Арифметическое. А также о рыбных пирогах и носках

Чем хорош групповой секс? – В нем всегда можно сачкануть. Тот, кто придумал этот афоризм, по всей видимости, изучил проблему изнутри. Вряд ли тому, кто не участвовал в этом развлечении, может придти в голову подобная мысль. Остается один вопрос – что делать тому, кто сачковать не собирался?
Так я рассуждала, промывая под душем слипшиеся сосульками волосы и исследуя невесть откуда взявшиеся синяки на ногах.
Было пять часов утра. Я оставила Татьяну с Вадимом и ушла домой по двум причинам: во-первых, я привыкла всегда приходить домой. А, во-вторых, у любого механизма рано или поздно заканчивается завод. И у апельсинов тоже.
Вадим разочаровал меня. Нет, ну, я, конечно, понимаю – ему под сорок, он не Аполлон, женат и вряд ли кому-нибудь еще, кроме Татьяны, нужен. Да и не особо способен.
Конечно, он старался. Но как-то без особого энтузиазма, я бы сказала. Словно запивал таблетку, которую по инструкции положено «запивать большим количеством воды». А таблетка, стало быть, я. Эта тема мне явно не нравилась.

А Танечка… Боже мой, эта Танечка! Да Мик Джаггер мог позавидовать ее потенции! От нее прикуривать можно было бы, если бы она позволила это сделать. Такой темперамент, по-моему, крайне редко встречается в природе. А если встречается, то, к сожалению, достается далеко не всегда достойному ценителю.
И еще – ненавижу пьяный секс.

Горячей воды уже четвертую неделю нет и не предвидится. Гениальное изобретение – проточный водонагреватель – страдает одним недостатком. Слишком слабый напор. А сейчас безумно хочется распластаться в теплой ванне, и, возможно, даже уснуть в ней.

Моя кожа все еще пахнет ее телом. Я зарываюсь носом в шелковистое мокрое плечо и жадно вдыхаю этот запах. Она податлива. Она нежна и горяча. Она женственна и желанна. Дальше я уже не могу думать, я безумно хочу спать.

Я безнадежна. Я – эротоманка и лгунья. Иногда я ловлю себя на том, что боюсь смотреть людям в глаза. Потому что в них отражается похоть. И легкая, почти неощутимая, и оттого еще более острая, дрожь в коленках. И никак не могу остановиться в своих попытках провести исследования причин и следствий этой дрожи.

Секс – это ведь точная наука. Практически арифметика. И, в общем-то, не сложная. На когда два плюс один равно не трем, а двум, это означает, что задача поставлена некорректно. И, как не крути, правильного уравнения не получится. Как в этот раз.

***
Я смотрю, как Таня колдует на кухне, раскатывая тесто для рыбного пирога, и любуюсь ею, пока она этого не видит. Лешка пришел со мной, сидит рядом и смущает Вадима отутюженным костюмом и категорическим отказом от крепких спиртных напитков. И мне нравится его поведение.
Мне кажется, я вижу Лешку со стороны, глазами Татьяны и Вадима, и вижу свое отношение к нему. Уже и не Лешка это вовсе, а Алексей. Даже – Алексей Анатольевич. Мы пришли как пара. Мы и есть – пара. Любовники, приятели, друзья – все сразу. Я начинаю дорожить отношениями с ним.
Близость Лешки и Тани возбуждает меня до безумия. И я едва смею прикоснуться к ней, пока рядом Вадим. Потому что не хочу, чтобы он прикасался ко мне.

И я ухожу с Алексеем к себе.

- Она тебе понравилась? – спрашиваю я.
- Ничего. Конечно, ты лучше, - Лешка (или все-таки Алексей?) оттягивает тоненькую лямку майки, и водит ногтем по моей коже. От этого, и еще оттого, что он целует меня в шею, стоя сзади, мурлычет комплименты и второй рукой прижимает меня к себе, у меня по спине начинают бегать мурашки и отключается разумная часть сознания.

И Танечка уходит из моих мыслей, чтобы вскоре вернуться. И, возвращаясь, заставляет меня поймать Лешкину руку и поцеловать, а потом лизнуть его пальцы.

В перекуре Лешка, улыбаясь, говорит мне, что я думала о ней. И точно называет момент, когда.
- Ты взяла мою руку не потому, что она пахла тобой. Она пахла женщиной.
- Знаешь, Леш… Я все-таки би. Неисправимая.
- Разве это плохо? Давай позвоним ей, если хочешь.
- Нет. Там ее дружок. Не хочу.

Если два плюс один не смогли сложить правильно, как же мы два плюс два сложим?

- Девочка моя влюбилась? – шепчет мне на ухо Лешка. И дальше озвучивает мои фантазии и воспоминания.
И я отвечаю: да. Да – влюбилась. Да – говори еще. Да – то, что ты делаешь, прекрасно. Да – мне хорошо… очень, очень хорошо…

Вы когда-нибудь задумывались над тем, как много значений у такого короткого и простого слова «да»? Как часто мы его употребляем? Гораздо чаще, чем слово «нет».
Но почему-то мир не становится от этого раем.
И нет покоя человечеству в целом и каждому из нас в частности. Все потому, что мы забываем, что слово «да» означает согласие. Положительный ответ на поставленный вопрос. Или на совершенное действие.
Мы же, говоря «да» в общем и целом, делаем «нет» в частностях.
И снова – некорректная задача. Потому что нельзя одновременно отвечать и положительно, и отрицательно.

Но мы с Лешкой за восемь (или девять?) месяцев знакомства научились, как мне кажется, составлять и решать математически безупречные уравнения. И слово «да» означает, что наши задачи решены правильно.
И так соблазнительна перспектива ввести в эти задачи третье неизвестное… Вернее, неизвестную… Вернее (чего уж греха таить) очень даже известную… И попробовать решить…

Я стряхиваю с лацканов Лешкиного пиджака пару своих волос и незаметные пылинки. Я целую его у порога своей квартиры и вдыхаю его запах. И закрываю за ним дверь, ибо такси уже ждет у подъезда.

И, ложась спать, вспоминаю про носки. Длинноволосые женщины часто разбрасывают свои волосы по полу, а оттуда они переходят на носки их любовников. Где их могут найти… жены. И эти прекрасные рыжие волосы не могут не вызвать подозрений.
Но не буду же я ему звонить с дурацким вопросом: очистил ли ты носки от моих волос?