Флэшбэк

Спать было неудобно. Узкая полка, которую Петруха использовал как кровать, как будто намеренно подставляла ему под бока и локти незаметные на первый взгляд неровности. Петруха вертелся, пытаясь устроиться хоть как-нибудь, но у него ничего не получалось. А в комнате уже все храпели, что делало засыпание совершенно невозможным.
День рождения закончился ничем, все просто напились и расползлись спать по разным углам комнаты. Петруха хотел пойти домой – но его не пустили. Комендантский час, введенный недавно – это не шутка. Могут и посадить.
Вот Петруха и лежал, думая о том, какой же он придурок. Мог ведь уйти пораньше, и дома оказался бы вовремя, и спал бы сейчас в тепле и уюте. И не приходилось бы биться ему с этой строптивой поверхностью.
Он вздохнул и сел, спустив ноги на пол. «Будь, что будет, – подумал, – пойду домой, авось пронесет». Встал, тихо вышел из комнаты, обулся. Даже дверь закрыл тихо, чтоб щелчок замка никого не разбудил. Спустился по лестнице, открыл дверь подъезда, осмотрел улицу. Было пусто.
— Ну что ж, – пробормотал он вслух, чтоб немного приободрить себя. – Пойдем помаленьку.
Он спустился с крыльца и сделал два шага по дороге, когда дверь подъезда предательски громко хлопнула. Петруха дернулся и покрылся холодным потом. Он забыл, что у двери есть пружина, а замок тугой, и хлопает – будь здоров.
— Чертова дверь, – сказал он в полголоса. Пытался говорить грубо и уверенно, а голос дрожал. Страшно было.
Пройдя вдоль дома, он заглянул за угол. Вроде как пусто. Темный дом, пара деревьев... Машины у подъезда... Да, чисто – решил он, и пошел дальше. Но стоило ему сделать несколько шагов, как на него обрушился свет. Петруха чуть не ослеп и схватился рукой за глаза.
Когда он убрал руку, света уже не было, а со стороны припаркованных у подъезда машин приближался мотоциклист.
Не знаю, как называют их у вас. Может, маньяками. Может, просто отморозками. У нас их называют «шутами». Абсолютно несуразное название, но так уж повелось. Шуты – это ночные разбойники, истинные дети общества, которому долго и упорно забивали мозги насилием с телеэкранов, важностью зарабатывания денег, бесценностью дел, великой идеей хождения по головам и спешки. Разбойники, единственным стремлением которых было убивать прохожих, без каких-либо других целей. Они использовали транспорт – машины, мотоциклы – и давили ночных одиночек. Видимо, шуты были одной из причин введения комендантского часа. Если не единственной: ночная смертность последнего года была слишком высока.
Шут был уже совсем близко, а Петруха просто стоял и смотрел на него. Ноги отказывались действовать, а отошедший куда-то в сторону разум тихонечко шептал, что бежать некуда, подъезды все закрыты, леса поблизости нет и вообще – нет никакой надежды. Мотоцикл, тяжелая металлическая конструкция, с сидящим на ней черным всадником в маске, сокращал расстояние быстро и целенаправленно.
Шут достал какой-то предмет, похожий на бейсбольную биту. Наверное, она это и была. Размахнулся...
Бита прошла сквозь Петруху, и мотоциклист промчался мимо.
— Нет звука, – сказал вдруг Петруха, и понял, что губы его слушаются очень плохо. Но думать молча он не мог – все мысли появлялись сразу на губах. – Он двигается беззвучно. Это невозможно.
Голова, как тыква на шесте сведенной напряжением шеи, повернулась, и взгляд устремился за шутом. Он разворачивал мотоцикл.
Петруха вдруг ожил и заорал. Ноги обрели подвижность, и он побежал прочь, не разбирая дороги, даже, похоже, закрыв глаза. И врезался в машину.
А потом очнулся все в той же квартире, сидя на неудобной полке.
Марк проснулся.
— Чего орешь? – Спросил он.
— Сон страшный приснился, – ответил Петруха.
— Что-то ты все время на сны жалуешься. Не надо было тебе жрать тех колес.
— Наверное, – ответил Петруха и опять оказался на улице. Он опять стоял около угла, а от дома напротив приближался мотоциклист с битой.
— Что за фигня? – Спросил Петруха, но ответа не было. Мотоциклист ударил его битой, но та прошла сквозь тело. И опять же – звука не было. Петруха обернулся и понял, что мотоциклист не черный, как ему казалось сначала, а, скорее, наоборот – белый. А потом опять, как щелчком, переключился на квартиру.
— Марк, – сказал он. – Я только что провалился в тот же сон. Хотя теперь он был уже не такой страшный.
— Это флэшбэки, Петруха. Скоро пройдет, не парься.
И уснул.
А Петруха сидел, переключаясь и переключаясь между реальностями до самого утра. А когда настало утро, он встал, и, продолжая переключаться, пошел домой. Завернув за угол, он увидел припаркованные у подъезда соседнего дома машины. И человека на мотоцикле. Самого настоящего, нормального человека, который просто кого-то ждал.
Увидел – и очнулся в квартире.