Утро

Рука 22-х летнего Сергея медленно и трудно, будто проталкиваясь сквозь какое-то тягучее вещество, тянулась к будильнику. Разрешив одну задачу, тут же принялась за другую: нашарила под кроватью пуль от телевизора и включила оный. Надо было как-то проснуться. Мучительное пробуждение! Главное сейчас открыть хотя бы один глаз... Удалось. И вот к звуку добавилась еще и картинка: улыбающаяся девушка рассказывала о том, что "на смену весенней оттепели и таянию снеговых масс снова пришла минусовая температура, порывистый ветер, гололед и еще невесть какие страшные природные катаклизмы". Сергей вынырнул из кровати, затем из комнаты, затем из дома. Зудила лишь одна мысль: как он смеет заниматься саморазрушением? Изымать себя из теплого материнского лона кровати, из абсолютного комфорта и кидать в холодный, бессмысленный и порывистый мир. Это, думал он, – есть
последнее сумасшествие человека, ибо сей факт не что иное, как ежедневная борьба с естественным стремлением к комфортной среде обитания и вообще правом на теплое одеяло и спокойный сон. И вы, академики и прочие благородные мужи, не в праве твердить о долге и
ответственности не выспавшемуся, разбитому и окончательно потерявшему всякие опоры в этом и так шатком мире человеку. Впрочем, Сергей был не тряпка и далеко не слабый. Нет. Он просто катился по свежезамороженному катку дороги до остановки, к которой скоро и прибыл. После того, как свежее, ободряющее утро ударило по его восприятию, как ударяет, к примеру, озарение, поражение или наисквернейшая неприятность (и ты начинаешь чувствовать момент, его безвозвратность и внедренность в твою жизнь, и от этого же ощущаешь всю необычность и потусторонность его же!), - после всего этого он получил компенсацию за утренние страдания. То была девушка, стройная, темноволосая, конечно, не по погоде легко одетая. Впрочем, на этом лучше оборвать скудное описание ее внешности, причем оборвать на самом важном моменте: лице.
Вырисовывать словами штрихи яркой божественной красоты – грех не меньший, чем дать наглое и легкомысленное объяснение улыбки несчастной, брошенной на плаху вечного обсуждения, Моны Лизы. Важно не это. Он не мог сменить объекта наблюдения и уже безучастно простился с нужной ему маршруткой, избрав ей девушку. Отдельные, живые локоны ее насыщенно-черных волос как-то особенно резвились на утреннем восходящем солнце, и в разговоре с о
своей подругой, между детским смехом, от которого ее верхняя губка весело подскакивала кверху, а глаза становились совсем неприлично озорными, она отправляла невесомым, воздушным движением руки неугомонные локоны назад, непроизвольно помогая этому процессу
головой, которая будто бы подзывала кого-то несуществующего в толпе своим запрокидыванием чуть вверх и вбок. Его же она не видела...
Из транса Сергея вывел звук высоких децибел, рвущийся из его мобильного. Наверное, уже беспокоят с работы!.. Черт, где же этот чертов телефон… так не в этом… карман пальто… наконец-то!.. ох уж эта никчемная мобильная связь!
Большой слепящий шар за последние пятнадцать минут восставал против тьмы, город шумел, но шум можно было заметить лишь, когда бы его каким-нибудь волшебным способом выключили, и наступила б тишина. Сергей же перестал слышать после чьего-то женского крика в трех шагах
от него. Крик направлялся в сторону кармана остановки, где в неудобной позе, на спине, запрокинув руки, лежала та самая девушка. По одному из локоном как по руслу струилась молодая кровь (кто-то даже упал в обморок), но улыбка, проблескивающая через только что случившееся удивление от удара, жившая на ее прекрасном, свежем личике все еще
оставалась на кончиках рта. Только какой-то внутренний давящий гул и мгновенно ускорившееся биение сердца могло выделить и определить Сергея, как живого… На остановке было довольно много народу, но именно из-за этого далеко не многие, – всего несколько человек, – захватили те секунды, когда «Пазик, скользя зафиксированными тормозом колесами, правым углом кузова сбил девушку, выбегающую наперерез к остановившемуся далеко от остановки другому автобусу, но не успевшую среагировать на угрозу» (так писалось в милицейском отчете о произошедшем несчастном случае).
Если бы не кривой бордюр, так некстати оказавшийся прямо под ее виском, то, наверняка все обошлось бы парой переломов и сотрясением мозга, а первый, кого бы она увидела, открывая глаза в больничной палате, был бы Сергей…