Жертва нелицемерия

С детства не люблю врачей за лицемерие, особенно тех, чьи специализации связаны со скальпелями, щипцами, зажимами и прочим садистским инструментарием. Многие утверждают, что они делают доброе дело, помогают людям, я же склонна думать, что в большинстве случаев при выборе профессии ими движет невыплеснутая агрессия. Я, например, будучи шестилетним ребёнком грезила о карьере стоматолога, хотя сама до смерти их ненавидела и боялась, чуть позже, когда начали появляться первые приступы мизантропии, мечтала стать патологоанатомом… Или вот ещё: один мой знакомый, работающий медбратом, не раз рассказывал о колоссальном удовлетворении, которое он испытывает, «вытаскивая кишки из бака». Примеров много и каждый из них уникален по-своему, но главное…

***********************

Прихожу в себя в каком-то узком, склизком помещении… Под потолком еле светит маленькая, заляпанная отпечатками пальцев, лампочка. Грязный, покрывшийся грибком кафель, каталка, на ней липкая клеёнка; ванна, в ней - я…

Рывком пытаюсь приподняться и выбраться, но поскальзываюсь и падаю. Мерзкий чавкающий звук нарушает абсолютную тишину. Mein Gott! Вокруг меня в почерневшей ванне куски мяса и внутренние органы… Судорожно хватаюсь за края, подскакиваю и быстро перелезаю. Что за чертовщина?! Ползу к двери, оставляя за собой еле видную коричневую дорожку из налипших на одежду потрохов. Хорошо, что не заперто… Открываю дверь и оказываюсь в операционной. Яркий свет и много белого на мгновение ослепляет, я закрываюсь руками, но сквозь пальцы разглядываю комнату.

Чуть поодаль вокруг стола суетятся люди в марлевых повязках и халатах. Идёт операция… Я пытаюсь незаметно пробраться к выходу, но в спешке неловко хватаюсь за край столика и опрокидываю ванночку с использованными бинтами. Она со звоном падает на пол и обращает на себя внимание врачей. Главный хирург громко матерится и упрекает ассистента в том, что тот не может не поставить её на край, чтобы та не опрокинулась в ответственный момент. Пристыженный молоденький медбрат спешит вернуть её на столик. Странно, но на меня не обращают никакого внимания.

Выхожу из операционной, иду по длинному коридору до конца. Около окна курят двое мужчин врачей, я спрашиваю, как пройти к выходу, но они даже не оборачиваются.

- Знаешь, всегда мечтал посмотреть в глаза пациенту, когда тот во время операции, отходит от наркоза, - говорит один из них.

Второй усмехается.

- Ну если только на мгновение… Моментальный шок и потеря сознания.

- И то верно.

Оба тушат бычки и направляются по коридору направо. Понимая, что меня попросту не замечают, следую из любопытства за ними. По пути моё внимание привлекает санитар, толкающий перед собой каталку с прикрытым простынёй телом. На покрывале отчётливо проступают багровые пятна, но приковывают к себе не они… Глаза санитара сухо блестят, щёки лихорадочно горят, пальцы крепко сжимают металлическую ручку. Я, ещё больше заинтересованная, разворачиваюсь и иду за санитаром. Завернув неожиданно в небольшой закуток, тот оглядывается по сторонам и, приподняв простынь, внимательно разглядывает тело девушки. Морщусь… Видимо та попала в автокатастрофу или решилась покончить с собой, сбросившись с крыши – тело было сильно изуродовано, так, что я едва различила девушку. Санитар, нахмурив в задумчивости брови, улыбался. Ещё раз осмотревшись, он, закатав рукава, начал бесцеремонно щупать то, что несколько часов назад было ею.

Я ухмыльнулась и, отвернувшись, двинулась назад. Около недавно мной покинутой операционной толпились врачи, они что-то громко обсуждали и были явно раздражены… Видимо операция была проведена не так уж успешно. Через несколько минут начали расходиться. Пациента увезли…

Скоро стало тихо, коридор опустел. И тут я заметила, как две фигуры незаметно проскользнули в операционную. «Наверное, убираться», - подумала я. Но из кафельного кабинета доносились вовсе не звуки звенящей моющейся посуды и инструментов, а какая-то приглушённая возня и шёпот. Приоткрыв дверцу, я увидела, как они, мужчина и женщина, на невымытом полу самозабвенно занимались сексом, хотя в данном случае больше подойдёт – совокуплялись. К месту оказались и различные хирургические приспособления. Я, передёрнув плечами, закрыла дверь и отвернулась, слишком уж мерзко это выглядело Интересно, а не об этом ли они думали, ассистируя во время сложнейшей операции..?

Ещё долго я бродила по больничным коридорам, зашла и в морг… Там меня удивил работник в грязном халате, получавший удовольствие от того, как он тушил сигареты о «новоприбывших». Просто находка для психоаналитика!

Уже стемнело, а я никак не могла найти выход из этой странной больницы… Самое мерзкое, что не у кого спросить, где выход, никто меня не слышал, никто не замечал, будто я призрак… Странное ощущение тогда закралось в меня: чувство безысходного одиночества и бесконечного отчаяния…

Рассвет, а я всё ещё бродила…

*******************

Открываю глаза… Всё плывёт. Потолок, лампы, человеческие лица в марлевых повязках, склонившиеся надо мной – всё смешалось. Едва фокусирую на чём-либо взгляд… Неожиданная сильная боль в области живота заставляет меня застонать.

- Твою мать! Она от наркоза отходит! – доносится как будто из другой комнаты.

Почти теряю сознание… Я на операционном столе! Последнее, что я помню, это пытливые, внимательные глаза хирурга со скальпелем в руке, они как будто пьют мой ужас, и звук бьющейся о кафельный пол посуды. Мат хирурга и всё, я без чувств…

*********************

Запись в истории болезни: «Операция прошла с осложнениями. Пациентка умерла на операционном столе…»