24. 08. 2006г. Пробел, длиною в жизнь

Нежное прикосновение ворвалось в мир моих сновидений… Оно коснулась лица, и внизу моего живота что-то нежно колыхнулось, пробуждая все рецепторы тела…

- Сонечка… - прошептал я в сладостной дремоте и открыл глаза.

Веки показались на удивление тяжёлыми, но, справившись с ними, я обнаружил ужасающую пустоту вокруг себя. Лишь утренний ветерок ласкал мою кожу.

- Проклятье! – выругался я и с тревогой обнаружил, что голос звучит хриплым.

«Надо меньше курить…»

Да… Хотя в 19 лет думать о раке также смешно, как кукарекать на лекциях мисс пробирки, каждая сигарета словно отсчитывала моё время. Или мне так казалось. Или хотелось, чтоб мне так казалось, иначе от дурной привычки не избавиться и в 20, и в 30.

Странно, но многие врачи курят, хотя прекрасно знают, что курение вводит в организм мышьяк и монооксид углерода (не говоря уже о пресловутом никотине), клеткам не хватает кислорода, а человеку кажется, что всё дело в нехватке ещё одной затяжки, снова курит, снова нехватка кислорода в клетках… Это как замкнутый круг… Все врачи знают, что этот круг является последним колесом автомобиля, который привезёт тебя к раку лёгких, гортани, глотки, пищевода, ротовой полости, толстой и прямой кишки… И не смотря на всё это, большинство врачей курят…

Я улыбнулся. Да, лекции не прошли даром. Мистер «я знаю, что все больны всем» мог бы мной гордиться…

«Ну, я же пока что ещё не врач… Всего лишь один из тысячи студентов…» - руки потянулись к прикроватному столику, но он оказался пуст: ни сигарет, ни зажигалки…

* * *

Выходить из комнаты не хотелось. Ничего не тянуло. Не было причины для выхода (кроме покупки «раковых палочек»). Воскресенье, значит, в мед. академию идти не надо. Странно правда, что Соня ушла…

Мои руки сами по себе потянулись к телефону и набрали номер, который был вмонтирован в мою память прочно и, видимо, надолго. Секунда. Шесть долгих гудков.

- Алло.
- Соня?

Тишина. Треск.
- Мда, а кто это?

- Привет, малышка, это я.
- Простите, я не понимаю…

- Да ладно тебе шутки пороть!
Снова тишина…

- Сонь?
Ничего.

- Сонечка? Это же я, Рома.

Слабый вздох прозвучал как удар кнутом, и холод следующей фразы убил меня:
- Роман Котов? Опять Вы? Я думала, мы всё уже обсудили…

- Не Котов, а Коточкин! Неужели, за 2 года, что мы вместе, ты даже мою фамилию не выучила?!

- Опять… Как я устала от этого…

Резкий щелчок оборвал нашу беседу. Нет, слово «беседа» здесь неуместно. «Беседа» - это чай, конфеты, душевный разговор… А это… Так, трепание языком и некая дуэль, понять которую мой мозг не мог…

«Она просто снова накурилась с друзьями всякой дряни! Или проглотила цветные таблетки своего сволочного братца»

Это было самым простым объяснением, и мой организм сразу впитал его, подобно губки. Я даже решил в этот раз не пускать Соню, когда та приползёт ко мне со слезами на глазах и просьбой отвести её к врачу и дать денег, чтоб вытащить брата из тюряги. Но, закрыв глаза, я вспомнил её прекрасный взор, всё моё тело ощутило её прикосновения, я почувствовал вкус её губ, её сладкий запах, её дыхание, когда мы лишь одни… И понял, что не только впущу её в сотый раз за порог, но и сам разыщу её в этом гнилом городе потерянных надежд…

* * *

Бросив взор на окружающую обстановку, я с ужасом заметил, что что-то безвозвратно поменялось… Что-то навсегда ускользнуло… Телевизор! Его не было! Как не было и шкафа, и магнитофона (довольно дешёвого, но способного веселить меня по утрам), и ещё дюжины мелких предметов… Вместо этого на меня таращилось старое зеркало, испещрённое сетью трещинок (из-за чего я сразу отвернулся, хоть и успел увидеть своё искажённое отражение и чьи-то налипшие клочки седых волос), и больше ничего! Голые стены в глупый цветочек! Во всей комнате: лишь кровать, столик с телефоном и паршивое зеркало! Откуда, простите, вообще оно взялось? В том, что к происходящему прикоснулись элегантные ручки юной Сонечки, сомневаться не представлялось возможным… В гневе я кинулся к двери, не обращая внимания на синюю хлопчатобумажную пижаму…

* * *

Я снимал скромную комнатку в общежитии (причём, не студенческом), поэтому сразу очутился в общем коридоре и… налетел на инвалидное кресло…

Треск. Лязг железа… И по полу весело запрыгали чьи-то ноги… Множество ног. И ни одного тела в радиусе моего поля зрения… Я почувствовал, как к горлу подкатила тошнота, но, глотнув побольше воздуха, я унял непослушный организм (нет, всё-таки наш препод – любитель трупов мог бы мной гордиться!) Миг! Осознание: это не ноги… Это всего лишь дешёвые и грубые протезы…

«И снова жизнь прекрасна!»

Перешагивая через эти «ноги», я с ужасом осознал, что тяжело глотаю воздух… и…
«Одышка! Это в 19-то лет! Немыслимо…»

В мозг ворвались тысячи проклятий в сторону сигарет. Всё, завязываю.

* * *

Спустившись вниз, я очутился в просторной комнате. «Комнате развлечений». Откуда это название? Не помню…

«Боже мой, с каких это пор я страдаю плохой памятью?!»

Озноб прошёлся по моему телу. Что-то не так… не так со мной…

- Ромми, дорогой!

Чьи-то ледяные объятья заполнили воздух вокруг меня. Щека почувствовала прикосновение… Не могу даже описать того отвращения, какое я ощутил. Это было подобно касанию листа, только сухого и сморщенного… Тело начало извиваться, напоминая змею, но тиски были настолько сильны, что мне даже померещился хруст собственных костей.

- Катерина, отпустите же его! Нам, старикам, не престало так искренне выражать свои эмоции!

- Но он уже больше недели не выходил из комнаты! – раздался дребезжащий голос у меня над ухом, невольно напомнив мне сочетание скрипа и хруста.

Тем не менее (о, чудо!), железные оковы миловали меня и отпустили…

Передо мной предстала сморщенная старушка, напоминающая грибок.

Её глаза сочились влагой, которую я не посмел бы назвать слезой, а губы расплылись в широчайшей улыбке, обнажая редкие зубы. Хуже всего были её клыки, от которых по моей спине побежали мурашки…

- Прошу меня извинить… - я бросился прочь, но тут же был пойман другими тесками…

Борьба. Миг. И я ощутил свободу, а некий субъект (могу предположить, что он тоже являл собой старушку) отлетел к стене. И тут же меня схватили ещё одни руки… Я начал задыхаться и физически ощутил, как моё сердце забилось сильнее, требуя кислорода, а рот отчаянно пытался исполнить эту просьбу… В глазах начали распускаться чёрные цветы…

- Отпустите его, Елена!
- Бога ради, он толкнул Жанну!

- Он просто слишком долго не выходил! В его состоянии это не удивительно!

- Господи, он задыхается! Сделайте же что-нибудь!

Некая сила лёгким (а может, и не лёгким) движением разорвало ленту, сдавившую мою грудь, и от прилива воздуха я начал судорожно кашлять…

А вокруг меня кружили старушки – грибки с редкими жёлтыми зубами… От этого карусельного ада у меня разболелась голова, а ноги сами собой понесли тело к двери…

* * *

Белый свет показался почти ощутимым и объёмным. Я чувствовал всеми рецепторами кожи, что он окружает меня, проникая в рот, уши, нос… Свежий воздух чуть не сбил меня с ног, а дворик казался мне самым счастливым местом на свете…

«Подальше! Подальше от этого ада!»

А по дороге мимо дома ехал автомобиль… Его раскраска и мигалки не оставляли сомнений – милиция.

«Господи, ты существуешь!!!»

Я ринулся поперёк движению транспорта и услышал резкий сигнал, сменяемый жалобным писком шин об асфальт… Фигура в синем, в которой я признал офицера, направилась ко мне.

- О, слава Всевышнему! Помогите мне! Там, в том доме!
- Офицер Смирнов, а как Ваше имя? – его голос был мягок, словно он обращался к ребёнку.

- Простите?
- Как Ваше имя?

- Роман. Роман Коточкин. В том доме твориться что-то странное! Это разбитое зеркало, эти седые волосы на нём! И эти грибы с клыками!

- Простите, Вы вышли из того дома?
Я посмотрел в сторону, показанную офицером, и кивнул:
- Да, но там это зеркало. С ним что-то не так. И всюду эти волосы…

Я сам начинал осознавать, что несу какую-то чушь, но не мог понять, что именно мне следует говорить. Но спокойное, если не сказать умиротворённое, лицо офицера придало мне сил:
- Я… понимаю, это звучит странно, но…

Его взор упал мне на грудь, и он тихо прошептал:
- Доктор Котов, позвольте мне Вас проводить, дабы удостовериться, что с Вами всё будет хорошо.

Он взял меня под руку: я невольно удивился, как сильна была его хватка и как безапелляционно он говорит со мной.

Небольшими шажками мы заспешили к этому проклятому дому… Всё ближе и ближе то безумие, конец которого, видимо, настанет нескоро… Я пытался вырваться, пытался что-то объяснить, но кроме учтивого «Да, доктор Котов, мы всё выясним» ничего не слетало с уст офицера.

Дом распахнул свои двери подобно голодному рту и поглотил нас обоих… Напротив двери я увидел большое зеркало, которому прежде не предавал значения…

Земля ушла у меня из-под ног, но мой попутчик поддержал меня под руку, и я вновь уставился на зеркало…

Оттуда на меня глядел отнюдь не девятнадцатилетний парень, а старик лет семидесяти с седыми волосами и сухим лицом, испещрённым глубокими морщинами… На груди красовалась вышитая надпись: «Доктор Роман Котов, дом престарелых №2, комната №18»… Всё рухнуло передо мной, а время убегало сквозь пальцы, подобно золотистому песку… И вот, осталась лишь его маленькая крупица… А в голове – лишь пробел, вместо памяти… Пробел, длиною в жизнь…

24 августа 2006г.