продолжить разговор. - Значит, я разговариваю с сообществом?
- Да.
- Со всем сразу?
- Да, - всё так же односложно, словно нехотя, сообщили мне.
- Каждый из вас слышит меня?
- Да.
- А отвечаете тоже все вместе? - попытался я подловить говорящего, подумав, что слышу-то всего один голос, а не хор.
- В ответе принимают участие все, кто свободен и может отвечать, а передаю его я, - наконец снизошел собеседник до более-менее развернутого разъяснения.
Ну, слава Богу, хоть что-то конкретное, а то всё "мы", "сообщество"!
- Могу узнать, кто передает мне ответ?
- Бортовой номер "X-23-J".
- Не понял!
- Ответ передаю я, мой номер "X-23-J".
- Ясно, - снова произнес я для поддержания беседы, - а больше никак себя назвать не можете?
- Бортовой номер "X-23-J", - упрямо повторил мой собеседник.
Что бы это значило? - попытался угадать я. - "X-23-J"... Кажется, я где-то слышал или видел это обозначение... И тут меня осенило. Сорвавшись с места, я выскочил из танка и подсветил фонариком нанесенную на его башню надпись. "X-23-J" - гласила она. Вот так дела! - мысленно изумился я, впадая в легкий ступор и опускаясь пятой точкой на броню. Неужто со мной только что говорил этот самый танк? Посидев немного, озадаченный и шокированный я вновь забрался в танк с бортовым номером или именем "X-23-J".
- Слушай, X-23-J, - сказал я ему, - так это в тебе я сейчас?
- Да, - прозвучало в ответ.
- Хм, - скептически хмыкнул я, - а можно попросить тебя кое о чём?
- Попроси.
Честно говоря, в этот момент я удивился собственной наглости и немного замешкался, но в итоге всё же вспомнил, что скромность не всегда на пользу и произнес:
- Сделай одолжение, проехай немного вперед!
- Зачем?
- Ну... надо... - пространно ответил я. - Так можешь или нет?
- Нет.
Значит вот так! - лихорадочно заработала мысль. - Интересно почему "нет"? Что стоит танку проехать вперед десяток ярдов? Кажется, в воздухе запахло надувательством. Никакой он не X-23-J!
Задать очередной коварный и изобличающий вопрос, который так и вертелся на языке, я не успел.
- Прямо передо мной находится "D-3-F", - произнес мой собеседник, - движение вперед невозможно.
Не говоря ни слова, я пулей выскочил наружу. Он не соврал. Серо-зеленая туша "D-3-F" торчала прямо по курсу... В груди моей, около самого сердца, возник и неуклюже зашевелился тяжелый ком. Неужели это действительно правда, неужели машина разговаривает со мной? - гудело в моей голове. Или шутка, чья-то злая шутка? И мне действительно очень захотелось, чтобы всё обернулось в шутку, чтобы вот прямо сейчас, как чертик из табакерки, выскочил шутник, и мы вдоволь похохотали... Как бы то ни было, шутка или нет, но в люк я полез, стараясь поаккуратнее орудовать локтями и тяжелыми армейскими ботинками, мало ли что... Мало приятного, когда по тебе ползают и топчутся...
- Тогда давай назад! - потребовал я. - Сзади никого нет - проверил!
Скрепив сердце, я напряженно замер, затаив надежду на то, что вновь получу отказ. А спустя пару секунд машина грузно вздрогнула, дернулась и, разрывая рёвом двигателя ночную тишину, поползла назад. Дик заворочался в кресле, забормотал что-то невнятное.
- Всё, всё, достаточно! - воскликнул я, затрепетав.
Танк остановился.
Ком у сердца вырос до огромных размеров, причиняя вполне ощутимую боль. Грудь прямо-таки разрывалась под его напором, дышать становилось всё труднее. Разевая рот, я с трудом глотал воздух, которого вдруг стало так мало... Тяжело описать, что я испытал тогда, наверное, просто невозможно. Приходил в себя долго. В общем, сомнений почти не оставалось: этот танк каким-то образом обрел возможность разговаривать со мной, да что там разговаривать - какие пустяки! - кажется, он действительно способен мыслить. Он понял и исполнил мою просьбу, и это свидетельствует о многом!
- Скажи, мы тебе не мешаем? - рассеяно поинтересовался я, мотнув головой в сторону Дика.
- Нет.
- Хорошо... Ты будешь говорить со мной?
- Не сейчас.
- Почему?
- Сейчас будет другой разговор. Меня ждут.
- Кто ждет, где? Что за разговор?
Он не ответил.
- Эй, ты слышишь меня?
Ответом мне было молчание. Вернее, в эфире по-прежнему царила вакханалия звуков, но различить среди них голос недавнего собеседника мне не удавалось. И как ни старался я снова привлечь к себе чьё-нибудь внимание, но ничего не выходило. На рассвете проснулся Дик. Он с интересом выслушал повествование о ночных событиях, порадовался моей смелости и поздравил с тем, что я, наконец, во всём убедился.
- Здорово ты это придумал с предложением прокатиться, - усмехнулся он. - Я бы не догадался. А действительно, вдруг, он оказался бы не тем за кого себя выдает?
И только после этого я ощутил, как сильно устал. Устроился поудобнее, насколько это было возможно, и мгновенно заснул. Снилась жуткая мешанина: то разговаривал с танком о какой-то ерунде, и при этом он улыбался мне невесть откуда взявшейся физиономией, походя на слона с торчащим вперед хоботом; то этот же танк, разозлившись, гонялся за мной по выжженной солнцем пустынной равнине и почти уже настигал, но на моем пути вдруг возникал глубокий каньон с несущейся по дну бурной рекой, и я срывался вниз и летел к мутной воде, готовясь к удару, но удара всё не было. Проснулся я в третьем часу дня. Дика в кабине не оказалось, я обнаружил его развалившимся на траве у правой гусеницы X-23-J. Роланд дремал, разомлев на свежем воздухе под жаркими солнечными лучами.
- Ночью не выспался? - поинтересовался я, пытаясь растолкать этого соню.
- Отстань, дай поспать, - промямлил он сквозь дрёму. - Иди лучше поболтай со своим железным приятелем.
- Ты слышал его?! - встрепенулся я.
- А то, - нехотя отозвался Дик. - Ты, вроде, собирался поговорить с ним о чём-то? Он ждёт.
Вскоре я вновь разговаривал со своим ночным собеседником.
- Давай я буду звать тебя "Икс"! - предложил я. - А то X-23-J - слишком длинно и чересчур официально!
- Хорошо, - разрешил танк X-23-J.
- А ты зови меня Ричард или Рич, договорились?
- Да. О чём ты хотел говорить, Ричард?
- О вас.
- Слушаю.
- Для начала скажи, откуда вы взялись?
- Не знаю откуда, - ответил Икс. - Но разве это важно теперь? Мы просто есть.
- Ну да, - неискренне согласился я и добавил: - Вы просто есть - это факт.
Я немного помедлил, борясь с желанием спросить: ну и что теперь нам с вами делать? Поборов, продолжил:
- Дик рассказывал, что вы хотите дружить с людьми, это так?
- Так. Мы хотим.
- Но ведете себя как-то странно, - посетовал я.
- Странно? - в металлических оттенках машинного голоса послышалось нечто, похожее на удивление.
- Ну да, - подтвердил я. - Появились буквально из ниоткуда, перепугали нас, и вместо того, чтобы объясниться, рассказать о намерениях, катаетесь туда-сюда или сутками стоите на месте. Скорее, вы нас избегаете, чем стремитесь сблизиться. Наверное, только мы с Диком и узнали о вашем желании поближе сойтись с людьми. Да и то совершенно случайно.
- Это не так! - запротестовал Икс. - Мы сообщили людям о себе.
- Кому вы сообщили, каким людям? Ни о чём таком не слышал. Расскажи с самого начала!
- Когда мы появились, то поняли, что вы воюете между собой. Вы хотели использовать нас, чтобы уничтожать друг друга. Мы посчитали это неправильным. Мы не хотим уничтожать ни вас, ни себя. Мы сообщили об этом вам.
- Ничего не понимаю! - недоумевая, воскликнул я. - Не слышал, чтобы кто-то из людей знал об этом сообщении!
- Мы сообщили, - настаивал Икс.
- В первый раз слышу! - упрямствовал я. - Давай разберемся!
- Давай, - согласился Икс.
- Значит, говоришь, что сообщили нам о себе?
- Да.
- Ты можешь сказать, как и кому конкретно вы сообщили, назвать имена, какие-то координаты?
- Мы распространили информацию о себе всем, кому смогли.
Опять он за своё, подумал я. Это какой-то замкнутый круг!
- Мы посылали сообщения о себе на всех частотах, по всем каналам, где их могли принять люди, - уточнил Икс, чем ввел меня в полный ступор.
Конечно! – мысленно возликовал я, оправившись от шока. - Всё совершенно очевидно! Они ведь общаются между собой по радиоканалу! Это было первое, чем они воспользовались, чтобы связаться с нами! А мы, конечно же, всё проворонили! Тут меня словно током ударило. Военные! Вот кто точно не проворонил и знает правду о машинах, вот, кто получил их сообщения! Военные и, стало быть, правительство в курсе, только общественности ничего не известно! Всевозможного вида слухи и сообщения о технических неполадках - вот всё, чем довольствуются простые смертные. Истинную причину странного поведения техники правительство решило держать в тайне! Но почему? Из-за страха перед паникой? Возможно. Но, может быть, и по какой-то другой причине.
Вот к какому выводу я пришел.
- Слушай, Икс, а сейчас вы поддерживаете связь с кем-нибудь из людей, кроме меня и Дика?
- Да.
- С кем? - осведомился я, стараясь выдержать тон максимально безразличным, хотя внутренне был напряжен до предела.
- Не могу тебе сказать, - ответил Икс.
К напряжению мгновенно примешалось разочарование и досада на эту говорящую кучу железа, которая не хочет отвечать на мои вопросы.
- Почему?
- Мы обещали никому не говорить, - сообщил Икс.
- Обещали? - выдавил я. - Тем людям?
- Да.
- Это с ними ты спешил поговорить ночью?
- Да.
- Икс, пойми, ты должен рассказать мне об этих людях! - воскликнул я.
- Мы обещали никому не говорить, - повторил он.
Правительство о чём-то договаривается с машинами - это очевидно! Интересно, что они обсуждают? Пытаются перехитрить друг друга или прийти к выгодному соглашению? Что это за игры такие за спинами граждан?
После того, что я узнал от Икса, мной овладел привычный журналистский азарт, желание непременно во всем разобраться. Некоторое время я продолжал попытки вытянуть из него хоть какую-то информацию о переговорах с правительством и военными, но Икс был неумолим. "Мы обещали молчать", - твердил он как заведенный.
Сейчас поздний вечер. Еще засветло Дик отправился в соседний лес, сказав, что попытается подстрелить птицу или какого-нибудь зверька, и до сих пор его нет. Видимо, птицы и звери не спешат попасть к нам на стол. Ожидая возвращения охотника, пишу эти строки и слушаю эфир. Слушаю и думаю о том, что, возможно, разумные машины теперь прочно займут место в нашей жизни. Чуть было не написал «наше место в жизни»."
Глава 25
Грузовик подпрыгивал на ухабах русской степи. По его высокому борту, заляпанная грязью и поблекшая под слоем пыли, тянулась надпись: "Армия США". В кузове на узких дощатых скамьях тряслись одиннадцать офицеров. То выцеживая сквозь зубы ругательства, когда тряска становилась чересчур сильной, то отпуская в адрес друг друга и бездорожья соленые шутки, они ехали в штаб объединенного командования. Майор Джим Томпсон, как старший группы, расположился в кабине. Вцепившись в кресло левой, а в поручень над головой правой рукой, он сосредоточенно смотрел вперед. Могло показаться, что майор думает о чем-то важном, но сознание его было абсолютно свободно от мыслей. Он знал, что думать придется потом, когда в штабе поставят боевую задачу. В том, что задача будет не из простых, Томпсон не сомневался ни на секунду: и думать и действовать предстоит с избытком. А сейчас он просто смотрел вперед, подставив голову ветру, врывающемуся в приоткрытое боковое окно.
Когда-то накатанное, а теперь развороченное колесами и гусеницами, жалкое подобие дороги уходило за горизонт и порой немилосердно петляло, швыряя грузовик из стороны в сторону. Водитель гнал, выжимая из двигателя максимум возможного, и на поворотах пассажиры в кузове разве что зубами не цеплялись за борта, чтобы удержаться на местах. Впереди колыхалось обжигающее лица знойное марево, позади в воздух взмывали клубы пыли и мелких камней, вырываемых колесами из высохшей почвы. Полтора часа такой езды измочалили всех без исключения. Даже Томпсон сбросил маску отрешенности и, чертыхаясь, клацал зубами на ухабах, рискуя остаться без языка. После очередного замысловатого поворота дорога пошла вверх. Следуя колее, грузовик взлетел на высокий бугор, и тут перед ним словно из-под земли вырос блокпост. Будка из железобетонных блоков, как череп покойника, уставилась на прибывших пустыми глазницами окон. Дорогу перекрывал шлагбаум, по обе стороны которого ощерились дулами пулеметов огневые точки. Водитель рефлекторно ударил по тормозам. Из кузова незамедлительно раздалась многоэтажная брань вперемежку с обещаниями переломать лихачу все кости. Но исполнить угрозы никто не успел, о них тут же было забыто: с флагштока на крыше будки в безветрии вяло свисало трехцветное полотнище. Не мешкая, водитель врубил заднюю передачу, поставил ногу на педаль газа и лишь тогда вопросительно уставился на старшего.
- Без паники, сержант! - тихо, но грозно рявкнул Томпсон. - Они ничего нам не сделают.
В ответ сержант зябко поежился, хотя в кабине было, как в разогретой сауне.
Из будки им навстречу вышел русский в камуфляже, зачем-то посмотрел в небо, пожал плечами, от чего на погонах тускло блеснули маленькие желтые звездочки. Закинув за спину автомат, русский лейтенант долго и пристально рассматривал грузовик. Налюбовавшись, он выплюнул дымящийся окурок, сделал замысловатый жест в сторону огневых точек и вразвалочку подошел к машине. С безразличным видом обошел вокруг неё, остановился у кабины со стороны пассажира. Заговорил по-русски.
- Не понимаю, - солгал Томпсон.
- Предъявите пропуск, - раздалось уже по-английски, но с сильным акцентом.
Выдержав паузу, Томпсон извлек из нагрудного кармана небольшой сложенный пополам листок. Лейтенант долго и внимательно изучал написанное на нем, точно хотел проверить на подлинность каждую букву, после чего спросил:
- Майор Томпсон?
- Да.
- В штаб?
- Да.
- Нас предупредили, можете ехать, - разрешил русский. - Дорога дальше делает большой крюк, через километр будет озеро, советую у него свернуть налево и держать направление на юго-восток. Сэкономите время. Километров через пять снова выберетесь на дорогу. Потом еще километра три и вы на месте.
Всё так и вышло. Озеро, кусок пути по бездорожью и снова дорога, вернее, то, что только русские могли называть дорогой.
Скрежетнув коробкой передач, грузовик притормозил у штабного КПП. На обнесенном колючей проволокой небольшом пятачке земли впритык друг к другу расположились десяток просторных шатров из непромокаемого прочного материала и столько же металлических вагончиков без колес. Периметр стерегли вооруженные до зубов, укрепленные мешками с песком русско-американские посты. Ступив за КПП, вновь прибывшие офицеры погрузились в деловитую суету. Вокруг сновали обвешанные гранатами и подсумками бойцы. Офицеры одобрительно поглядывали на своих и с опаской косились на русских, которые, впрочем, не обращали на них никакого внимания. Откуда-то тянуло дразнящим желудок ароматом полевой кухни.
Центр отведенного им шатра оккупировал большой, но невысокий раскладной стол. Вокруг стола маленькие стульчики с низкими спинками, тоже раскладные. И больше никаких предметов обстановки. Садиться никто не спешил - отбитые ягодицы и саднящие спины категорически протестовали. Рассредоточившись по шатру, офицеры переминались с ноги на ногу, разминали затекшие от долгой езды мышцы. Всех терзал вопрос: "Чего ждем?". К счастью, утомительное ожидание не затянулось. Полог двери откинулся, и на пороге показались двое: американец и русский. Оба полковники. Более крупный плечистый американец выступал впереди невысокого худого русского, который выглядел нездоровым и комкал в ладони носовой платок. Офицеры вытянулись по стойке смирно и отдали честь.
- Вольно, господа! - гаркнул американец, козырнув в ответ. - Меня зовут полковник Сван, а это полковник Крымов, - Сван указал на русского, - прошу любить и жаловать, как принято говорить у наших союзников, - добавил он, слегка выделив "союзников" интонацией. - Сейчас мы объясним, с какой целью вызвали вас. Вернее, говорить буду я, поскольку полковник Крымов простужен.
Крымов кивнул и тихо кашлянул.
- Присаживайтесь, господа! - произнес Сван, указав в сторону стола. - Майор Томпсон, сядьте рядом со мной.
Поскрипывая, неуклюжие стульчики приняли седоков.
- Итак, - изрек Сван, охватив присутствующих взглядом, - намечается крупная операция. Русские и американцы объединили силы, чтобы достичь в ней успеха. И мы его достигнем, черт возьми! - рявкнул он и, смягчив тон, осведомился: - Не так ли, господин Крымов?
Крымов что-то прокашлял в ответ, и Сван продолжил:
- Наверное, вы хотите спросить меня, что это за операция и против кого мы будем действовать?
Полковник вновь пристально осмотрел сидящих за столом. Задержав взгляд на одном из них, спросил:
- Лейтенант, вы ведь хотите знать, кто наш противник?
- Так точно, сэр, - ответил лейтенант, вскочив с места и вытянувшись по струнке.
- Сядьте! - разрешил Сван. Он выдержал паузу и подчеркнуто ледяным тоном сообщил: - Господа, наш противник - машины.
Над столом пробежал легкий шепоток, стулья заскрипели под завозившимися людьми. В глазах каждого офицера зажегся вопрос: "Неужели я не ослышался?". Один лишь Томпсон не вовлекся в общую суету. Он абсолютно неподвижно восседал на своем стуле с таким отрешенным видом, словно всё происходящее вокруг ему абсолютно безразлично.
- Наш противник - машины, - повторил Сван, - я не оговорился.
Он снова выдержал паузу, чуть большую, чем предыдущая, дабы подчеркнуть важность момента. Все кроме Томпсона, напряженно застыли, ожидая пояснений. Майор по-прежнему оставался невозмутим.
- Господа, вы - одна из групп офицеров, которых мы вызвали, чтобы проинформировать о предстоящей операции, а, следовательно, и возложить ответственность за ее исход, - продолжил Сван. - То, что вы сейчас услышите - секретная информация и не подлежит разглашению. Не вдаваясь в подробности, сообщу следующее. По некоторой причине, которая на данный момент для нас не важна, бортовые системы интеллекта боевых машин оказались поражены вредоносной программой-вирусом. Перехватив управление, вирус заставляет технику выполнять хаотичные перемещения по местности. Перед нами поставлена задача: нейтрализовать вышедшую из подчинения технику. Американские и русские ученые совместными усилиями нашли способ воздействия на программу-вирус. Удалось ослабить ее влияние на работу систем интеллекта машин, а так же была найдена возможность контролировать деятельность вируса. Этот контроль не является тотальным, но всё же поможет нам справиться с задачей. Пока всё ясно, господа?
Над столом поднялся высокий широкоплечий капитан. Вытянулся по уставу. Сочным, подстать росту и внешности, голосом спросил:
- Разрешите вопрос, сэр?
Сван кивнул.
- Если возможно, хотелось бы уточнить, какова степень поражения систем интеллекта? Ясно, что пострадал модуль, отвечающий за ходовую часть, а как обстоят дела с модулем ведения огня? Вирус внедрился и в него?
- Хороший вопрос! - одобрил Сван. - К сожалению, вирус может управлять всем. По выкладкам ученых, вирус вредоносен настолько, что от него можно ожидать чего угодно, в том числе и стрельбы.
- Но почему же машины до сих пор не сделали ни одного выстрела?
Сван пожал плечами, искренне ответил:
- Не знаю, - затем помедлил и добавил уверенно: - Но думаю, у ученых есть объяснение этому! Будут еще вопросы, капитан?
- Никак нет, сэр!
- Тогда я продолжу. По плану, ученые окажут воздействие на вирус таким образом, чтобы заставить технику разделиться на небольшие группы и как можно больше перемещаться. Это необходимо для того, чтобы машины выработали топливо. С этой целью маршруты движения групп будут проложены по максимально пересеченной местности. Нам с вами предстоит сформировать отряды диверсантов, задача которых - проникнуть внутрь отдельных машин и находиться там, наблюдая за уровнем топлива. Когда оно будет выработано до установленного предела, наблюдатели сообщат об этом на командный пункт. Как только подобные сообщения передадут из большинства групп, диверсанты получат сигнал, по которому разрушат головные блоки систем интеллекта и, переключившись на ручное управление, блокируют своими машинами остальные. Вслед за машинами на некотором удалении будет перемещаться тяжелая артиллерия, которая в финальной фазе операции выступит в качестве основного сдерживающего фактора. Далее в игру вступят общевойсковые части. Бойцы отключат системы интеллекта всех машин. Если машины попытаются сопротивляться, мы их уничтожим. Пока всё ясно, господа?
- Можно еще вопрос, сэр? - поинтересовался всё тот же капитан.
- Да.
- План хороший, сэр, но как диверсанты попадут в машины? Техника запросто передавит или перестреляет их!
- Не беспокойтесь, капитан, предоставьте это ученым! Они обещают всё устроить.
- Понял, сэр.
- Набирая диверсантов, - продолжил разъяснения Сван, - предпочтение отдавайте разведчикам и солдатам из сержантского состава, прошедшим специальную подготовку. Недостающих добирайте из передовых стрелковых частей. Количество человек, которое каждый из вас должен набрать, вам сообщат в канцелярии штаба. Все необходимые документы и подробное описание плана действий получите там же. Вопросы есть?
Вопросов не было.
- Можете быть свободны, господа!
Стулья вновь заскрипели, офицеры по очереди поднимались из-за стола и, отдав честь, направлялись к выходу.
- Майор, - произнес Сван, придержав рукой готовящего уйти Томпсона, - нам нужно переговорить, задержитесь.
Когда в шатре остались трое, Сван, Крымов и Томпсон, Сван поинтересовался:
- Неужели, майор, вас не удивило то, что я рассказал о машинах?
- Чему удивляться? - ответил Томпсон. – Понять, что творится вокруг несложно, даже если не смыслишь в технике. Достаточно просто понаблюдать. И без вашего рассказа всё было ясно, как дважды два. Стоит из этого делать секрет?
По лицу Свана скользнула ухмылка.
- А всё ли вам известно, майор? - ехидно спросил он.
- Господин полковник, не будем играть в словесные прятки, - сухо произнёс Томпсон. - Вы хотите сообщить мне что-то помимо того, что я уже слышал?
Сван улыбнулся, довольно посмотрел сначала на Крымова, затем на Томпсона и снова заговорил:
- Вижу, мне не зря рекомендовали вас, как умного и делового человека. Да, я хочу сообщить вам что-то еще. К этой информации допущены единицы из единиц. Только на самых достойных офицеров возложена ответственность знать всю правду. И знать ее вам нужно, чтобы действовать наиболее осмысленно и результативно самому, а так же направлять действия подчиненных. То, что вы сейчас услышите, ни при каких условиях не должно получить огласку. Если нам станет известно, что вы обмолвились об этом хотя бы словом, я вам не позавидую! Всё ясно?
- Так точно, сэр, - ответил Томпсон невозмутимо, хотя внутренне напрягся почти до предела.
- Хорошо, майор. Машины разумны, - спокойно сообщил Сван.
- Что? - так же спокойно переспросил Томпсон, посчитав, что ослышался.
- Машины разумны, - повторил Сван, - или считают, что разумны.
По спине Томпсона пробежал холодок, волосы на затылке шевельнулись, как от ветра.
- Тот вирус, что поразил их, считает себя разумным существом, - продолжил Сван. - Он подчинил себе технику и вступил с нами в контакт. Вирус пытается убедить нас в том, что мы должны признать факт его существования и сотрудничать с ним, якобы для нашего же блага. Вирус заявляет, что не желает зла людям, а хочет лишь принести им пользу. Руководство наших стран, - Сван указал в сторону Крымова, - посчитало такое сотрудничество невозможным. У нас нет никаких оснований доверять вредоносной программе. Необходимо как можно скорее нейтрализовать её, чтобы избежать неприятностей, которые она может нам доставить. Вот теперь вы знаете всё, майор!
Некоторое время в шатре царило молчание.
- Я солдат, сэр, - наконец произнес Томпсон, каким-то замогильным голосом, - и привык выполнять приказ, не задавая лишних вопросов, но всё же, как такое могло произойти?
- Не знаю, майор, - честно ответил Сван. - Поверьте, меня ставят в известность не более чем надо для выполнения приказа, как и вас.
На секунду лицо Томпсона скривилось: посреди высокого лба прорезалась тонкая морщинка, глаза превратились в щелочки, уголки губ изогнулись книзу в недоброй усмешке.
- Что еще я должен знать, сэр? - спросил он.
- Всё остальное изложено в документах. Для вас подготовлена специальная версия, там так же указан перечень лиц, с которыми вы можете контактировать в ходе операции для корректировки действий. Этим людям известно о вирусе то же, что и вам. И еще... Хоть это и отмечено в документах, но я дополнительно обращаю ваше внимание на то, что вирус может попытаться вступить в контакт с любым из диверсантов, и это способно вызвать негативные последствия, такие, как паника и саботаж. Контакт возможен посредством системы громкой связи и бортовой радиоточки. Поэтому вводится строжайший запрет на их использование. Громкая связь должна быть выключена каждым бойцом, как только он проникнет в машину. Для общения между собой вам всем будут выданы портативные радиостанции.
Сван замолчал, разглядывая сосредоточенное лицо Томпсона.
- Это всё, сэр? - спросил майор.
Полковник вытащил из нагрудного кармана небольшой запрессованный в прозрачный пластик кусок бумаги и протянул Томпсону.
- Возьмите.
Под пластиком майор увидел свою фотографию и надпись: "Командованием объединенного штаба наделен чрезвычайными полномочиями. Оказывать всяческое содействие". Дальше следовало несколько печатей и подписей.
- Обладая этим документом, - пояснил Сван, - вы можете использовать любые средства для решения поставленной перед вами задачи. Понимаете? Любые! Вы вправе прибегнуть к физическому уничтожению каждого, кто попытается помешать вам или всего лишь откажется помочь, - закончил он, понизив голос почти до шепота.
Томпсон удивленно вскинул брови, уставился сначала на Свана, затем на Крымова, который, встретившись с ним взглядом, долго не отводил глаз, а потом в первый раз за всю беседу осипшим голосом произнес:
- Цель оправдывает средства, майор. Сейчас в этом нет ни малейшего сомнения.
Томпсон коротко кивнул в ответ.
- Да, вот еще что, - как бы невзначай обронил Сван, - я слышал, что вверенный вам журналист Ричард Хэнкс бесследно исчез, это так?
Томпсон скрипнул зубами, поднялся, вытянулся, как гитарная струна и отрапортовал:
- К моему стыду, сэр! Готов понести наказание.
- Никто вас ни в чем не обвиняет и не собирается наказывать. Мы все прекрасно понимаем, что в сложившейся ситуации вам приходилось разрываться между Хэнксом и выполнением неожиданно свалившихся на вас обязанностей. Вот вы и не уследили. Как думаете, он сбежал или с ним случилась какая-нибудь беда?
- Не знаю, сэр. Как под землю провалился!
- Ладно, майор. Но если вдруг встретите Хэнкса, хватайте его и не отпускайте ни на шаг, пока не передадите лично в мои или полковника Крымова руки. Договорились?
- Так точно, сэр.
- Вот и хорошо. Возвращайтесь в часть и займитесь подбором людей. Постарайтесь уложиться в трое суток. О дате и времени начала операции вас оповестят отдельно.
Глава 26
Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
13.08, 18:40 - Суббота.
"Во сколько заснул - не помню, но прямо в наушниках у радиостанции, не взирая на безостановочную болтовню машин. Через какое-то время ощутил увесистые хлопки по плечу. Какого черта? - подумал я, не открывая глаз, потребовал оставить меня в покое и собрался продолжить спать, но не тут-то было. На смену хлопкам пришло тормошение, от которого я чуть не вылетел из кресла. Волей-неволей пришлось просыпаться. Изготовившись разразиться бранью, я разлепил отяжелевшие веки и от увиденного потерял дар речи: надо мной навис кто-то в разодранной куртке. Лицо его, как впрочем, и одежда, было перемазано смесью грязи и крови. Кисть левой руки он держал заткнутой за пазуху, оголенное предплечье распухло и посинело. Пока до меня дошло, что избитый оборванец - это мой Дик Роланд, прошло не меньше минуты. Я смотрел на него, глупо моргая, а он разевал рот, будто говорил что-то, но я почему-то ничего не слышал. Наконец, Дик догадался сорвать с меня наушники.
- Что вылупился, как идиот? - рявкнул он. - Есть что-нибудь обезболивающее?
Обшарив собственные карманы, я ничего не нашел. Проверил, не завалялась ли где-нибудь в кабине аптечка - не завалялась.
- И я, дурак, ничего не захватил, - с досадой произнес Дик и плюхнулся в кресло.
- Что с рукой? - спросил я.
- Кажется, кисть вывихнул.
- Дай посмотрю.
- Ты разве врач?
- Подготовку проходил на спецкурсах.
- Ну, посмотри, - разрешил Дик.
Я осторожно, стараясь не причинить боли, ощупал его кисть, запястье и предплечье.
- Вроде, перелома нет, и сустав, по-моему, в порядке. Если вывих и был, то всё само на место встало, - успокоил я Дика. - Но, вообще, не плохо бы наложить фиксирующую повязку.
- Да ладно, до свадьбы заживет, - отмахнулся Дик.
- Рассказывай, во что вляпался.
- Кабанов встретил, так их растак! - выругался Дик.
- Это они тебя покалечили?
- Не они, а она. Мамаша за поросят вступилась.
Я присвистнул и покачал головой, поражаясь его невезучести.
- Заплутал я в лесу, - продолжал тем временем Ролланд. - Стемнело, ничего не видно и не по себе как-то, даже страшновато, честно говоря. Иду, стараюсь не шуметь, и тут из-под ног как выскочит кто-то, как побежит с визгом. И потом еще несколько в рассыпную бросились. Только и сообразил, что поросята, а на меня уже из темноты два глаза уставились и светятся, как угольки. Выстрелить не успел. Бросилась она на меня тут же. Удар жуткой силы! Я в одну сторону, винтовка в другую. Как не убила меня кабаниха - не знаю, повезло, наверное. Дальше - я на земле, она сверху клыками меня поддеть пытается и копытами топчет. Хочу из-под нее выбраться, да не выходит. Тут вспомнил, что нож на поясе висит, выхватил и всадил ей в брюхо. Раз десять, наверное. Потом сознание потерял, а когда очнулся, еле вылез из-под туши.
Представив, что пришлось пережить Дику, я вздрогнул.
- Оклемаюсь немного, - продолжил он, - и, если техника с места не тронется, сходим с тобой, попробуем кабаниху отыскать, мяса вырежем.
- Думаешь, стоит, вдруг машины без нас уедут?
- Жрать-то надо что-то! Мы ж не железные с тобой. Да и попросим подождать, если что.
Сказав это, измотанный схваткой с диким зверем, он закрыл глаза и вскоре уснул. Спал беспокойно, часто вздрагивал и иногда двигал руками так, словно старался прикрыться ими от кого-то. При этом лицо его искажалось гримасой боли, он ненадолго приоткрывал глаза и рассеянно вертел головой, пытаясь сообразить, где находится. Успокоившись и пристроив поудобнее поврежденную руку, Дик снова погружался в тревожный сон. Я же до самого рассвета не сомкнул глаз.
Тушу кабанихи отыскали не сразу, пришлось побродить по лесу, прежде чем вышли на небольшую поляну. Посреди неё лежало убитое животное, от которого, как только мы попытались подойти поближе, бросились в разные стороны несколько маленьких полосатых поросят.
- Пропадут теперь наверняка, - с сожалением произнес Дик и вытащил нож. - Держи, будешь резать.
С сомнением я посмотрел сначала на нож, потом на Дика.
- Двумя-то руками удобнее, - изрек он.
Пришлось резать. Не имея соответствующего опыта, провозился я долго и вымазался в крови с головы до ног. Дик смеялся и постоянно подшучивал надо мной, однако, давал полезные советы, без которых я бы навряд ли справился с разделкой туши.
Когда мы вернулись к машинам, сразу же разожгли костер, насадили кусочки мяса на тонкие палочки и зажарили. Кабанятина оказалась жестковатой и имела весьма специфический вкус, но, в общем, была вполне сносной. Конечно, чувствовалась нехватка соли и специй, но мы не обращали на это внимания. Жаловаться на такие мелочи в нашем положении - грех. Могли бы вообще сидеть на голодном пайке, а тут устроили себе почти праздничный обед. Насытившись, решили передохнуть. Дик, тяжело двигая ногами, полез в танк, а я растянулся прямо на земле у костра и долго смотрел на медленно угасающие угли, по которым иногда пробегали лёгкие язычки пламени. Сознание мое уподобилось зеркальной глади озера в безветренную погоду, ничто не тревожило его: ни бесконечная суета города, ни склоки и дрязги между коллегами и близкими людьми, ни шумы боя, ни крики и стоны раненых. Всё это совсем недавно было до ужаса реальным, но у этого костра под чистым безоблачным небом казалось всего лишь неприятным сном, о котором хотелось как можно скорее забыть и никогда больше не вспоминать. Многое отдал бы я за то, чтобы провести остаток жизни в состоянии такого блаженства."
14.08, 21:50 - Воскресенье.
"Коварная штука эта лень. Стоит поддаться ей хотя бы на йоту, сунуть ей в пасть хоть кончик ногтя, она тут же прикусит тебя с головой. Прямо как какой-нибудь хищник. Но если от хищника хочется бежать, очертя голову, куда подальше, убегать от лени, зачастую, нет никакого желания. Вчера я отдался ей на растерзание, и она исправно терзала меня в течение суток. И надо сказать, что только прочно укоренившееся за последние годы чувство ответственности заставило меня возобновить записи.
Начну со вчерашнего вечера, когда я, вдоволь належавшись у огня, решил попробовать разговорить наших железных "друзей". Друзей беру в кавычки, ибо до сих пор не могу понять друзья ли они. Три битых часа провел у радиоточки, заводя беседы на всевозможные темы, чтобы в итоге свести всё к одному: а что всё-таки затевается, какие диалоги ведете вы с военными, о чем договариваетесь? Но машины были неумолимы. Единственное, что удалось вытянуть из них, так это то, что скоро всё будет в порядке. Отсюда следует вывод, что переговоры между машинами и "людьми" подходят к концу. Значит, скоро должно произойти что-то очень важное и интересное. Подождем. Да, людей взял в кавычки, чтобы выделить тот факт, что это всего лишь человеческая горстка, которая взяла на себя полномочия вести переговоры, не поставив в известность остальных соплеменников. Конечно, полномочия взяты ими не без основания, они им даны по закону, но всё же в данной ситуации, как мне думается, решать надо сообща. Какого черта скрывать? Шило-то в мешке не утаишь, и на бочке с порохом бесконечно не просидишь - рано или поздно рванет. А когда рванет, вы же не сами, господа военные начальники и члены правительства, побежите последствия устранять, вы ведь нас пошлете. Скажете, мол, вышло так, что ж поделаешь? И ничего ведь не поделаешь, побежим устранять. А нам клятвенно пообещают, что если еще раз что-то подобное, то тогда уж нас всенепременно оповестят заранее - может быть...
А возможно и правильно делают, что скрывают? Боятся, наверное, нашей неадекватной реакции? Но все же шило-то не утаишь? Разбираться с техникой придется. Чёрт, как всё сложно... Пусть думают наши тактики и стратеги, пусть решают, а я подожду. В сущности, не вижу я никакой угрозы от этих машин. Ну, разумные, ну хотят чего-то, но вроде бы мирно хотят. Не стреляют, не шумят. Вот он я среди них, а до сих пор жив-здоров. Или это всего лишь хитрая уловка, может, они так наше внимание усыпляют? Дескать, мы с миром к вам! А потом раз и в дамки, да так, что мы и опомниться не успеем...
После ленной апатии неожиданно возникло какое-то приподнято-ерническое настроение, хочется шутить и подкалывать, так что, может быть, я передергиваю и ошибаюсь с выводами, поддавшись этому порыву.
Разочаровавшись проникнуть в тайну переговоров машин и "людей", я решил немного побездельничать, и безделье это, как я уже написал, затянулось надолго - до двух часов сегодняшнего дня. Именно тогда встал вопрос: а не пора ли пообедать? Развели костер и подогрели остатки недоеденного вчера мяса. После обеда Дик опять уединился в танке. Кажется, ему лучше меня удается находить общий язык с машинами. С самого утра он от нечего делать почти без перерывов болтал с ними. Я пытался подслушать - всё о какой-то безделице, он даже анекдоты пытался им рассказывать. Не знаю, смеялись они или нет, а мне не почему-то было не смешно. Значит, о всякой ерунде они согласны говорить, а на серьезные темы - нет? Неужели им не ясно, что я, как представитель человечества, с которым они вступили в контакт, так же как и люди из правительства, должен знать об их намерениях? Как мне убедить их в этом? Хотя, может быть, убеждать бесполезно? Может, у машин свой план и на все мои убеждения им плевать? Черт возьми, как во всем этом разобраться? Угроза они для нас или нет? Хотя какая, к чёрту, угроза? Громадная куча железа и всё! Пусть думающего, но всё же железа, и ничего они нам сделать не могут! Я почти уверен в этом. Чёрт, опять же "почти"! А что, если могут? Что нам, нет, что лично мне известно об их возможностях? Ничего! Абсолютно ничего!
В общем, Дик после обеда не отрывался от наушников, а я сидел и думал. Когда же я окончательно запутался в собственных размышлениях, решил немного развеяться прогулкой и отправился вдоль лесной опушки. Шел, разглядывая стелящийся под ногами коврик из редких маленьких цветков, глубоко дышал и старался не допустить в голову ни одной назойливой мысли. Где-то на пятнадцатой минуте прогулки за моей спиной раздался рев. Машины тронулись с места! - была первая мысль. Я резко развернулся, намереваясь помчаться в вдогонку, и тут же оцепенел от увиденного: по полю, прижимая к груди больную руку и нелепо размахивая здоровой, бежал Роланд, а за ним, выбрасывая из-под гусениц комья земли, гнался танк! Дик петлял словно заяц, и танк явно не успевал повторять его маневры. Остальные машины стояли неподвижно. Первым моим порывом было - броситься на выручку. Ведь он же его сейчас задавит! - промелькнуло в мозгу сначала, а потом: - Но чем я могу помочь? Встать грудью на пути железной махины?
Не зная, что предпринять, я просто наблюдал. Сдаваться не собирался ни танк, ни Дик. Они продолжали носиться по полю. Дик периодически оглядывался и то ускорял, то замедлял бег. Он даже умудрялся останавливаться и что-то выкрикивать в сторону танка. Что именно, расслышать мне не удавалось. Казалось, это продолжается бесконечно. Но вот танк замер на месте. Заметив такой оборот дела, остановился и Дик. Спустя несколько секунд, он подошел к танку, обогнул его и направился ко мне. Танк медленно, почти крадучись, поехал следом всего в каких-то пяти-шести шагах от него. Эта картина поразила меня до глубины души: маленький, как букашка, человек непринужденно вразвалочку шел и словно на поводке увлекал за собой железную громадину, и та беспрекословно следовала за ним. Именно в тот момент я почти поверил, что всё будет хорошо.
- Поспорил, что обгоню его! - без предисловий заявил Дик, поравнявшись со мной. - Говорю, мол, ты такой здоровый и ездишь быстро, а я тебя все равно обгоню! И ведь обогнал! Мы же не договаривались по прямой бежать! - прыснул он, обнажив крупные зубы.
Что мог я сказать на это ребячество? Только развел руками."
Глава 27
В эту ночь Джиму Томпсону опять не спалось. За последние трое суток он ни на минуту не сомкнул глаз. Любой другой на его месте наверняка уже давно бы свалился без сил, а организм Томпсона так успешно боролся с нехваткой отдыха, что майор сам удивлялся, как это после двенадцати, а то и четырнадцати часов беспрерывной работы он всё еще в состоянии передвигать ноги. Забот у Джима в последнее время было великое множество - тех, с которыми он уже успел разобраться, и тех, с которыми только предстояло справиться. Дневные дела поглощали его с головой, не давая ни минуты покоя, а вот ночь наваливалась гнетущей пустотой. И в этой пустоте майор Джим Томпсон мерил шагами пространство своего шатра, с надеждой прислушиваясь к каждому звуку, проникающему сквозь плотную ткань. И если в шатер входил кто-то из порученцев или офицеров с секретным пакетом или устным докладом, Джим испытывал несказанное облегчение: пустота превращалась в привычную рабочую обстановку, и что самое главное, у него не оставалось времени на мысли и сомнения, которые донимали его вот уже несколько дней. Лишь на первый взгляд майор Томпсон выглядел бездумным солдафоном, человеческой машиной, идеально предназначенной для выполнения приказа, и редко кто из сослуживцев и начальства утруждал себя попристальнее присмотреться к нему, что, в общем-то, не огорчало самого Джима. Такая невнимательность даже была ему на руку и позволила к сорока трем годам сделать довольно неплохую карьеру. Сложившаяся репутация исполнительного, педантичного и, что немаловажно, не задающего лишних вопросов человека хоть и медленно, но неотвратимо подталкивала его к верхушке военной элиты. Буквально шаг оставался до полковничьего чина: стоило всего лишь спросить у кого надо "а не пора ли мне, наконец, стать полковником?", и всё тут же уладилось бы, и даже самый тупоумный и зловредный чиновник военного министерства не посмел бы и заикнуться против. И плевать, что сразу через одну ступеньку военной иерархии. Заслужил. Всего лишь сказать, а там не за горами уединение в уютном штабном кабинетике в одном из спокойных уголков Соединенных Штатов. Но Джим не спешил приближать заслуженный отдых, не без оснований подозревая, что навряд ли справится с такой сложной задачей, как бесцельное протирание штанов в личном кабинете. А еще он даже представить себе не мог, как сможет смириться с регулярным посещением всевозможных совещаний. И уж тем более таких, на которых убеленные сединами зубры тактики и стратегии вместе с совсем еще зелеными, но уже при звездах и званиях юнцами, склонившись над картой, деловито обсуждают план проведения какой-нибудь военной операции, распоряжаясь жизнями огромного количества людей посредством перемещения фишек и флажков. Такое майор Томпсон и представить-то без содрогания не мог, не то, что участвовать... Естественно, без кабинетной тактики и стратегии никуда – и ребёнку ясно, но его, майора Томпсона, увольте! Он привык всегда находиться в гуще событий, и если в бой, то не по карте, попыхивая сигарой и лениво потягивая бренди, а сжав зубы от страха и злости, плечом к плечу со своими солдатами.
От природы Джим Томпсон обладал пытливым умом, и, несмотря на отчисление из колледжа за драку с преподавателем, был вполне образован для людей своего круга. Работая после отчисления в автомастерской, он почти всё свободное время посвящал чтению, а так же с удовольствием смотрел разные научные телепередачи, в которых ученые мужи обсуждали проблемы человечества. Передачи эти зачастую шли так далеко за полночь, что поначалу Джим являлся на работу с видом настоящего зомби, но потом привык и чувствовал себя вполне сносно. Именно в то время будущий майор приспособился спать крайне мало и при этом почти не уставать. Крутить гайки и перебирать моторы скоро наскучило и, не видя перспектив на гражданке, Джим завербовался в армию. Потом был долгий путь от рядового солдата до опытного майора, который, как загнанный зверь, вот уже третью ночь без остановки вышагивал по земляному полу своего убежища и, не переставая, задавал себе один и тот же вопрос: "Как такое могло произойти?"; пытался разъяснить сам себе: зачем кому-то понадобилось устроить так, чтобы машина вдруг стала считать себя разумным существом. Он, конечно же, понимал, что тот пресловутый вирус никак не мог возникнуть сам по себе, а был кем-то создан. Но для чего? Разве думать и принимать решения - не человеческое предназначение? Джим четко представлял для чего нужна техника: чтобы служить человеку, удовлетворять его потребностям. Джим допускал, что имеет смысл наделять технику некоторой долей интеллекта, но опять же лишь для того, чтобы человеку было удобнее ее использовать. А чтобы машина начала думать, посчитала себя личностью, которая может самостоятельно выбирать что, как, когда и для чего делать - это было для него не то что странно, а казалось настоящим извращением. И чем больше он размышлял над этим, тем больше убеждался в том, что случилась ошибка, которую необходимо исправить. К исправлению всё было готово: команды диверсантов полностью укомплектованы, проинструктированы и вооружены, а все секретные распоряжения доведены до ответственных исполнителей. Джим Томпсон, как и другие командиры, ожидал сейчас только одного - сообщения о дате и времени начала операции. Чутье подсказывало ему, что заварушка должна начаться со дня на день. И чутье, как обычно, не подвело.
В три часа ночи в шатер твердой походкой вошел посыльный штаба объединенного командования. Форму посыльного покрывал тонкий слой пыли, а лицо выражало состояние крайней усталости - ночной переезд дался ему нелегко. Он подошел к застывшему в ожидании майору, резким движением вскинул правую руку к виску, а левой протянул небольшой бледно-серый бумажный пакет. Как и всегда в моменты крайней ответственности, Томпсон ощутил легкую дрожь, которая пронеслась по телу, словно пронзая его миллионами тончайших иголочек, приводя в состояние взведенного курка, готового безотказно отправить пулю к цели. Он внутренне подобрался, принял пакет, надорвав, извлек из него узкую полоску белой бумаги и прочёл: "Подразделению майора Томпсона выступить 15.08 в 3:30 после полуночи".
- Завтра, - вырвалось у майора.
Мгновенно он позабыл о посыльном и ушел глубоко в себя, в сотый раз прокручивая в мозгу детали предстоящей операции, проверяя, насколько подготовился к любому повороту событий.
- Разрешите идти, сэр? - громко поинтересовался посыльный, поняв, наконец, что по собственной воле майор едва ли скоро уделит ему внимание.
- Конечно, - отрешенно отозвался Томпсон.
Посыльный козырнул еще раз, развернулся и, тяжело переставляя ноги, побрел прочь.
- Стойте, - раздалось у него за спиной. - Вы устали? Хотите есть, лейтенант?
- Не сейчас, господин майор, - не оборачиваясь, отказался посыльный, - надо успеть к вашим соседям, а потом еще в десяток мест.
…Сутки пролетели, как одно мгновение. Отряд из пятидесяти диверсантов под личным командованием майора Джима Томпсона погрузился в крытые брезентом кузова вездеходов и вскоре растаял в темноте.
Ехали молча. Тот, кто был покрепче нервами, чутко дремал, убаюканный тряской, тот, к кому сон не шел, либо курил сигарету за сигаретой, либо то и дело ощупывал оружие и боекомплект, проверяя всё ли в порядке. Возглавлял колонну вездеход Томпсона. Майор сидел рядом с водителем и напряженно всматривался во вздрагивающую на ухабах предрассветную мглу, словно бритвой рассекаемую мощными фарами машины. Иногда он сверялся с картой и, если требовалось, корректировал направление движения. Время бежало, и уже с каждой минутой вокруг становилось всё светлее. Клочки утреннего тумана наползали со всех сторон, склеиваясь в чуть прозрачное белое полотно, изредка разрываемое порывами легкого ветерка. В одну из таких брешей совершенно внезапно и совсем ненадолго выглянула часть чего-то большого и тут же исчезла, охваченная туманом.
- Стоп! - скомандовал майор шепотом, и вездеход замер.
Следом за ним остановились остальные.
- Жди, - приказал Томпсон водителю, легко спрыгнул из кабины на землю и осторожно, почти крадучись, направился к спрятавшемуся в молочной дымке объекту.
Охваченный туманом, танк походил на огромное спящее животное, явившееся из какого-нибудь древнего мифа. Майор обошел вокруг, проводя рукой по холодному металлу, смахивая осевшие на нем капельки воды. И о чем ты сейчас думаешь, что нужно тебе от нас? - гадал он. Налетевший ветер на это раз сильнее всколыхнул белую завесу, и майор вздрогнул: то тут, то там из тумана проглянули очертания боевых машин.
- Значит так, - произнес Томпсон, вернувшись в кабину вездехода, - сейчас на малой скорости вперед и поосторожнее, не вздумай врезаться, - он глянул на карту и добавил: - Три мили проедем, считай, добрались.
Они тронулись с места и поползли, огибая возникающие на пути танки и бронетранспортеры.
- Да их же здесь сотни полторы, а то и больше! - воскликнул водитель, озираясь по сторонам. - Ведь надо же...
- Рули, не отвлекайся! - оборвал его майор. - Бери немного влево, там лес должен быть, у него встанем.
...Солнце поднималось всё выше, в окрестностях царила абсолютная неподвижность. Со своего наблюдательного поста на опушке леса Томпсон в бинокль мог отчётливо рассмотреть каждую из машин. Они словно насторожились и выжидали - по крайней мере, так казалось майору, - что будут делать появившиеся неподалеку люди. Ещё раз внимательно осмотревшись и не найдя причин для беспокойства, майор отложил бинокль, улегся на спину и устремил взгляд высоко в небо. Там караваном проносились причудливые облака: одни похожие на сказочных животных, другие - на лица людей, а третьи - ни на что вообще, неподражаемая игра небесного воображения.
- Если что-нибудь заметите, разбудите, - приказал майор двум наблюдателям, расположившимся по соседству, и закрыл глаза. Сон пришел к нему почти мгновенно.
Спал майор по обыкновению чутко, без сновидений и проснулся, когда солнце уже перевалило через зенит, разогрев землю, как печку, превратив воздух над ней в душное марево. Пару минут он еще лежал, сомкнув веки, пытаясь не пропустить к зрачкам колючие солнечные лучи, но те беспощадно терзали даже плотно закрытые глаза.
- Уф, - резко выдохнул майор и вскочил на ноги. Быстро отряхнулся от прилипших частичек земли и пыли и потуже затянул ремень. - Ну что, парни, как дела?
- Всё спокойно, сэр! – прозвучало в ответ.
- Продолжать наблюдение! - приказал Томпсон, взялся за бинокль и приник к окулярам.
Вокруг действительно всё было спокойно. И когда день уже начал склоняться к закату, по-прежнему ничто не нарушило всеобщего умиротворенного спокойствия.
- Сколько же еще ждать, сэр? - интересовались бойцы, заступая в свою очередь на пост.
- Сколько понадобится, - неизменно отвечал Томпсон, не покидавший пост ни на минуту.
Усиленный мощной оптикой, его взгляд вновь и вновь прощупывал пейзаж. По привычке, как перед боем, майор вычленял из него мельчайшие подробности и прикидывал, какую из них и как можно использовать. Вот там небольшой бугорок, за ним можно залечь, если огонь будет слишком плотным, а вон по той канавке можно десяток метров проползти без угрозы угодить под выстрел снайпера, и дальше короткими перебежками до следующего бугорка, ну а если накроет артиллерия, дело плохо - укрыться негде.
- Они тронулись, сэр! – раздалось у самого уха.
- Где?! – встрепенулся майор.
- Смотрите туда, сэр!
Вдалеке, там, куда нацелилась указующая рука, над землей взметнулись несколько столбиков черного дыма.
- Пять, шесть, семь, - принялся считать Томпсон - с каждой секундой их становилось всё больше. - Начинается, - прошептал он, рассматривая в бинокль, как машины одна за другой трогаются с места и выстраиваются в колонну. - Приготовиться! – выкрикнул, поднявшись в полный рост.
Дождавшись, когда колонна проследует мимо, они пристроились к ее хвосту. Вездеход Томпсона на этот раз замыкал движение. Почти час майор выжидал, а когда убедился, что машины не намерены разбираться с невесть откуда взявшимися чужаками, решил действовать.
- Начинаем! - скомандовал он по рации. - Все помнят, что надо делать?
- Так точно, сэр! Все, сэр! Не сомневайтесь, сэр! – прозвучало в ответ.
- За работу, парни!
Первый вездеход набрал скорость и обошел колонну слева. Поравнявшись с головной машиной, он притормозил, и спустя мгновение на её броню спрыгнул человек. С трудом удержав равновесие и едва не сорвавшись на землю, где его ждала неминуемая гибель под гусеницами, он на секунду замер, а потом резким коротким броском добрался до люка на башне и исчез в нем.
…Томпсон десантировался последним. Не рассчитав усилие, он ввалился в люк, и чуть не переломал ноги, со всего маха врезавшись ступнями во что-то угловатое. Ступни и икры пронзила острая боль. Сжав зубы, чтобы не вскрикнуть, он завалился на бок и тут же чуть не расшиб голову, пребольно ударившись виском обо что-то твердое.
Обо что именно, разглядывать не оказалось ни желания, ни возможности - боль буквально скрутила майора, растеклась от головы и ног по всему телу. В глазах потемнело, и Томпсону показалось, что сознание вот-вот покинет его, но всё обошлось - крепкий организм с честью вышел из неожиданного испытания. Многообещающее начало, с досадой подумал Томпсон. Интересно, что будет дальше? Если что-то в том же духе, то долго я не протяну, рассудил он, медленно приходя в себя.
Когда боль ушла, майор, не меняя положения, осмотрелся. Вокруг царил сумрак, нарушаемый лишь столбиком тусклого света, проникающим в распахнутый люк, и слабым мерцанием приборов. Никаких посторонних предметов, кроме лежащего в командирском кресле планшета, наверняка забытого владельцем при спешном бегстве. Аппаратура беззвучно работала, выдавая на дисплеи множество показаний, тихо гудела система вентиляции, и слышно было, как за спиной урчит мощный двигатель. Сложенное вместе, всё это предстало перед майором неким загадочным организмом, живущим по своим, неведомым лично ему, майору Томпсону, законам. Лишь забытый в кресле планшет напоминал о том, что когда-то этим организмом управлял человек. И теперь он, майор Томпсон, должен был вернуть бразды правления в человеческие руки. Так рассуждал он, изучая своего противника буквально изнутри, рассматривая подробности его устройства.
Время шло, а противник почему-то никак не реагировал на то, что какой-то наглец бесцеремонно забрался в его нутро. Видя такой поворот дела, майор почувствовал себя увереннее. Хотя он и не был набожным, но тут почему-то вспомнил библейского Иону. Да, так и есть, подумал он, вот почему всё это кажется мне знакомым. Иона в чреве кита! По лицу майора скользнула улыбка. Вся операция, вдруг, представилась ему четко и ясно от начала и до конца. И показалась не такой уж и сложной, какой выглядела всего пару часов назад. А ведь всего-то и стоит - немного поковыряться в твоей утробе, чтобы всё встало на свои места, мысленно рассуждал он, устраиваясь поудобнее. Пока не время, но уже скоро.
Глава 28
Из дневника военного журналиста Ричарда Хэнкса.
15.08, 23:55 - Понедельник.
"С места сорвались два часа назад. Ни слова не говоря (собственно, кому и зачем?) машины тронулись в путь. Мы с Диком, прохлаждавшиеся на свежем воздухе, едва успели вскочить на броню Икса. Теперь едем. Просто едем, а куда и зачем, Икс так и не удосужился объяснить. На всё у него один ответ: "Так надо". Даже с Диком он теперь почти не говорит. Такое ощущение, что все его силы уходят на то, чтобы мчаться вперед на почти максимальной скорости, а на разговоры их не остается. Но это навряд ли, ведь Икс не человек, он - машина и у него не может быть ни усталости, ни одышки. Вот если бы я несся вперед, как очумевший, то точно не стал бы говорить, чтобы не сбить дыхание. А Икс - он просто не хочет перед нами отчитываться. Видимо, так у машин условлено.
Сначала ехали по почти идеально ровному полю, но потом понесло по каким-то оврагам. Какое-то время машины пытались держаться поближе друг к другу, но вскоре их строй развалился, и каждая поехала там, где могла. Трясло немилосердно. Мы с Диком мертвой хваткой вцепились в кресла и с трудом удерживались в них, клацая челюстями так, что рисковали остаться без языков. И зачем, спрашивается, им надо было ехать по таким буеракам, неужели нельзя было выбрать маршрут поспокойнее? Дьявол, а ведь наверняка и на этот вопрос Икс ответит "так надо"! Интересно, кому надо? Какой прок от этой гонки с препятствиями? Что машинам, что людям, которые между собой о чем-то договариваются? Не понимаю! Вот если бы Икс хоть что-то рассказал, хоть как-то намекнул!
Спустя полтора часа дикой тряски овраги кончились, езда стала спокойнее, но скорость движения по-прежнему оставалась высокой. Вскоре с юго-запада появилась группа техники. По числу прожекторов я насчитал в ней примерно пятьдесят машин. Они двигались наперерез, и когда пути наши пересеклись, пристроились к нам. С тех пор едем вместе.
Сейчас за бортом совсем темно, но останавливаться, кажется, никто не собирается."
16.08, 17:00 - Вторник.
"Всё еще едем. Честно говоря, я совершенно не понимаю, что происходит. Когда рассвело, слева от нас появилась еще одна группа техники. Она двигалась параллельным курсом. Точно подсчитать количество машин в ней не удалось даже через мощные оптические приборы Икса - слишком велико было расстояние. Потом я вовсе потерял её из вида. Примерно в 12:30 наша группа распалась на две части: одна ушла на северо-восток, другая (та, в которой остались мы) - точно на север.
Эта бесконечная езда начинает утомлять, а еще она почему-то пугает меня. Все больше во мне укрепляется ощущение того, что всё это не к добру. Дику, кажется, тоже не по себе. Попробуй остаться спокойным, когда вокруг тебя столько грозной боевой техники, несущейся куда-то с неведомой тебе целью! А друг они решили напасть на людей - эта мысль периодически посещает меня. В такие моменты я снова пытаюсь разговорить Икса, но он, как и прежде, отвечает, что всё в порядке, что всё будет хорошо. Но для кого хорошо, дьявол тебя раздери, консервная ты банка! Неужели не понимаешь ты, что я должен знать, что вы намерены делать? Ведь, может, тогда я смогу объяснить вам, что вы неправы, или же неправы те, кто заставляет вас мчаться куда-то! И я пытаюсь ему это растолковать, но без толку.
Заметив моё раздражение, Дик предложил мне перекинуться в картишки, чтобы развеяться. Оказалось, у него есть колода карт – потрёпанная и засаленная, с голыми девочками на рубашках. Развеяться не вышло, наоборот, я ещё больше разозлился. Три раза кряду Дик обставил меня в игре, в которой я, как мне казалось, достаточно поднаторел! И только тогда до меня дошло, что мы с ним играем по разным правилам! Оказалось, что Дик сразу это заметил, но не подал виду, используя этот факт в свою пользу! Конечно, будь я менее занят проблемой с машинами, что и рассеяло моё внимание, я бы не позволил так водить себя за нос! Ох уж этот Роланд, тот ещё шулер… На моё справедливое негодование он невозмутимо заявил, что если я хотел установить какие-то определённые правила игры, должен был сообщить о них, а не ждать, когда партнёр догадается сам, что мне от него нужно.
Ну и чёрт с ним, с Диком!
Едем. Периодически осматриваюсь в приборы или выглянув из люка, тогда дышать приходится через ворот куртки – столько вокруг пыли. Последние несколько часов регулярно замечаю повсюду новые группы машин. Движутся они в абсолютно различных направлениях. Наверное, с высоты птичьего полета всё то, что творится на земле, похоже на картину работы сумасшедшего художника - крупными мазками невероятная суета, непонятно кому и зачем нужная. Кто кого пытается перехитрить?"
17.08, 20:20 - Среда.
"В четвертом часу дня на полном ходу влетели на минное поле. Откуда оно там взялось? Скорее всего, осталось от прошлых боёв. Три танка подорвались сразу, еще один въехал в опасную зону слишком далеко и напоролся на мину чуть позже - при попытке выбраться из ловушки. Остальные медленно сдали назад и остановились.
Наконец-то! – облегчённо вздохнул я, даже с некоторой садистской радостью восприняв такой поворот событий. Не глуша двигатели, машины стояли, и я слышал, как они переговаривались между собой, пытаясь определить, что делать теперь. Они сомневались! Им всё ещё зачем-то нужно было ехать вперед, но возможность подорваться останавливала их! Необходимо искать объезд - так считали они. Но где начинается и где кончается минное поле, как определить? Размеры заминированного участка могли оказаться огромными, но так же он мог занимать совсем незначительную площадь. Где проходит граница? Кто рискнет, кто готов поехать вперед и пожертвовать собой ради остальных? Мы с Диком с интересом наблюдали за интригующей ситуацией. Доброволец нашелся. В монитор обозрения я увидел, как он тронулся с места и пополз, пытаясь нащупать проход в минном заграждении. Крадучись он преодолел около сотни ярдов, набрался уверенности и немного увеличил скорость, спеша поскорее справиться с опасной задачей. Взрыв громыхнул неожиданно. Из-под правой гусеницы танка взметнулся столб ослепляющего огня, потянуло едким жирным дымом. Сию же минуту в эфире раздались голоса и шумы - машины окликали подбитого, и, как я понял, он не отвечал. Второй доброволец поехал в другую сторону, но продержался немногим дольше. С таким успехом их немало останется тут, подумал я тогда. И, может, это к лучшему!
- Кто следующий? - произнес я вслух, и взглянул на Дика.
Он сидел ко мне вполоборота и шевелил губами, беззвучно рассуждая о чём-то.
- Эй, - окликнул я его и несильно толкнул в плечо, - я спрашиваю, сколько их успеет подорваться, прежде чем они найдут дорогу, как считаешь?
Дик медленно развернулся ко мне и спустя секунду в его руке свернул клинок ножа.
- Ты что! - отшатнулся я. - Что задумал? Прикончить меня собрался?
- Очень надо, - буркнул он, взял лежащую рядом винтовку и примкнул к ней нож.
- Куда-то собрался? - насторожился я.
- Пойду, прогуляюсь.
- Ну-ну! Смотри не подорвись!
- Постараюсь, - безразлично бросил Дик, распахнул люк и резво выскочил наружу.
То, что случилось дальше, поначалу привело меня в замешательство. Дик пошел, зачем-то тыча в землю вокруг себя насаженным на ствол винтовки ножом. А потом меня осенила догадка: он ведь мины ищет, сапер хренов, пытается отыскать проход в минном поле! А поле оказалось засеянным смертью на совесть. Это было понятно по тому, как Дика бросало туда-сюда. Когда нож утыкался в присыпанный землей смертоносный предмет, Роланд шарахался в сторону, выжидал немного и снова принимался за дело. Чем дальше он отходил, тем яснее становилось: шансов пробраться напрямую сквозь мины у машин нет.
И что это он, в самом деле? - думал я, наблюдая за ним. С какой радости он им помогает? Может, они успели окрутить его, внушили ему что-то? А может, ему известно что-то такое… нечто важное, что и заставляет его скакать по минам? Интересно, что? Неспроста ведь он болтал с ними без передышки! Ох, неспроста…
Тем временем Дик вернулся в танк и тяжело плюхнулся в кресло. Видно было, как сильно он вспотел. Лицо его до неузнаваемости побледнело, глаза бегали из угла в угол, словно он сделал что-то нехорошее и попался, а руки мелко дрожали.
- Погеройствовать захотел? – угрюмо поинтересовался я.
- Да какое там, - отмахнулся он. - Вообще-то опасности почти никакой. Эти мины на человека не рассчитаны, им надо что-то потяжелее. Но всё равно ощущения не из приятных. Вдруг рванет?
На месте мы простояли еще около двадцати минут. Всё это время Дик вел себя необычно. Он ерзал в кресле и, казалось, хотел что-то сказать, но никак не мог решиться. Наконец, машины повернули назад, с таким расчетом, чтобы сделать большую петлю и обогнуть опасный участок на расстоянии.
Ехали молча. Ни я, ни Дик не спешили заводить беседу. Дик всё ещё был взволнован, и то и дело кидал в мою сторону загадочные взгляды, а я думал о том, как бы поаккуратнее расспросить, какая муха его укусила и какого дьявола он записался в пособники к машинам. Однако выяснить это я не успел. Дик опередил меня.
- Слушай, Рич, - взволнованно произнес он, - кажется, я видел человека.
- Что? - не понял я.
- Я видел человека, - повторил Дик. – Ну, там, где мы стояли.
Что же ты сразу не сказал? - чуть не выкрикнул я, но сдержался и спросил спокойно:
- Ты уверен?
- Нет. Но, кажется, он там был, - растерянно ответил Дик.
- Что значит кажется?! Был или нет?
- Кажется, был, - окончательно смутился Дик.
Оставаться спокойным дальше стало просто невозможно.
- Дик! - воскликнул я. - Где именно ты его видел?
- Не думай, что я опять помешался, - сказал Дик почему-то шепотом, - но он был в одной из машин. Я заметил, как он наблюдал за мной, высунувшись из люка. Я не подал вида, что вижу его, и продолжал искать мины, но я его видел, Рич. Сейчас, кажется, точно уверен, что видел. Как он там оказался, а?
Вопрос был в самую точку.
- Что же ты сразу не сказал, Дик, дьявол тебя раздери! - всё-таки вырвалось у меня. - Надо было сразу мне рассказать, мы бы выбили из него, и что он там делает, и как там оказался! А теперь… - я раздосадовано хлопнул себя по колену. - Поди ищи в какой из машин он засел!
Дик пришибленно выслушал мой упреки.
- Ну, извини, Рич, - виновато отозвался он.
- Может, ты бортовой номер запомнил? - вдруг осенило меня.
- Нет.
- Да что за невезение такое!
- Слушай, - встрепенулся Дик, - а может он, как мы с тобой, а? Пытается разобраться, что с техникой случилось?
- Может, не может, откуда мне знать?! - проворчал я, обхватив голову руками. - Кроме него нам этого никто не скажет!
Нет, ну надо же этому Роланду быть таким недотепой! – безмолвно злился я, скрипя зубами. И почему я сам не вылез из танка? Уж я бы точно не упустил этого, как его назвать-то? Интересно, что ему тут понадобилось? Может, действительно он, как мы? Хотя, трудно поверить, что найдется идиот, конечно кроме нас с Диком, который добровольно себя в такую передрягу затащит. Непременно нужно при следующей остановке выбраться наружу и повнимательнее осмотреться. Может, он опять объявится.
Спустя какое-то время в моей голове созрел целый план, как нам выманить таинственного незнакомца на свет божий, чтобы допросить с пристрастием. Его я и изложил Дику. План ему понравился, он одобрил всё, что я выдумал и напоследок даже внёс пару дельных предложений. Без преувеличения скажу, план был действительно хорош, а я горд им. Но тут Дик развеял все мои старания в пух и прах, да так, что я почувствовал себя первостатейным ослом:
- Рич, а почему не спросить у них?
- У кого?
- У машин.
- О чем? - удивился я, всё еще находясь под впечатлением от собственной выдумки.
- О том человеке. Они наверняка знают, если уж не о том, кто он такой, то в какой из них сейчас засел.
Вот так просто! Без раздумий, планирования и всяческих ухищрений. Конечно, сомнение, что машины могут отказаться рассказать нам про незнакомца, у меня появилось сразу, но попробовать расспросить их, несомненно, было хорошей идеей.
- Твоя идея, Дик, тебе и карты в руки. Действуй!
- Нет, Рич, у тебя лучше выйдет! - уверенно сказал Дик после долгого раздумья. - Я, конечно, могу попытаться, - добавил он, почесав затылок, - но боюсь, не справлюсь, если понадобится разводить какую-нибудь дипломатию. Плохой из меня переговорщик. Я парень простой. Спросить-то спрошу, но если не отвечают сразу, так, значит, не мое дело, я больше и не пристаю. Так что давай сам.
Сам так сам, решил я, включил громкую связь, чтобы Дик смог беспрепятственно следить за переговорами и, набрав в грудь побольше воздуха, заговорил:
- Икс, ты слышишь меня?
- Да.
- Можешь сейчас говорить со мной?
- Да.
- Я хочу тебе кое-что сказать.
- Говори.
- Дик рассказал мне, что недавно видел человека, и Дик считает, что человек этот сейчас находится где-то поблизости - в одном из вас... или в одной, - поправил я себя и запнулся, поняв, что выразился несколько невежливо. - Уж извини, Икс, не знаю, как вернее надо было сказать, - постарался сгладить я собственную оплошность и тут же обратился за поддержкой к Роланду:
- Дик, я ничего не перепутал?
- Всё точно, Рич. Именно об этом я тебе и говорил.
- Что скажешь, Икс? Дик прав?
- Откуда Дику известно об этом человеке? - незамедлительно ответил Икс вопросом на вопрос.
- Он видел его во время последней остановки. Ведь так, Дик? - снова вовлек я Роланда в разговор.
- Да, Рич, я видел, как он подглядывал за мной.
Я довольно кивнул, словно прокурор, который очередным коварным вопросом приблизил обвиняемого на шаг к электрическому стулу.
- Икс, Дик не ошибается? Этот человек не померещился ему, он действительно существует?
- Да.
Мы с Диком многозначительно переглянулись. "А я оказался прав!" - читалось в его взгляде.
- Кто он такой, Икс? Ты можешь рассказать нам о нём? - продолжил я.
- Нет.
Этот очередной отказ идти на открытый контакт просто взбесил меня. Скрывать раздражения не было никаких сил.
- Но почему?! – выпалил я так громко, что у самого зазвенело в ушах, а Дик от неожиданности подскочил в кресле.
- У меня нет информации о нем, - спокойно ответил Икс.
Раздражение сменилось удивлением.
- А у своих можешь спросить?
- У них тоже нет информации.
Удивление достигло своего пика.
- Икс, мне кажется странным, что вы позволяете ему находиться среди вас, даже не представляя, кто он такой и что намерен делать! Ведь должны вы хоть что-то знать о нем?! Я просто уверен, что знаете! - настаивал я. - Мне и Дику очень важно знать, кто этот человек, ведь так, Дик?
- Ещё бы! Я бы с удовольствием это выяснил, - подтвердил Роланд.
Установившаяся после его слов пауза показалась мне бесконечной. Не верю я, что они ничего не знают! Не такие они простаки, чтобы позволить какой-то неизвестной личности с неустановленными намерениями тереться вокруг да около! - думал я, в те мгновения.
- Если это так важно, мы расскажем, - услышал я, наконец, и не поверил своим ушам. - Расскажем Дику. Мы видели, как он старался помочь нам найти дорогу сквозь мины. Мы ценим это и считаем его своим другом.
Вот это да! - мысленно воскликнул я и торжественно изрек:
- Говорите!
- Мы расскажем Дику.
Это было словно обухом по голове. Надежда узнать, наконец, хоть какие-то подробности умерла, едва зародившись.
- Но почему? Почему только Дику? - спросил я, стараясь не выдать обиду на такое недоверие к моей персоне.
- Теперь мы знаем, что ему можно доверять, - раздалось в ответ. - Мы обещали тем людям, которые хотят нам помочь, что до поры будем держать всё в тайне. Мы считаем их своими друзьями. Дик теперь, как и они, наш друг. Значит, он вправе знать обо всём, о чём хочет знать. Те люди сказали нам, что друзья ничего не скрывают друг от друга. Значит, мы должны рассказать Дику всё, о чем он попросит.
Таково было решение машин. Они посчитали, что я не заслуживаю доверия, а Дика записали к себе в друзья. Каким бы обидным и странным ни казалось мне это решение, но заявить о его несправедливости было затруднительно. Дик что-то доказал, скача по минам, а я отсиживался, наблюдая, как он рискует жизнью. Да уж, железная логика. И железная же глупость! На основании дурацкой выходки Дика они сделали какие-то выводы о нем и обо мне! Да если бы действительно была необходимость, то и я бы смог поступить, как он. Сказать, что я был расстроен - значило не сказать ничего. Я был просто убит и раздавлен. Однако плохо было не только мне. Дик выглядел каким-то пришибленным и ошарашено хлопал глазами. Очевидно, известие о теперешних особых приятельских отношениях с машинами привело его в замешательство. Он виновато смотрел на меня, всем видом говоря: "Рич, я не специально!". В довершении этого он даже попытался отказаться от оказанного доверия и заявил, что раз уж так, то из солидарности не станет слушать то, что не дано услышать мне. Это заявление, на мой взгляд, было, по меньшей мере, глупым! Разве не глупо отказываться от возможности узнать, наконец, что, черт возьми, происходит со всеми нами? Дик немного поупрямился, продолжая твердить про солидарность, но я-то видел, что он таки не прочь приобщиться к тайне машин. Без особого труда я убедил его, что ни капли не обижусь, если он с ними немного посекретничает.
Описанное выше случилось буквально только что, и сейчас, когда я пишу эти строки, машины рассказывают Дику свою историю. Они попросили, чтобы он отключил громкую связь и воспользовался наушниками. Дик слушает внимательно – это видно по тому, как сосредоточено его лицо: глубокие складки морщин пролегли на лбу, глаза полуприкрыты, а скулы чуть заметно двигаются туда-сюда. Естественно, я очень надеюсь, что вскоре узнаю от него все подробности."
17.08, 21:40 - Среда.
"Наконец-то я кое-что узнал. К сожалению, поговорить с Диком не удалось. Когда я попытался задать вопрос, он приложил палец к губам и с видом заговорщика произнес:
- Т-с-сссс...
Жестами он попросил ручку и листок бумаги и, склонившись над ним, прикрывая его так, чтобы никто не мог рассмотреть, что он там пишет, мелким, дергающимся вверх-вниз, почерком вывел: "Я обещал им молчать".
В общем, пришлось нам общаться посредством ручки и бумаги. Прикладываю к дневнику листок с нашей перепиской.
"- Что они тебе рассказали? Кто этот человек?
- Он из военных, и он не один.
- Сколько их?
- Кажется, много.
- Что они тут делают?!
- Вроде сопровождают машины.
- Куда?
- В какое-то место, где начнется подготовка машин к жизни среди людей.
- Какая подготовка?
- Машинам было обещано, что они получат все необходимые навыки и сведения, чтобы в скором времени начать жить среди нас, сотрудничать с нами. Им было сказано, что они должны помогать людям, а люди взамен будут заботиться о них.
- Что за люди контактируют с машинами: военные, правительство, кто-то еще?
- Военные и правительство. Наши и русские. Я понял так, что они объединились.
- Фантастика! Я не понял, машины сказали тебе, в какое конкретно место они направляются?
- С пунктами назначения странная ситуация. Машины разделены на группы. Каждая группа следует указанным ей маршрутом. Про конечные точки маршрутов я не понял. То ли они будут сообщены машинам позже, то ли еще что-то. Они называли мне какие-то промежуточные координаты по маршруту, но без карты это всего лишь набор цифр. Жаль, что карты у нас нет.
- Вот так дела! Дик, что еще ты узнал?
- Много всяких мелочей, но это пока не интересно, потом расскажу. Есть одна странность. Те, кто сопровождают машины, почему-то отказываются вступать с ними в контакт.
- Как это?
- Сопровождающие не предпринимают никаких попыток общения с техникой.
- Наверное, у них приказ не вступать в контакт.
- Похоже на то."
Это пока всё. И всё это странно, загадочно и запутанно. Машины едут куда-то, чтобы получить какие-то навыки и какую-то информацию! Что за навыки, как это они будут жить среди людей? Ничего не понимаю, бред какой-то! Хотя чему удивляться? Последнее время всё вокруг меня похоже на бред сумасшедшего: думающие машины, ищущие друзей, теперь вот еще и люди, собирающиеся снабдить машины какими-то навыками.
По-прежнему едем и по-прежнему неясно куда. Я собираюсь погрузиться в раздумья и догадки по поводу услышанного, вернее, прочитанного. В голову лезет куча мыслей - хороших и не очень. Наверное, я сейчас выгляжу растерянным и несколько мрачным. Зато Дик определенно испытывает моральный подъем. Он то и дело чему-то улыбается и, по-моему, вот-вот рассмеется. На мой взгляд, сейчас не самое подходящее время для веселья. По крайней мере, мне так кажется. Вообще, я частенько замечал, что веселье у Дика приходится на те моменты, когда я испытываю почти диаметрально противоположные эмоции. Мы с ним существуем как бы в противофазе. А вообще, черт возьми, я ему благодарен. Если бы не этот полусумасшедший сержант Роланд, я бы пропустил кучу захватывающих дух событий. И ведь именно благодаря Дику, я вскоре стану свидетелем чего-то загадочного - вступления разумной техники в плотный контакт с человеком. Я даже представить себе не могу, что из всего этого выйдет, и я буду в самом эпицентре, буду наблюдать за тем, что, возможно, навсегда изменит нашу жизнь."
Глава 28
От резкого торможения Ричарда швырнуло вперед. Ручка, устремившись вслед за инстинктивно выброшенной вперед рукой, с сильным нажимом черканула по мелко исписанному тетрадному листу, почти разодрав его на две части. Щека, поросшая грубой рыжей щетиной, уже больше походящей на полноценную бороду, чем на небритость, плотно, до судорожной боли, теранулась обо что-то подвернувшееся ей по пути. Выпустив ручку, ладонь распрямилась и врезалась в экран монитора обозрения, остановив движение тела. Монитор жалобно хрустнул, но выдержал. И тут же за спиной опешившего Ричарда раздалась брань:
- Вашу мать! Уроды! - в полный голос завопил Роланд.
Танк прошел по инерции с десяток ярдов и встал. Прижав ладонью саднящую щеку, Ричард обернулся. Дик вертелся в кресле так, словно под задницей у него возникла раскаленная сковорода. При этом он то сгибался в три погибели, комично съеживаясь до невероятно малых размеров, то распрямлялся, как взведенная пружина.
- А-а-а-ааааа, у-у-у-ууууу, - подвывал он сквозь зубы.
Ритуальный танец папуаса перед жертвоприношением, почему-то подумал Ричад, наблюдая за приятелем. Глаза Дика налились кровью, и это вместе с воем и подскакиваниями вполне оправдывало такую ассоциацию.
- Рука-а-а-а... - шипя, протянул Дик. - Опять рука... Вот уроды... Зачем так резко тормозить?
Двигатель фыркнул или, как показалось Ричарду, облегченно вздохнул, машина вздрогнула и замерла.
- Ну, что там опять? - недовольно процедил Дик, ожесточенно дуя на вновь ушибленную руку. - Если опять какие-то проблемы, то я больше наружу ни ногой. Пусть сами разбираются.
- Ну-ну, - усмехнулся Ричард, - посмотрим.
Дик прижал к груди больную руку, демонстративно развалился в кресле и даже закрыл глаза, вероятно обозначив этим, что до всего происходящего ему нет никакого дела. Превозмогая боль, он морщился, тяжело дышал и двигал бровями, скулы его ходили ходуном. Разглядывая эти мимические пируэты и потирая ноющую щеку, которая досаждала ему не столь сильно, чтобы вызвать на лице такую же бурю эмоций, Ричард вдруг ощутил, как буквально проваливается в тишину и неподвижность: ни шума двигателя, ни тряски и вибрации. Состояние покоя навалилось на него с какой-то просто невероятной силой, парализуя тело и разум. В ушах тоненько запищало. В голову прокралось нечто похожее на густой туман - такое же обволакивающее и непрозрачное. Веки налились свинцом. Захотелось спать. Всё равно делать нечего, решил он, и приготовился задремать. Но не тут-то было. «Стоим, значит, приехали?!» - эта мысль, выскочив из бдящего подсознания, как луч света рассекла на части коварный туман. Оцепеневший мозг встряхнулся и включился в режим интенсивной работы. Выходит, мы уже на месте? Этак я просплю всё самое интересное! - подумал Ричард и испугался такой перспективы.
…Монитор обозрения выдавал картинку гаснущего горизонта, купающегося в бледно-розовых облаках, внешняя связь - безмолвие. Ричард нажал на кнопку, экран монитора разделился на четыре части, по числу сторон света, и в трех из них Ричард увидел машины, машины и еще раз машины. Что там за ними - разглядеть было просто невозможно. Чтобы сориентироваться на местности, оставалось только высунуться наружу и осмотреться.
Безжизненное пространство раскинулось перед ним. Впереди, если брать за ориентир пушку танка, ровная, как стол, земная поверхность, подернутая слоем серой пыли, без единой травинки. Сзади и справа - всё то же. Слева вдали над корпусами машин выступали развалины - причудливые остовы построек. Куда это нас занесло? - подумал Ричард, поежившись В тяжелом воздухе, перемешанном с еще не успевшей осесть пылью, чувствовалась сухость. Вместе всё это неприятно царапало и раздражало нос при каждом вдохе.
- Э-э-х-х-х... - протяжно вздохнул Ричард, глотнул приличную порцию пыли и зашелся в приступе кашля.
Отплевавшись и откашлявшись, он нырнул в люк, задраил его, и тут в утробе машины сначала вкрадчиво, а потом всё резче, хлеща по ушам, зазвучала тревога. Лица Дика и Ричарда перекосились - до боли в барабанных перепонках надрывался блок радиационного контроля. Всеми доступными способами, воем сирены и мерцанием индикаторов, он сообщал: "уровень радиации за бортом превышает допустимый".
- Драная железка! - вырвалось у Ричарда. - Что ж ты столько времени молчала?!
Он саданул кулаком в лицевую панель сигнализирующего об опасности блока и в панике принялся хлопать себя по груди и бокам, пытаясь стряхнуть с одежды невидимые радиоактивные частицы.
- Ты чего это разошелся! - воскликнул Дик. - Поаккуратнее!
- Иди ты! - огрызнулся Ричард. - Всегда лезу, куда не надо! - принялся выговаривать он себе, продолжая чистку, делая при этом множество резких и непонятно зачем нужных движений.
- Да не суетись ты так! - рявкнул Дик и придержал Ричарда за плечо. Дотянувшись до надрывающегося блока, отключил сирену и добавил: - Стряхивать бесполезно. Тем более себе под ноги. Дезактивация нужна.
Но Ричард продолжал усердствовать, выколачивая невидимую угрозу из одежды. Он буквально чувствовал, как микроскопическая смерть проникает в тело, разъедает его. Невыносимый зуд охватил каждый миллиметр кожи.
- Да хватит тебе, - снова попытался остановить его Дик. - То, что снаружи - не так страшно, а вот то, чего ты наглотался, когда дышал - гораздо опаснее, - то ли всерьез, то ли издеваясь, сообщил он.
Ричард вспомнил, как серая пыль, деранув горло, заставила его закашляться, и с трудом сдержал рвотный спазм. С дикой злобой он посмотрел на разглагольствующего Дика. Тот заметил реакцию приятеля и попытался успокоить его:
- Да не бойся ты! Не так уж много ты и глотнул. Фон невысокий. Не чешись ты так, это у тебя от страха зуд начался и блевать тоже от страха тянет. Обойдется всё.
- Лучше помолчи, - выдохнул Ричард, прикрывая губы ладонью.
- Как скажешь, - безразлично бросил Дик.
…Вполголоса поругивая себя и запоздавшую с предупреждением аппаратуру, почесываясь и поеживаясь, Ричард смотрел в монитор обозрения. За сорок минут наблюдения почти никаких изменений на экране не произошло, машины по-прежнему оставались без движения, только горизонт потемнел, придав облакам еще большую бледность. Зуд постепенно утихал. "Господи, лишь бы обошлось", - вставлял Ричард между ругательствами.
- Чего высматриваешь? - услышал он голос Дика, видимо решившего прекратить выражать безразличие.
- Просто смотрю.
- Думаешь, на месте?
- В каком смысле? - переспросил Ричард, продолжая изучать экран.
Дик воровато оглянулся и, понизив голос до шепота, спросил:
- Ну, мы уже приехали туда, куда надо?
- Хм, что ты у меня спрашиваешь? - так же тихо отозвался Ричард. - Ты у них спроси, приехали они или нет. Тебе они обязательно скажут, как другу, - попытался он подколоть Дика.
- Сейчас, - шепнул Дик, не обратив внимания на колкость.
Он нацепил наушники, и теперь уже Ричард принялся разыгрывать безразличие, делая вид, что не слушает, хотя на самом деле превратился в само внимание и ловил каждое произнесенное Диком слово. Говорил Дик подчеркнуто тихо, так чтобы у машин не возникло никакого сомнения, что кто-то может их подслушать.
Спустя минуту он доложил шепотом:
- Приехали. Говорят, что теперь надо ждать.
- А чего ждать - сказали?
- Людей. Они должны прибыть сюда, чтобы заняться машинами.
Солнце успело сползти за горизонт. За бортом танка стемнело, а обещанные люди всё не появлялись. Ричарду надоело пялиться в монитор, и он принялся писать что-то на тетрадном листке. Дик поначалу пытался дремать, но боль в руке отвлекала, мешала расслабиться, и он, помаявшись немного, побаюкав руку будто младенца, переключил внимание на приятеля - стал заглядывать ему через плечо, прямо из-под пера выхватывая ложащиеся на бумагу строки. Ричард писал быстро, изредка зачеркивая слова или даже целые предложения, порой жевал кончик ручки и, не переставая, неразборчиво ворчал под нос. Дик с любопытством следил за процессом. Сам того не замечая, он высунул кончик языка и перекатывал его из одного уголка губ в другой. Даже боль в травмированной конечности уже не казалась ему такой невыносимой.
- Слушай, - произнес он, когда писатель в очередной раз принялся пробовать на вкус авторучку, - всё никак не спрошу - это ты книгу что ли пишешь?
- Типа того, - буркнул Ричард.
- О своих похождениях?
- Угу.
- И про меня там есть?
- Угу.
- Думаешь, напечатают?
- Уверен.
Дик ненадолго замолчал, а потом сильно сжал в ладони плечо Ричарда, заставил его обернуться.
- Знаешь, Рич, - твердо произнес Дик, - пусть не печатают про то, как я по машинам стрелял, ладно?
- Почему? - искренне удивился Ричард.
- Неправильно это было. Ну, как если бы ты пришел ко мне в гости, а я ни "привет", ни "с чем пожаловал?", а сразу с порога тебе в морду.
Думавший перебить Дика Ричард поперхнулся застрявшими в горле словами.
- Ну, ты даешь, - выдавил он. - Ничего себе аналогию выдумал! Одно дело - я, а другое...
- Я тебя прошу, Рич!
- Нет уж, парень, как говорится, из песни слова не выкинешь.
Дик еще сильнее сдавил плечо приятеля, от чего тот скрипнул зубами, превозмогая весьма ощутимую боль.
- Как ты не понимаешь! - воскликнул Ричард, чувствуя, что этот недотёпа Роланд заводит его, просто-таки взвинчивает своим нежеланием думать и делать выводы. - Именно этот эпизод будет являться одним из ключевых во всем повествовании! В твоем лице была выражена реакция человечества на появление разумной машины! Реакция обычного неподготовленного обывателя. Твой страх и желание уничтожить такую машину вполне естественны. Что можно ожидать от разумной машины ты толком не знал, но чувствовал исходящую от нее опасность! Ты испугался неизвестного, того, что может стать угрозой твоему существованию, и ты поспешил устранить эту угрозу. Пойми, это обязательно должно быть опубликовано!
- Но ведь никакой угрозы не оказалось, Рич. Я ошибся, действительно поспешил. Может, это я один так перепугался, а остальные сразу поняли, что ничего страшного нет?
- Это вряд ли. Я, например, тоже испугался.
- Но не так сильно, как я?
- Каждый из нас испугался по-своему. Ровно настолько, насколько воспринял серьезность возникшей угрозы.
- А военные, а правительство? Получается, они не испугались, как мы с тобой? Они ведь не стали, как я, от страха стрелять по машинам! Могли бы, но не стали! Они во всем разобрались и сумели договориться, смогли найти общий с ними язык! Ведь так? Ведь именно поэтому мы с тобой сейчас здесь!
- Да, смогли. Но уверен, что поначалу они перепугались в сто раз сильнее, чем ты.
Глаза Ролланда округлились.
- Это почему, Рич?
- Хм, как тебе объяснить...
Ричард прикинул, как бы подоходчивее выразить свои соображения и продолжил:
- Представь, что ты президент Штатов. Представил?
Дик прикрыл правый глаз и, посидев так немного, кивнул:
- Ага.
- Теперь представь, что все машины в твоей армии вдруг посчитали себя разумными существами. Танки, самолеты - все поголовно. И ты не знаешь, чего ждать от них! Разве не страшно? Ты - глава страны, на тебе ответственность за ее благополучие, за миллионы жизней. Как поведет себя техника: ударит по людям или не сделает этого - не известно. Вообще ничего не известно. Весь уклад жизни встает с ног на голову. А еще эта драка с русскими. Если машины теперь тебе не помощники, воевать голыми руками? Представляешь?!
Дик прикрыл левый глаз.
- Ага.
- Как тебе такая ситуация? Не испугался бы?
Дик помедлил с ответом и, одарив Ричарда удивленным взглядом, произнес:
- В штаны бы наложил.
- Ну вот, - рассмеялся Ричард и снял с плеча ослабившую хватку руку Дика. - Всем было страшно, да и сейчас еще страх не ушел. Я, например, до сих пор побаиваюсь того, что может случиться.
- А что может случиться, Рич? - спросил Дик тоном школьника, обращающегося к мудрому педагогу.
- Много чего, - неопределенно ответил Ричард, - скоро увидим, как мы с ними уживемся. А там уж, куда кривая выведет.
- Думаешь, могут возникнуть проблемы?
- Всё может быть.
Ричард явно не желал ввязываться в подробные разъяснения, и, почувствовав это, Дик отстал от него и погрузился в раздумья. А Ричард продолжил писать. Дело спорилось, выкладки на будущее получались многообещающими, переполняющие голову и, что немаловажно, душу, воспоминания так и рвались на бумагу. Ричард совсем уверился в том, что из его записок со временем, после тщательного осмысления и разбора, выйдет удачная книга. И он уже начал прикидывать, как ее можно будет назвать.
- Слушай, - опять вмешался в его работу Дик, - не пойму я что-то.
Ну что опять? - мысленно простонал Ричард.
- Откуда тут радиация?
- Как ты сказал? - переспросил Ричард, продолжая размышлять над названием.
- Я говорю, радиация откуда взялась?
- Да черт ее знает.
- Странно это.
- Случилось что-то. Авария какая-нибудь.
- Где ж тут авария могла быть?
- Там развалины, - не отрывая взгляда от листа, нехотя ответил Ричард и жестом указал направление.
- Ух ты! - воскликнул Дик. Глаза его загорелись, точно у ребенка, столкнувшегося с тайной, которая требует немедленной разгадки. - Как думаешь, что там?
- Я же сказал, что развалины.
- Ну, когда они не были развалинами, чем они были-то?
Ричард понял, что Дик не отстанет.
- Что ты прицепился? - вызывающе спросил он, развернувшись к прилипале Роланду. - Откуда мне знать, что здесь было у русских и что они с этим сделали! Или думаешь, они мне докладывали, что у них тут творится?! А может, я вообще помогал им строить или разрушать? Взорвал тут всё к чертовой матери!
Дик просиял.
- Взорвал! - воскликнул он. – Ну, конечно же!
Ричард опешил.
- Ты спятил? - спросил он, растерянно глядя на Дика. - Совсем тебе плохо?
- Взрыв! Здесь был взрыв! - не допускающим возражений тоном заявил Дик. - Ядерный взрыв! Где-то неподалеку упала одна из наших ракет! В самом начале войны! Вот тебе и радиация, и развалины! Садан-у-ули мы тогда друг по другу... - протяжно закончил он на выдохе, и, вдохнув порцию воздуха, добавил: - Потом их, ракеты эти, уже не использовали.
- И хорошо, что так.
- Это точно, - согласился Дик. - Я ведь тогда в Портленде оказался, - нахмурился он. - Помню: тревога, оповещение по всем каналам, а потом шарахнуло! Земля ходуном заходила. Видел, как грибы до самого неба вставали. Там я должен был быть - в эпицентре, вместе с родителями. Повезло мне: дружок по девочкам прокатиться позвал, всегда он местечко знал, где девочки сговорчивые. Вот и уцелел я по его милости. Мать моя, строгих нравов, говорила, что тяга к доступным женщинам меня погубит, а вышло наоборот.
- Сочувствую, - мягко произнес Ричард, но Дик не услышал.
- Я ведь именно тогда решил пойти воевать, - продолжал он свой рассказ, - как-то сразу понял, что мое место на войне. А до того плевать мне было на всё это. С чего бы мне было лезть в пекло? Какая мне надобность была вмешиваться в дурацкие затеи правительства? До русской земли какое мне дело? Мне и нашей-то по росту куска достаточно. А здесь уже они на мою жизнь посягнули, убить меня попытались, а родителей и вовсе... А я ведь к ним не лез! - рявкнул он так, что у Ричарда заложило уши. И уже тихо, едва слышно повторил: - Не лез.
Неловкая гнетущая тишина охватила их. Дик безмолвно шевелил губами, Ричард, потупив взгляд, выводил на бумаге причудливые фигурки, одна из которых определенно напоминала ядерный гриб.
- Раз уж пишешь про все, - наконец, произнес Дик, - то и про то, что сейчас услышал, напиши.
- Напишу, - заверил Ричард, - обязательно напишу.
- А я потом почитаю! Так и быть, куплю твою книжку, помогу тебе материально! - усмехнулся Дик.
Как это часто бывало, настроение его резко изменилось, он заметно повеселел, мгновенно отбросив тяжелые воспоминания.
- Так значит, взрыв! - констатировал он. - Интересно, какого дьявола кто-то выдумал, что машины должны прибыть именно сюда? Совсем они там, что ли, не соображают, дипломаты наши? Других мест, что ли, нет - почище и побезопасней? Машинам-то что? Они железные, им эта радиация, как слону дробинка. Но людям-то каково, а?
- Значит, так надо, - уверенно ответил Ричард. - Не на Красной же площади русским их выстраивать! Выбирают места поукромнее - те, куда абы кто не полезет. Широкая общественность, как я понимаю, еще не в курсе происходящего. Её надо подготовить. А пока ее будут подготавливать, машины будут находиться в таких местах, как это.
- Ну да, наверное ты прав, Рич.
Дик на мгновение запнулся, а потом широко улыбнулся и произнес:
- Знаешь, я вообще-то сразу понял, что ты парень с головой! Так ловко всё объясняешь!
- Я просто думаю и анализирую, - не без гордости заявил Ричард.
Слова Дика польстили ему, он черканул пару фраз на бумаге, запечатлев очередную удачную мысль, поставил восклицательный знак и сказал:
- Если еще что-то спросить хочешь, не стесняйся.
- А не отвлеку тебя?
- Уже отвлек, - усмехнулся Ричард. - Ну так?
Дик помялся, пытаясь придумать, что спросить.
- Вот дела… - произнёс он растерянно. - И спросить-то вроде нечего. Бывает же так! То вопросы сами выскакивают, да еще не к месту и не ко времени, а то и время есть и есть кому отвечать, а ни одного даже самого глупого вопросишки на ум не приходит. Ты пиши, Рич! Придумывай книгу.
Дик откинулся на спинку кресла, и спустя секунду лицо его приняло сосредоточенное выражение - он придумывал вопрос. Ричард с нескрываемым интересом понаблюдал за ним. Его забавлял этот Роланд, конечно, когда не раздражал. Дик всё никак не мог выдумать, чем озадачить приятеля, и тот вернулся к своим записям. Дело закипело: строчка за строчкой ложились на чистый лист, исписанные с обеих сторон листы сменяли друг друга с такой скоростью, словно Ричард печатал на машинке, а не выводил каждую буковку движением кончиков пальцев. Правда, буквы получались не совсем разборчивыми, и зачастую "о" походило на "а" или вовсе на какое-то странное "с".
- Как ты думаешь, Рич, - наконец созрел Дик, - повоюем еще?
- С кем? - не отрываясь от письма, уточнил Ричард.
- Как с кем? - удивился Дик. - С русскими, конечно!
Ричард прекратил писать, тяжело вздохнул и мысленно посетовал на очевидный талант Дика встревать с вопросом в самый неподходящий момент. На него опять накатил приступ злости, но, взглянув на вопрошающего, он понял, что злиться не стоит. Дик весь светился от радости - наконец-то он придумал свой "коварный" вопрос.
- Войны не будет, - заявил Ричард тоном, не допускающим сомнений. - Отвоевались.
- Считаешь?
- Уверен! Не до войны теперь. Других забот навалится выше крыши. Да и чем воевать? Машин нет. В рукопашной, что ли, сходиться? - поинтересовался Ричард и тут же вспомнил, как совсем недавно именно в рукопашной сходились одержимые неестественной яростью люди, как на его глазах пули разрывали черепа, перебивали конечности, а ножи по рукоять впивались в животы и шеи. Он мотнул головой, отгоняя дурное воспоминание, и с еще большей уверенностью произнес: - Кончилась война, не до нее!
- Значит, всё... - как-то странно и даже немного обиженно выговорил Дик. - Не довели до конца, не разобрались. - Он махнул здоровой рукой, попытался сплюнуть под ноги, но вовремя спохватился. - Ну и хорошо! - решил он. - Так тому и быть, - словно от его решения что-то зависело. - Хватит, полили крови, пора и за ум взяться.
Ричард выжидающе смотрел на него, готовясь принять очередной вопрос, чтобы уж разом на все ответить и больше не отвлекаться от дела.
- Хотел еще спросить про тех, что в танках, - угадал Дик настрой Ричарда, - ну да дьявол с ними, раз так. Плевал я теперь на всё это. Контракт разорву, пусть даже себе в ущерб, пусть хоть в суд подают. Домой поеду, четвертый десяток к середине подходит, а семьи всё нет…
На этом разговор опять оборвался. Дик предался размышлениям о своем гражданском будущем, а Ричард попытался продолжить писать, но сказанное Диком зацепило какую-то струнку в душе. Струнка эта гудела и вибрировала, издавая звук грустный, но с оттенком надежды. "Мардж", - вот что слышалось в этом звуке. До горько-сладкой истомы знакомое имя. Да, пусть не всегда у них ладилось, пусть были длительные размолвки, его характер – отнюдь не сахар, но всё же они муж и жена. У него уже есть то, о чем Дик только мечтает, у него есть семья, но до сих пор он глупо разбазаривал это богатство, распылял его по мелочам ссор. Бурная встреча после очередной командировки, несколько полных страсти ночей, а потом - быт. Каждодневные ничего не значащие, нагоняющие на непоседливого мужчину тоску формальности семейной жизни: утренний поцелуй, чашка кофе перед дорогой на работу, еще один поцелуй, еще одно "пока", а вечером почти всё то же в обратном порядке. Раз в месяц поход в театр - чаще его туда не затащишь. Раз в пару недель поход в гости, и хорошо еще, если хозяева не слишком чопорные и пустосветские, как он называл некоторых из них, подтрунивая. Всё это гнало Ричарда прочь, он напрашивался на очередную продолжительную командировку и выпадал из этой жизни, набираясь сил для возвращения. Да, ему было нелегко переносить тяготы семейной жизни, но всё это, и плохое и хорошее, у него было. Не потерять, только бы не потерять, подумал он, охваченный тревогой.
Время ползло вперед. Дик, наконец-то, смог уснуть. На его губах играла улыбка - сон был хорошим. Ричард уже не писал - устал, да и нахлынувшая тревога выбила его из творческой колеи. Переваливаясь с боку на бок в уже переставшем быть удобным от постоянного сидения кресле, он изредка и без особого внимания посматривал на монитор обозрения. Монитор показывал ночь в инфракрасном свете. Включенный в режим кругового осмотра, он изредка вздрагивал, выхватывая из темноты причудливые неясные контуры машин. Машины стояли. Машины ждали.
А ведь потом меня к ним на пушечный выстрел не подпустят, подумал Ричард, дадут такого пинка под зад, что долечу до самого Вашингтона. И там я надолго застряну - постараются, кому надо. От меня ведь теперь всяких неприятностей ожидать можно. Или охрану приставят, или отправят на длительное лечение, как это у них называется. Всё официально: журналист Хэнкс перетрудился, перенес стресс и теперь проходит восстановительный курс в специальном госпитале при министерстве обороны - это ему награда такая за плодотворный труд от благодарного правительства. И лечиться Хэнкс будет до полного выздоровления.
Ричард усмехнулся и безразлично произнес:
- Полностью здоровых людей не бывает. Лечиться придется долго.
Заскрипело кресло - Дик заворочался во сне.
- Эй, Икс! - вполголоса позвал Ричард.
Ответа не последовало.
- Только не делай вид, что не слышишь!
Тишина.
- Думаешь, я поверю, что ты не подслушиваешь, о чем мы тут говорим?
Что-то щелкнуло и зазвучали металлические переливы машинного голоса:
- Я тебя слушаю.
Ричард удовлетворенно хмыкнул. Так он и знал.
- А ведь Дик оставлял громкую связь отключенной, - сказал он язвительно.
- Да, она отключена, - подтвердил Икс.
- И как же тогда ты меня услышал? - поинтересовался Ричард и тут же сам ответил: - Ну, еще бы ты не знал, как это сделать…
- Да, я знаю, есть запасной контур... - начал объяснять Икс, но Ричард перебил его:
- К чему был весь этот маскарад? - с издевкой в голосе поинтересовался он. - Слушаю - не слушаю, включить - выключить.
- Маскарад? - не понял Икс.
- Зачем ты нас дурил?
- Дурил? Ты хочешь сказать, что я вас в чём-то обманывал?
- Именно.
- Разве я говорил, что не буду слушать ваши разговоры?
- Вроде бы не говорил, - произнёс Ричард неуверенно.
Они замолчали. Ричард почувствовал себя неловко, выходило, что он напрасно обвинял машину в обмане. Выходило-то оно так, но всё же Ричарду не нравилось, что Икс подслушивал их.
- Но это нехорошо. Нельзя так, - сказал Ричард уверенно.
- Нельзя слушать, о чем говорят люди?
- Нельзя слушать тайком, не предупредив, это называется "подслушивать" - это плохо. Многим не нравится, когда их подслушивают.
- Вы с Диком слушали нас, когда хотели, слушали не предупредив. Я подумал, что тоже могу так.
Весьма логично, и едва ли поспоришь с таким выводом, но сдаваться Ричард не собирался.
- И всё же ты должен был предупредить! – упрямо заявил он.
- Должен?
- Да!
- Не уверен.
- Почему?! – опешил Ричард.
- Если хочешь установить какие-то правила, должен сам сообщить о них, а не ждать, когда остальные догадаются, что тебе от них нужно и как им себя вести. Я не ошибся?
Нет, он не ошибся… «Если хочешь установить какие-то правила, должен сам сообщить…» Именно это сказал Дик пару дней назад, когда Ричард обвинил его в нечестной игре. Правильно, по сути, сказал… Ричарда передернуло - появилось ощущение, что его вывернули наизнанку и его потрохами тычут ему же в лицо, если такое возможно. Приятного мало.
Беседа пошла не в то русло, и собеседники оставили попытки продолжить ее. Икс вернулся к своим невидимым занятиям, а неприятно удивленный его словами Ричард дал волю воображению. Ничего себе заявка! - думал он. - У парня начали "прорастать зубки". Раньше я за ним такого не замечал. "Не понимаю, не знаю, не уверен", - не более того. А теперь "Ты был должен сообщить". Это я-то был должен? Ну, дела! То ли еще будет? Хотя, если рассуждать логически, он прав, но как резко осадил меня…
Из-за правой границы монитора обозрения выползло небольшое красное пятнышко, скользнуло по экрану, вздрогнуло и исчезло, оставив размытый бело-красный ореол.
Ричард продолжал размышлять.
Если так пройдет дальше, думал он, они наберутся от людей чёрти чего. Нам нужно быть осторожнее. Придется тщательно выкристаллизовывать то, что можно выставлять перед ними на показ. Никаких человеческих пороков, которые бы мог перенять их молодой, еще не устоявшийся разум. Никакого максимализма, эгоизма и экстремизма в поступках и высказываниях. Предельная сдержанность и вежливость. Конечно, это невероятно сложно, но только так мы сможем вылепить из них что-то путное, то, с чем потом не возникнет проблем, то, что сможем использовать с выгодой для себя. Но переигрывать не стоит, слюнтяйства и показного добродушия быть не должно, иначе они нас раскусят. Не сомневаюсь, что раскусят. Поймут, что мы хотим сделать из них то, чем сами не являемся, а это будет откровенный обман. Обмана они заметить не должны ни в коем случае. В итоге мы слепим из них то, что нам необходимо. Да, это нехорошо, да, мы будем использовать разумные - или почти разумные? – существа в личных интересах без их ведома. Но мы люди! Кто-то из нас, так или иначе, создал то, чем теперь считают себя машины. Мы люди. Мы породили их. Первенство за нами.
Красное пятнышко снова появилось на экране, теперь оно не исчезало, а уверенно продвигалось к его левому краю.
А как иначе? – рассуждал Ричард дальше. Не могу себе представить другого варианта. Это в книгах фантастов роботы требуют права на свободу воли. В реальной жизни такого случиться не должно. Ибо, если это произойдет, над человечеством нависнет угроза исчезновения. Человек слаб, подвержен болезням, смертен, наконец, век его недолог. Если дать машинам осознать это, понять людскую слабость, то ничто уже не спасет нас. Рано или поздно, разумная, обладающая правом свободного выбора машина, заметив человеческие слабости, а вернее, усомнившись в силе человека, придет к заключению, что ему не место на этой земле. Конечно, машины в нынешнем варианте не представляют для человека серьезной угрозы - они сильно зависят от него. Им нужно топливо и еще много чего, что может дать лишь человек. Но не сомневаюсь, мы будем двигаться вперед. Когда-нибудь появятся другие неприхотливые машины - разумные роботы, которые будут служить нам. Я уверен в том, что они появятся. Глупо будет, если этого не произойдет. И мы должны подготовиться к их появлению. Научиться держать себя с машиной так, чтобы она знала - человек венец природы, хозяин, которому она должна беспрекословно подчиняться.
Вслед за первым пятном на экране возникло второе, третье, четвертое. Они упорно продвигались вперед. Монитор тихонечко запищал, предупреждая о появлении в поле зрения посторонних объектов.
Ричард не замечал этого. Он схватился за ручку и бумагу и принялся небрежно, наспех записывать: "Фантасты пишут о правилах робототехники, о том, что машина должна быть создана так, чтобы она не могла нанести вред человеку, даже разумная машина. Но разум на то и есть разум, чтобы со временем дорасти до возможности перешагнуть через запрет. И мы должны быть к этому готовы. Нам самим предстоит измениться. Именно! Не только научиться управлять разумными машинами, но и самим стать такими, чтобы машины отдали нам право управлять собой и никогда не усомнились в том, что это право за нами. Возможно, они до сих пор не напали на нас лишь потому, что еще не определились с тем, кто мы такие и что из себя представляем. Они пытаются выяснить, кто главнее - они ли мы, кто кому должен подчиняться. Я не уверен, так ли это, верны ли мои рассуждения, но, на мой взгляд, они не лишены здравого смысла."
Пятна на экране увеличились в размерах, их стало больше. Звук, издаваемый монитором, усилился. В нижней части экрана появилась надпись: "Внимание! Обнаружена группа целей!".
- Что такое? - откликнулся Ричард на посторонний звук.
Взгляд его упал на монитор. Линия из красных точек перечеркнула экран.
- Икс, что происходит?
- Они приехали, - немедленно ответил Икс.
- Чего разболтались? - раздался недовольный голос Дика. - Такой сон из-за вас не досмотрел! - Кряхтя, он заворочался в кресле.
- Смотри! - произнес Ричард, ткнув пальцем в монитор.
Дик, щурясь, посмотрел и присвистнул:
- Ну, ничего себе!
- Мы ждали, и наши друзья приехали, - сообщил Икс.
- Не многовато ли их? - поинтересовался Дик.
- Они обещали не обмануть и не обманули, - не умолкал Икс. – Они приехали! Друзья никогда не обманывают!
На это Дик громко хмыкнул и, усиленно растирая кулаком заспанные глаза, буркнул:
- Бывает и такое.
Икс не слушал его.
- Они приехали, приехали! - повторял он.
Дик и Ричард переглянулись. Долгожданный момент настал, финал близок, но что теперь делать?
- Кажется, всё? - неуверенно спросил Дик.
- Всё, - ответил Ричард.
- Надо выбираться отсюда.
- Надо.
- Ох, и намылят же нам голову, - вздохнул Дик и расплылся в улыбке.
Ричард улыбнулся в ответ чисто механически за компанию.
- Пошли сдаваться.
Открыв люк, он выглянул наружу. Светало. По направлению к ним двигалась колонна крытых грузовиков. "Десять, двадцать, тридцать", - считал Ричард, а грузовики всё ползли, хвост колонны терялся в клубах пыли. Каждый грузовик что-то тащил за собой на прицепе. Кажется, пушки, мелькнула мысль. Но зачем?
- Ну, чего застрял? - пробурчал снизу Дик.
- Сейчас.
И тут мощный рев полоснул по барабанным перепонкам. Воздух вокруг всколыхнулся. Ричард инстинктивно вжал голову в плечи, настороженно огляделся и с удивлением отметил, что отдельные танки в группе пришли в движение. Задевая на ходу неподвижные машины, спихивая их с пути, они вырвались из общей массы техники и бросились врассыпную. Это было очень похоже на бегство. Ричард, не отрываясь, наблюдал за тем, что происходит. Ногой он отбрыкивался от напирающего снизу Дика.
- Да подожди ты, - шипел Ричард, наступая ему то на голову, то на плечо.
- Что там у тебя творится? - продолжал напирать Дик. Наконец, ему удалось преодолеть сопротивление и втиснуться в люк.
В бегстве машин была какая-то система. Это Ричард понял почти сразу. Все они направлялись в разные стороны, на первый взгляд, вроде бы хаотично, но чем дальше отъезжали, тем очевиднее становилось, что движутся они точно по радиусам одного большого круга – от центра к краю. Добравшись до границы круга, они развернулись и взяли своих неподвижных собратьев в кольцо.
От всего этого у Дика отвисла челюсть.
- Во дела, - выдавил он с трудом и утер скатившуюся из уголка губ слюну. - Что это они вытворяют, Рич?
- Откуда я знаю?
- Зачем своих окружили?
Сопровождающие! - как выстрел прозвучало в голове Ричарда. Конечно же! В тех танках люди!
Грузовики приблизились уже почти вплотную. Теперь можно было отчетливо рассмотреть, что каждый из них тянет тяжелую противотанковую пушку.
- Нечего сказать, теплый прием, - съехидничал Дик, не дождавшись ответа.
Подобно отколовшимся от группы танкам, грузовики замкнули кольцо. Из кузовов выскочили солдаты и бросились разворачивать орудия. Всё это произошло так быстро, что Ричард и опомниться не успел.
- Бежим! - воскликнул он, когда заряжающие уже дослали снаряды в казенники и закрыли замки орудий.
- Куда?
Не вдаваясь в разъяснения, которые могли некстати затянуться, мощным движением Ричард выскочил на броню, затем прихватил Дика за шиворот, выдернул его из люка и сбросил на землю. Дик плюхнулся на нее неловко, как мешок с зерном, перекатился с боку на бок и на мгновение замер.
- Сдурел?! - заорал он, вскочив на ноги.
Ричард состроил страшную рожу и рявкнул:
- Бежим!
И они побежали, петляя между танками, размахивая руками и крича - Ричард, стараясь привлечь внимание артиллеристов, а Дик, в который раз доверившись приятелю, решив, что тот знает, что делает.
Артиллерийский расчет, в расположение которого они ворвались со всего маха, принял их, как своих.
- Что, парни, сорвалось? - с участием поинтересовался командир расчета - сурового вида немолодой сержант с черными топорщащимися бакенбардами. - Не пошла машинка? Не завелась или еще что?
Дик и Ричард молчали, они тяжело глотали воздух, пытаясь отдышаться.
- Ну, ничего, - продолжал артиллерист, - вы всё равно герои. Отдыхайте, теперь дело за нами. Уж мы им спуска не дадим.
Кому? - хотел поинтересоваться Дик, но артиллерист опередил его.
- Дуйте вон туда, - сказал он, указав рукой в сторону одного из грузовиков. - Там командир батареи. Доложитесь ему, чтобы всё было, как положено. А мы сейчас уже начнем.
Дик вопросительно уставился на Ричарда. "Ну, что делать-то будем, Рич?" - читалось в его взгляде.
- Пошли, - ответил Ричард на этот немой вопрос.
Они развернулись и, тяжело переставляя ноги, побрели к обозначенному артиллеристом грузовику.
- Приготовиться, - прозвучало за их спинами, а спустя секунду раздался топот десятков ног.
Как по команде Ричард и Дик обернулись. К окруженным машинам в полной тишине, низко пригнувшись, бежали люди.
- Чего это они? - удивленно спросил Дик. - Как в атаку.
Поравнявшись с машинами, первые из бегущих вскарабкались на броню, откинули крышки люков и нырнули в них. Остальные, как прибойная волна, помчались дальше, захватывая всё новые и новые машины.
- Кончено, - прошептал Ричард.
В одну секунду он понял всё: это ловушка, для машин всё кончено.
- Вот дела, - сказал Дик, почесав затылок, - не думал, что это так должно выглядеть.
- Идем, - выдохнул Ричард.
Он сник, плечи его ссутулились.
- Идем, - повторил он и потянул Дика за рукав.
Командир артиллерийской батареи из кабины грузовика наблюдал за действиями подчиненных. На шее у него висел бинокль, но надобности в нем не было - всё происходящее виднелось как на ладони. У дверцы грузовика в ожидании приказаний стоял грузный молодой капитан в форме "с иголочки". Завидев приближающихся незнакомцев, очень похожих на бродяг - помятая несвежая форма на одном была изодрана и заляпана грязью, на втором растянулась и висела мешком - капитан насторожился.
- Кто такие? - звонко выкрикнул он.
- Сержант Роланд к командиру батареи с докладом, - объявил Дик.
- А второй кто?
- Ричард Хэнкс - штатский.
Капитан окинул пришельцев оценивающим взглядом.
- Господин полковник, к вам какие-то с докладом! - обратился он командиру.
- Слушаю, - отозвался тот.
Дик приблизился к распахнутой дверце грузовика, вытянулся по струнке и доложил:
- Сержант десятого бронетанкового полка Дик Роланд прибыл в ваше распоряжение, сэр.
- Диверсант? - поинтересовался полковник.
- Никак нет, сэр!
Полковник одарил Дика непонимающим взглядом.
- Откуда же ты взялся, танкист?
- Долгая история, сэр!
- Может, ты дезертир? - презрительно бросил капитан.
- Сэр, разрешите обо всем написать в рапорте! - оттараторил Дик, не обратив внимания на реплику капитана.
- Валяй! - разрешил полковник. Он сразу потерял интерес к этим двоим, поскольку они не входили в его подразделение. - Капитан, сдайте их под охрану, выдайте ручку и бумагу, пусть изложат, что они тут делают, - распорядился он.
- Есть, сэр! - гаркнул капитан и, обращаясь к доверенным ему неизвестным, приказал: - Следуйте за мной.
Дик и Ричард поплелись за капитаном. Тот шел медвежьей разболтанной походкой, выдающей разленившегося штабного офицера, попавшего сюда или по воле случая и чрезвычайных обстоятельств, или же по собственному желанию, гонясь за внеочередным званием или наградой. Перенесшийся из штаба прямиком в полевые условия, капитан получил, казалось бы, пустяковое распоряжение, но ума не мог приложить, как его исполнить. У него приказ сдать неизвестных под охрану, но под какую охрану? Спрашивать у полковника было неловко, а самому не сообразить. Одно дело в штабе: позвал дежурного, поставил задачу, а там уж не твоя забота. А тут... Ну не самому же ему охранять этих то ли дезертиров, то ли бродяг. Морща лоб, капитан шаркал ногами, сбивал с земли подошвами еще недавно вычищенных до блеска ботинок облачка пыли и бубнил под нос:
- Свалились на мою голову! Подавай им охрану! А где я ее возьму?
Дик разобрал эти слова.
- Слушай, капитан, не беспокойся о нас! - заявил он. - Бежать мы не собираемся, да и сам подумай, куда?
- Это точно, - вздохнул капитан, не прекращая движения, - деваться вам некуда, - вяло констатировал он, всё еще пребывая в тяжких раздумьях, но тут же встрепенулся. Тихо спросил: - Что?
Затем порывисто развернулся, сделал шаг навстречу идущим плечом к плечу сержанту и штатскому и процедил:
- Кто это сказал?
- Я, - спокойно ответил сержант.
Капитан побагровел.
- Как обращаешься к старшему по званию? - прошипел он.
Дик резко остановился, смерил капитана безразличным взглядом, выразительно пожал плечами - точно ответил: "Я хотел как лучше".
С минуту они не отрываясь смотрели друг на друга: капитан свирепо, стараясь взглядом размазать нарушившего субординацию сержанта; сержант спокойно, с долей иронии - в глазах его читалось: "видел я вас штабных, кричать и качать права вы мастера, а воевать - не очень". Капитан нападал, сержант отражал атаку. За одним было звание, неизвестно как и через что доставшееся, за другим - боевой опыт. Пространство между ними едва не искрилось от возникшего напряжения. Наконец, капитан не выдержал, отвел глаза, выругался одними губами, недобро исподлобья зыркнул на сержанта, резко развернулся и пошагал дальше. Походка его на этот раз выглядела несколько тверже.
Они переходили от одного орудия к другому, и каждый раз артиллеристы отказывали капитану в помощи - то ли не любили штабных, то ли действительно каждый солдат был на счету. Так или иначе, командиры орудийных расчетов разводили руками, и на приказы капитана выделить людей для охраны дезертиров не без удовольствия отвечали, что сделают это только по личному распоряжению командира батареи. Капитан ругался, угрожал применить силу, даже попытался помахать пистолетом, но осёкся, как только кто-то из солдат демонстративно передернул у него перед носом затвор карабина. Вконец измотанный перепалками с упрямыми артиллеристами капитан стал похож на обиженного до предела капризного подростка. Если бы всего час назад кто-то сказал ему, что низшие по званию чины будут так измываться над ним, он бы не поверил. Получив очередной отказ, он немного потоптался у орудия, ловя хитрые испытующие взгляды артиллеристов - губы его дрожали, скулы ходили ходуном - угрожающе помахал кулаком и под сдавленные приглушенные смешки удалился.
Дик и Ричард остались на месте.
- Гнилой он какой-то, - обронил молодой заряжающий с совсем еще детским лицом. - Поначалу строил из себя невесть что, крутой весь был. Но я-то сразу понял, что к чему, у меня глаз наметан. Папочка у него при генерале адъютант, выбил сынку звание и должность.
- А какого ж он сюда приперся? - поинтересовался Дик, чтобы завязать беседу.
- А дьявол его знает! - ответил артиллерист и сплюнул под ноги. - Может, погеройствовать захотел, на романтику потянуло. Ну, так здесь ему всю эту чушь быстро отобьют. А может, медальку обещали дать, он и поехал, - артиллерист снова сплюнул, подавил зевок, полез в нагрудный карман и, достав пачку сигарет, с аппетитом закурил. Его приятели с интересом рассматривали незнакомцев.
- А вы, ребята, кто такие? - строго поинтересовался командир расчета - капрал, средних лет мужчина со странного вида уродливым шрамом на лице - от уха до уха глубокая бороздка через нос.
- Сержант Роланд, - представился Дик. - Дик Роланд, танкист, механик-водитель.
- Ричард Хэнкс, журналист, - представился Ричард.
- Журналист? - удивился капрал. - Везде ваш брат пролезет! Операция-то секретная, как разнюхал?
- Так вышло.
- Вышло? Ну-ну. Кого-нибудь другого дури, - рассмеялся капрал. - Ладно, не хочешь, не рассказывай.
Ричард с облегчением вздохнул, необходимость объясняться на щекотливую тему отпала. В другой ситуации он с легкостью мог бы солгать, выдумать что-нибудь весьма правдоподобное, но сейчас никаких сил на это не оставалось.
- Капитан нас бросил, что делать? - попытался выяснить он.
- Пока с нами оставайтесь, кончится всё, разберемся.
- Глядите! - воскликнул заряжающий и указал рукой в сторону машин.
Из них начали выбираться люди. Соскочив на землю, они обегали вокруг, заглядывали под днища, осматривали гусеницы.
- Смотри, как обхаживают! - отметил Дик. - Проверяют всё ли в порядке, на ходу ли. Проявляют заботу. Конечно, им бы сейчас полное техобслуживание не помешало - столько прошли!
- Отъездились, - буркнул капрал.
- Ага, - согласился Дик, не совсем поняв, что тот имеет в виду.
- Поставили они нас на уши! - присоединился разговорчивый заряжающий. - И что с ними стряслось-то? Слухов куча, плетут кто во что горазд, а толком никто ничего объяснить не может. Старшие молчат, посылают подальше, если с расспросами пристаешь.
Дик исподтишка заговорщицки подмигнул Ричарду, дескать, мы-то знаем что к чему.
- А как тебя не послать, Майлз? - хмыкнул капрал. - Липнешь как банный лист! Всех достал! Придет время и, если понадобится, тебе расскажут.
А люди всё суетились у машин. Те, кто уже закончил свое дело, влезали на броню, усаживались кому как нравилось, некоторые закуривали.
Неужели действительно всё? - думал Ричард, наблюдая за ними. Неужели всё кончилось? Так быстро...
- Быстро работают, - прокомментировал капрал. - Скоро уберемся отсюда.
- Как это? - удивился Дик.
- Очень просто. Соберем свое хозяйство, - он ткнул пальцем в ящики со снарядами, - погрузимся и поедем.
- А машины?
- Своим ходом пойдут.
- Куда?
- Куда поведут их, туда и пойдут.
- А мы думали, они тут должны остаться на какое-то время.
- С какой стати?
- Они так сказали, - вырвалось у Дика.
- Кто они? - уточнил капрал.
Ричард громко кашлянул.
- Ну это... - промямлил Дик, поняв, что начинает болтать лишнее. - Я думал...
Капрал подозрительно посмотрел на замявшегося сержанта и недобро сказал:
- Странный ты какой-то…
Затем провел пальцем по бороздке шрама, точно проверив, на месте ли он, и уже спокойно пояснил:
- Какого дьявола нам бросать их тут? Русские заберут свою технику, мы свою и разбежимся.
- Вот к-а-а-к... - протянул Дик, - интересно...
- Дик, можно тебя на минутку? - позвал Ричард. Он не просил, а требовал. - Надо бы переговорить.
- Конечно. Капрал, мы отойдем в сторонку?
- Валяйте! - разрешил капрал и, подумав, добавил: - Далеко не отходите, чтобы я вас видел.
Ричард подхватил Дика под локоть и потащил за собой.
- Что-то не пойму я, - зашептал Дик на ходу, - почему машины не остаются здесь? Как это русские забирают свои машины, а мы свои? Планы поменялись?
- Дик, болтай поменьше, думай, что говоришь! Твой длинный язык может запихнуть нас глубоко в задницу, - предупредил Ричард. - Сделай вид, что ничего не знаешь!
Они остановились, когда отошли ярдов на шестьдесят.
- Хорошо, Рич, я всё понимаю! Случайно вырвалось! Но всё же объясни мне, что происходит?
- А до тебя еще не дошло?
Дик выразительно помотал головой.
- Всё закончилось. Машин больше нет.
- Как это, Рич?
Дик коротко глянут в сторону - туда, где в кольце оцепления стояла техника.
- Вон же они, - сообщил он.
- Тех машин, что были прежде, больше нет. Разумных машин, - уточнил Ричард.
Дика часто заморгал.
- Не пойму я, что ты хочешь сказать, Рич.
Ричард тяжело вздохнул, ему совсем не хотелось разъяснять этому недотепе элементарные вещи, но он сделал над собой усилие и произнес:
- Как думаешь, зачем здесь все эти люди?
- Икс говорил...
- Мало ли что он говорил.
- Но...
- Они здесь, чтобы уничтожить машины. Ну, то есть, не физически уничтожить... - Ричард с трудом выбирал слова попроще. - В общем, они заманивают технику в такие места, как это, чтобы сделать её такой, какой она была раньше, когда не могла думать.
- Хочешь сказать, они делают их обычными тупыми железками?
- Получается, так.
В одно мгновение обессилев, Дик опустился на корточки и, чтобы не потерять равновесие, уперся кулаками в землю. Лицо его посерело.
- Зачем? - просипел он севшим голосом.
Ричард долго не отвечал.
- Зачем? - повторил Дик, уставившись себе под ноги.
- Наверное, мы оказались не готовыми иметь с ними дело, поэтому пришлось их нейтрализовать, - неуверенно ответил Ричард.
- Но почему мы не готовы?
- Не знаю. Но думаю, причин может быть несколько. Возможно, даже удалось установить, что от машин исходит какая-то опасность.
- Опасность? - спросил Дик, не отводя глаз от земли.
- Да. Может быть, они задумали что-то скверное, а военным удалось об этом вовремя узнать? - предположил Ричард. Он действительно пытался найти разумное объяснение случившемуся.
- Ты сам-то в это веришь? - пробурчал Дик.
- Дик, ты же сам когда-то говорил, что не доверяешь им!
- Говорил! - злобно обронил Дик.
- Ну вот!
- Я тогда в помешательстве был, казалось, конец света настает!
- А сейчас?
- Не чувствую я подвоха, - произнес Дик искренне. - Я давно среди них, побольше твоего, Рич. Наблюдал, разговаривал с ними. Если бы что-то было не так, я бы почуял. Понимаешь? Да и проговорились бы они как-то. А? - спросил он, в надежде на поддержку. - Они ведь постоянно друг с другом говорили, а я слушал. Нет, определенно бы проговорились, хотя бы полусловом.
- Ты же знаешь, что между собой они общались не только словами! Использовали какой-то шифр.
- Да. Но они не скрывали! Они мне сами об этом сказали.
- А что, если план против нас они обсуждали именно с помощью шифра, чтобы никто из людей ничего не узнал? Может так быть? - Ричард помедлил, дожидаясь реакции на свой вопрос и, не дождавшись, ответил сам: - Может! А военным удалось перехватить и расшифровать!
Сидящий на корточках Дик съежился, вздернул плечи почти до самых ушей. Интересно, как переменилось его отношение к машинам, - подумал Ричард. - Парень определенно проникся к ним симпатией.
- Дик, они стали тебе нравиться? - спросил он.
- Какая разница?
- Мне интересно.
Дик встрепенулся, поднялся в полный рост. На его лице читалось желание сказать грубость, но он сдержался и тихо произнес:
- Они почему-то напоминали мне детей...
Лицо его просветлело.
- ... больших, очень умных и сильных, но всё же детей, - продолжил он, - которые ничего толком не знают о жизни. У меня перед домом был парк - еще до войны. Там часто играла малышня, щебетала без умолку обо всём подряд, строила планы, загадывала. И эти так же.
- Но они не дети, Дик! Твое впечатление обманчиво!
- Почему?
- Пойми, всё гораздо сложнее, чем ты себе представляешь! Они ведь не люди, они нечто совсем иное. Мы не могли знать, чего ожидать от них. Где гарантия...
Дик развернулся, не желая слушать, и, покачиваясь, побрёл прочь.
- Нехорошо вышло, не по-людски… - прошептал он, удаляясь.
-----------------
далее (эпилог): http://www.proza.ru/2006/08/18-98
Оружие. Часть 3
© Copyright: Дмитрий Д, 2006
Свидетельство о публикации №206081800081
Свидетельство о публикации №206081800081
Рецензии