2. Сказка о свинье хавронье

СКАЗКА О СВИНЬЕ ХАВРОНЬЕ.
 
 Прогуливалась как-то Свинья Хавронья по заднему двору, но не просто так, без дела прогуливалась, а выискивая, что бы такого-этакого ещё нарыть, да всё речи Пети-Петуха вспоминала. Горлопан, конечно, был, всякую ерунду молол, но кой-что из его заборных речей Хавронье в душу жуть как запало. Вот, к примеру, Петя французей всё ругал. Клял их последними словами, что они до дамского полу охочи. А сам-то един с тридцатью курами обходился! Значит, те ещё похлеще Пети будут? И захотелось Хавронье хошь одного французея, да повидать - приголубить. Мечта этакая светлая, бабская.
 И тут, как по заказу, нашла Хавронья обрывок цветной бумаги, а на нём - портрет свинский. Глянула наша Хавронья на него, да и сомлела вся. Вот они какие, французеи эти самые! Мордаха на портрете сытая да гладкая, кожа розовая, без щетин - колючек, как у её Хряка Борьки, век бы глаза на него не глядели. А пятачок-то, пятачок - ровный да холёный, а смотрит на тебя с портрета так, что аж сердце замирает. Нет, точно - французей, кто ж ещё?
 Попрятала Хавронья бумагу, чтоб никто её мечту не изгадил, да пошла к лохани - подкрепиться, с мыслями собраться. Хавает себе потихоньку, да представляет, как она к французейскому Свину прижимается, к этому красавцу писаному, сладкому. И такая истома её взяла, что и не заметила, как всю ботвинью в лохани уговорила. Почесалась Хавронья о забор, да и надумала к Учёному Гусю идти. Там, на портрете, буквы какие-то пропечатаны были. Может, адрес, где её мечту французейскую найти?
 Учёный Гусь бумагу долго рассматривал, буквы по слогам вычитывал.
 - "Свиная тушёнка", - важно сказал он. - "Главпродукт".
 - Мудрёное имя, французейское. Только ты чего это на него напраслину наводишь! - напустилась на Гуся Хавронья. - Какая же у него тушёнка? Видишь ведь, какой здоровый! Должно быть написано "Свиная туша"!
 - Ты, Хавронья, баба хошь и правильная, да неразумная, в грамоте необученная. А я ж всё-таки - Учёный Гусь. Если б там было написано "туша", я б и читал - "туша". А там "тушёнка". Значит, маленький он, не нашего размеру.
 - Ну и ладно, что маленький, - не сдавалась Свинья. - Говорят ведь недаром - "мал, да удал". Авось в корень пошел. Смотри, какой красавчик! Слышь, Гусь, а как ты думаешь, он холостой?
 - Ну, холостой или нет, судить не берусь, - задумчиво разглядывая портрет, отвечал Гусь. - А вот что выхолощенный, это точно.
 - Как это - выхолощенный? - оторопело хрюкнула Хавронья.
 - А ты сама посуди, - Учёный Гусь ткнул пером в бумажку. - Кожа розовая, гладкая, совсем не Кабанья - раз. Щетина не растёт - два. Клыков и в помине нет - три. Да и взгляд, смотри, какой - словно Свинка на тебя глядит, а не Хряк - ничего мужчинского в нём нет - четыре. Нет, Хавроша, это не Хряк, это Боров. Выхолощенный, значит. Да ещё и мелкий какой-то. "Тушёнка", одним словом.
 Целый вечер Хавронья по заднему двору слонялась сама не своя. Вся её мечта прахом пошла. Кому ж он нужен, красавчик этот французейский, ежели он - Боров? Тьфу на него! Гадость-то какая....Позорище!
 А через положенное время принесла Свинья Хавронья шестерых поросят. Загляденье, а не поросята! Розовенькие, крепенькие, рыльца пятачком, хвостики крючком - вылитый папаша Борька. Он, Борька, хошь и щетиной колючей зарос, и в луже порой, нажравшись по свинскому своему обычаю, валяется, но мужчинскую обязанность выполняет прилежно, не увиливает. Куда уж французеям, пусть и холёным, да выхолощенным, до наших, доморощенных, но настоящих Кабанов!
 И поняла тут Хавронья, что не всё то хорошо, что розовое да глянцевое, пусть и заграничное. Своё-то, здешнее, серое да колючее, и получше в сто крат бывает.
 
 Тут и сказочке конец.