На ковер

Валентина была огромной, словно борец Сумо, всегда пахла одновременно жареным луком, потом и духами «Cobra». В один из таких вечеров, Аллилуй, кажется, пытался говорить о Эжене Ионеско, когда в глазах Валентины отразилась туповатая истома, почему-то погас свет, хрустнул стул, металлически звякнула и тяжело провисла сетка кровати, на которую его увлекала неведомая, но неотвратимая сила. «Там, кажется, лежали мои очки»,- была последняя мысль Аллилуя перед тем, как он почувствовал голыми ягодицами 234 раза (Аллилуй педантично считал) кусочки стекла и изогнутого металла.

По дороге я неоднократно спотыкалася и поэтому расстояние между мною и моим преследователем неумолимо сокращалося. А один раз я упала и он меня достиг и даже, проникнув своей потной лапой мне под юбочку, полуснял с меня трусики. Но я кое-как отбрыкалася от его несусветных домогательств и припустила по ровной местности уложенного затейливо-фешенебельной розовой плиткой бульвара.

Но этот Коля, хоть и был хиловатый, не оцтавал и настойчиво гнался за мною, бронзовой призёршей района среди девочек до семнацати лет, на дистанции 60 метров

 Прямо по середине дороги земля лопается, трещины начинают расползаться во все стороны. Одна из трещин бежит прямо по дороге, догоняя какую-то женщину, та не успевает убежать и падает в разверзшуюся под ней пропасть, из трещины вылетаю я. Ты от неожиданности не успеваешь ничего сделать, и я хватаю тебя за руку. От появившегося импульса мы начинаем вращаться в воздухе, держась за руки. Ты притягиваешь меня своим взглядом, скорость вращения все увеличивается. Мы все сближаемся, смотря друг другу в глаза. Я чувствую аромат твоего ***. Я готовлюсь впиться в него своим ядовитым клыком.

Покосившись на сиротливый томик недавно купленного «Голубого сала», решил новую жизнь начать завтра. Решив, заснул с чистой совестью.

Сколько можно пердеть, - спросила Люси.

И я выебал ее своим пердежом. А чтоб не зазнавалась.