Золотые кони орды

 

В де­каб­ре 1371 го­да пе­ред Ро­же­ст­вом Хри­сто­вым мо­с­ков­ская рать под на­ча­лом вое­во­ды Дмит­рия Во­лын­ско­го по во­ле Ди­мит­рия Мо­с­ков­ско­го учи­ни­ла по­бои­ще на Скор­ни­ще­ве, да­бы ве­ро­лом­но отом­стить не­по­слуш­но­му Оле­гу, да при­брать его зем­ли под своё влия­ние, под­дер­жать яр­лык на ве­ли­кое ря­зан­ское кня­же­ние Вла­ди­ми­ру Прон­ско­му, хо­тя по до­кон­чаль­ной гра­мо­те Вла­ди­мир Прон­ский был «млад­шим» бра­том Оле­гу.

Пре­зре­ли го­ро­жа­не опас­ность. Упо­ва­ли боль­ше на Бо­га, чем на ра­зум, ве­щая, что в прав­де при­бу­дет по­бе­да, не при­па­са­ли ору­жие к бит­ве, не бря­ца­ли им. От­шу­чи­ва­лись, что изы­де обой­дут­ся без не­го, «рем­ня­ми и ар­ка­на­ми спра­вят­ся» с мо­ск­ви­ча­ми, те лишь с ви­ду страш­ли­вы, а не креп­ки в бра­ни.
Дру­жин­ни­ки Во­лын­ско­го то­по­ра­ми и по­лы­мем по­ру­ши­ли жи­лые кле­ти, вы­го­ре­ла поч­ти вся юж­ная часть крем­лев­ско­го по­са­да, тор­го­вые ря­ды; во­рвав­шись в Кремль, по­ис­т­ре­би­ли ме­ча­ми и копь­я­ми гор­дых пе­ре­яс­лав­цев, не ща­дя жен­щин и де­тей. С вы­со­ко­го хол­ма ве­тер раз­ду­вал пыл пе­пе­лищ. Сне­га во­круг ста­ли чёр­ны­ми и кро­ва­вы­ми.

Же­на боя­ри­на Гор­дия зла­то­куд­рая кра­са­ви­ца Еле­са вы­ско­чи­ла на двор бо­си­ком, удер­жи­вая за ру­ку де­ся­ти­лет­не­го сы­на Вла­са, спус­ти­лась с ним на ощупь, да­бы не упасть со сту­пе­нек в тём­ное под­по­лье ча­сов­ни, ко­то­рое к сча­стью не тро­ну­ли по­жа­ри­ща. Ве­ле­ла ему за­та­ить­ся мы­шон­ком, по­це­ло­ва­ла в че­ло, оку­та­ла ша­лью, что­бы не за­ко­че­нел, пе­ре­кре­сти­ла, су­ля жи­во во­ро­тить­ся. Гля­ну­ла загнанной вол­чи­цей по сто­ро­нам, ки­ну­лась к хо­ро­мам, что­бы из­ба­вить от лю­той кон­чи­ны де­вя­ти­лет­нюю до­чур­ку Ви­ри­ней­ку. Вы­удить её из пы­лаю­щей гор­ни­цы. Да бы­ло уже позд­но, ле­те­ли го­ря­щие го­ло­вёш­ки на крас­ное крыль­цо, не при­сту­пить­ся к по­ро­гу.

Ви­ри­нея, ус­лы­шав во­пли ма­те­ри, вска­раб­ка­лась на по­до­кон­ник в ноч­ной ру­ба­шон­ке. Ед­кие клу­бы ды­ма оку­ты­ва­ли её фи­гур­ку. Лишь ру­чон­ки вид­не­лись в от­бле­сках ог­ня.

– Ма­туш­ка, я го­рю!
– Си­гай, до­чень­ка в суг­роб!
– Бо­юсь!
Под­ско­чи­ли кон­ные.
– Ру­би бе­сов­ке го­ло­вуш­ку! Не бу­дет кор­мить ку­тят бо­яр­ских!
Но кто-то под­ста­вил свой меч, от­вёл удар, не по­зво­лил убить боя­ры­ню, вы­бра­нил­ся:
– Ты что, ирод?! Мать ди­тя спа­са­ет, а ты!..
– А ты по­что не ли­хо­дей?! Бе­ри её се­бе…
 

Ку­да по­де­ва­лись Еле­са и её дочь по­сле той страш­ной бит­вы неиз­вест­но. Гор­дия на­шли уби­тым, как и мно­гих вои­нов. Вско­ре воз­му­тил­ся на­род, не по­зво­лил со­би­рать дань. Про­гна­ли всем ми­ром Вла­ди­ми­ра Прон­ско­го, став­лен­ни­ка мо­с­ков­ско­го кня­зя. По­бе­ди­те­лем во­ро­тил­ся Олег в свою вот­чи­ну.

 

Ми­ну­ло с той по­ры дол­гих во­семь лет…

Пе­ре­не­сём­ся на юг, на древ­ний ка­ра­ван­ный путь…

 

– Я бы это­го на­вяз­чи­во­го ша­ка­ла за­рыл жи­вым в пе­сок! До­ко­ле бу­дет ху­лить ве­ли­ко­го доб­ро­го че­ст­но­го Джа­ни­бе­ка, что зря за­ре­зал он сво­их брать­ев Хид­рбе­ка и Ти­ни­бе­ка, а чу­до­твор­цу ми­тро­по­ли­ту Фео­гно­сту дал хан­ский яр­лык на по­строй­ку церк­вей. Да про­кля­нёт его Ал­лах! Я со­гла­сен с не­ве­ж­дой лишь в том, что ра­ди спа­се­ния ха­тун Тай­ду­лы от сле­по­ты, жен­щи­ны ред­ко­ст­ной кра­со­ты и ума, не на­до бы­ло да­рить рус­ским ко­ню­шен­ный двор в Крем­ле, – са­хиб Фи­нар стар­че­ски крях­тя, опёр­ся о край ар­бы, что­бы по­вер­нуть­ся на дру­гой бок, при­пе­ка­ло солн­це.

Ку­пец Ха­си­ят, си­дев­ший ря­дом, пе­ре­би­рая лес­тов­ки, гроз­но сверк­нул гла­за­ми:

– Что вспо­ми­нать о рус­ских и их ве­ре! Нет бо­га кро­ме Ал­ла­ха! Про­рок Му­хам­мед, бед­ст­вуя, пе­ре­брал­ся из Мек­ки в Ме­ди­ну поч­ти во­семь ве­ков на­зад! Раз­ве он мог пре­ду­га­дать, сколь­ко кро­ви проль­ёт­ся в на­ше вре­мя! Ни­ко­го нет в жи­вых. Ни ха­на Джа­ни­бе­ка, ни Тай­ду­лы–бе­гим, обо­их уби­ли! Зо­ло­тую юр­ту раз­ло­ма­ли. А сколь­ко ха­нов и ханш бы­ло по­сле них в Улу­се Джу­чи, Кок Ор­де, Бе­лой ор­де, Се­рой и Си­ней ор­де! Не со­счи­тать орд и их ха­нов! По­том­ки Ба­ту ис­треб­ле­ны! Где те­перь их мо­ги­лы? До­жи­вет ли до при­бы­тия на­ше­го ка­ра­ва­на тем­ник Ма­май? Он опёр­ся на дон­ских по­лов­цев и мнит ид­ти на Русь. Там гус­тые ле­са, что не про­полз­ти змеи! А рус­сов боль­ше чем са­ран­чи! Ма­май хва­ст­ли­во за­пре­тил се­ять зер­но. Зая­вил, хлеб за­бе­рем у рус­ских! Не пой­му я его, ведь де­шё­вый хлеб у Бул­гар.

Я рад при­слу­шать­ся к твое­му со­ве­ту, муд­рый ход­жа. Твои го­ды дос­той­ны ува­же­ния. Мне ещё на­до до­жить до них. Хо­тя я сам не мо­лод. Сла­ва Ал­ла­ху, ми­но­ва­ли Са­рад­жук, а до Са­рай-Ба­ту да­ле­ко. Сей­час нет у ме­ня дру­го­го во­жа­то­го кро­ме Нар­ке­за. А он под­ря­дил по­гон­щи­ков. Ес­ли по­ка­ра­ем плеть­ми за болт­ли­вый язык Нар­ке­за, они взбун­ту­ют­ся. Ос­та­нем­ся ли мы, жи­вы? Луч­ше не пе­ре­чить, по­ви­но­вать­ся ка­чар­чи, что­бы он не го­во­рил, та­ков обы­чай. Про­сти его Ал­лах за мо­ло­дость. Об ис­то­рии зна­ет по­на­слыш­ке…

Из Хо­рез­ма шёл бо­га­тый ка­ра­ван. Ло­ша­ди и верб­лю­ды тя­ну­ли ар­бы – дву­кол­ки и те­ле­ги на че­ты­рёх боль­ших ко­лё­сах с ки­бит­ка­ми – с людь­ми и то­ва­ром. Скри­пе­ли на все ла­ды не­сма­зан­ные оси ко­лёс. Раз­да­ва­лись буй­ные кри­ки вьюч­ных жи­вот­ных. При­хо­ди­лось час­то ос­та­нав­ли­вать­ся днём, до­жи­да­ясь, по­ка не спа­дёт жа­ра. Пас­ли верб­лю­дов и ко­ней воз­ле вы­со­хших от зноя кус­тов со­ля­нок – боя­лы­ча, вы­со­ко­го зла­ка – се­ли­на. Верб­лю­ды, при­ве­ред­ни­чая, охот­ней по­еда­ли мо­ло­дые по­бе­ги чёр­но­го сак­сау­ла, а ло­ша­ди – аж­рек.

В буг­ри­стой ме­ст­но­сти рос­ли: верб­лю­жья ко­люч­ка с крас­ны­ми и ро­зо­вы­ми цве­та­ми, си­зый мо­ло­чай, пес­ча­ная осо­ка, вью­нок, се­рая по­лынь.

Ди­кие кош­ки, ус­лы­шав го­ло­са лю­дей, за­таи­ва­лись, не раз­гля­дишь их блек­лую шерсть сре­ди пес­ков. На краю та­кы­ра сквозь за­рос­ли кур­чав­ки мель­ка­ли ка­ра­ка­лы, ка­чая ко­выль ры­же­ва­то-строй­ным те­лом, слов­но опа­ли­вая его ог­нём. Шум спу­ги­вал их из убе­жи­ща.

На при­ва­ле по­гон­щи­ки ру­би­ли су­хие вет­ки джуз­гу­на, что­бы на ко­ст­ре в по­ход­ном ча­не при­го­то­вить еду…

 Че­рез де­сять дней пу­ти к За­па­ду, ес­ли не под­ве­дёт по­го­да, ка­ра­ван по­дой­дёт к устью Иди­ля и вой­дёт в ста­рую сто­ли­цу Зо­ло­той ор­ды.

– Бу­дет бу­ря! Стре­ножь­те верб­лю­дов и ко­ней в круг за ар­ба­ми! – при­ка­зал вдруг Нар­кез по­гон­щи­кам, пыт­ли­во вгля­ды­ва­ясь в без­мя­теж­ный не­бо­склон. Без­усый про­вод­ник вы­гля­дел бод­ро, не­смот­ря на силь­ную жа­ру.

– С че­го ты взял! Ка­кая бу­ря? – за­вор­чал не­до­воль­но Фи­нар, ко­гда по­гон­щик, стал рас­пря­гать верб­лю­да.

– Я знаю, что го­во­рю, о, дос­то­поч­ти­мый, в не­бе не вид­но ор­лов! Пер­вая при­ме­та не­на­стья.

 

Си­нее не­бо бы­ст­ро за­во­ла­ки­ва­лось бе­ле­сы­ми ту­ча­ми. Над зем­лёй взви­ва­лись и клу­би­лись оран­же­вые жи­вые го­ры. Ве­тер силь­ны­ми по­ры­ва­ми гнал их впе­рёд. Хо­лод­ный воз­дух об­жи­гал из­мо­ж­дён­ные зно­ем ли­ца лю­дей. Пыль за­труд­ня­ла ды­ха­ние. Вско­ре про­па­ла ви­ди­мость. Бес­ную­щая­ся сти­хия оп­ро­ки­ну­лась на ка­ра­ван. По­гон­щи­ки вце­пи­лись в тю­ки, что­бы по­ры­вы вет­ра не унес­ли их. Кри­ка не ус­лы­шишь в ре­ву­щей пус­ты­не. Пе­сок ше­ле­стел в ушах, скри­пел на зу­бах, за­би­вал­ся в нос.

По­го­да уго­мо­ни­лась че­рез че­ты­ре ча­са к ве­че­ру. Во­круг бы­ли гря­ды сер­по­вид­ных бар­ха­нов с вол­но­вой ря­бью пес­ков с по­ло­ги­ми ска­та­ми с на­вет­рен­ной сто­ро­ны, ли­шен­ные рас­ти­тель­но­сти, рас­пла­ста­лись до са­мо­го го­ри­зон­та. Ве­тер уже по­ве­ял жа­рой.

По­лу­за­сы­пан­ные лю­ди и жи­вот­ные ос­во­бо­ж­да­лись от зыб­ких пут. Ха­си­ят, при­хра­мы­вая, на­пра­вил­ся к не­воль­ни­цам. Сре­ди них бы­ла ос­ле­пи­тель­ной кра­со­ты тан­цов­щи­ца Ту­ва­ли.

– Как се­бя чув­ст­ву­ешь, го­луб­ка? Жаль, что Ал­лах не уме­стил в мо­ей гру­ди два серд­ца! Я бы лю­бил те­бя в два раза боль­ше! Мой бла­го­ухаю­щий цве­ток на­дежд! – за­ис­ки­ваю­ще про­мол­вил ку­пец, по­кло­нил­ся, вы­ра­жая при­зна­тель­ность, при­сло­нил ла­донь к ха­ла­ту.

– Сла­ва Всевышнему и те­бе бла­го­чес­ти­вый тор­го­вец! Я уви­де­ла солн­це и чис­тое не­бо. Мне не тер­пит­ся вер­нуть­ся до­мой. Во­вре­мя ли бу­дем в Са­рае? – нежным пе­ву­чим го­ло­сом и со звёзд­ной улыб­кой на ус­тах ото­зва­лась Ту­ва­ли, уди­ви­тель­ные ва­силь­ко­вые гла­за гар­мо­ни­ро­ва­ли с го­лу­бой чад­рой.

Ха­си­ят не ус­пел от­ве­тить, как вдруг раз­да­лись сте­на­ния и во­пию­щие воз­гла­сы по­гон­щи­ков. Они сгру­ди­лись и взма­хи­ва­ли ру­ка­ми. По­жи­лой ку­пец уст­ре­мил­ся, тя­же­ло ды­ша, изо всех сил к ним. На пес­ке око­ло боль­шо­го кам­ня ле­жал не­д­виж­но Нар­кез. Страш­ные пред­смерт­ные му­ки ис­ка­зи­ли чер­ты его ли­ца.

– Кто его убил? Кто по­ве­дёт ка­ра­ван? – по­гон­щи­ки ожес­то­чён­но над­ви­га­лись на Ха­зия­та.

Ку­пец, крях­тя, опус­тил­ся на ко­ле­ни, при­сло­нил­ся ухом к гру­ди по­гиб­ше­го.

– По­бе­ре­гись, ка­ра­курт! – крик­ну­ли ис­пу­ган­но верб­люд­чи­ки.

 Ог­ром­ный чёр­ный миз­гирь от­бе­жал от умер­ше­го и юрк­нул под ка­мень.

– Ес­ли бы не смерч, Нар­ке­за уда­лось бы спа­сти, – про­го­во­рил с пе­ча­лью Фи­нар, ог­ля­нул­ся на куп­ца, сму­тил­ся, пря­ча мыс­ли, – мы не зна­ли о бе­де. О, Ал­лах! Ка­чар­чи – ге­рой! В пыт­ках уми­рал мол­ча! Ко­вар­ный яд тер­зал его кровь. Нар­кез по­стра­дал за ве­ру и на­ши жиз­ни, спас ка­ра­ван от пес­ча­ной бу­ри!

Мёрт­во­го не ста­ли за­во­ра­чи­вать в са­ван. Про­чи­та­ли за­упо­кой­ную мо­лит­ву и по­хо­ро­ни­ли на дру­гой день у кам­ня го­ло­вой на за­пад, как вои­на ис­ла­ма, в той же оде­ж­де, что бы­ла на­де­та на нём при жиз­ни. Воистину счи­тая, что Нар­кез по­сле смер­ти не по­те­рял ду­шу, воз­ро­дит­ся в но­вой жиз­ни.

По­гон­щи­ки с гор­тан­ны­ми кри­ка­ми тя­ну­ли за со­бой упи­раю­щих­ся брен­ча­щих бу­бен­ца­ми верб­лю­дов. Ка­ра­ван дви­нул­ся в путь. До бли­жай­ше­го ко­лод­ца – семь дней…


– Мы сби­лись с до­ро­ги! – по­гон­щик За­хид, ве­ду­щий ка­ра­ван, ука­зал впе­рёд. Пе­ред ни­ми спра­ва рас­сти­ла­лось мо­ре. Об­ман­чи­вый ве­тер уно­сил в сто­ро­ну шум волн.

– От­ку­да здесь мо­ре? Мы уже дав­но обо­гну­ли бе­рег Хи­вин­ско­го си­не­го озе­ра! Са­рай­ское мо­ре долж­но быть сле­ва!

– Во­да бли­зит­ся! – ис­пу­ган­но вос­клик­нул са­хиб, хва­та­ясь за се­дую бо­ро­ду, и при­жи­мая под­бо­ро­док к гру­ди, – О, го­ре мне! Не про­чёл об этом в звёз­дах! Ал­лах по­ка­рал мир за гре­хи не­вер­ных!

Без­звуч­ные вол­ны, страш­ней пес­ча­ной бу­ри, под­ни­ма­лись ввысь. Диск солн­ца оку­нул­ся в бур­ля­щую за­ве­су, рас­ко­лол­ся на две час­ти, бли­стая, и от­да­ля­ясь друг от дру­га. На ка­кое-то мгно­ве­ние воз­дух оза­рил­ся зо­ло­тым све­том. С тре­пе­том, ожи­дая выс­ше­го су­да от раз­вёр­стых не­бес, лю­ди со стра­хом по­ва­ли­лись на­земь. Ока­ме­не­ли рта­ми, по­те­ря­ли дар ре­чи. Не­слись не­связ­ные ры­да­ния и во­пли.

Пуч­ки лу­чей за­ро­ж­да­лись с двух сто­рон по­чер­нев­ше­го не­ба, при­ни­мая очер­та­ния ска­зоч­ных су­ществ. Рас­пу­щен­ная гри­ва двух ло­ша­дей при­кры­ла гроз­ные вол­ны.

– Да это ко­ни Ба­тыя! – воз­гла­сил радостно, оза­рен­ный вол­шеб­ным све­том, Фи­нар, – они спа­сут нас!

Спохватившись, муд­рец при­кос­нул­ся ру­кой до лба и с печалью про­шеп­тал:

– Ко­ни удер­жи­ва­ют на­тиск мо­ря! О, Ал­лах! Об этом ни­кто не дол­жен знать, – Фи­нар ис­пу­ган­но по­гля­дел по сто­ро­нам, не ус­лы­шал ли кто его мыс­ли.

Лю­ди опус­ти­лись на ко­ле­ни. Поя­ви­лась на­де­ж­да. Ка­ж­дый усерд­ст­во­вал про­из­не­сти гром­че мо­лит­ву тер­пе­ния:

– По­ис­ти­не, мы при­над­ле­жим Ал­ла­ху, к не­му воз­вра­ща­ем­ся!

– О Ал­лах, воз­на­гра­ди за стра­да­ния!

– Спа­си­бо, ми­ло­серд­ный!

Ми­раж ис­чез. Без­жиз­нен­ные пес­ки про­сту­пи­ли на­яву. Ка­ра­ван­щи­ки воз­ли­ко­ва­ли, пла­ча, об­ни­ма­ли друг дру­га. До су­ме­рек про­шли два­дцать вёрст. Ночь бы­ла тё­п­лой и звёзд­ной. По­кло­ни­лись но­вой лу­не, про­чи­та­ли мо­лит­ву, ут­ром дви­ну­лись об­лег­чён­но в путь. Ос­таль­ные дни про­шли без про­ис­ше­ст­вий…

В по­след­нюю ночь пе­ре­хо­да на ска­ле ра­зо­жгли сиг­наль­ный кос­тёр, что­бы пре­ду­пре­дить страж­ни­ков го­ро­да о ско­ром при­бы­тии ка­ра­ва­на.

До­б­ра­лись днём до ко­лод­ца, на­пои­ли верб­лю­дов. При­лег­ли от­дох­нуть у стен древ­не­го го­ро­ди­ща, раз­ру­шен­но­го вре­ме­нем и чёр­ной смер­тью – чу­мой.

Не­да­ле­ко пле­ска­лись во­ды мо­ря. У бе­ре­га пла­ва­ла стая ле­бе­дей. На мел­ко­во­дье вы­де­ля­лись изум­руд­ные ост­ро­ва, по­кры­тые буй­ной зе­ле­нью.

Ту­ва­ли смот­ре­ла, как на ка­мень вска­раб­ка­лась че­ре­па­ха с зе­лё­ным пан­ци­рем и за­сты­ла, слов­но при­слу­ши­ва­ясь к гу­лу зем­ли, упе­рев ког­ти пе­ред­них лап.

На­ле­тел на ка­ра­ван­щи­ков не­ждан­но, слов­но ве­тер, сто­ро­же­вой от­ряд кип­ча­ков. Ок­ру­жи­ли, по­ве­ле­ли раз­вя­зать тю­ки для ос­мот­ра.

Ку­пец но­ро­вил об­ра­зу­мить раз­бой­ни­ков и удер­жать их от на­си­лия. Пы­тал­ся за­брать­ся на вер­ши­ну бар­ха­на, что­бы ог­ля­деть ок­ре­ст­но­сти, ища по­мощь сбочь. Вда­ли мая­чи­ли при­зрач­ные двор­цы и ме­че­ти Са­рая без кре­по­ст­ных стен. Или это сно­ва ми­раж?

Куп­ца схва­ти­ли, вы­кру­тив ру­ки, швыр­ну­ли на го­ря­чий пе­сок.

С ред­кой ры­жей бо­род­кой низ­ко­рос­лый ка­лан­тар Га­чай, по­ка­чи­вая го­ло­вой в яр­ко-крас­ной чал­ме, по­смеи­ва­ясь, по­до­шёл к куп­цу, на­сту­пил но­гой на его пыш­ный жи­вот:

– Не­бла­го­дар­ный тал­ба, за­был ясу Чин­ги­са. Че­рез коль­цо об­ла­вы ни­кто не дол­жен ус­кольз­нуть, вста­вай, со­ба­ка, от­ве­чай! Что ве­зёшь и ко­го?

Ку­пец мед­лен­но под­нял­ся, схва­тил­ся за по­яс­ни­цу, что­бы унять боль, по­смот­рел на Фи­на­ра. Са­хиб при­жал­ся яще­ри­цей к ар­бе, умо­лял жа­лоб­ным взгля­дом с бе­гаю­щи­ми гла­за­ми – не вы­да­вай!

Яса­ул Та­хир толк­нул куп­ца в спи­ну:

– Что язык зу­ба­ми съел? Моя саб­ля недолго ждать бу­дет.

Ха­си­ят по­перх­нул­ся и хри­п­лым го­ло­сом ото­звал­ся:

– Вы на­па­ли на мир­ный ка­ра­ван, аки не при­шлось выть гие­ной и бе­жать от ба­ха­ду­ров[19] ве­ли­ко­го Ти­му­ра. Глуп­цы, гла­за и уши эми­ра все­мо­гу­щи! Оты­щут вас по сле­дам, от­ре­жут го­ло­ву. Ал­лах всё ви­дит!

Но ры­же­бо­ро­дый, не слу­шая его, не спеша на­пра­вил­ся к не­воль­ни­цам, сре­ди них он сра­зу за­ме­тил гиб­кий стан Ту­ва­ли.

– Дай мне взгля­нуть на те­бя, лу­но­по­доб­ная де­ва-кра­са! Прав­ду ли ог­ла­сил этот ску­пец?

Ту­ва­ли смол­ча­ла, гля­ну­ла мель­ком и рав­но­душ­но от­вер­ну­лась от гра­би­те­ля. Его ши­ро­кое ли­цо, боль­шие ску­лы, бри­тая ма­куш­ка до лба, две ко­сич­ки у вис­ков спле­тен­ные в од­ну сви­са­ли сза­ди по­верх сте­га­но­го ха­ла­та, по­ка­за­лись за­уряд­ны­ми, а го­ря­чие стра­ст­ные гла­за без рес­ниц не при­влек­ли её вни­ма­ние.

– Уже­ли ты ока­за­лась не дос­той­ной и не та­кой пре­крас­ной? Эмир от­вер­нул­ся от те­бя? Или скря­га чер­нит, твою кра­со­ту утаи­ли от Ти­му­ра и тиш­ком ве­зут к ше­лу­ди­во­му псу Ма­маю. Не оду­ра­чит, у ме­ня зор­кий взгляд со­ко­ла!

Ры­же­бо­ро­дый обер­нул­ся к джи­ги­там:

– Не ищи­те по­на­прас­ну в тю­ках! Са­мое бес­цен­ное – эта не­воль­ни­ца. Мы возь­мём её с со­бой! Пусть не­го­жий лжец по­пол­за­ет у ног эми­ра. Мы пре­под­не­сем с не­бес Тох­та­мы­шу ещё од­ну на­лож­ни­цу в га­рем. Взять её!

К не­воль­ни­цам ки­ну­лись кип­ча­ки.

Ту­ва­ли под­ня­ла вверх ру­ку, блес­нул кин­жал, она при­жа­ла его ост­ри­ём к сво­ей неж­ной гру­ди:

– Пусть по­про­бу­ет кто-ни­будь из тво­их на­силь­ни­ков при­бли­зить­ся ко мне, я не дос­та­нусь вам жи­вой, убью се­бя!

Не­воль­ни­цы ок­ру­жи­ли Ту­ва­ли, ста­ра­ясь за­щи­тить её от раз­бой­ни­ков.

Кип­ча­ки ос­та­но­ви­лись и ог­ля­ну­лись на Га­чая.

– Не по­зво­лю без­дум­но уме­реть сияю­щей кра­со­те! Я по­вер­ну ка­ра­ван, ку­да ты за­хо­чешь. Обе­щаю, те­бя ни­кто не тро­нет паль­цем. Где твоя ро­ди­на?

– Я бы­ла в Ге­нуе, Пер­сии, Хорезме, а в Са­рай воз­вра­ща­юсь доб­ро­воль­но не пер­вый раз! Мне не нуж­ны за­ступ­ни­ки! – от­ве­ти­ла рез­ко Ту­ва­ли.

Га­чай вни­ма­тель­но вгля­дел­ся в мо­лод­ку, при­жал ру­ки к гру­ди. На его ли­це сме­ша­лись вос­торг и не­лов­кость за гру­бость по­ве­де­ния.

– Про­сти, я не уз­нал те­бя в чад­ре, Шехе­ре­за­да мо­ей меч­ты! Я слы­шал, по­ве­ли­тель­ни­ца муж­чин, твои тан­цы за­во­ра­жи­ва­ют и сво­дят с ума по­креп­че дур­ма­ня­щих на­пит­ков. По­ви­ну­юсь. Мы не­мед­лен­но по­ки­нем ка­ра­ван. Пусть те­бе спо­соб­ст­ву­ет уда­ча! При­ми же в честь на­шей встре­чи по­дар­ки.

Га­чай обер­нул­ся к со­пле­мен­ни­кам:

– Та­хир, от­пус­ти куп­ца, пусть дос­та­вят да­ры.

Степ­ня­ки под­ка­ти­ли те­ле­гу, ста­ли дос­та­вать из неё: ме­ха, бар­хат, зо­ло­тое ши­тьё и сук­но, тка­ни, со­су­ды с ви­ном, дра­го­цен­но­сти, брил­ли­ан­ты, коль­ца, оже­ре­лья. Рас­сте­ли­ли на пес­ке шёл­ко­вый ко­вёр. Бро­сая на не­го бес­чис­лен­ные со­кро­ви­ща.

– На­лить всем ви­на, – ве­лел Га­чай, – пусть иг­ри­вое бу­хар­ское ви­но раз­гла­дит и ос­ве­жит на­ши го­ло­вы, а, вздох­нув его аро­мат, за­бу­дем о раздоре. Рас­про­стим­ся не вра­га­ми, а друж­ка­ми. Не ста­нем на­тя­ги­вать лу­ки.

По взма­ху его ру­ки пе­вец тро­нул стру­ны ру­ба­ба. Яр­кий и свет­лый звук струн по­верг в смя­те­ние го­ря­чие серд­ца ко­чев­ни­ков.

Га­чай по­до­шёл к ку­че да­ров, вы­брал сияю­щие ру­би­на­ми зо­ло­тые круг­лые под­вес­ки с по­лу­ме­ся­цем и пти­ца­ми, опус­тил­ся на ко­ле­ни:

– По­зволь, о, дра­го­цен­ная ка­тун, ца­ри­ца мо­ей ду­ши, на­деть на те­бя рус­ские бу­сы!

Ту­ва­ли, улыб­ну­лась, ка­кая-та сча­ст­ли­вая мысль мельк­ну­ла в её гла­зах, в со­гла­сии кив­ну­ла го­ло­вой.

Га­чай, под­чёр­ки­вая по­кор­ность, как вер­ный ев­нух га­ре­ма, низ­ко при­гнув спи­ну, полз по пес­ку.

– О, бес­цен­ная по­ве­ли­тель­ни­ца сер­дец, да­же эти дра­го­цен­но­сти не за­тмят тво­ей кра­со­ты, – Га­чай, об­во­ро­жен­ный бли­зо­стью и пыл­ким ды­ха­ни­ем тан­цов­щи­цы, с дро­жью и поч­те­ни­ем на­дел на тон­кую шею Ту­ва­ли оже­ре­лье, в гла­зах у не­го от­ра­зи­лось ис­крен­нее уми­ле­ние. Рас­про­стёр ла­до­ни от бла­жен­ст­ва.

– О, Ал­лах, ты все­си­лен! Раз соз­да­ёшь та­ких жен­щин по­доб­но све­ту солн­ца и лу­ны!

Не дол­го ду­мая, Га­чай дерз­ко об­нял стан Ту­ва­ли, под­хва­тил её на ру­ки, и, сме­ясь, по­нёс к сво­ему ко­ню.

Тан­цов­щи­ца би­лась в его ру­ках как пой­ман­ная сул­тан­ка.

– Ей, ку­пец, при­ми эти щед­рые гос­тин­цы для Ма­мая, да­бы по­крыть твои убыт­ки! – крик­нул на про­ща­нье ка­лан­тар.

С ги­ком кип­ча­ки на свет­ло-си­вых ко­нях унес­лись вме­сте с вет­ром в степь. Ос­та­вив ка­ра­ван­щи­кам те­ле­гу и да­ры.

Ха­си­ят схва­тил­ся за го­ло­ву, упал на пе­сок и за­го­ло­сил.

– На­ка­жи, Ал­лах, ко­вар­но­го об­ман­щи­ка! Сне­си его го­ло­ву как ты­к­ву да­мас­ским ме­чом. Про­лей его чёр­ную кровь змеи!

 

За бар­ха­ном стоя­ли вер­хо­вые из раз­бой­ничь­ей шай­ки ки­ма­ков празд­нич­но ра­зо­де­тые. Из­да­ле­ка на­блю­дая за ка­ра­ва­ном.

– Нас опе­ре­ди­ли! – рас­сер­жен­но крик­нул Ха­ди, об­ла­чен­ный ра­ди этой по­езд­ки в яр­кий жёл­тый шел­ко­вый ха­лат, – на­до бы­ло рань­ше подъ­е­хать. Те­перь не ото­бьём жен­щи­ну без боя у кип­ча­ков.

– Сы­нок, не пе­ре­жи­вай. Ма­ло за­пла­ти­ли за тан­цов­щи­цу. Все­го ты­ся­ча ден­ги. Стои­ло ли рис­ко­вать? Мы не ви­но­ва­ты. Бог сам рас­су­дил за нас, – воз­ра­зил Та­ир, – вер­нём об­рат­но дар.

Не­из­вест­ные всад­ни­ки мол­ча и с ува­же­ни­ем по­кло­ни­лись сле­дам от кон­ских ко­пыт, тро­ну­ли ло­ша­дей и ис­чез­ли в пес­ках…

 

Толь­ко че­рез час у ка­ра­ва­на поя­ви­лись ка­за­ки. Спе­ши­лись. Ха­си­ят, ры­дая, всё рас­ска­зал и упал на ко­ле­ни:

– Спа­си ме­ня! Ныне тре­тий день де­вя­той лу­ны! Кам­ни го­рят от жа­ры! Я обе­щал прий­ти в Са­рай с тан­цов­щи­цей, да­бы Ма­май от­ды­хал ду­шой пе­ред по­хо­дом на Русь! Что вы­тво­ря­ет этот пас­тух! Не­весть что про­изой­дет с Ту­ва­ли, я ум­ру!

– Гей, гей! – воз­гла­сил бо­га­тырь Сви­ры­ня, – На конь, Гри­дя! Они да­ле­ко не уш­ли.

Во­семь ка­за­ков по­нес­лись вдо­гон­ку за кип­ча­ка­ми, а двое ос­та­лось у ка­ра­ва­на.

Че­рез два ча­са всад­ни­ки под­ска­ка­ли к бе­лой юр­те.

– Где Са­май?! – крик­нул Сви­ры­ня по­сто­во­му.

– Воз­на­гра­ди, Ал­лах! Са­май ку­ша­ет. Что та­кой сер­ди­тый при­ска­кал?

Но ка­зак мол­ча спрыг­нул с ко­ня и от­ки­нул по­лог юр­ты. На бе­лом вой­ло­ке си­дел на кор­точ­ках тучный Са­май. Ему уже было под пятьдесят лет. Воз­ле его ног ды­мил­ся в ши­ро­ком блю­де плов, и гор­кой ле­жа­ли ле­пеш­ки и боль­шие ап­пе­тит­ные кус­ки ба­ра­ни­ны.

– Где Ту­ва­ли? – Сви­ры­ня, вы­хва­тил меч из но­жен.

– Ту­ва­ли? – уди­вил­ся Са­май, ру­ка его по­тя­ну­лась к клин­ку-па­ла­шу, – с че­го ты взял, что она здесь? Она же в Пер­сии.

– Не хит­ри! Мне ку­пец Ха­си­ят всё рас­ска­зал. Твои лю­ди тан­цов­щи­цу Ту­ва­ли по­хи­ти­ли.

– Кле­ве­щет ку­пец. Ко­гда это бы­ло? – спро­сил Са­май, раз­ру­бая па­ла­шом кус­ки мя­са, – са­дись, ос­тынь, вы­пей ку­мы­са, по­ешь со мной.

– Я не один. Со мной ка­за­ки! Ищем тан­цов­щи­цу. Где она? Сле­ды ко­ней к юр­там при­ве­ли. Ты зна­ешь, я люб­лю её! – Ли­цо у Сви­ры­ни на­пряг­лось, – Ху­до бу­дет то­му, кто её пря­чет!

– Слу­шай, брат ка­зак, ко­му боль­ше ве­ришь? Я то­же уважаю Ту­ва­ли. Не сер­ди ме­ня, на­ши ко­ни вез­де ска­чут по сте­пи. Кто им за­пре­тит? Мой от­ряд се­го­дня объ­езд де­лал. Га­чай куп­ца встре­тил? Встре­тил! По­дар­ки и ви­но при­вёз? При­вёз! Ра­ди ми­ра кип­ча­ков с Ма­ма­ем! А он, ста­рая со­ба­ка, на мо­их вои­нов ещё по­клёп воз­во­дит! По­еха­ли к не­му, я ему при те­бе баш­ку сне­су.

– С куп­цом мои ка­за­ки. Я за­дер­жал его, да­бы не въез­жал в го­род, не вы­звал по­на­прас­ну гнев Ма­мая. Ты же зна­ешь, Ма­май зол на вас. Да­же гос­тин­цы не по­мо­гут! При­ве­ди сю­да Га­чая. Спро­си у не­го.

 Са­май вы­ру­гал­ся, оп­ро­ки­нул блю­до с пло­вом, встал. Вы­шел из юр­ты.

– Аран, ска­чи к юр­те Га­чая! – об­ра­тил­ся к по­сто­во­му, – пусть не­мед­лен­но явит­ся ко мне!

Аран га­ло­пом пом­чал­ся в степь.

 – Нонь всё вы­яс­ним, – ска­зал Са­май, про­сле­див, как рас­тая­ло об­ла­ко пы­ли от ко­пыт бы­ст­ро­го ко­ня.

Че­рез пол­ча­са го­нец вер­нул­ся об­рат­но один.

– Где Га­чай? – спро­сил его не­тер­пе­ли­во Са­май.

– Га­чай ска­зал, что не мо­жет прие­хать. У не­го умер отец.

– Что де­лать, я не мо­гу дол­го за­дер­жи­вать куп­ца? Ка­ра­ван ви­ден с го­ро­да, – про­из­нёс Сви­ры­ня, те­ряя тер­пе­ние.

– Шай­тан! Чёр­ный та­та­рин! – Са­май, за­тя­нул по­креп­че по­яс из крас­но­го шел­ка, прыг­нул на без­гри­во­го не­при­вя­зан­но­го ко­ня. Чуть в от­да­ле­ние за ни­ми сле­до­ва­ла воо­ру­жён­ная ох­ра­на – бад­ра­ка.

Не до­ез­жая до ста­но­ви­ща, всад­ни­ки за­ме­ти­ли на хол­ме оди­но­кую ло­шадь и по­вер­ну­ли к ней. На тра­ве ле­жал го­ло­вой к ним мёрт­вый ну­кер Та­хир. Его шея бы­ла за­тя­ну­та во­ло­ся­ной ве­рёв­кой. Са­май взгля­нул на сво­его ясау­ла. По­чер­нел от зло­бы и при­шпо­рил ко­ня к па­ст­би­щу, на ко­то­ром пас­лись ло­ша­ди, ко­ро­вы, бы­ки, ов­цы, ба­ра­ны и верб­лю­ды.

Га­чай уви­дел из­да­ле­ка всад­ни­ков. Щё­ки бо­ле­ли от ран кин­жа­ла, ко­то­рые он на­нёс се­бе, что­бы уве­ли­чить го­ресть от не­вос­пол­ни­мой по­те­ри…

За не­де­лю до это­го скорб­но­го дня Га­чай вы­нес ран­ним ве­че­ром боль­но­го от­ца из юр­ты в степь. Юсуф с ра­до­стью вдох­нул све­же­го воз­ду­ха, кое-как по­кло­нил­ся но­вой лу­не на не­бо­сво­де, ка­мен­ным из­вая­ни­ям пред­ков, что при­чуд­ли­вы­ми фор­ма­ми вид­не­лись у кур­га­на, слё­зы по­ка­ти­лись у не­го из ис­та­яв­ших глаз:

– Лю­би­мый сын, вы­слу­шай ме­ня. Я ум­ру ско­ро. Как не­спра­вед­лив этот мир. Мон­голь­ский язык – язык на­ших пред­ков бы­ст­ро за­бы­ва­ет­ся. Я был во мно­гих стра­нах. Мам­люк­ские сул­та­ны, иран­ские ша­хи, фран­цуз­ские и анг­лий­ские ко­ро­ли, рус­ские кня­зья и пра­ви­те­ли дру­гих стран пи­са­ли на мон­голь­ском к ара­ту] веж­ли­вые по­сла­ния. По­эты и пев­цы про­слав­ля­ли Чин­ги­са и мон­го­лов. Ка­ра­ван­ный путь вол­но­вал­ся от оби­лия арб и шат­ров, ло­ша­дей и овец.

Но те­перь всё ина­че. Уз­бек-хан умерт­вил по­слан­цев уй­гу­ров, боо и уда­ган, каз­нил семь­де­сят ца­ре­ви­чей Чин­ги­си­дов.

Лю­ди пе­ре­ста­ли по­кло­нять­ся хо­зяй­ке зем­ли Эту­ген.

Иман при­на­род­но бьёт плеть­ми, тех, кто не хо­дит на мо­лит­вы и не по­чи­та­ет ве­ру ара­бов.

Му­суль­ма­не из­дав­на не­на­ви­дят мон­го­лов. Куп­цов и по­слов Чин­гис­ха­на уби­вал Му­хам­мед II Га­зи. По­сле бит­вы на Кал­ке бул­га­ры на­па­ли на пе­ре­пра­ву, пе­ре­би­ли мно­гих вои­нов. Этих при­ме­ров не счесть.

Мон­голь­скую ца­рев­ну Ту­лун­бай увез­ли в Еги­пет. Но сул­тан, со­че­тав­шись с ней, че­рез не­сколь­ко дней про­гнал её, вы­дал за­муж за мам­лю­ка. Ни­кто не отом­стил за по­зор и смерть хан­ской до­че­ри.

Как ум­ру, по­хо­ро­ни ме­ня, сын. Про­шу те­бя, вы­пол­ни мою прось­бу, при­ве­зи на мою мо­ги­лу горсть Ти­бет­ской зем­ли.

Отто­го что пре­да­ли ре­ли­гию пред­ков, на­ча­лись рас­при в Ор­де. Брат ре­жет бра­та. Го­ро­да пре­вра­ща­ют­ся в пус­ты­ни, оа­зи­сы – в пес­ки. Ко­чев­ни­ки бе­гут из го­ро­дов на зи­мов­ки и ле­тов­ки, что­бы пас­ти скот, пус­те­ют аи­лы.

Я пом­ню ве­ли­кую степь. Там зи­мой вы­па­да­ло ма­ло сне­га, скот раз­гре­бал его, до­бы­вал сухую тра­ву. Вес­ной степь за­зе­ле­не­ла и да­ва­ла кор­мов на весь год. А там, где сыт скот, хо­ро­шо жи­вут лю­ди.

Здесь же снег глу­бо­кий, ста­да гиб­нут от джу­да.

От Са­рай­ши­ка до Са­рая не встре­тишь юрт, од­ни раз­ва­ли­ны и го­лая степь. За­сы­па­ют­ся ко­лод­цы и ары­ки. Ес­ли сей­час не чтят Чин­ги­са и его за­ко­ны, то у вну­ков не ос­та­нет­ся в па­мя­ти ни­че­го от мон­го­лов.

 

– Я убью но­хоя Ма­мая! – вскри­чал Га­чай.

– Не бе­ри его смерть на се­бя, сын. Ма­май хи­тёр и сви­реп, как Но­гай, к не­му не по­сту­пить­ся. А убь­ёшь его, дру­гой хан так­же бу­дет мо­лить­ся Ал­ла­ху.

– Я ото­мщу вра­гам Чин­ги­са, эцэг, и рас­сею твою пе­чаль…

 

Са­май пер­вым подъ­е­хал к Га­чаю.

– Где Ту­ва­ли?

– Та­хир, ли­са, вы­крал её из юрты и помог тайно увести. Про­сти, я не унял гнев, ко­гда уз­нал об этом, при­вя­зал Та­хи­ра и вёз его к те­бе, не­вз­на­чай за­ду­шил, ло­шадь на­пу­га­лась туш­кан­чи­ка, пом­ча­лась вскачь. Со­би­рал­ся те­бя пре­ду­пре­дить, но у ме­ня вне­зап­но умер отец, при­шлось вер­нуть­ся. Жду род­ст­вен­ни­ков.

– Я знаю об этом. Твой отец от­но­сил­ся ко мне как к соб­ст­вен­но­му сы­ну. Пусть его ста­да ум­но­жа­ют­ся в дру­гом ми­ре! И сам жи­вёт без­за­бот­ной жиз­нью! Те­бе Та­хир при­знал­ся, где Ту­ва­ли?

– Да.

– Где она?

– Тан­цов­щи­ца в ста­но­ви­ще Ка­сы­ма. Спря­та­на в од­ной из пе­щер мо­гиль­но­го кур­га­на. Её ох­ра­ня­ют лю­ди Ка­сы­ма. Нуж­но по­слать мно­го джи­ги­тов.

– Смерть на­шла Та­хи­ра-пре­да­те­ля и бра­та пре­да­те­ля Ка­сы­ма – ждёт смерть! – воз­гла­сил Са­май.

– Я по­еду один! – за­спо­рил за­паль­чи­во ка­зак.

– Хо­ро­шо, возь­ми мою ох­ра­ну. Они зна­ют до­ро­гу.

– Нет, я по­еду один!

Са­май отъ­е­хал с Сви­ры­ней в сто­ро­ну:

– Вот, что, брат ка­зак, не го­ря­чишь! Всуе го­ло­ву сло­жишь. Схит­ри. Хо­ро­шо, ез­жай один. Мень­ше по­доз­ре­ний. Ска­жешь Ка­сы­му, что те­бе Са­май по­со­ве­то­вал ку­пить овец для сто­ли­цы. По­хва­ли его скот! По­жи­ви день. По­ве­се­лись. При­смот­рись, ку­да они хо­дят. Про ка­ра­ван и Та­хи­ра не го­во­ри. Будь на­че­ку! Ору­жие дер­жи при се­бе. Ты там чу­жой. Ко­ли я вне­зап­но яв­люсь, ни о чём не спра­ши­вай. Ма­ло ли что мо­жет из­ме­нить­ся. Вы­дашь се­бя и ме­ня.

– Лад­но. Со­гла­сен. Гри­дя, – крик­нул Сви­ры­ня, об­ра­ща­ясь к ка­за­кам, – ска­чи­те об­рат­но. Ни­ко­му ни сло­ва об уви­ден­ном. За­дер­жи­те ка­ра­ван на один день.

Как толь­ко разъ­е­ха­лись в раз­ные сто­ро­ны Сви­ры­ня и ка­за­ки, Га­чай при­гла­сил Са­мая вой­ти к не­му в юр­ту.

 Са­май, рас­ста­вил ох­ра­ну, во­шёл и ос­тол­бе­нел. На ат­лас­ных по­ду­шеч­ках вос­се­да­ла кра­са­ви­ца.

– Ту­ва­ли, ты здесь! Те­бя ни­кто не оби­дел?

– Нет, – от­ве­ти­ла тан­цов­щи­ца, – мне да­же за­нят­но, что ме­ня по­хи­ти­ли. Я при­кос­ну­лась к тай­не и по­ве­да­ла свою.

Са­май рас­сер­жен­ный обер­нул­ся к Га­чаю:

 – Укусил ме­ня как гре­му­чая змея!

– Хо­тел сде­лать те­бе по­да­рок.

– По­че­му не убе­дил Сви­ры­ню ос­тать­ся, вдруг он про­го­во­рит­ся, что Та­хир мёртв, нам не жить!

– Нель­зя бы­ло го­во­рить при всех, что Ту­ва­ли здесь. За Свирыней слежка.

– Так кто же ук­рал Ту­ва­ли?

– Я.

– Ты? А Та­хир?

– Он требовал отдать ему Тували в жёны, когда я ему отказал, пе­ре­мет­нул­ся, хо­тел ускакать, ми­нуя те­бя, к Ма­маю на службу. Я догнал его!

Са­май сел, раз­ду­мы­вая, на ко­вёр.

– Ты правду говоришь? Кому ныне мне верить? Если всюду изменники.

– Верь мне. Ре­шай­ся Са­май, ты мне двою­род­ный брат. Мой отец вы­рас­тил те­бя. Он мне сказал об этом перед смертью. Ты сын его род­но­го по­гиб­ше­го стар­ше­го бра­та, его убил Уз­бек-хан.

– За что?

– Твой отец Агиль при­ютил бе­жав­ших уй­гу­ров в страш­ные дни рез­ни. За это его каз­ни­ли по при­ка­зу Уз­бек-ха­на.

– О, со­ба­ка! Я вы­ре­жу весь его род! Но при чём здесь эта де­вуш­ка?..

 

Са­май, гнал, не жа­лея ко­ня. Бед­ная ко­бы­ла спо­ты­ка­лась о коч­ки, чуть не ло­ма­ла но­ги в ямах. Мер­цаю­щие звёз­ды не при­бав­ля­ли све­та.

– Эй, Ка­сым-ла­зан! Про­сы­пай­ся! Это я Са­май. Твое­го бра­та Та­хи­ра уби­ли! – кри­чал всад­ник, уда­ряя пле­тью о стен­ки юр­ты.

– Кто убил?! – вы­ско­чил из юр­ты по­лу­об­на­жён­ный Ка­сым.

– Не ве­даю. В сте­пи толь­ко что ка­за­ки сыс­ка­ли мёрт­во­го Га­чая и Та­хи­ра. Те­бе его нуж­но опо­знать. Где Сви­ры­ня?

– Я здесь! – ото­звал­ся сот­ник, ос­ве­тив фа­ке­лом ли­цо Са­маю.

– Со­би­рай­ся! – не­воз­му­ти­мо при­ка­зал Са­май, – твой от­ряд ждёт те­бя воз­ле мо­ей юр­ты.

– А ба­ра­нов, что, по­ку­пать не бу­дешь? – спро­сил Ка­сым Сви­ры­ню.

 – По­том, – от­ве­тил за ка­за­ка Са­май, – ты луч­ше по­ду­май о бра­те! А ба­ра­нов, да по­жир­ней, на­прав­ляй пря­мо в Са­рай. Ма­май со­би­ра­ет вой­ско на пир!

Ка­сым по­да­вил в се­бе улыб­ку. Со смер­тью Та­хи­ра всё бо­гат­ст­во пе­ре­хо­ди­ло к не­му.

– Вай, вай, го­ре мне! Са­май-ака, умо­ляю те­бя! Пой­май убийц и на­ка­жи их! О, Ал­лах! Как мне бро­сить в та­кой ужас­ный час стой­би­ще! Луч­ше я рас­све­та до­ж­дусь. По­го­ню овец и на бра­та по­смот­рю. Хо­ро­нить на­до... Жаль, Га­чая! Сна­ча­ла его отец умер, те­перь сам убит!

 

– Что у вас там стряс­лось? – спро­сил Сви­ры­ня.

– Да ни­че­го. На­до бы­ло те­бя вы­зво­лять. На­шлась Ту­ва­ли.

– Кто убил Га­чая?

– Он жив, но для дру­гих мёртв…

 

Про­ве­рив ка­ра­ул, Са­май вме­сте с Сви­ры­ней во­шли в юр­ту. Огонь оча­га бро­сал блек­лый свет на ли­ца. К сте­не юр­ты был под­ве­шен се­мей­ный идол – хра­ни­тель ро­да – из вой­ло­ка и шел­ко­вых ни­тей.

– Ны­не бу­дем по­сту­пать так, да­бы ни один лу­ка­вый шайтан-об­ман­щик не смек­нул, – Са­май оки­нул волевым взо­ром за­го­вор­щи­ков, – на это уй­дёт мно­го вре­ме­ни.

Ту­ва­ли при­жа­лась к пле­чу Сви­ры­ни:

– Я так ра­да, что Га­чай от­вёл от нас бе­ду.

– Бла­го­да­ри ра­бы­ню Са­ли­му, это она ме­ня пре­ду­пре­ди­ла, что про­тив те­бя за­мыш­ля­ют зло, – про­из­нёс Га­чай.

– От­ку­да ты зна­ешь эту ра­бы­ню?

– На ба­за­ре ви­де­лись. К ней при­стал дер­бан. Ото­гна­ли его вме­сте со Сви­ры­ней. А вче­ра она слу­чай­но ус­лы­ша­ла, что её гос­по­жа Ра­хиль на­ня­ла раз­бой­ни­ков, дабы вы­красть те­бя, ко­гда ка­ра­ван по­дой­дёт к го­ро­ду. По ко­вар­но­му замыслу от­пра­ви­ли от­ряд Сви­ры­ни под лю­бым пред­ло­гом из го­ро­да. На­шли при­чи­ну.

– По при­ка­зу Га­са­на мне при­шлось пол­дня за­ни­мать­ся с ры­ба­ка­ми, – под­твер­дил Сви­ры­ня, – со­стя­за­лись в лов­ко­сти стрель­бы из лу­ка по ры­бе.

– Вот-вот, ты раз­вле­кал­ся. А Са­ли­ма хоть ме­ня ус­пе­ла пре­ду­пре­дить. Сла­ва Ал­ла­ху, я ока­зал­ся на ба­за­ре. Ес­ли бы не Са­ли­ма, не­из­вест­но, что ста­ло бы с Ту­ва­ли.

– По­ми­луй ме­ня Га­чай. Я про­ти­ви­лась те­бе, как взбе­шен­ная тиг­ри­ца. Ведь я при­вез­ла важ­ное пись­мо для пре­по­доб­но­го Сер­гия Ра­до­неж­ско­го, оно мог­ло по­пасть в чу­жие ру­ки.

Я до­га­ды­ва­лась, что мне мстят же­ны ор­дын­ских куп­цов. Му­жья-то за­бы­ли их, про­си­жи­ва­ют в по­стоя­лом дво­ре. За это они го­то­вы уни­зить ме­ня. Это их про­ис­ки. Те­бе, Сви­ры­ня, нель­зя сно­ва ехать к рус­ским. За то­бой, ока­зы­ва­ет­ся, сле­дят, и я про­па­ду.

– Га­чай, по­едет в Русь, – ска­зал Са­май, об­ра­ща­ясь к ка­лан­та­ру, – про­сти, брат, те­бе вид­но не уда­ст­ся по­бы­вать на по­хо­ро­нах от­ца. Я за­ме­щу те­бя на кур­га­не свя­ти­ли­ща…

 

Сви­ры­ня подъ­е­хал к ка­ра­ва­ну и об­ра­тил­ся к бли­жай­ше­му ка­за­ку:

– Ка­ли­мет, брось этот ме­шок в но­ги к куп­цу!

– Что это? – спро­сил Ха­си­ят.

– Это го­ло­вы тех, кто из­де­вал­ся над то­бой. Смот­ри!

Ку­пец раз­вя­зал ме­шок. Из не­го на пе­сок вы­ва­ли­лись го­ло­ва Та­хи­ра и ба­ра­нья в чал­ме.

– Иб­лис! – вскри­чал Ха­си­ят, – что это зна­чит?

– Да ос­ве­тит Гос­подь сви­де­тель­ст­во то­го, что го­ло­ва твое­го вра­га пре­вра­ти­лась в ба­ра­на! Га­чай при жиз­ни, ока­зы­ва­ет­ся, был ба­ра­ном! Как мы до­прежь это не раз­гля­де­ли?! – за­сме­ял­ся Сви­ры­ня. – Мо­жешь, спо­кой­но ехать в сто­ли­цу и без хло­пот. Мои ка­за­ки Ту­ва­ли под ох­ра­ной дос­та­вят на по­стоя­лый двор.

Ха­си­ят дос­тал из кар­ма­на ма­ги­че­ский ка­мень, по­смот­рел на не­бо.

– Сла­ва Ал­ла­ху! Мы ус­пе­ем почти до­б­рать­ся до мес­та! Бу­дет скоро силь­ный ли­вень!

Че­рез три ча­са об­ло­жи­ли не­бо ту­чи. Вихрь под­нял клу­бы пы­ли. На степь и го­род об­ру­шил­ся по­топ. На­по­ил щед­ро вы­го­рев­шие за ле­то без­жиз­нен­ную степь и го­род­ские са­ды.

Зо­ло­тые ко­ни, ус­та­нов­лен­ные на пье­де­ста­лах пе­ред въез­дом в го­род, про­мы­тые до­ж­дём, бли­ста­ли из­да­ле­ка, как два зем­ных солн­ца.

Ба­тый в бы­лин­ное вре­мя при­ка­зал всё зо­ло­то, до­бы­тое в по­хо­дах, рас­то­пить и вы­лить из не­го ко­ней. Для этой це­ли за­би­ли пле­мен­ную ко­бы­ли­цу и же­реб­ца, об­ма­за­ли их гли­ной, со­жгли внут­рен­но­сти и за­ли­ли внутрь рас­плав­лен­ные слит­ки. Те­перь эти кра­си­вые веч­ные ко­ни, как жи­вые, зве­нят ко­пы­та­ми на вет­ру в па­мять о ве­ли­ких по­хо­дах вну­ка Чин­гис­ха­на. Ка­ж­дый пут­ник, вхо­дя­щий в го­род, по­кло­ня­ет­ся им.

Предъ­я­вив страж­ни­кам се­реб­ря­ную пай­цзу с мон­голь­ской над­пи­сью уй­гур­ско­го пись­ма: «Си­лою веч­но­го не­ба не чи­нить пре­пят­ст­вий име­ни­то­му ур­та­ку», ку­пец про­ехал бла­го­по­луч­но в го­род. Ни­кто не стал обы­ски­вать его по­воз­ки.

– Спа­си­бо, Ха­си­ят, ты спас ме­ня. Я бы уто­нул в Улу­су, ес­ли бы не по­дос­пел твой ка­ра­ван. Дол­го не мог пря­тать­ся ме­ж­ду лод­ка­ми. С яра хо­ро­шо вид­но. Возь­ми две­сти ден­ги, кля­нусь Ал­ла­хом, я ещё вер­нусь в Хо­резм! У мо­их ног бу­дут ва­лять­ся го­ло­вы про­хо­дим­цев! – Фи­нар про­тя­нул куп­цу в бла­го­дар­ность ко­ше­лёк, про­ща­ясь с ним.

Ха­си­ят по­ехал даль­ше на ар­бе по ши­ро­ким ули­цам, рас­смат­ри­вая кра­си­вые двух­этаж­ные до­ма из обож­жен­но­го крас­но­го кир­пи­ча, ме­че­ти с пре­крас­ны­ми рез­ны­ми ка­мен­ны­ми пор­та­ла­ми, мед­ре­се, мав­зо­леи с мо­за­ич­ны­ми и рас­пис­ны­ми гла­зи­ро­ван­ны­ми раз­но­цвет­ны­ми из­раз­ца­ми, пре­об­ла­дал крас­ный цвет; се­вер­ная сте­на пря­мо­уголь­но­го цо­ко­ля ми­на­ре­та на­обо­рот ук­ра­ше­на из­раз­ца­ми би­рю­зо­во­го и ульт­ра­ма­ри­но­во­го цве­та; боль­шой хан­ский дво­рец, на ма­куш­ке ко­то­ро­го бли­ста­ло зо­ло­тое но­во­лу­ние.

Не­смот­ря на то, что толь­ко за­кон­чил­ся дождь, и не впи­та­лись в зем­лю лу­жи, ули­цы бы­ли пол­ны лю­дей. Усадь­бы зна­ти строи­лись с хау­за­ми и ары­ка­ми. Воз­ле бас­сей­на на­хо­дил­ся трон хо­зяи­на. До­ма бы­ли и бре­вен­ча­тые, на цо­ко­ле из сыр­цо­во­го кир­пи­ча. Во­да под­во­ди­лась к до­мам по гли­ня­ным тру­бам.

Слы­шал­ся раз­но­языч­ный го­вор. Ко­го здесь толь­ко не бы­ло. Кип­ча­ки, чер­ке­сы, ала­ны, рус­ские, мон­го­лы, ки­тай­цы, иран­цы, егип­тя­не, ви­зан­тий­цы, италь­ян­цы, ли­тов­цы, гре­ки, ар­мя­не, ев­реи раз­гу­ли­ва­ли, пе­ст­ря на­цио­наль­ной оде­ж­дой.

Та­ких чу­дес­ных го­ро­дов мно­го бы­ло в Зо­ло­той Ор­де. Еще кра­си­вей бы­ла но­вая сто­ли­ца у ре­ки Ах­ту­бы.

Ха­си­ят на­ко­нец-то до­б­рал­ся до ку­пе­че­ско­го квар­та­ла, ук­ры­то­го за вы­со­кой сте­ной от гра­би­те­лей…
 

От­ряд Сви­ры­ни был ос­та­нов­лен при въез­де в Са­рай людь­ми тар­ха­на Та­кая.

– Пла­ти­те по де­сять ден­ги за въезд в го­род.

– Раз­ве ты не ви­дишь, что мы на служ­бе?!

– По­ка­жи там­гу, – по­тре­бо­вал яса­ул Ал­пан.

Сви­ры­ня дос­тал из каф­та­на зо­ло­тую там­гу с изо­бра­же­ни­ем лу­ка, бу­ла­вы и саб­ли.

– Мо­же­те про­ез­жать. Мы ищем плу­тов са­бан­чи и их жён. Со­глас­но ка­ба­ле с вес­ны не удо­стои­лись за­пла­тить ясак с ары­ков и за овец.

– Ищи­те те­перь в ле­сах. Они ра­бы?

– Нет, сво­бод­ные. За три­дцать лет най­дём, ибо са­ми ум­рут. Кто эта жен­щи­на в чад­ре? Как её зо­вут?

– Эта тан­цов­щи­ца Ту­ва­ли.

– Её при­ка­за­но за­дер­жать.

– На ка­ком ос­но­ва­нии?! – воз­му­тил­ся Сви­ры­ня.

– При­каз ата­бе­ка Га­са­на. Мы обя­за­ны обы­скать всех, кто её со­про­во­ж­да­ет.

– Обы­ски­вай­те нас. Но я не по­зво­лю со­вер­шить над ней на­си­лие.

– Её честь не на­ру­шим. Обы­ски­вать бу­дет жен­щи­на.

Сот­ня ка­бак­чи ок­ру­жи­ла ка­за­ков.

 – Сдать ору­жие! Ли­бо про­ткнём копь­я­ми и прон­зим стре­ла­ми!

Ка­за­ки под­чи­ни­лись. Обыск ни­че­го не дал.

– Ша­ка­лы! – рас­сер­жен­но крик­нул Сви­ры­ня, – о ва­шем по­ступ­ке бу­дет знать Ма­май.

– Я до­га­ды­ва­юсь, кто на­шеп­тал Га­са­ну, – про­из­нес­ла Ту­ва­ли, ко­гда им по­зво­ли­ли про­ехать че­рез го­род­ские во­ро­та страж­ни­ки.

– Кто?

– Ха­тун Зия, же­на ве­зи­ра Да­ми­ра. Я не ста­ну тер­петь её кле­ве­ту и об­ра­щусь к яр­гу­чи. За­пла­чу сбор ему и пис­цу, пусть мне вы­да­дут гра­мо­ту о мо­ей не­при­кос­но­вен­но­сти.
 

По ули­це еха­ла те­ле­га, гру­жён­ная гли­ня­ны­ми кув­ши­на­ми с пить­е­вой во­дой. За ней бе­жа­ли маль­чиш­ки и ки­да­ли кам­ни, ста­ра­ясь раз­бить кув­шин.
Воз­ни­ца со­ско­чил с те­ле­ги, уда­ра­ми пле­ти, ста­рал­ся ото­гнать озор­ни­ков. Уви­дев ка­за­ков, со­рван­цы мет­ну­лись к за­бо­ру и скры­лись в са­дах.
 

Под ве­чер ста­но­ви­лось хо­лод­ней. Сгу­ща­лись су­мер­ки. На стол­бах воз­ле по­стоя­ло­го дво­ра го­ре­ли мас­ле­ные све­тиль­ни­ки – чи­ра­ги. Иг­ра­ла ча­рую­щая му­зы­ка ду­тар. Ду­ши­стые за­па­хи ла­ван­ды аро­ма­ти­зи­ро­ва­ли воз­дух.

В цен­тре кру­га на­хо­ди­лась Ту­ва­ли, за­вя­зан­ная на шее крас­но-ог­нен­ная длин­ная ву­аль до пят, при­кры­ва­ла лиф, ши­ро­кий вы­ши­тый дра­го­цен­но­стя­ми по­яс и ша­ро­ва­ры. Тан­цов­щи­ца, под­няв ру­ки квер­ху, при­кос­нув­шись к ша­поч­ке, усы­пан­ной брил­ли­ан­та­ми, за­дум­чи­во изо­гну­лась, уст­ре­ми­ла взгляд к звёз­дам, она, как бо­ги­ня, уво­ди­ла в мир ви­де­ний и грёз си­дя­щих и хло­паю­щих в ритм ла­до­ша­ми муж­чин.

На за­пя­стье её пра­вой ру­ки све­ши­ва­лись жем­чуж­ные бу­сы, на­кло­нив го­ло­ву, взды­хая, ко­лы­хая жи­во­том и бед­ра­ми, Ту­ва­ли, опус­тив гла­за, слу­ша­ла, как сту­чит оже­ре­лье, эти зву­ки на­пе­ва­ло её серд­це. Ле­вая ру­ка по­вто­ря­ла дви­же­ние кры­ла ле­тя­щей пти­цы.

Те­ло Ту­ва­ли слов­но раз­двои­лось в та­лии, жи­ло сво­ей жиз­нью. Плав­ные змее­вид­ные дви­же­ния рук ус­по­каи­ва­ли, при­ту­п­ля­ли вни­ма­ние зри­те­лей, а мыш­цы жи­во­та на­пряг­лись и взры­ва­лись трой­ны­ми склад­ка­ми, точ­но вол­ны стра­ст­но­го мо­ря. Ук­ра­ше­ния на поя­се встря­хи­ва­лись и зве­не­ли.

Рез­ко взмах­нув ру­ка­ми, тан­цов­щи­ца за­кру­жи­лась вих­рем, про­бе­жав по зем­ле бо­сы­ми но­га­ми, мгно­вен­но ос­та­но­ви­лась воз­ле Ма­мая, уст­ре­мив к не­му, как к солн­цу, взгляд с меч­та­ми и же­ла­ния­ми. За­тем сму­тив­шись, вспых­ну­ла, слов­но от жа­ра ле­пе­сток ро­зы, скло­ни­лась, по­вер­ну­лась к не­му бо­ком, ожи­дая уда­ра пле­ти.

– Ло­ви! – крик­нул ата­бек Га­сан, – бро­сая не­сколь­ко мо­нет.

Но с дру­гой сто­ро­ны что тём­ное и скольз­кое мельк­ну­ло в воз­ду­хе.

Раз­да­лись ду­ше­раз­ди­раю­щие кри­ки. Змея об­ви­ла стан тан­цов­щи­цы. Но Ту­ва­ли за­жав паль­ца­ми ле­вой ру­ки шею уда­ва, пра­вую гра­ци­оз­но под­ня­ла, про­дол­жа­ла тан­це­вать.

Её ли­цо оза­ри­лось сча­ст­ли­вой улыб­кой.

– Шай­тан! Не стра­шит­ся смер­ти! – вос­клик­нул Ма­май. – А ты что-то мне о ней на­го­ва­ри­вал?! Прочь с мо­их глаз.

– По­ви­ну­юсь, мой гос­по­дин, пра­вед­ный хан, – Га­сан по­кор­но по­пя­тил­ся за­дом. Скрыл­ся в тем­но­те.

По­слы­шал­ся ти­хий при­зыв­ный по­свист ду­доч­ки. Змея вы­скольз­ну­ла из рук Ту­ва­ли и мяг­ко шмяк­ну­лась о зем­лю, по­полз­ла к за­кли­на­те­лю, си­дя­ще­му на кор­точ­ках, воз­ле ног ко­то­ро­го в вы­со­ком гли­ня­ном со­су­де го­рел огонь. К удив­ле­нию зри­те­лей удав про­ник внутрь со­су­да.

Пла­мя вспых­ну­ло силь­ней.

– О, Ал­лах! – воз­гла­си­ли с ужа­сом при­сут­ст­вую­щие.

Ту­ва­ли за­кру­жи­лась и при­бли­зи­лась к со­су­ду. Рас­ка­чи­ва­ясь и из­ви­ва­ясь та­ли­ей, пе­ре­кре­сти­ла ру­ки над ог­нём, над её го­ло­вой взмет­ну­лась крас­ная лен­та шел­ка.

– О, Ди­во! Где же змея! – гром­че всех крик­нул Ма­май, за­пах­нув омё­ты пар­чо­во­го ха­ла­та и те­п­ло по­смот­рев на Сви­ры­ню, – го­во­рят: ты спас Ту­ва­ли от раз­бой­ни­ков и убил их. Я воз­на­гра­жу те­бя…

При све­те лу­ны мельк­ну­ли две те­ни на сте­не до­ма при­двор­цо­во­го ре­мес­лен­ни­ка. Ти­хо стук­ну­ли двер­ным брон­зо­вым коль­цом не­сколь­ко раз. Дверь при­от­кры­лась. Во двор вы­шел Са­дык – хо­зя­ин до­ма.

Са­ли­ма, что-то шеп­ну­ла ему и ок­лик­ну­ла Ра­хиль, при­гла­шая её вой­ти. Бо­га­тая гос­по­жа при­гну­ла го­ло­ву. Блес­нул при све­те фо­на­ря вы­со­кий го­лов­ной убор – бок­ка, раз­ук­ра­шен­ный пав­линь­и­ми перь­я­ми, пе­рыш­ка­ми из хво­ста се­лез­ня и дра­го­цен­ны­ми кам­ня­ми.

Ра­хиль раз­гля­де­ла в по­лу­мра­ке Зию, пыш­но ра­зо­де­тую в шёл­ко­вый каф­тан, на но­гах у неё сафь­я­но­вые са­пож­ки, зо­ло­тые брас­ле­ты на ру­ках.

 Две жен­щи­ны рас­це­ло­ва­лись.

– Ра­да те­бя ви­деть, ми­лая ха­тун, я при­шла по тво­ей прось­бе.

– Ты до­га­ды­ва­ешь­ся, за­чем мы встре­ча­ем­ся с то­бой тай­но?

– Да, ха­тун.

– Ни­кто не ви­дел, как ты во­шла в этот дом?

– Нет, не тре­вожь­ся. Ни­кто не крал­ся за мной. Я вхо­ди­ла во мно­же­ст­во до­мов, а вы­хо­ди­ла че­рез чёр­ный ход.

– Хо­ро­шо, обо­жаю твою смет­ку. На­до быть ли­сой в не­глас­ных де­лах. Мне на­дое­ла эта про­кля­тая га­ва­зэ. Ма­май со­шёл с ума. Хо­дит за ней по пя­там. А Ту­ва­ли на­зло нам жен­щи­нам тан­цу­ет не во двор­це, а на ба­за­ре для про­сто­лю­ди­нов. Го­ря­чит кровь в го­ло­вах по­чет­ных гра­ж­дан, со­блаз­няя му­жей.

Та­нец жи­во­та обя­зан слу­жить жен­щи­нам для об­лег­че­ния ро­дов. Это чис­то жен­ский та­нец, его не долж­ны ви­деть муж­чи­ны.

Ко­ран за­пре­ща­ет его. Толь­ко пуб­лич­ные жен­щи­ны спо­соб­ны за­ра­ба­ты­вать на нём.

Во­круг неё кру­тят­ся еги­пет­ские де­вы. Разъ­ез­жа­ет по стра­нам как хан­ша. Один раз це­лый год её не бы­ло. Чем за­ни­ма­ет­ся? Ска­жи, от­ку­да у неё столь­ко со­кро­вищ? Она что жрица? Да­же я ни­ку­да не ез­жу. Что она бо­га­че ме­ня?

– Я со­глас­на с то­бой, ми­лая ха­тун.

Зия на­кло­ни­лась к Ра­хиль и про­шеп­та­ла ей в ухо.

Са­ли­ма при­слу­ша­лась, но не мог­ла по­нять сло­ва.

– …Сде­лай это не­мед­ля, – за­кон­чи­ла рас­сер­жен­но Зия.

– Не вол­нуй­ся, до­ро­гая, все ис­пол­ню. Я пре­зи­раю эту пас­куд­ную тварь! При­зо­ву на по­мощь Аз­раи­ла. За­ду­ши­ла бы соб­ст­вен­ны­ми ру­ка­ми или пус­ти­ла бы в неё стре­лу, сма­зан­ную змеи­ным ядом…

 

Вы­со­кий тро­ст­ник скры­вал двух кон­ни­ков. Не вид­но бы­ло солн­ца. Не­про­хо­ди­мые за­рос­ли не да­ва­ли и ша­гу сде­лать в сто­ро­ну. Мож­но бы­ло ехать толь­ко по тро­пе.

– Ско­ро ли аил? – спро­сил Са­дык у хму­ро­го ко­чев­ни­ка.

– Пе­ре­едем че­рез ерик. – Не обо­ра­чи­ва­ясь, про­из­нёс про­вод­ник.

На­ко­нец поя­ви­лась мел­кая про­то­ка. Се­реб­ри­стые чай­ки кру­жи­ли над во­дой. За­мер­ла у ка­мы­шей как из­вая­ние жёл­тая ца­п­ля. Про­ле­те­ли ис­пу­ган­ные се­рые ут­ки, вслед за ни­ми про­мча­лись чёр­ные крач­ки.

Сул­та­ны ро­го­за ка­ча­лись от вет­ра. Пла­ва­ли на во­де ли­стья оре­ха- чи­ли­ма, его цвет­ки с бе­лы­ми ле­пе­ст­ка­ми чуть при­под­ни­ма­лись квер­ху.

На озё­ре за­цвёл ло­тос. Тон­кий аро­мат блед­но-ро­зо­вых круп­ных и неж­ных цве­тов чув­ст­во­вал­ся в воз­ду­хе.

По­ка­за­лись гли­но­бит­ные по­строй­ки и по­лу­зем­лян­ки. Воз­ле се­ле­ния не­сколь­ко жен­щин ре­за­ли но­жом стеб­ли ро­го­за для пле­те­ния кор­зин.

На по­ля­ну воз­ле рас­ки­ди­стых ив ста­ли со­би­рать­ся жи­те­ли, вы­шли три дрях­лых стар­ца, оде­тые в азя­мы. Их поч­ти­тель­но уса­ди­ли на кош­му.

Та­ир гнев­но взгля­нул на Са­ды­ка.

– За­чем, ты, ре­мес­лен­ник прие­хал! Ты же зна­ешь, нам не нуж­на Ту­ва­ли. Она ис­пор­че­на го­ро­дом. Мой сын не возь­мёт её в жё­ны.

– За­чем в жё­ны?! Возь­ми­те её в слу­жан­ки. Да в на­гра­ду вам да­дут три ты­ся­чи ден­ги. Нау­чи­те её ра­зу­му. А ес­ли бу­дет про­ти­вить­ся, бей­те кну­том. Ваш бог так со­ве­ту­ет об­ра­щать­ся с людь­ми.

Та­ир от­ве­тил:

– Ре­ка и мо­ре – бог че­ло­ве­ка. А че­ло­век, как ка­мень, ко­то­ро­го ка­са­ют­ся во­ды. Мы ве­рим в си­лу кам­ней. Да­же звёз­ды па­да­ют с не­ба кам­ня­ми, вы­зы­вая до­ж­ди и снег. А теперь уезжай, я завтра дам ответ.

– Будем ждать, – Садык, чувствуя, что Таир непреклонен, тронул коня.

Когда всадник скрылся с глаз, об­ра­ща­ясь к се­до­му стар­цу, Та­ир спро­сил:

 – Прав ли я, Бу­гу?

Ста­рик при­встал, опи­ра­ясь на кол­даш, опус­тил­ся на ко­ле­ни, раз­вер­нул кам­ку и раз­ло­жил на зем­ле сго­рев­шие ба­ра­ньи ло­пат­ки, га­дая усерд­но на них. Дол­го мол­чал и от­ве­тил хри­п­лым, но вла­ст­ным го­ло­сом. От это­го го­ло­са со­дрог­ну­лись ко­чев­ни­ки.

 – Ты спра­вед­лив, муд­рый Та­ир. Рань­ше мо­ре на­зы­ва­лось име­нем на­ше­го ро­да. Мо­рем Ки­ма­ков! Ша­ды оде­ва­лись в зла­то­тка­ные оде­ж­ды. Юр­ты пле­мён по­кры­ва­лись зве­ри­ны­ми шку­ра­ми. Не страш­ны бы­ли вет­ра и хла­ды. Вре­мя стёр­ло по­бе­ды! Раз­ук­ра­шен­ные воз­де­лан­ные зем­ли с по­се­­в­ами пше­ни­цы, яч­ме­ня и ри­са, ви­но­град­ни­ки и зимние па­ст­би­ща за­хва­че­ны та­та­ра­ми, го­ро­да, ба­за­ры и хра­мы раз­ру­ше­ны. Лишь кур­ган­ные клад­би­ща с из­вая­ния­ми вои­нов и их бал­ба­лы до сих пор по­кло­ня­ют­ся сте­пи. Что­бы вы­жить, мы пря­чем­ся на ост­ро­вах, а их час­то за­ли­ва­ет во­да. Уро­жай, скот, де­ти и жё­ны гиб­нут. Вои­ны мстят, про­мыш­ляя, гра­бят на до­ро­гах. Бог сми­ло­вал­ся и оп­рав­ды­вал наш раз­бой мно­го лет. Это луч­ше, чем ка­ба­ла. Ина­че мы ум­рем, и ни­кто боль­ше не ус­лы­шит о на­шем пле­ме­ни. Но не у ка­ж­до­го вои­на есть ло­шадь. При­ми в дар тан­цов­щи­цу. Рас­пла­тим­ся за не­взго­ды с Ма­ма­ем.

– Хо­ро­шо, Бу­гу. Твоя па­мять креп­кая. Ска­жи нам, Асим, свое сло­во, – об­ра­тил­ся Та­ир к дру­го­му стар­цу.

Асим под­нял по­сох и ука­зал им в не­бо.

– По древ­не­му обы­чаю очаг находится посреди юрты. Мы дети Солнца, где же середина земли? Чтобы на ней было тепло жить. Наша ли эта земля, на которой мы сейчас живём? Ведь сюда мы пришли с берегов большой реки, названной нами Иртыш. Недаром Иртыш на нашем языке – остановись и живи здесь. Там были леса и водились дикие лошади, а здесь солончаки и море. Печенеги не зря покинули эти места. Нам раньше не хватало соли. Мы меняли на соль шкурки соболей. Теперь мы её наелись сполна! Здесь вместо соболей множатся суслики. Кочевьями и стычками мы рассердили воду, она заливает наши жилища. Союз племён, как семь стрел разлетелись в разные стороны.

Нельзя принимать в напрасную жертву женщину! Женщина – очаг нашей жизни. Разве не Тували спасла твою дочь от позора, Бугу! Отчего ты не благодарен к ней!

Кимаки наперебой закричали.

– Ты прав, Асим! Тували купила много корзин у нас.

– Она защитила девушку от побоев.

– Пусть живёт в городе. Не желаем ей зла.

 

Со стороны неожиданно показался всадник. Все замолчали.

 

– Беда! Здесь будут завтра ка­бак­чи, – взмахивая плетью, крикнул вестовой.

– Что случилось! Что нужно у нас стражникам!

– Говорят, что Тували обвинила нас в воровстве. У неё украли драгоценности, когда она покупала корзины.

– Кто продавал корзины?

– Ильяс. Его закидали камнями на базаре. Корзины топтали ногами. И кричали: прочь разбойников, они продают корзины для вида, а сами грабят людей.

– Не мог Ильяс это сделать. Он калека, руки поднять не может.

– Нужно покинуть это место. Уйти от резни.

– Это нам мстят торговцы. Тували здесь не причём. Её оговорили.

– Что будете ждать щедрость и прощение Тували?

– Смерть ей!

– Пусть взглянет нам в глаза!

 

По не­бу рас­сы­па­лись яр­кие звёз­доч­ки, слов­но Все­выш­ний на­сы­пал го­рош­ка для не­ви­ди­мых бы­ст­рых птиц. Лишь по­рой вспы­хи­ва­ли зар­ни­ца­ми их кры­лья.

В са­ду бла­го­уха­ли ро­зы. На столах лежали грудой спелые яблоки, которые садовники поднимали с земли. Ле­та­ли мо­тыль­ки. Стре­ко­та­ли куз­не­чи­ки.

В ноч­ной час две жен­щи­ны в чёр­ных на­кид­ках шли то­ро­п­ли­во по зна­ко­мой им ал­лее. Их при­глу­шен­ный шё­пот не ус­лы­шишь из-за жур­ча­нья ары­ка.

В кон­це са­да по­ка­за­лась вы­со­кая са­ман­ная сте­на. Жен­щи­ны ос­та­но­ви­лись воз­ле мос­ти­ка, при­слу­ша­лась. Чуть скрип­ну­ла ка­лит­ка, про­пус­кая пут­ниц в дру­гой сад.

– Ни­кто не зна­ет, где моё сча­стье?! – про­шеп­та­ла Ту­ва­ли.

– Хра­ни, Ал­лах, твою судь­бу, гос­по­жа! – от­ве­ти­ла Или­да.

Задев о шипы роз краем накидки, Тували чуть дернула руку. Несколько листочков упало в бассейн.

Лианы обвили стволы карагачей Призрачные очертания яблонь, алчи и урюков высились в темноте. Ухали филины. Кричали павлины.

– Как я соскучилась по крошке Ясмине! Это дочь несчастной Ту­лун­бай, – произнесла Тували. Мне удалось тайно её вывести из Египта.

– Я знаю, госпожа. Я тоже люблю Ясмину. Она – цветочек жизни. И похожа на свою мать.

– Я хочу сказать о ней Свирыне. Как ты думаешь, сможет ли он переправить девочку в Русь? Я ей нашла жениха. Здесь ей грозит опасность. Если что случится со мной, не оставляй её в беде…

– Госпожа, я буду рада, если девочка отсюда уедет. Не тревожьтесь, я буду за ней смотреть. Позвольте вас предупредить. Страшные дела творятся. Можно ли вам об этом сказать?

– Говори.

– На базаре прогнали кимаков. Болтают, вы на них подали в суд!

– За что?! Я ничего не знаю!

– Госпожа! Я боюсь произнести!

– В чём дело, Илида!

– Разве у вас украли ценные вещи?

– Нет.

– Но ходят слухи, что вы приказали прогнать кимаков.

– Это ложь! Илида, ты завтра встреться с Расулом. Передашь ему деньги. И скажешь, что Тували не ходила к яр­гу­чи…

 

Расул, озираясь, пробирался по тёмному переулку.

– Стой! – вдруг крикнул стрелок ханской гвардии, натянул тетиву.

– Он мёртв! Не зря ли ты его убил? – заметил второй стрелок корчи, наклоняясь над лежавшим, освещая его лицо факелом.

– Это был лазутчик. Хотел ночью прошмыгнуть за городские ворота.

– У него толстый кошелёк.

– А про это никому не говори…

 

Толь­ко че­рез ме­сяц, как ото­гна­ли Ма­мая от Са­рая, вы­ехал скрыт­но Га­чай. С алой там­гой от ха­на Тох­та­мы­ша спе­шил по бе­ре­гу Оки.

У Га­чая на но­гах са­по­ги, ши­тые из юф­те­вой ко­жи с за­гну­тым вверх нос­ком. За го­ле­ни­щем са­по­га в нож­нах ле­жал нож. В чех­ле-на­лу­чье хра­нил­ся лук и бе­ре­стя­ном кол­ча­не – стре­лы. Че­хол и кол­чан при­кре­п­ля­лись к поя­су сы­ро­мят­ны­ми ре­меш­ка­ми. От вет­ра и до­ж­дя за­щи­щал цув.

Стоя в упо­ре на стре­ме­ни, го­нец зор­ко оки­ды­вал жи­во­пис­ные лу­га и дуб­ра­вы, приговаривал вслух:

– Бас­ко!

По этим до­ро­гам хлеб и лён по­сту­па­ли в го­ро­да По­вол­жья, на ры­нок Дер­бен­та.

Год на­зад на ре­ке Во­же вой­ско Бе­ги­ча бы­ло раз­би­то рус­ски­ми. Но осе­нью то­го же го­да Ма­май вто­рич­ным по­хо­дом опус­то­шил в от­ме­ст­ку ря­зан­скую зем­лю и сжёг Пе­ре­яс­лавль.

Власть кня­зя ос­лаб­ла. По­сто­ян­но гра­би­ли ве­ли­ко­кня­же­ские тор­го­вые ка­ра­ва­ны брод­ни­ки. Рас­пло­ди­лись от сму­ты раз­бой­ни­чьи гнёз­да. Кур­ные из­бы про­сто­го лю­да го­ре­ли от их на­бе­гов, ко­ни вы­тап­ты­ва­ли по­ля, об­ра­бо­тан­ные со­хой. Зна­чи­тель­ную часть уро­жая – в ви­де об­ро­ка за­би­ра­ли боя­ре.

На пу­ти Га­чаю встре­тил­ся от­ряд та­тар с рус­ски­ми не­воль­ни­ка­ми.

– Ку­да ска­чешь? – спро­си­ли его.

– Вот моя там­га. Еду к кня­зю Оле­гу с тар­хан­ным яр­лы­ком.

– А по­че­му свер­нул в сто­ро­ну от до­ро­ги?

– Ко­ня на­до под­ко­вать. Нет ли сре­ди не­воль­ни­ков куз­не­ца?

– Есть. Но ты ска­чи в се­ло. Там есть куз­нец.

Та­та­ры уво­ди­ли в по­лон мас­те­ров. Ску­де­ли в ли­хо­ле­тье на Ру­си ре­мес­ла. Сер­до­ли­ко­вые бу­сы, стек­лян­ные брас­ле­ты, скань, чернь, зернь, резь­ба по кам­ню де­ла­лись толь­ко в го­ро­дах ор­ды.

Но под­рас­та­ли но­вые умель­цы. Ни ме­чом, ни ог­нём не за­пре­тить тя­ги к мас­тер­ст­ву.

На ле­вом бе­ре­гу Оки при­ту­ли­лось се­ло. Ме­ст­ность бы­ла об­жи­та ещё пле­ме­на­ми Ме­ще­ры. Из­да­ле­ка вид­не­лись их древ­ние мо­гиль­ни­ки.

Кня­же­ские дру­жин­ни­ки пой­ма­ли двух рос­лых хо­ло­пов – на­род­ных за­ступ­ни­ков, ра­зо­рив­ших дом не­на­ви­ст­но­го ты­сяч­ни­ка Лу­кия и по­би­вших его слуг дре­коль­ем.

По­одаль стоя­ли со­чув­ст­вую­щие се­ля­не, оде­тые в сер­мя­гу. Мо­ло­дые му­жи­ки по­стри­же­ны в кру­жок, ста­рые с бо­ро­дой.

Смуть­я­нов со­би­ра­лись вес­ти в го­род и би­ли их плеть­ми, раз­ру­бая на кло­чья кро­во­то­ча­щие ру­ба­хи. За­ме­тив ска­чу­ще­го всад­ни­ка, рас­сту­пи­лись, да­вая ему до­ро­гу.

Га­чай ос­та­но­вил ло­шадь, вгля­ды­вал­ся в ли­ца, ста­ра­ясь по­нять, о чём де­ло.

– Нам су­хой хлеб, а вам слад­кое пи­тьё! – кри­чал, не сда­ва­ясь, хо­лоп, хва­та­ясь ру­кой за плеть, – а па­ха­рей от раз­боя за­щи­тить не же­лае­те. На на­ших кос­тях раз­жи­вае­тесь! До­ж­дё­тесь, не хо­ро­мы ста­нем па­лить, а ва­ши го­ло­вы ру­бить!

Хо­лоп смот­рел с гне­вом на дру­жин­ни­ков и на та­та­ри­на. Га­чай под­пра­вил на поя­се кри­вую саб­лю и тро­нул по­во­дья ко­ня, въе­хал в се­ло.
 

Ши­ро­ко­пле­чий куз­нец Ва­ви­ла с бра­том Зо­си­мой ра­бо­та­ли у гвоз­диль­ни на краю се­ла. Ва­ви­ле бы­ло три­дцать лет, а Зо­си­ме – два­дцать. Но Зо­си­ма не ус­ту­пал в си­ле стар­ше­му бра­ту.

Встре­ти­ли они подъ­е­хав­ше­го та­та­ри­на хму­ро.

В те­ни от­ды­хал ку­пец Тро­фим Ба­лаш. Он по­кло­нил­ся Га­чаю.

– При­вет­ст­вую, те­бя, го­нец! Рад ви­деть! Вот жду ок­лад еван­ге­лия. Вто­рой за­каз мне вы­пол­ня­ют. Хо­ро­шие куз­не­цы!

Га­чай со­ско­чил с ко­ня. Кив­нул в от­вет и паль­цем по­до­звал Ва­ви­лу.

– На­доб­но ко­ня под­ко­вать вмиг. Знат­но за­пла­чу!

Ва­ви­ла с по­мощ­ни­ком за не­сколь­ко ми­нут пе­ре­ме­ни­ли под­ко­вы. Бро­сив не­сколь­ко се­реб­ря­ных мо­нет с ды­роч­кой (знак че­кан­ки Зо­ло­той Ор­ды) в пыль, Га­чай пом­чал­ся даль­ше…

 

Уны­ло вы­гля­дел Пе­ре­яс­лавль. Мно­го­чис­лен­ные по­са­ды и сло­бо­ды со­жже­ны не­дав­ним на­ше­ст­ви­ем та­тар. Но из­бы и церк­ви вновь на­ча­ли от­страи­вать­ся. Пах­ло све­жим тё­са­ным де­ре­вом.

Въез­жая в Кремль че­рез во­ро­та в Бе­зы­мян­ной баш­не, ус­мех­нул­ся Га­чай, гля­нул при­сталь­но на вы­со­кие две­на­дца­ти­мет­ро­вые ва­лы, свер­ху ук­ре­п­лен­ные ду­бо­вым пя­ти­мет­ро­вым ты­ном, иду­щие от Лы­бе­ди до Тру­бе­жа. Пти­цам, ка­за­лось бы, труд­но одо­леть эту вы­со­ту, но ор­дын­ские вои­ны взя­ли их, иг­раю­чи, лег­ким штур­мом, да­же не уто­ми­лись пле­чи, не ис­ту­пи­лись саб­ли.

Рвы за­пол­не­ны во­дой. Две­на­дцать ба­шен стоя­ли на ва­лу. Толь­ко од­на Бо­ри­сог­ле­бов­ская ка­мен­ная баш­ня вы­во­ди­ла на Мо­с­ков­скую до­ро­гу. Эту баш­ню Олег воз­вёл как кре­пость, слов­но на­пе­ре­кор про­тив­ни­ку Ди­мит­рию.

К ве­че­ру в кня­же­ских по­ко­ях про­изо­шёл за­паль­чи­вый раз­го­вор.

– У Ма­мая со­ба­чий нюх, не под­чи­ня­ет­ся бу­кау­лу, рыс­ка­ет в сте­пи и по бе­ре­гам Иди­ля. Скры­ва­ет­ся в ле­сах, да на ост­ро­вах. Вы­смат­ри­ва­ет вол­ком. К Са­раю гро­зит­ся под­сту­пить­ся, Тох­та­мыш его ото­гнал к Кры­му. Раз­вед­ка тем­ни­ка на­ска­ки­ва­ет к бро­шен­ным ко­чевь­ям: к сло­ман­ным те­ле­гам, да к кон­ско­му по­мё­ту… Он не из чин­гис­хи­дов, где ему на­чать ве­ли­кий лов. Не спуг­нуть вои­нов Тох­та­мы­ша, не сра­зить. Они при­сно на­че­ку – пьют ро­су на тра­ве и ез­дят по вет­ру в сте­пи. Я прие­хал, из­речь те­бе об этом! Не дру­жи с Ма­ма­ем! – гнев­но вы­го­ва­ри­вал Га­чай кня­зю Оле­гу.

– Что ал­чешь от ме­ня? – утом­лен­но от­кли­кал­ся Олег, – да­бы я за­ми­рил­ся с Тох­та­мы­шем? Он ми­лу­ет­ся с Ди­мит­ри­ем Мо­с­ков­ским.

– За­будь оби­ды, слав­ный князь! За­не­же бе­да гро­зит рус­ско­му улу­су! Свя­той Ру­си! Ско­ро по­ру­шат и ра­зо­рят ва­ши хра­мы. Ма­маю ука­зы­ва­ют со­вет­ни­ки из Ка­фы. Ге­ну­эз­цы за­рят­ся на Ве­ли­кий Ус­тюг! Сам Ма­май на­ме­рен жить в Мо­ск­ве!

– Чушь! Ве­ра на­ша креп­кая! Хри­стос за­ступ­ник! Ма­мая стук­нем по ка­ча­лу, из Мо­ск­вы вы­тря­сём как из са­по­га куп­но с чул­ка­ми – его пап­ски­ми по­кро­ви­те­ля­ми! Ишь не­весть ка­кая! Ку­да вот по­том деть­ся им от по­зо­ра!

– Я знаю, князь! Чин­гис­хан нам за­ве­щал чтить ва­ших бо­гов. Ба­тый при­ка­зал мо­лить за се­бя рус­ско­го бо­га. Сын Ба­тыя Сар­так был хри­стиа­ни­ном. Но Сар­та­ка, все зна­ют, от­ра­вил Бер­ке-хан, он же каз­нил свою род­ст­вен­ни­цу Бо­рак­чин. Нонь со­всем ху­до. Хри­сти­ан-та­тар ре­жут в Ор­де.

– Доб­ро, я чу­ток по­раз­мыс­лю. Спа­си­бо, за со­вет. Пре­ду­пре­жу Ди­мит­рия. По­су­да­чим вме­сте. Дань-то не пла­тим Ма­маю уже пять лет. Аще че­го бо­ять­ся – у Мо­ск­вы кон­ни­ца поч­ти вся со­сто­ит из та­тар! Да и Мо­ск­ва – уже не на­из­нан­ку та­тар­ская! Не­да­ром мос­ко­ви­тов в на­ро­де кли­чут та­та­ра­ми!

– Князь, я к те­бе прие­хал с празд­нич­ной ве­стью!

– Ка­кой!

– Сыс­ка­лась дочь твое­го боя­ри­на Гор­дия – Ви­ри­нея!

Олег схва­тил­ся за серд­це:

– Аки, прав­да?! Жи­ва ли?!

– Жи­ва, князь-ба­тюш­ка! Здо­ро­ва! Вот сви­де­тель­ст­во мо­их слов – её брас­лет. – Га­чай про­тя­нул кня­зю се­реб­ря­ный ру­саль­ный об­руч.

– Сколь­ко же лет ми­ну­ло?! Мир пра­ху Гор­дия. Его же­на Еле­са с доч­кой-пта­хой, ду­шой его жиз­ни, унес­лись да­ле­ко! Бла­го­да­рю Хри­ста за воз­вест­ни­ка! Где же она?! Я хо­чу об­ра­до­вать её бра­та Вла­сия.

– Ма­май её со­дер­жал для сво­их раз­вле­че­ний в га­ре­ме.

– Ис­под­няя ли­чи­на! Смерть ему от мое­го ме­ча! Уз­на­ли ли, кто по­ви­нен в по­хи­ще­нии Ви­ри­неи?

– Её вме­сте с мон­гол­ка­ми по­хи­ти­ли и про­да­ли в раб­ст­во куп­цы Та­ны[59]. До че­тыр­на­дца­ти лет жи­ла в Егип­те. Те­перь её зо­вут Ту­ва­ли, что­бы ни­кто не при­знал в ней дочь бо­яр­скую.

– Зав­тра же едем в Са­рай к Ви­ри­не­юш­ке!

– Не по пле­чу де­ло, ос­тынь, князь! Ма­май без кро­ва­вой се­чи не про­пус­тит. На­доб­но слу­ка­вить, ли­сой про­шмыг­нуть, но не те­бе.

– По­се­му ве­лю – Вла­сий по­едет. Он в ле­та вы­шел. Храб­рый во­ин.

– Я его про­ве­ду в Ор­ду. Встре­тит­ся с се­ст­рой.

Га­чай вни­ма­тель­но гля­нул на ико­ны, бли­стаю­щие ли­ки свя­тых по­ра­зи­ли его во­об­ра­же­ние, хо­тел ска­зать о том, ра­ди че­го прие­хал, но пе­ре­ду­мал и про­дол­жил.

– Вот, что со­мни­тель­но, од­на­ко. Ви­дел, как твои дру­жин­ни­ки из­би­ва­ли плеть­ми хо­ло­пов. На ко­го те­бе в бе­ду по­на­де­ять­ся, еже­ли на Ма­мая пой­дёшь по­ме­рит­ся си­лой? Не зря лю­диш­ки-то вос­ста­ют. Плач по тво­ей зем­ле идёт. Твои вое­во­ды за­во­ро­ва­лись и те­бя пре­да­дут.

– Ко­ли смер­дов не унять, нам не жить. Их сму­ты го­рее на­бе­гов та­тар.

– И ты мне об этом го­во­ришь?! Да, ва­ши рас­при на ру­ку во­ро­гам! Ес­ли бы не Улус Джу­чи, пе­ре­грыз­лись бы дав­но как под­вор­ные ша­ту­ны. Но сей­час на са­мой Ор­де ху­дые раз­до­ры, ей не до Ру­си. Опа­мя­туе­тесь! Ина­че Бог вас по­ка­ра­ет!

– Бог на седь­мом не­бе! А Ди­мит­рий – ярый враг ис­под­тиш­ка умыш­ля­ет на ме­ня зло! Пусть за­ма­ли­ва­ет гре­хи в хра­ме. А мне луч­ше встре­чать его в дос­пе­хах.

– Ва­ши хра­мы уто­па­ют в жи­во­пис­ной пыш­но­сти, а ла­чу­ги в ды­рах. От­че­го так?

– Не на­ми это за­ве­де­но, и не нам уп­разд­нять! У Дмит­рия те же ух­ват­ки. Да­бы он из­вел­ся ими!

Га­чай по­гла­дил на верх­ней гу­бе тор­ча­щие во­лос­ки, взгля­нул ещё раз на кня­зя, слов­но от­га­дал ду­мы Оле­го­вы, за­дал, ко­ся гла­за, во­прос:

– Ка­кая же тварь, кош­ка ме­ж­ду ва­ми пе­ре­бе­жа­ла? Друг друж­ку чер­нить, зло­сло­вить, ой, как не­хо­ро­шо, не по-со­сед­ски! Вот де­сять лет на­зад кня­ги­ня Ев­до­кия за­ми­ри­ла два кня­же­ст­ва Суз­даль­ское и Мо­с­ков­ское.

– Кош­ка не лож­ка – щей не по­хле­ба­ешь. А про Ев­до­кию мне не тол­чи. Не хо­чу ни­че­го о ней, сплет­ни­це, знать. Не де­сять, а три­на­дцать лет про­шло с той по­ры.

– По­до­ж­ди, князь, не Ев­до­кия ли вста­ла ме­ж­ду ва­ми? Ска­зы­ва­ют, ви­де­ли те­бя в церк­ви во имя Вос­кре­се­ния Гос­под­ня в Ко­лом­не, где вен­ча­лись князь Ди­мит­рий и княж­на Ев­до­кия.

– Ну и что? Ку­да те­бя ли­хо­ман­ка за­не­сла! Же­нуш­ка Ев­фро­си­ния мне ми­лей. Мо­лод Ди­мит­рий, да­бы мне ука­зы­вать. Но кто ве­да­ет, мо­жет стать­ся, его дочь Со­фья и мой сын Фе­дор по­же­нят­ся, по­мо­гут нам из­бе­жать в бу­ду­щем вра­ж­ды.

– Так в чем же при­чи­на ва­шей роз­ни?

– Пе­ре­яс­лавль сто­ит на По­очье – на краю рус­ской зем­ли. Её пред­кам и мне за­щи­щать при­хо­ди­лось не раз, как от на­бе­гов та­тар, так и от мо­с­ков­ских та­тей! Опус­то­ша­ют на­шу зем­лю. До сих пор боль из серд­ца не ухо­дит за по­те­рю Ко­лом­ны. Ря­зан­ское кня­же­ст­во ук­ре­пи­ла бы Русь по­силь­нее Мо­ск­вы. Чрез нас идут все тор­го­вые до­ро­ги. Вот при­чи­на мо­ей не­при­яз­ни. Не ра­ди се­бя ста­ра­юсь. А Ди­мит­рий пус­то­ме­ля рас­про­стра­ня­ет слу­хи, что я в сго­во­ре с Лит­вой.

– Ко­са на ка­мень! Вы вме­сте с Ди­мит­ри­ем би­лись про­тив Ма­мая год на­зад!

– Вот ты и прие­хал на пе­пе­ли­ще! Где по­мощь Ди­мит­рия?! Его дру­жи­на про­па­да­ла в по­гре­бах с мё­дом, по­пи­ва­ла, в хмель­ном уга­ре хо­ди­ла в обыч­ном пла­тье. Дос­пе­хи рат­ни­ков ва­ля­лись в те­ле­гах. Мне еле уда­лось убе­жать за Оку с про­стре­лян­ной ру­кой! Ра­на толь­ко слег­ка за­жи­ла. Зем­ля, сам ви­дишь, ра­зо­ре­на, а Ди­мит­рию не тер­пит­ся до­бить ме­ня, при­брать моё кня­же­ст­во. Хо­тя по­сол из Ор­ды ещё два­дцать шесть лет на­зад про­вёл ме­ж­ду на­ми ме­жу, а про­ис­ки и спор про­дол­жа­ют­ся до сих пор…


В кре­по­сти Бо­ри­со­во-Гле­бов­ско­го го­род­ка пре­бы­вал епи­скоп.

Вой­дя в мо­на­стырь, Га­чай пал на ко­ле­ни.

– Встань, ба­сур­ма­нин! – гром­ко ска­зал мо­нах, – что те­бя при­ве­ло в оби­тель?

– Хо­чу при­нять свя­тую ве­ру.

Мо­нах при­сталь­но взгля­нул на при­шель­ца.

– Гла­го­лешь ис­ти­ну язы­ком или ду­шой?

– Ду­шой.

– Для че­го те­бе нуж­на на­ша ве­ра?

– Хо­чу мо­лит­ся и ис­пол­нить за­вет от­ца.

– Чем до­ка­жешь вер­ность ду­ху?

– Вот важ­ное по­сла­ние из Лит­вы от пра­во­слав­ной Еле­сы ве­ли­ко­му пе­чаль­ни­ку Свя­той Ру­си. Я тай­но при­вёз. Ис­пы­тай­те ме­ня.

– Хо­ро­шо. Иди за мной. Здесь в сле­зах по­кая­ния очи­стит­ся твоя ду­ша. Ты при­мешь иное имя.

По тём­ным сту­пе­ням мо­нах свёл Га­чая в под­зе­ме­лье и за­тво­рил ду­бо­вую дверь.
 

Еле­су по­ми­мо её во­ли хо­те­ли об­ра­тить в ка­то­ли­че­скую ве­ру и вме­сте с до­че­рью тай­но увез­ли в Смо­ленск. В му­ках про­шли го­ды за­то­че­ния вда­ли от род­ных мест. Не имея воз­мож­но­сти вер­нуть­ся, Еле­са свык­лась с оди­но­че­ст­вом. Бла­го дочь на­ве­ща­ла вре­ме­на­ми её.

Уз­нав о том, что со­би­рать дань с Ру­си хо­тят ино­зем­цы, с этой це­лью они пре­дос­та­ви­ли по­мощь Ма­маю ору­жи­ем и во­ен­ной си­лой, Еле­са встре­ти­лась с до­че­рью в Кры­му и скрыт­но пе­ре­да­ла ей вы­пис­ки из по­сла­ния рим­ско­го па­пы, в ко­то­ром от­кры­то го­во­ри­лось:

 

«…С по­мо­щью Ма­мая и Ягай­ло ов­ла­деть Вла­ди­мир­ской Ру­сью и вве­сти на ней уни­ат­ст­во, а по воз­мож­но­сти и ка­то­ли­че­ст­во…»

 

– Дочь моя, пе­ре­дай чрез воз­люб­лен­ных тво­их скрыт­но эту вес­точ­ку. Не раз я до­ве­ря­ла Гос­по­ду и Пре­чис­той Его Ма­те­ри мои стра­да­ния. Мо­ро­вая яз­ва пап­ст­ва, как но­жом в серд­це уда­ри­ла. Я дро­жу и раз­ры­ва­юсь от бо­ли за зем­лю рус­скую. Убе­ре­ги Оте­че­ст­во от на­пас­ти…

 

Ягай­ло, с вы­го­дой же­нив­шись на Яд­ви­ге, стал пол­но­прав­ным пра­ви­те­лем Поль­ши и Лит­вы и при­ка­зал всем языч­ни­кам Лит­вы при­нять ка­то­ли­че­ст­во, что вы­зва­ло про­тес­ты ли­тов­цев из­дав­на тя­го­тев­ших дру­же­ски­ми и род­ст­вен­ны­ми уза­ми с рус­ски­ми кня­же­ст­ва­ми…

– Ко­лом­на ро­ди­на ли­тов­ско­го пле­ме­ни го­лядь! Мы ещё вер­нём эти зем­ли! – го­ря­чил­ся Ягай­ло...

 

– Раз­ве это кон­ное вой­ско! Стре­ме­на де­ре­вян­ные, по­во­дья ве­рё­воч­ные! Уз­най, все ли име­ют лук, три­дцать стрел, кол­чан и щит? – спро­сил Ма­май, мор­щась, не­до­воль­ный смот­ром, мах­нул ру­кой и во­шёл в ша­тёр. Внут­ри шат­ра на сши­том цвет­ном вой­ло­ке кра­со­ва­лись «ви­но­град­ные ло­зы, де­ре­вья, пти­цы и зве­ри».

– Вы­пей, ве­ли­кий хан, ви­на! – ты­сяч­ник Ха­сан, при­пал на ко­ле­но, про­тя­нул Ма­маю ку­бок на вы­со­кой нож­ке, бо­га­то рас­пи­сан­ный ко­баль­том, свет­ло-зе­ле­ной, крас­ной и чер­ной эма­ля­ми с ис­поль­зо­ва­ни­ем на­клад­но­го зо­ло­та.

Ма­май, снял с го­ло­вы шлём, ук­ра­шен­ный зо­ло­том и увен­чан­ный пе­ром. Его те­ло за­щи­щал твёр­дый пан­цирь – кор­сет-ки­ра­су, на ко­то­ром бы­ли на­ши­ты вы­пук­лые ме­тал­ли­че­ские дис­ки, с пря­мо­уголь­ны­ми на­плеч­ни­ка­ми до лок­тя.

Ма­май сбро­сил с плеч су­кон­ный по­ход­ный плащ, взял ке­ра­ми­че­ский ку­бок в ру­ки. Ка­кая-то снис­хо­ди­тель­ность про­мельк­ну­ла в его гроз­ном во­ле­вом ли­це.

– За что пред­ла­га­ешь вы­пить?

– За на­шу по­бе­ду и смерть вра­гов!

– По­мо­жет ли мне Ге­нуя ра­тью? У ме­ня нет пе­хо­ты.

– С то­бой еди­ны ге­ну­эз­цы, ар­мя­не, ка­раи­мы, чер­ке­сы, ясы и дру­гие на­ро­ды! Толь­ко по­зо­ви их.

– А что им нуж­но вза­мен?

– Раз­ре­ши им тор­го­вать без по­шли­ны.

– Фран­ки хит­ре­цы! Им нуж­но на­вре­дить Ве­не­ции и Ви­зан­тии. Я возь­му зем­лю Рус­скую, церк­ви ра­зо­рю и ве­лю по­кло­нять­ся Ма­го­ме­ту.

Страш­нее враг за спи­ной. Тох­та­мыш за мной кра­дёт­ся вол­ком, щёл­ка­ет зу­ба­ми, за­хва­тил Са­рай! Он мой глав­ный враг. Вот что, Ха­сан, ты мой вер­ный друг, при­ве­зи ко мне тан­цов­щи­цу Ту­ва­ли, хо­чу от­дох­нуть. Пусть жи­вёт в мо­ём по­ход­ном шат­ре. Не же­лаю, что­бы на неё гла­зел пот­ный Тох­та­мыш.

– Труд­но вы­пол­нить твой при­каз. Но Ха­сан кля­нёт­ся сво­ей го­ло­вой. Тан­цов­щи­ца зав­тра бу­дет у тво­их ног. Нуж­но че­ты­ре ты­ся­чи ден­ги.

– По­зо­ви, Шо­но!

В ша­тер во­шёл Шо­но – глав­ный ка­зна­чей вой­ска.

– Есть ли се­реб­ро в обо­зе? – спро­сил Ма­май.

– Три те­ле­ги.

– От­че­кань пять ты­сяч ден­ги.

– Бу­дет сде­ла­но, ве­ли­кий хан!

Шо­но, бес­пре­стан­но кла­ня­ясь, спи­ной дви­нул­ся к вы­хо­ду.

У две­ри столк­нул­ся с ох­ра­ной, ко­то­рые ве­ли на ар­ка­не Фи­на­ра.

– Ве­ли­кий хан, – ска­зал ты­сяч­ник Ман­сур, сын Ма­мая, – пой­ма­ли в сте­пи ла­зут­чи­ка, – с ут­ра вы­смат­ри­вал наш ла­герь.

Ма­май при­сталь­но по­смот­рел на Фи­на­ра, а за­тем на сы­на.

– Каз­нить!

Фи­нар упал на ко­ле­ни:

– По­ща­ди, о, ве­ли­кий муд­рый вое­на­чаль­ник! Я не ла­зут­чик! Я звез­до­чёт. Я уга­ды­ваю люд­ские судь­бы.

 – Вот как! – рас­сме­ял­ся Ма­май, – мо­жешь, ска­жешь про свою судь­бу. Как ты ум­рёшь?

– Ве­ли­кий пол­ко­во­дец, да­же твою тень в сте­пи стра­шит­ся Тох­та­мыш, ты сме­лее бар­са и ти­гра стре­мишь­ся впе­рёд, сжаль­ся, по­слу­шай жал­ко­го ход­жу – на ме­ня упа­дёт чёр­ная звез­да по­сле уга­са­ния де­ся­ти лун и я ста­ну кам­нем, на ко­то­ром вы­рас­тет де­ре­во с див­ны­ми го­во­ря­щи­ми по­пу­гая­ми. Один из них ска­жет: нет ни­че­го на­дёж­ней зо­ло­тых ко­ней Ба­тыя. Кто вла­де­ет ими, тот по­бе­ж­да­ет в бою. Даль­ше не спра­ши­вай, сми­луй­ся, храб­рей­ший из храб­рых, спра­вед­ли­вый из спра­вед­ли­вых! Я бо­юсь свой судь­бы и про­ро­честв. Мно­го мук пред­сто­ит вы­дер­жать.

– Те­бе не­мед­ля ссе­чем го­ло­ву, да­бы ты не тер­зал­ся в бу­ду­щем. – Ма­май щёлк­нул паль­ца­ми.

Ох­ра­на по­та­щи­ла Фи­на­ра из юр­ты.

– Стой­те! – крик­нул Ма­май, – я за­был спро­сить, за­чем ты при­шёл ко мне?

– За по­мо­щью. Я по­стра­дал от Ти­му­ра. Он по­ве­лел ме­ня каз­нить.

– За что?

– Я пред­ска­зал, что его лю­би­мая же­на ро­дит не сы­на, а дочь! Но хит­рая кор­ми­ли­ца под­ме­ни­ла мла­ден­цев и пе­ре­да­ла мни­мо­го сы­на Ти­му­ру. А но­во­ро­ж­дён­ный маль­чик-то из бед­ной се­мьи.

– Ха ха ха! Ты уни­зил мое­го вра­га. Жи­ви. Ос­тавь­те нас на­еди­не.

Ма­май по­до­шёл к ста­ри­ку звез­до­чё­ту.

– А те­перь пред­ска­жи мою судь­бу. Не бой­ся.

– Ве­ли­кий тем­ник, бла­го­да­рю те­бя. Я стар. Те­перь я твер­до знаю, что не уви­жу де­ся­ти лун, я рад, это моё глав­ное про­ро­че­ст­во, ска­жу, что те­бя ждёт. Ты ско­ро ум­рёшь, я ви­жу, в тво­их гла­зах за­се­ла смерть. Но знай, твоя кровь не про­па­дёт. Она бу­дет течь в ве­нах рус­ских кня­зей мно­го ве­ков!

– Со­ба­ка! Ты хо­чешь ска­зать, что мою кровь рус­ские кня­зья бу­дут пить, как ви­но в куб­ках!

– Нет, твои по­том­ки по­род­нят­ся с рус­ски­ми и бу­дут пра­вить ми­ром.

 – Зна­чит, я па­ду жерт­вой в бою. Но вос­крес­ну в бу­ду­щем. Ты го­во­ришь прав­ду, мне это не раз сни­лось во сне. Взгля­ни на этот меч.

 – Да, я ви­жу в нём моя смерть.

Ма­май взмах­нул ме­чом, под­дер­жал обез­глав­лен­ное те­ло, что­бы лег­че сник­ло на ко­вёр, смах­нул сле­зу и вы­шел из шат­ра.

 

Но­чью вой­ско Ма­мая по­шло на штурм Са­рая.

Пе­ре­пу­ган­ный Тох­та­мыш, не ус­пел со­брать вой­ско, в спеш­ке от­сту­пил в степь. Ту­чи стрел по­ра­жа­ли как на­па­дав­ших, так и обо­ро­няю­щих­ся всад­ни­ков.

Во­рвав­шись в го­род, Ха­сан по­ру­чил от­ря­ду Ко­чу­бея най­ти тан­цов­щи­цу Ту­ва­ли. Но она ис­чез­ла.

– Най­ди Сви­ры­ню. Ска­жи ему: за по­им­ку Ту­ва­ли даю ты­ся­ча ден­ги, ос­таль­ные две ты­ся­чи по­лу­чи­те по­том, – Ха­сан бро­сил ко­ше­лёк ка­за­ку Ка­ли­ме­ту.

По при­ка­зу ты­сяч­ни­ка Ман­су­ра зо­ло­тых ко­ней сня­ли с по­ста­мен­тов. На во­ло­ку­шах ста­туи тя­ну­ли к ре­ке, где уже стоя­ло на яко­ре ге­ну­эз­ское ку­пе­че­ское суд­но, при­плыв­шее из Бул­га­ра, по­хо­жее с над­вод­ным око­ван­ным ла­ту­нью та­ра­ном на меч ры­бу. На пе­ред­ней мач­те раз­ве­вал­ся че­ты­рех­уголь­ный па­рус с крас­ным кре­стом.

Вои­ны сте­га­ли плеть­ми кри­ча­щих верб­лю­дов и ко­ней.

– Ку­да та­щат? – по­ин­те­ре­со­вал­ся Ка­ли­мет, еле удер­жи­вая сво­его ко­ня.

– Ма­май при­ка­зал по­гру­зить на суд­но.

– За­чем?

 – Ге­ну­эз­цы по­ве­зут в Та­ну.

– Да­же Уз­бек-хан не по­смел пе­ре­не­сти ко­ней в но­вую сто­ли­цу Са­рай-Бер­ке! – кри­ча­ли во­круг воз­му­щён­ные вои­ны.

 

Ко­гда на­чал­ся штурм го­ро­да, под­ня­лась бу­ря. Силь­ный ве­тер раз­ду­вал и ме­тал по сто­ро­нам по­жа­ры. Вдо­ба­вок ше­ре­ши­ры и лу­ки-са­мо­стре­лы па­ли­ли "жи­вым ог­нём". В пла­ме­ни го­ря­щих до­мов бе­га­ли в па­ни­ке жи­те­ли.

– Где Ту­ва­ли? Ска­жешь или я сне­су те­бе го­ло­ву! – Сви­ры­ня швыр­нул на­земь знат­ную ин­три­ган­ку – алан­скую куп­чи­ху Ра­хиль.

 – Ха! Ис­пу­гал! Жал­кий по­клон­ник! Я знаю, где она. Не­на­ви­жу её! Режь ме­ня на час­ти! Она у ди­ка­рей. Её уже нет в жи­вых! И ты из­дох­нешь.

С по­чер­не­лым ли­цом Сви­ры­ня вско­чил на ко­ня. Уда­рил но­гой в бок ло­ша­ди, про­ехал че­рез ле­жав­шую жен­щи­ну, пом­чал­ся впе­рёд.

 

В ни­зо­вье Иди­ля на ост­ро­ве пы­ла­ли ко­ст­ры.

– Раз­вя­жи­те агу­дал, а то за­дох­нёт­ся, как без­зу­бая то­лаи­ха! А мы это не уви­дим, – при­ка­зал вождь пле­ме­ни ки­ма­ков Та­ир.

Его сын Ха­ди ки­нул­ся к меш­ку и кри­вой саб­лей раз­ре­зал в нём про­ре­ху.

– Вы­лезь на сол­ныш­ко, по­ды­ши и по­грей­ся, пре­ле­ст­ная ха­нум! Ина­че бро­сим те­бя на корм ры­бам.

Ко­чев­ни­ки рас­смея­лись с воз­гра­ем. Се­ли у меш­ка на кор­точ­ки.

Ту­ва­ли, как пой­ман­ная пти­ца, вы­су­ну­ла го­ло­ву, прон­зи­тель­но взгля­ну­ла на сво­их му­чи­те­лей. Ни те­ни стра­ха не бы­ло на её ли­це. За­тем пе­ре­ве­ла взгляд на ви­но­град­ни­ки. Кра­сив и бо­гат зе­ле­ный ост­ров. Не по­хож на сухую степь.

– От­пля­ши, кра­са­ви­ца, по­след­ний та­нец! – по­ве­лел Та­ир. – За твою кра­со­ту нам от­да­ли три­дцать луч­ших ло­ша­дей. Ты мо­жешь от­ку­пить­ся. За­пла­ти за ка­ж­до­го ко­ня по де­вя­но­сто ден­ги, мы те­бя вы­пус­тим на сво­бо­ду. Есть ли у те­бя та­кие со­кро­ви­ща? Или у тебя их, истинно, украли? Может, хо­чешь быть пас­туш­кой этих ко­ней? Авось ста­нешь топ­тать в тан­це нож­ка­ми ки­зяк?

Сно­ва раз­дал­ся дья­воль­ский хо­хот.

Ту­ва­ли по­ка­ча­ла го­ло­вой, жерт­вен­но под­ня­ла вверх ру­ки и гран­ди­оз­но изо­гну­лась в та­лии. Ме­шок упал к её но­гам. Ка­ж­дое дви­же­ние вы­ра­жа­ло боль и му­ку. Да­же сви­ре­пые ли­ца муж­чин ощу­ти­ли му­же­ст­вен­ность и си­лу тан­цов­щи­цы. Но вме­сто жа­ло­сти и со­чув­ст­вия за­сви­сте­ли пле­ти, уда­ряя по но­гам и те­лу Ту­ва­ли.

– Трек­ля­тая, знай своё ме­сто! Ты на­хо­дишь­ся не сре­ди мон­го­лов, где жен­щи­на упо­до­би­лась по пра­вам с муж­чи­ной. В на­шем ко­че­вье с дет­ст­ва хо­ди­ла бы со­гнув спи­ну под кув­ши­ном.

По­ры­вы вет­ра сры­ва­ли ли­ст­ву с де­ревь­ев и за­глу­ша­ли го­ло­са.

От вет­ра взды­ма­лись вол­ны. На ост­ров хлы­ну­ла сте­ной во­да.

– Про­кля­тье! Мы по­гиб­нем! – кри­ча­ли ко­чев­ни­ки.

– Ду­хи про­тив нас!

– Убь­ем ско­рее же эту кра­сот­ку. Она кол­ду­нья!

– Нель­зя на­ру­шить обы­чай пред­ков, – воз­ра­зил Та­ир, загораживая собой танцовщицу, – ещё го­рят ко­ст­ры. Она хоть плен­ни­ца, но у нас в гос­тях.

Вол­ны под­хва­ти­ли Ту­ва­ли и ко­чев­ни­ков, швыр­ну­ли с ре­вом в глу­би­ну…

 

– Где же этот ост­ров? – Сви­ры­ня ме­тал­ся по бе­ре­гу вме­сте с от­ря­дом ка­за­ков.

– Во­да под­ни­ма­ет­ся с мо­ря! – ис­пу­ган­но крик­нул Гри­дя.

Рез­кий вихрь раз­ме­тал по­верх­ность во­ды, об­на­жи­лась су­ша с гли­но­бит­ны­ми по­строй­ка­ми.

– Смот­ри! Вон тот ост­ров! – за­во­пи­ли на­пе­ре­бой ка­за­ки.

– И прав­ду это при­ста­ни­ще ки­ма­ков.

Ка­за­ки с ги­ком пом­ча­лись впе­рёд. Воз­ле де­ре­ва си­дел Та­ир, он при­под­ни­мал го­ло­ву ле­жа­щей на зем­ле Ту­ва­ли и смот­рел с пе­ча­лью в её в ли­цо.

Сви­ры­ня со­ско­чил с ко­ня.

– Что вы с ней сде­ла­ли?

Та­ир вгля­дел­ся в ка­за­ка.

– Моё пле­мя унес­ли вол­ны в мо­ре. Я ос­тал­ся жи­вой бла­го­да­ря этой жен­щи­не. Она убе­рег­ла ме­ня от смер­ти. Её волосы обмотали меня о ствол дерева. О, го­ре мне! Луч­ше бы я умер.

– Дай мне её, – Сви­ры­ня при­пал на ко­ле­ни.

Те­ло тан­цов­щи­цы при­вя­за­ли к ло­ша­ди.

Гроз­ное про­кля­тье по­вис­ло над стра­ной. Ост­ро­ва в устье Иди­ля за­ли­ла во­да. Мо­ре не­умо­ли­мо на­сту­па­ло на степь и го­род.

 

Инок Гри­го­рий (Га­чай) и Вла­сий в это вре­мя подъ­ез­жа­ли к пы­лаю­ще­му в вос­хо­дя­щих лу­чам солн­ца Са­раю.

Ещё из­да­ле­ка они уви­де­ли в сте­пи скорб­ную про­цес­сию.

– Это же ка­за­ки! – вос­клик­нул Гри­го­рий, – по­спе­шим им на­встре­чу.

Ту­ва­ли бе­реж­но опус­ти­ли на пе­сок воз­ле кус­тов та­ма­ри­ска. Тан­цов­щи­ца вы­гля­де­ла крот­ко спя­щей.

Ка­за­ки про­ща­лись с лю­би­мой кра­са­ви­цей, а ко­ни под ни­ми гар­це­ва­ли и рва­лись в га­лоп.

Гри­го­рий со сле­за­ми на гла­зах ска­зал:

– Про­сти, Вла­сий! Я ви­но­ват в смер­ти тво­ей се­ст­ры. На­до бы­ло бы­ст­рей сю­да ска­кать.

– Ма­май ви­но­ват в смер­ти Ту­ва­ли, – хму­ро про­из­нёс Сви­ры­ня, – это он вос­па­лил за­висть и злость тор­го­вок. Но он от­ве­тит за её смерть. На конь, ка­за­ки! Отом­стим за её ги­бель!

Ка­за­ки и Гри­го­рий, сде­лав по­чет­ный круг воз­ле бра­та и се­ст­ры, ум­ча­лись к го­ро­ду.

 

Ут­ром ос­ме­лел Тох­та­мыш, ки­нул­ся вдо­гон­ку за Ма­ма­ем. Но он без­на­ка­зан­но ушёл от не­го в Крым.

– Где Ту­ва­ли? Я те­бе дал ты­ся­ча ден­ги! – кри­чал Ха­сан на Ка­ли­ме­та. При­ос­та­но­вив ко­ня на ска­ку. Ко­ся гла­зом на бе­гу­щих по­лов­цев.

– Я не ви­дел Сви­ры­ню.

– Пре­да­тель. Не­вер­ный пёс. По­лу­чай. – В воз­ду­хе про­сви­стел кли­нок.

Ка­ли­мет по­шат­нул­ся и упал с ло­ша­ди.

– Режь ка­за­ков, они не слу­жат Ал­ла­ху! – кри­ча­ли та­та­ры.

 

Жут­кую кар­ти­ну уви­дел от­ряд Сви­ры­ни. У бе­ре­га ле­жа­ли уби­тые и ра­не­ные со­пле­мен­ни­ки.

Ка­за­ки спе­ши­лись.

Ка­ли­мет, еле ды­ша, взгля­нул в ли­цо Сви­ры­ни.

– Та­та­ры нас по­ру­би­ли за на­шу ве­ру. – Гла­за ка­за­ка за­кры­лись, го­ло­ва скло­ни­лась на бок.

– Спи­те спо­кой­но, дру­же, мы отом­стим за вас.

У по­бе­ре­жья мо­ря и ни­зо­вья ре­ки шёл ожес­то­чён­ный бой. Пря­чась за ог­ром­ные кам­ни, по­лов­цы на ладь­ях, бу­да­рах и лод­ках стре­ми­лись оп­лыть в мо­ре, но их швы­ря­ло на бе­рег. Вои­ны Тох­та­мы­ша на ко­нях вхо­ди­ли в во­ду, би­ли ма­ма­ев­ц­ев.

Вол­ны с шу­мом пле­ска­лись, за­глу­шая кри­ки лю­дей. В тём­но-си­ней ко­ло­вер­ти не бы­ло ни­ко­му спа­се­ния. Се­реб­ря­ная до­рож­ка от лу­чей солн­ца про­тя­ну­лась до края го­ри­зон­та. Не­бо ка­за­лось уди­ви­тель­но без­мя­теж­но свет­ло-го­лу­бым. Слов­но Соз­да­тель не при­ни­мал в все­рь­ез люд­ской рас­при. Вал за ва­лом вол­ны ле­ни­во от­ка­ты­ва­лись вспять, ос­тав­ляя на мок­ром пес­ча­ном от­ли­ве тру­пы уби­тых и раз­би­тые в щеп­ки лод­ки.

На при­ча­ле стоя­ло суд­но. Сра­же­ние пе­ре­ки­ну­лось на его па­лу­бу.

– Чей это ко­рабль? – спро­сил Сви­ры­ня.

Ка­за­ки кри­ча­ли в раз­но­бой.

– От­плы­ва­ет в Дер­бент к ин­дий­ским или иран­ским куп­цам.

– Там со­кро­ви­ща Ма­мая.

– Нет, там ко­ни Ба­тыя.

– Их ве­зут в Та­ну.

– Нет, в Ка­фу.

– За мной, – ско­ман­до­вал Сви­ры­ня и ожёг пле­тью ко­ня.

Ка­за­ки ус­пе­ли в по­след­ний мо­мент пря­мо на ска­ку че­рез трап вле­теть на тор­го­вый па­рус­ник, при­сое­ди­ни­лись к схват­ке.

Жес­то­кая се­ча шла с пе­хо­тин­ца­ми ге­ну­эз­ца­ми, мат­ро­са­ми и по­лов­ца­ми. Да­же греб­цы-ка­торж­ни­ки бы­ли за­руб­ле­ны. Страш­но бы­ло смот­реть на них при­ко­ван­ных це­пя­ми с кля­пом во рту. Во­да во­круг суд­на обаг­ри­лась кро­вью. Га­ле­ра уже у бе­ре­га вспых­ну­ла ог­нём. Рух­ну­ла мач­та. Сго­ре­ли ка­на­ты, ко­то­рые дер­жа­ли якорь. Те­че­ни­ем суд­но унес­ло в мо­ре.

Ос­тав­шие­ся в жи­вых Гри­го­рий и Сви­ры­ня, бро­ди­ли по па­лу­бе, вгля­ды­ва­ясь в мёрт­вые ли­ца вра­гов и дру­зей. Га­ле­ра кло­ни­лась на бок, мед­лен­но то­ну­ла.

– Ты силь­ный, плы­ви к бе­ре­гу, я не мо­гу, ра­нен в ру­ку, ис­те­каю кро­вью, – ска­зал Сви­ры­ня.

Инок Гри­го­рий упал на ко­ле­ни, по­це­ло­вал те­лес­ный крест и пе­ре­кре­стил­ся:

– Про­сти, отец, я не вы­пол­нил твою прось­бу, не при­вёз горсть зем­ли на твою мо­ги­лу. Хри­стос, возь­ми к се­бе мою ду­шу, она кро­во­то­чит от бо­ли за Ро­ди­ну.

За­тем по­вер­нул­ся к ка­за­ку:

– Друг мой, пусть ни­кто не уз­на­ет, где по­ко­ят­ся ко­ни Ба­тыя.

– Я со­гла­сен с то­бой.

Шаг­нув од­но­вре­мен­но к дру­гу и при­жав к гру­ди дву­лез­вий­ные ме­чи, Гри­го­рий и Сви­ры­ня, креп­ко об­ня­лись, ост­рые клин­ки во­шли в те­ло.

По­след­ние сви­де­те­ли мес­та за­хо­ро­не­ния зо­ло­тых ко­ней упа­ли за­мерт­во на ды­мя­щую­ся па­лу­бу ко­раб­ля.

Где за­то­ну­ла га­ле­ра, ни­кто не зна­ет до сих пор. Она, как при­зрак, ис­чез­ла в пу­чи­не. Во­рон­ку волн раз­ме­тал ве­тер. Че­рез год ста­рая сто­ли­ца уш­ла под во­ду. В па­мя­ти че­ло­ве­че­ст­ва стер­лось её ме­сто рас­по­ло­же­ния. Араб­ские пу­те­ше­ст­вен­ни­ки то­го вре­ме­ни уве­ря­ют, что сто­ли­ца Зо­ло­той Ор­ды бы­ла у са­мо­го мо­ря…

 

Власий подъехал ближе и заглянул в кибитку.

– Прекрасная Ясмина, я у ваших ног!

Илида улыбнулась:

– Скажи, словечко, маленькая принцесса!

– Дядя, Лас! Не бей коня! Ему больно.

– Не буду.

– Тогда разрешаю ехать!

– В добрый путь, – крикнул Власий.

– Гей-гей! – подхватили казаки.

Гридя помолился, взглянул с грустью на море и степь.

– Прощайте, братцы!

 
 

 

 

 





[


Рецензии
Интересная версия. Если считать фактом, что Русь до Петра платила дань татарам(Крыму), то Куликово поле никак нельзя считать битвой освобождения от ига. Мамай был плохой, враг Тохтамыша, а тот, "хороший", сжег Москву. Если это победа православия над католичеством, то тогда битва выходит за рамки междуусобицы. В Орде были очень "твердые" законы неизвестные или непонятые нами. Этим она была и сильна. Мамай, скорее всего, был вне закона. И все этим сказано. Не навешиваем ли мы идеологический флер(не имею в виду вас) на всякую историческую "разборку"? С уважением, Б.

Виктор Иванович Баркин   10.03.2010 09:02     Заявить о нарушении
Много чего непонятного в нашей истории и сама личность Дмитрия Донского.
Дмитрий Донской разорял Рязань, не защищал ее от набега татаров.
После Куликовской битвы через два года спасался бегством в Костроме,бросив Москву на растерзание татарам.
Видимо, в то время была такая тактика ведения войн, бежать от сильного противника и накапливать войско.
А Святослав совсем иначе действовал, и сложил свою голову в бою.

Колыма   10.03.2010 09:45   Заявить о нарушении
На это произведение написано 12 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.