Игра в солдатики

Тррр- Жжж, мой танк давит одну за другой вражеские позиции. Выстрел другой, ура победа. Обидно только, что на моём танке гордо блестит красная звезда, а играть обычно приходится за американцев. Но главное я выиграл. Гордым взглядом полководца Жукова обвожу песочницу...
Ленинград, 4 года.

****

Настороженно обхожу дом, враг может быт за каждым углом, может зайти со спины, может быт вон в тех кустах. Может мне стоит их обстрелять, хотя нет, явно звуки выстрелов выдадут меня. Мне даже немного страшно. Страшно заглянуть за угол, вдруг там меня ждёт моя смерть. И всё-таки надо решатся. Набравшись мужества я делаю рискованный шаг. Нет всё обошлось, теретория чиста. Только я успокаиваюсь как из за бочки выскакивает Сашка и с радостным возгласом даёт по мне очередь из воображаемого автомата. Полежав на земле секунд 10-12, я встаю и дальше кружу вокруг дома отыскивая врага. И так весь день мы с Сашкой кружим часами вокруг его дачи и убиваем друг друга под флагами России, Англии, Америки и даже Японии. Нам это никогда не надоедает. Так было этим летом, так будет следующим летом, так будет всегда. Обидно только что Сашка проворней и почти всегда убивает меня, а не наоборот.
9 лет, дача близ Петербурга.

****

16 лет. Германия, город Йена.
Благодать. Звонок и ужас. Борьба с самим собой, рывок и меня встречает холодное, промозглое утро. Проклятый будильник показывает 6 часов утра. Зачем я встаю? А, ну да правильно, сегодня воскресенье и у нам надо ехать к Хартвигу. Нужно ещё раз проверить всё ли сложено, позавтракать и разбудить братьев. Последние весьма сложная задача. Позже я к сожалению утратил эту способность мгновенно вставать и уже мои братья будут теми кто будет безрезультатно пытаться меня разбудить.
Два года назад мои родители нашли объявление в газете о том, что исторический клуб, занимающийся реконструкцией освободительных войн против Наполеона, ищет молодых людей, в том числе для игры на инструментах. Так мы познакомились с Хартвигом- начальником этого клуба в неофициальном чине Гауптмана. Музыканта из меня не получилось в отличие от братьев владеющих музыкальным слухом, зато я стал знаменосцем. Настолько-же почётное как и неудобное занятие.
В 7.30 мы стоим перед домом Хартвига который одновременно является и штабом нашего клуба. От реки Заале к нам тянется туман. Трава в небольшом скверике рядом с нами покрыта им словно сахарной ватой. На машинах подъезжают другие члены нашего клуба или как это называется здесь- ферайна. Ферайн (нем. Verein) значит дословно объединение. Объединится в ферайн здесь может каждый, кто найдёт 7 братьев или сестёр по интересам. Дальнейший час проходит в сборах. Каждый, кто собирался хоть когда либо в путь с большой компанией знает как это происходит: всегда если можно собраться за за пол часа, это происходит за час. Без всякой системы наши вещи расфасовываються по машинам. Хартвиг кричит на всех, потому что никто как всегда не помнит как выглядит его форма, обязательно не может найти свою фуражку и нравит стырить головной убор у товарища. И если все эти проблемы решены, то как миниум ещё 10 минут уходят на то что бы выяснить кто поедет в какой машине.
В девять мы подъезжаем, преодолев один из крутых серпантинов, что окружают Йену, к нашему Биваку. Находится он рядом с деревушкой Ауерстедт. Именно здесь в 1806 году была знаменитая битва Йена-Ауерстедт. Наш Бивак мы разбиваем на опушке леса. Недалеко от нас расположена деревушка, с двух других сторон поля. Хартвиг подзывает всех к себе и объясняет ситуацию: "Остальные подъедут вечером. Зачем мы тогда тут торчим с утра? Естественно что бы подготовить лагерь.". Ну прикольно- пол дня пропадает к чёрту. Хотя уже сколько раз мы приезжали вечером на всё готовое. Любишь на саночках кататься, люби их и в гору тащить. Чем наш ферайн лучше настояшей армии, так это тем, что у нас на много больше демократии. "Если кому нужно в туалет", продолжает наш командующий "не вздумайте ходить на то поле. Во время ГДР его заминировали и до сих пор не все мины убраны". Далее он распределил наши объязаности. После того как мы справились с нашей работой и поели традиционный чечевичный суп, который нам с братьями уже порядочно надоел, к тому-же после него только и делаешь, что пускаешь газы, началось долгое и скучное ожидание остальных членов ферайна. Затем мы сидим у костра, болтаем, поём песни, смотрим на огонь. В одиннадцать часов я направляюсь к нашей палатке в которой уже давно спят мои братья. "Хей Даниеэль, ты что уже собрался спать? Ты же большой парень, это твоих братьев мы гоним в 10 часов по кроватьям. Посиди ещё с нами. Ты хочешь спать. Ты уверен? Ну ладно, как знаешь, только учти, завтра подъём в 8. В 9 к нам приедут важные гости и мы не должны перед ними оплошать". Я бы конечно с удовольствием бы ещё посидел, но мне надо лечь пока ещё не полностью похолодало. Я забираюсь внутрь, надеваю фланелевый спортивный костюм, заменяющий мне спальный, поверх этого штаны, шинель и куртку. На мне так-же одета двойная пара толстых носок. Закончив данную процедуру, я залезаю в спальный мешок и молюсь Богу только бы побыстрее заснуть. Лишь только уйдя в сон можно обмануть холод. Но как всегда вместо сна приходит обволакивающий всё тело холод. Закутываюсь всё плотнее и плотнее в спальный мешок, хотя это нисколько не помогает. Наконец наступает самый ужасный момент: холод настолько силён, что я сродняюсь с ним. Он покрывает всё моё тело, пронизывает его, он стал частью меня. Я лежу не шевелясь, хотя мне от этого жутко неудобно и болит тело. Но если образуется хоть малейшая щёлочка, на моё бедное тело нахлынет ещё больше холода, чем то количество от которого я хоть и страдаю, но к которому я привык.
Вдруг, часов в 6 утра, нас всех вырывает из сна сигнал проезжающего автомобиля. Наш бивак лежит прямо рядом с дорогой. Я от всей души проклинаю эту сволочь: ему бибикнуть в кайф, а нам засыпать в промёрзших мешках. Для меня повторяется опять всё тот-же кошмар, что и вчера вечером.
Утром мы естественно слишком поздно встали и поели. Лишь в последние минуты мы бегом собираемся. "Ты видел мою портупею? Помоги мне застегнуть ремень! Где моя сабля?" слышится со всех сторон. Наверно отслуживший в настоящий армии смеётся от души читая эти строки. Армия у нас конечно игрушечная, чины ничего не значат, униформа переделана из формы погранвойск ГДР. Единственное, что у нас оригинальное, так это оружие, хотя конечно сабли тупые, а ружья стреляют холостыми патронами. А вот дисциплина у нас порой вообще отсутствует!
Когда все в сборе, появляется обещаная комиссия, шествуюшея как-раз по якобы минному полю. В течение дальнейшего часа мы демонстрируем нашим гостям всё чему мы научились. Как выясняется мы усвоили материал не намного лучше первоклассников. "Построить оборонную линию! Слева конница" кричит Хартвиг. Мы встаём на одно колено, упираем громоздкие пики в землю. По идеи кавалерийская атака должна напороться на нашу линию и запнутся. "Да вы как копья держите!" в сердцах кричит командир "мимо вас не то что конница а даже, даже" не найдя сравнения Хартвиг заставляет нас ходить парадным шагом, салютировать и в заключение раздаётся команда: "Das Ganze rechts-um!" -"На пра-во!". Все как один разворачиваются на 90 градусов в нужном направлении, лишь я один повернулся налево. Лево и право я хоть и очень редко, но всё-таки путаю. Наградой мне служит дружный смех. Когда это представление закончилось и остальные снимают с себя портупею и оружие, меня отряжают нести один час вахту. Водрузив тяжёлую, длинную пику на плечо я вышагиваю рядом с нашим лагерем от леса до дороги. Солнце припекает, шинель не зашищающия меня меня ночью от холода стала мне весьма мешать при жаре. От леса до дороги идти минуту, не больше. Итак 60 минут туда и обратно. Обидно не только то, что я оплошал перед гостями и сейчас когда все остальные отдыхают перед костром мне нужно нести вахту, а то, что это совершенно бессмысленно. У нас не регулярная армия и нету посетителей что бы на меня смотреть. Что бы не скучать я стал вспоминать события в Ферайне за прошедшие два года и размышляю о них:
Поскольку я жутко консервативный и статичный, сначала я не хотел идти в этот клуб. Потом мне это понравилось. Так у меня всегда. Сначала не хочу пробовать ничего нового, потом меня не оторвать от этой вещи или занятия. Больше всего меня конечно впечатлил наш первый Бивак в деревеньке под названием Grossgoerschen. Там 2 Мая 1813 года была жутко кровавая битва между союзниками и войсками Наполеона. Особенно великими потери были из за того, что силы с обоих сторон подтягивались к месту сражения весь день и до вечера не одна из враждующих сторон не могла нанести решительный удар. Бивак в Гросгёршен я называю утопией на три дня из за его уникальности. Сотни палаток, тысяча участников со всей Европы. В том числе из России. Как не устают повторять официальные лица каждый год на данном сборище: бывшие враги становятся на три дня единым целым. В этом трёхдневном содружестве Карл Маркс увидел бы воплощение своей мечты об Интернационале. Куда бы ты не пошёл, со всеми можно легко завязать контакт, подсесть за стол, везде тебе рады и поставят бутылку пива. У нас даже есть многочисленные французские отряды состоящие из людей всех национальностей. В пятницу вечером проводится крутая вечеринка, в субботу даётся большое сражение, в воскресенье мы вспоминаем павших и разъезжаемся по домам. Со всех окрестностей приезжают люди посмотреть на данное зрелище.
Мне, 14 летнему пацану естественно всё интересно: люди из разных стран, разнообразие униформ, всевозможные упражнения и стрельбища. В субботу, в яркий солнечный день мы под звуки флейт и дробь барабана идём на Schlahtfeld- поле битвы. Там-же формируются другие отряды. Все манёвры производятся под музыку строевым шагом, даже когда началась битва. Чего-то не верится, что так было на самом деле. Ну не может идти отряд солдат числом в 100 человек по простреливаемому полю в разгар битвы в ногу да ещё под музыку. Не верю я в это. Перед нами стоит десяток пушек и человек 200 с ружьями. Когда они палят раздаётся такой оглушительный грохот. Эти звуки никак не похожи на то, что я видел в фильмах. Вдруг один солдат падает. тотчас-же к нему бегут санитары и кладут его на носилки. А этот смертельно раненый бородатый дядечка как ни в чём не бывало разлёгся на носилках подобно Клеопатре и улыбаясь дымит трубкой. В остальном все эти "боевые действия" меня жутко разочаровали: с целый час разные отряды маршировали туда сюда по полю обмениваясь выстрелами и оглушая место битвы грохотом кананады. по истечению часа участники сражения разошлись парадным шагом по своим палаткам. Не так я себе представлял сражение. Правда говорят, что в Бородино каждый год устраиваются классные шоу, с пиротехникой, а казаки так рубятся на саблях, что летят искры. У нас же такое ощущение, что не на саблях фехтуют не здоровые мужики, а марионетки в Тюзе. Лишь один раз в Эрфурте у нас было что-то посерьозней простой перестрелки. По сценарию мы стояли на мосту перед крепостью и защищали её. Хартвиг взмахнул саблей и офицерским голосом закричал: "Fuer Koenig und Vaterland. Atacke!"- "За короля и родину в атаку". Вдруг меня охватило потрясающие чувство, Я почувствовал себя единым могучим целым с остальными солдатами. В едином порыве, единым потоком мы бросились на врага пытаясь оттеснить его за пределы моста с помощью ружей и копий которые мы держали поперёк нашего тела. Не разу в жизни я себя не чувствовал подобно как тогда. В следующие года в Гросгёршен было совсем плохо из за проливных дождей. Земля в Германии весьма глиняная и превращается во время дождя в мерзкое месиво липнущее к ногам. Не представляю как при такой погоде в 1813 году войска не то, что могли сражаться а вообще перемещались. Хартвиг рассказывал, что раньше солдаты часами тренировались после чего они были измазаны в грязи как свиньи, далее им давалось два часа что бы привести себя в порядок и всё по новой. Смотря на мои заляпанные штаны я сомневаюсь в сказанном- с этой грязью не справятся и фирменные порошки, а у солдат тогда была лишь проточная вода.
Я делаю очередной рейд от дороги к лесу и в очередной раз с завистью смотрю на товарищей у костра. Хотя какие они мне товарищи?! В основном это быдло лет 30. У меня с ними кроме хобби нету ничего общего. Меня тошнит от дурацких шуточек типа: моя сумка сделана из кожи слоновьего фаллоса. Щас как потру её и у меня вместо сумки будет палатка. Ха-ха-ха...ну очень смешно. И всё-же они мне нравятся. Они не только хорошие люди, иногда, когда нужно они даже очень здраво рассуждают и поражают меня весьма умными мыслями.
Так, что же меня удерживает в ферайне? Сама игра в солдатики не такая уж и интересная. Я уже повидал много чего интересного: разные униформы и историческое оружие из которого я даже стрелял, торжественные парады. Я побывал к крепостных туннелях и некоторых других местах куда обычно не попадают туристы. Всё это конечно интересно и приятно, но через какое-то время надоедает. Всегда одно и то-же: утром сборы, потом часа два мы едем куда-то на автомобилях. Затем нас ожидает бивак или шествие. Неважно, первое или второе, в любом случае половина времени уходят на пустые и скучные ожидания. Как гласит старая солдатская поговорка: "Die Haelfte seines Lebens wartet der Soldat vergebens"- пол своей жизни солдат ждёт в пустую. Может быть меня притягивает в шествиях возможность оказаться на виду. Стройными рядами, в ногу, мы шествуем по улицам города. С обоих сторон стена из людей. На нас смотрят, нам улыбаются, машут руками, нас фотографирует и даже снимают на плёнку. Это чувство столь упоительно, оно известно любому лицедею. И кто бы из людей не пожелал час или два "рукоплесканий" к тому-же для этого ничего не надо уметь или делать. Неси себе знамя, улыбайся и вкушай славу, пускай и мимолётную.
А может быть я в ферайне из за одиночества? Даже если я не подхожу к этим людям и не чувствую себя до конца своим, приятно быть не одному. И помимо солдатских будней бывают и интересные происшествия и встречи. А Хартвиг вообще стал мне, пускай и неофициальным, крёстным отцом.
Мои размышления прерывает оклик Хартвига. Оказывается мой час уже вышел. Неужели так быстро, удивляюсь я идя к костру.

****

Мюнхен, 21 год.
Я сижу за столом и смотрю на мою бронзовую медаль. На ней написано: "Fuer treue Mitglidschaft"- за верное пяти-летние членство. Вот уже 2 года как мы уехали из Йены. И хотя я живу в Мюнхене, официально я до сих пор числюсь членом нашего исторического клуба. Смотря на медаль я думаю, что я её действительно заслужил, хотя медали эти выдаются автоматически. За пять лет бронза, за десять серебро и соответственно за 15 золото. Я прошёл через всё то что проходили и остальные, старательно исполнял мои обьязаностьи. За эти пять лет я научился маршировать в ногу да стал чуть стойче и дисцеплинирований. Я до сих пор спрашиваю себя не потерял ли я всё это время проведённое в биваках и на парадах или всё-же эти пять лет мне что-то дали. Ища ответ я обращаю мой взор на медаль.

Мюнхен, август 2006 года.