клф нло н. бодров История одного открытия

 Н.Бодров
 «История одного открытия»

 (в зачёт практикума НЛО по женской психологии)
 (Триптих «Велители снов», рассказ №2)
 К сорока годам Марина – Мария Фёдоровна Агидель, доцент кафедры биохимии мозга, окончательно сформировалась, как «синий чулок». И не то, чтобы она была дурна собой, скорее наоборот. Просто наука так захватила её, что на всё остальное просто не оставалось времени. Много курила. Часто по утрам забывала «нарисовать рот», выезжая на работу. Сутками просиживала в лаборатории и возвращалась домой большей частью, чтобы поспать.
 В её квартире не было уюта и того, едва уловимого шарма, который всегда безошибочно угадывается и выдаёт присутствие женщины, хозяйки. Разбросанные вещи. Оборванная кошкой штора. Пепельница, полная окурков. Развёрнутая газета на столе. Съехавшая гора папок на старом трюмо, на котором по идее должна располагаться шкатулочка с «мульками», да пудреница с помадными «патрончиками».
 Одна мысль владела ею вот уже долгие годы. Что есть разум? Откуда он взялся? И почему только один биологический вид – человек пользуется этим даром природы? Она продвигалась по пути познания медленно, но последовательно и упорно, даже упрямо, что свойственно почти всем представительницам учёного сословия. И вот в один прекрасный день вдруг обнаружила, что забралась в такую даль, где до неё ещё никто не бывал из других исследователей.
 Обладательница учёной степени долгие годы вела жизнь аскета и привыкла, двигаясь к намеченной цели, не размениваться по мелочам. Она отказывала себе во всём – естественно, в личной жизни (да, и кому нужна жена, помешанная, иначе не скажешь, на мифической химической формуле?), в правильном питании, развлечениях и заботах о себе самой.
 Марина Агидель была постоянной участницей семинаров и симпозиумов, даже тех, на которые их институт не приглашали. Библиотеки и недра компьютерных сетей превратились в постоянное место её обитания. Она худо-бедно выучила испанский для того, чтобы прочитать несколько монографий одного соотечественника Сервантеса – какого-то бородатого Мигеля Фортеса, который считался первым в этой области и, судя по моложавой внешности, ещё долго мог им оставаться. Она загубила не одну сотню лабораторных крыс, методично повторяя один и тот же неудачный эксперимент. Она положила всё к ногам науки. И однажды нашла то, что мы в обычном понимании называем «разум». Участок внутри правой доли головного мозга, строение клеток которого отличается от всех остальных. А точнее, радикалы в цепочках ДНК, которые есть только у Homo Sapiens и только в клетках этого участка. Эти связки молекул были явно благоприобретёнными, и этот вид к своей пользе научился их передавать по наследству. Точнее, от родителей к ребёнку с генами передавался приказ воспроизвести то же самое в своём головном мозге. Ребёнок взрослел. Клетки упорядочивались и всё большее их число «обрастало». Человек взрослел и умнел одновременно.
 Исследования душевнобольных и людей со слабыми умственными способностями только укрепили первооткрывательницу в своей правоте. У ста процентов больных эти клетки были ослаблены, недоразвиты по тем, или иным причинам и в большом их количестве «радикал ума» отсутствовал полностью.
 Марина Фёдоровна Агидель не спешила обнародовать своё открытие.
- Какие же выводы проистекают из этой находки? – думала она. – Первое. Ум – вполне физическая, точнее, химическая величина. Теоретически его можно, образно говоря, получить в «колбе». И «присадить» туда, куда требуется. Отсюда – разумные собаки, искусственный интеллект и люди со, скажем так, неординарным складом мышления. Второе – чтобы синтезировать радикал, нужен специалист. И такой был – коллега Александра Ивановна Ивлева из смежного института. Она, правда, была малознакома, но ради великой цели женщина готова завести подругу. Третье – нужно «привить черенок» (совсем ботаника) на «материнское растение». А для этого тоже нужен был непростой «садовник». А такого не было. Точнее, был, но очень далеко. Бородатый специалист из Испании подошёл бы в самый раз. Фортес был бог. И говорят, мог привить даже язык муравьеда зародышу кашалота. Но вряд ли он стал бы заниматься этим, не зная, для чего трудится. Кроме того, светило – лауреат и, как уже упоминалось, бог, вряд ли станет выполнять бредовые заказы никому неизвестной русской доцентши.
 Итак, куда и для чего – знала Марина, что –знала Ивлева, а как – знал испанец. Собрать всё вместе – представлялось малореальным. Но перспективы были фантастическими. Ах, какие жуткие сны виделись Агидель! Их стоило посмотреть хотя бы из любопытства.
 «Раса разумных зубров из Беловежской пущи заявляет о самоопределении и создании собственного государства», «Орангутанг Дима читает человеческие мысли на расстоянии 2 км», «Правительница Галактики даёт бал на четыре тысячи персон» – пахнущие свежей типографской краской заголовки газет ближайшего будущего, казалось, уже хрустели в руках.
 Через два года свершилось чудо. Вместо ответов на письма и электронные послания Мигель Фортес приехал сам. По линии ЮНЕСКО в плане обмена опытом бородатый идальго давал две лекции и участвовал в фуршете на кафедре биохимии мозга НИИ. К тому времени Александра Николаевна Ивлева для Марины была просто Шурочка. Подруга, доверенное лицо, хранительница некоторых тайн. Они вместе катались на горных лыжах в пансионате (кстати, там и познакомилась Марина со своим инструктором, но об этом позже), вместе плавали в бассейне по средам, вместе отмечали праздники. Надо ли говорить, что «колба с продуктом» давно хранилась в сейфе доцента Агидель.
 Сказать, что аудитория была заполнена – не сказать ничего. Она была «забита под завязку». Даже студенты-троечники, как пчёлы, облепили галерку, чтобы выслушать «живой» перевод «того самого Фортеса», на которого ссылались все остальные, кто шёл по его стопам. Москва, Питер, Новосибирск прислали своих делегатов. Места были заняты заблаговременно, и сорокалетняя доцентша сидела прямо по центру в первом ряду. Она театрально слушала, открыв рот и старательно записывая тезисы. Преследуя дальние цели, она сменила имидж. «Светило» не мог не заметить потрясающе глубокого декольте женщины и прекрасных лодыжек под столом. Он, то и дело переводил на них взгляд, путался в мыслях и повторял одно и то же по два раза.
 Марина загодя готовилась к этим выступлениям. Это был шанс, который бывает раз в жизни. Она просто обязана была привлечь его внимание, заговорить. Сделать так, чтобы именно с ней, а не с косматым и косоглазым академиком Рудаковым из Москвы провёл лауреат «долгую и плодотворную беседу».
 Впервые за долгие годы женщина прокатилась по дорогим магазинам в центре города и купила эту «спецодежду хищницы» - блузку без верхних пуговиц. Впервые после очень долгого отсутствия её могли снова лицезреть в стильном парикмахерском салоне. Впервые со времён студенчества она сняла очки в канцелярской оправе и вставила линзы, причём призывно-яркого цвета. На лекциях и, особенно фуршете, она была в полной боевой готовности. Ресницы –как у куклы. Губы –алы. Щёчки – румяны. Гордый носик. Модные серёжки в ушах. Талия. Расширенная набедренная повязка вместо юбки. Ножки. Н-ножки! Точёный каблук, почти осязательно ощутимое отсутствие бюстгальтера под одеждой. Томатный голос. Влажный взгляд. Хорошенькая-а….
 Аспиранты тёрли кулаками глаза. Как они могли проморгать такое сокровище? И куда девался «синий чулок»? Как вообще можно было не заметить подобный «кадр» у себя под носом? На собственной кафедре?
………………………………………………………………………………………………………………………………..
- Да, можно, - отбросив листок, сказал Фортес.
 Он был уже изрядно «подшофе». Галстук на боку. Глаза масляные. Оси взгляда из каждого слегка непараллельны.- …Т-теоретически… По крайней мере, у близких видов… Это, конечно, условно, но непреодолимых преград я не вижу. Если речь идёт о растениях…
- Нет-нет, - покачала головой радушная хозяйка и обошла тахту.
- …Ну, о животных… схема….Это какое-то новое направление…Что это за «свободный радикал»?…Хм… Допустим, взять какие-то клетки из мозга волка и пересадить собаке…
- Или взять у человека, добавить «радикал» и приживить обезьяне…- мягко подтолкнула Мигеля в нужном направлении непризнанная гений биохимии.
- Господи, да что за «радикал»? В чём его суть? – «кабальеро» поставил свой бокал на столик перед ложем и, обернувшись, нашёл глазами Марию. – Сеньора, сознайтесь честно, разве за тем я пришёл к вам в дом, чтобы продолжать обсуждение всё тех же проблем? Ведь там, на фуршете, вы делали очень двусмысленные знаки…
- Мигель, - режущий русский акцент заставлял испанца морщиться, но он старался понять каждое слово. – Знаете, для меня это очень важно. Возможно, это дело всей моей жизни. Сколько раз я была на грани отчаянья! И вот появились вы… ты… можете ли вы сделать подобную операцию? Приживутся ли ткани? Ну? Дорогой, сможешь…?.
 Она присела на край постели и, игриво потрепав мужчину по курчавым волосам, повторила уже шёпотом:
- Сможешь? Ради этого я пойду на всё.…На всё…
- А-р-р-р…- не выдержал испытания приближением иностранец. – С-смогу! Смогу! Всё смогу!
Он повалил доцентшу на покрывало, срывая одежду с неё и с себя, рыча и пытаясь поцеловать в губы.
«Фр-р-р…» - отлетели с блузки последние пуговицы. «Кр-р» – порвалась мини-юбка.
 Как это было противно! Мария истерично забилась, визжа и отталкивая агрессора. Мерзкие влажные губы тыкались то в нос, то в глаза. Дыхание ошеломляло крепким перегаром. Борода попадала в рот. Липкие от разлитого вина ладони скользили по бёдрам, между бёдер, стараясь протиснуться всё дальше, дальше….
 Агидель сама не могла понять, что с ней происходит. Сказав, что готова на всё, Марина не лукавила – она действительно была готова «на всё»….Но то, что происходило дальше, было неуправляемо ею же самой. Всё её существо не хотело этого человека. Протестовало против этого мужчины. Вся её суть отчаянно сражалась за собственное «Я», которое захватывал, пожирал, глотал, давясь, кто-то мерзкий, похожий на большого таракана.
 Наконец она изловчилась и ударила несчастного коленом в пах. Тот охнул и, скорчившись, как лист на костре, боком упал с тахты. Рывок хозяйки квартиры к выходу был стремительнее рысьего. Дверь хлопнула так, что на балкон вывалилось треснувшее стекло.
 Больше они не виделись. Никто. Наутро, отказавшись от прощальных речей, лауреат отбыл в аэропорт. Несколько раз звонила Шура и спрашивала, почему Марина не приходит в бассейн. Но тон подруги был таким ледяным, а ответы столь неопределённы, что она бросила это занятие, оставшись с чувством оскорблённости и недоумения.
 Зато в горном пансионате стало два инструктора по скоростному спуску. Муж и жена. Заявление «по собственному» в институте долго не хотели подписывать. Да доцентша и ждать не стала. Смоталась в горы. Там её и приняли «на штат» без формалистики и проволочек. Хоть и стояла-то она на этих широких загнутых досках кое-как. И это ещё до того, как появились заметные на глаз изменения в её фигуре.
 Теперь она хмурится, когда кто-нибудь спрашивает её о биохимии, поправляет свободную одежду, пытаясь скрыть увеличенный живот, и говорит, что ей это не интересно и вообще, осточертело до глубины души. Она бросила курить. Постоянно живёт на свежем воздухе и старается вести здоровый образ жизни. Да! Ещё очень сожалеет о напрасно потраченных годах.
16.06.2001 НБ