Дыхание Чудес

- Да, - сказала себе Алиса, - вот это полетела так полетела! Уж теперь я не заплачу, если полечу с лестницы! Дома скажут: вот молодчина! Может даже с крыши слечу и не пикну!

(«Алиса в Стране Чудес». Л. Кэрролл)


Бытие и небытие порождают друг друга,
трудное и легкое создают друг друга,
длинное и короткое взаимно соотносятся,
высокое и низкое взаимно определяются,
звуки, сливаясь, переходят в гармонию,
предыдущее и последующее следуют
  друг за другом.
Лао-Цзы




I


На улице темнело. Воздух приобретал аромат вечерних прогулок. Машины, мелькая фарами, проносились по огибающим дома улицам, похожим на паутину. В небе редкие облака обнимали и затуманивали Луну, а она, дерзкая все равно светила и глазела на Землю. Городская пыль наконец-то улеглась на асфальт. Май царил во всем живом и развевал по ветру позабытые с прошлого года, но знакомые и родные ароматы первых цветов. Но что-то еще! Дыхание чудес повисло над высокими домами, над призрачными вечерними крышами. Оно постепенно спускалось с лилового неба на Землю и уже касалось верхушек деревьев. Именно поэтому Алиса не могла оторвать глаз от окна. Дыхание Чудес очаровало ее. Оно звало ее к себе: «Собирайся скорее!»
«Подожди, я сейчас! Будь здесь!»
Дыхание Чудес послушно висело над украшенным маем городом. Алиса села на подоконник, взяла зеркальце и принялась водить напудренной кисточкой по лицу.
В комнате царил сумрак. Алиса не любила электрического света: чтобы видеть ей хватало лунного блеска. Часы на столе напряженно тикали, в полумраке, казалось, еще громче и яснее. Стол, две кровати, стоящие у разных стен, шкаф – всё находилось в одной сплошной тени. Комната была по-домашнему тихой. Лишь стекло барометра над кроватью Алисы поблескивало золотыми лучами, отражая свет из окна в противоположном доме. Может быть в нем еще теплились остатки переживаний и волнения моря.
Казалось, что кроме Алисы здесь никого и никогда не было, хотя и ее тихое присутствие было едва заметно. Но не далее как два часа назад здесь толпилось человек семь маминых друзей, был везде включен свет, голоса и шаги в прихожей не давали покоя стенам квартиры. И вот, кто-то услышал мольбы этих стен, уставших от суматошно начавшегося дня и с такой же силой буйно закончившегося.
Но это тогда… А сейчас дом был покинут, спокоен, погашен. По темным углам попрятались и затаились чьи-то точки зрения.
Алиса уже старательно заштриховывала ресницы черной тушью, при этом она качала ногой, иногда задевая батарею. И даже это она делала бесшумно в своих пушистых, по-китайски разноцветных тапочках – кошках.
Полный штиль… Занавески еле-еле колебались от весеннего юного бойкого ветерка и Дыхания Чудес. Оно ждало ее упорно. Хоть целую вечность могло ждать. Время не при чем. В море оно неисчерпаемо бесконечно.
Алиса на секунду замерла, держа в руках карандаш. Она услышала шорох ключа в замочной скважине. Дверь с металлическим скрипом отворилась, в коридоре послышались шаги. Алису это не волновало, она продолжала краситься. Дыхание Чудес взметнуло в воздухе хвостом и вылетело в открытую форточку. Там оно село на ветку высокой черемухи, и, покинутое, уныло смотрело в Алисино окно.
Алиса уселась поудобнее и, положив ногу на ногу, принялась доводить до совершенства ресницы.
Дверь в комнату отворилась. Вошел Глеб. Похоже, он был в хорошем настроении. Алиса это заметила по его движениям. Они были энергичны и свободны, а не усталые, как это бывало чаще. Весна, братцы, май!
Глеб нарушил тишину…
Море покрылось рябью, заколебалось от его голоса:
- Приветик! А где маман? Уже все разошлись?
- Да. Наконец то. Тишина, покой…тут ты, - Алиса взглянула на Глеба и улыбнулась, - ну как у тебя дела? Хотя и так вижу, что хорошо. Конфликтов с Миролюбовым больше нет?
Алиса изначально знала что на это ответит Глеб. Когда дела шли хорошо, начальник не донимал, а настроение - на все сто, ее брат по традиции изображал пальцами о’к и отвечал:
- Everything’s all right!
Алисе нравилось то, с каким энтузиазмом он это произносил. Глеб уже год работал переводчиком в редакции журнала и через два дня собирался в командировку в Берлин. Он был старше Алисы на пять лет, но они превосходно находили между собой общий язык.
- А как ты? – спросил он.
- Как всегда – на бом-брам-стеньговую мачту и даже выше!
Значит клево! Глеб не удивился этому ответу. Он давно привык к «корабельному» сленгу своей сестры.
- Опять впотьмах сидишь,- Глеб подошел к тумбочке возле своей кровати и включил лампу-ночник в виде маленького стеклянного солнышка, которое светило дивным зеленым светом. В одно мгновение комната преобразилась. Стены и потолок залило цветом жизни, а мебель вмиг отбросила вертикальные тени. Зеленый луч нежно упал на щеку Алисы. Она уже заканчивала макияж.
- Куда-то собираешься? – поинтересовался Глеб.
- А разве это не заметно? – бросила Алиса, глядя в зеркало.
- Куда?
- В Арт-кафе.
- Правда?
- Чему ты удивляешься? По крайней мере последнее время мне нравится бывать там. Самое интересное – с кем, - заметила Алиса.
- И с кем же? – не унимался Глеб.
- Ты похож на следователя. Устроил сестре допрос, - она заметила серьезный взгляд брата, - смотри-ка, важничаешь, что старший брат?
- Да нет…ну?! – Глеб ждал ответа, - ты меня заинтриговала.
Он подошел ближе к Алисе.
- Алиска, признавайся - с кем?
- Ну с Левицким.
Глеб замер от удивления.
- Что замолчал?
- Я в шоке! – Глеб был полон кипящего восторга, - браво!
Он с едкой ухмылкой захлопал в ладоши.
- Сегодня выбора не было, - с унылой иронией проговорила Алиса.
Глеб усмехнулся и покачал головой. Надо заметить, что он знал Женю Левицкого еще со школы. Они учились в одном классе, но между собой не дружили. Левицкого тогда называли «скелетом» из-за (как всем казалось) чрезмерной стройности, и Глеб был не последним человеком, принимавшим участие во всяческих гонениях беззащитных одноклассников. За десять школьных лет впечатление класса о Левицком сложилось вполне единогласным. Его считали занудой. Постоянные стремления к философствованиям и попыткам объяснить все на свете не давали покоя более лаконичным и прямолинейным товарищам по классу. Глеб уже давно догадывался, что Левицкому нравится его сестра, но он был с точностью уверен, что Евгений не во вкусе Алисы. Однако, его устраивал этот вариант. Он был уверен, что его сестра в безопасности. Левицкий?! Да не в жизнь! И пальцем не тронет. Глебу было все равно каковы их общие интересы, и о чем они разговаривают. Он хорошо знал свою сестру и был уверен, что это не серьезно. Алиса не поступила в академию в прошлом году. У нее было много свободного времени до повторных вступительных экзаменов, а это время надо было с кем-то убивать. Алиса жила в мечтах, в поиске, ей трудно найти в толпе свой идеал. И пока она ждет и ищет, можно пару раз сходить в кафе с Левицким, заодно порадовать парня. Какая разница что он там себе навнушает из-за этих пустяковых встреть, главное – она ему ничего не обещает.
Глебу даже нравилась эта игра его сестры: потормошить чувства смешного человечка. Ведь не раз они обсуждали и посмеивались над его застенчивым характером. До чего похожи были брат и сестра. Алиса играла с Левицким, а Глеб с Алисой.
- Интересно, чем прельщают девушек такие парни как Левицкий?
Алиса свысока посмотрела на брата:
- Да ни чем он меня не прельщает. Дома сидеть не хочется. Он сам за мной как хвост волочется, звонит мне постоянно и спрашивает куда бы я хотела с ним пойти.
- И что?
- Говорю, можно пойти в Арт-кафе. Я думаю вот что: надо отвязаться от него. Как это сделать?
- Просто докажи, что вам не о чем с ним разговаривать, - посоветовал Глеб,- так ведь и есть, он тебе нудным не кажется – вечно у него проблемы. Ты сама знаешь как это сделать. Я вообще даже не могу представить тебя с Левицким.
- Если честно, Глебушка, он раздражает меня, - сказала Алиса, глядя брату в глаза брату, - какой-то он несуразный, наивный, отягощенный жизнью. И как только он не может понять, что я не доктор, и не намерена его лечить и укрывать от камней жизни, летящих в него со всех сторон.
«На себя посмотри!» - с усмешкой бросило Дыхание Чудес.
- Всё. Пойду, - сказала Алиса и спрыгнула с подоконника. На засиженные ноги тотчас нахлынули мурашки.
- Долго не мотайся! – крикнул Глеб, когда Алиса уже обувалась в прихожей.
«Полный вперед!» - шепнуло Дыхание Чудес, путаясь в развевающихся волосах девушки, когда она шагала по опьяненной весной улице.






II


Забившийся в угол светильник туманным светом освещал стены и столик, за которым сидели Алиса и Евгений. Чудесный лунный свет! Какую тихую и откровенную атмосферу он развевал вокруг. Он был подобен одинокой Луне в ночной зеленой мгле или маленькой свечке, озаряющей комнату одиноким вечером. Казалось, что каждая деталь в Арт-кафе была создана рукой мудрого художника-буддиста, предвкушающего первые лучи нирваны. Каждое мгновение безмятежно лилось, сыпалось золотыми песчинками.
Янтарное пиво в кружках (что в последнее время так радовало молодежь) сияло в этом божественном свете, золотясь драгоценными пузырьками, радостно вскипало от безудержного Дыхания Чудес.
Евгений не мог оторвать глаз от Алисы, и, все-таки отводил их, боясь поймать ее взгляд – не тот, о котором он мечтал, а чужой, холодный. И все-таки он поймал его, вздрогнул, опустил глаза и судорожно потянулся за кружкой. Зачем она так посмотрела? Сокрушила его, а может быть поставила на место. Левицкий понимал, что добиться взаимности от Алисы так же невозможно, как увидеть днем звезды на небе. «Но ведь Солнце – тоже звезда!» - думал он.
Молчать было невозможно, но Левицкий не знал с чего начать, как подступиться к Алисе, чтобы она улыбнулась и с радостью поддержала беседу. Евгений волновался, его смущала эта холодная маска, он хотел видеть настоящую Алису, ее истинное лицо, хотя даже не предполагал, каким оно могло быть.
И все-таки, первой молчание нарушила Алиса:
- Тебе нравится здесь? – спросила она, глядя в глаза Левицкому.
Дрожь мурашками скользнула по его шее.
- Ту необыкновенно, начал Левицкий, - великолепно. Мне очень повезло. Если бы не ты, я вряд ли бы когда-нибудь попал сюда.
Тут же Левицкий осекся, начиная понимать, что сказал глупость. Он не мог простить себе свою нерешительность. Алиса ничего не ответила. Это было самым неприятным для Евгения. Вот снова камнем в горле встала обида на самого себя, что он не может заинтересовать Алису, не может быть активным и энергичным парнем, что он не способен увлечь девушку разговорами. Сколько раз он слышал слово «зануда» в свой адрес. «Каким же надо было быть идиотом, чтобы поверить в это и стать им».
Легкая музыка проносилась как ветер, был слышен стук биллиардных шаров и голоса молодых людей с соседнего столика. Они о чем-то горячо спорили, иногда по-дружески закатывались смехом, позвякивали тарелками, щелкали зажигалками.
«Особенно один, - подумал Левицкий, - все смотрят на него, как на божество, слушают, а после укатываются со смеху».
И действительно, один парень с соседнего столика отличался своим лидерством, он был полон восторга, что-то с интересом рассказывал, что-то изображал жестами. Друзья не могли оторвать от него глаз.
«Он доволен собой, аж глаза светятся. Вот только нимба над головой не хватает», - с досадой думал Евгений, - «эх, если бы…».
И снова скучный взгляд Алисы.
«Ей со мной не интересно, но что делать? Возьми же себя в руки». Несмотря на посторонние звуки, витающие в кафе, тупая неестественная тишина нависла над столиком. Евгений не мог больше терпеть. И Алиса это замечала, поэтому ожидающе впилась в него глазами. В это мгновение он понял, что молчать катастрофически неприемлемо. Необходим заговорить. О чем угодно. Но как? Что изобразить? Каким стать, чтобы понравиться ей? Как открыть сундук, в котором запер самого себя на ключ. Он нервно вращал в руках пивную кружку. Прозрачное стекло метнуло ему в глаза ядовитый блеск.
- Алиса, знаешь… - робко начал он, наконец-то имею возможность поговорить с тобой.
Постепенно напряжение стало сходить с Евгения:
- Мне кажется, с тобой есть, чем поделиться. Я, если ты знаешь, пытаюсь заговорить с тобой уже давно…
- Я заметила,- оборвала его Алиса. От волнения Левицкому не приходило в голову, что Алиса специально треплет ему нервы.
- Правда?! Наверное, я был слишком навязчив?
Не дождавшись ответа, Левицкий продолжил:
- Я думаю, ты должна меня понять. Мне больше некому этого сказать. Я очень хорошо к тебе отношусь и вижу, что ты меня можешь выслушать.
Алиса молчала. По ее глазам было видно, что она не принимает Левицкого всерьез.
- Даже если я тебе безразличен, и в твоих глазах я выгляжу глупым…но лишь тебе я могу открыть свою душу.
«Как он смешон. И еще говорят, мужчины – сильный пол. Надо было носовой платок с собой прихватить. Нашел себе психолога…тоже мне. Тогда бы хоть денег заплатил. Жаль, Глеба с собой не взяла – он упускает много смешного». Так думала Алиса. Левицкий примерно догадывался об этом, ведь необязательно иметь особый дар, чтобы прочесть мысли в глазах.
- Алиса… - Левицкий опустил глаза, сосредоточился, затем снова посмотрел на нее,- здесь так чудесно. Я даже не знаю почему, но мне сейчас так хочется поговорить с тобой, просто забыть про всё, про то, что ждет там – снаружи, все проблемы. Лишь только так сидеть, не считать время, видеть твои глаза…
Евгений запнулся. Алиса смотрела на него не с вниманием и интересом, как он ждал, а больше с удивлением. Он смутился. Почему? Мол, как так?! Левицкий старшее ее на пять лет, расчувствовался и растекся в лужу на ее глазах!
Он боялся очнуться. Накопленное понесло его всё дальше и дальше:
- Может быть, мне не стоит вести себя так, лепетать как первокласснику, волноваться, но я не в силах бороться с собой. Вот сейчас…я слышу, как бьется мое сердце, как оно сходит с ума, но не могу же я остановить его, - Евгений замолчал на минуту, - знаешь, пойми меня, пожалуйста. Мне порой хочется забыться, отдаться в руки ветру, упасть в его объятия и лететь далеко-далеко, свысока глядеть на ничтожную реальность.
Алиса опустила глаза. Она вспомнила собственные слова, которые она говорила себе в одиночестве: «как мы ничтожно малы по сравнению с морем. Насколько эта стихия огромна и что она может сделать с нами, с
Но ведь не скажешь об этом Левицкому. А почему? Да потому что Алиса не может выворачивать свою дрогнувшую душу перед этим неотесанным носом, перед этими кукольными губами, перед этими ненавистными ей карими глазами – семечками. Перед ним, опротивевшим ей еще с седьмого класса, когда Глеб первый раз привел его домой ради смеха и познакомил с Алисой. Она давно поставила ему диагноз: «зануда». Неужели она поверила в это? Теперь Алисе стало не по себе. С одной стороны Левицкий был ей противен, а с другой – не является ли этот парень ее родственной душой? Но куда деться от него сейчас, когда он кричит о помощи.
- Я не знаю куда скрыться от этого избитого как старое корыта мира, - не унимался Левицкий.
«Пусти себе пулю в лоб», - подумала Алиса. Она едва сдерживала в себе ехидную улыбку, которая подступала к ней всякий раз при звуке голоса Левицкого.
- Хоть на минутку найти что-то новое, увидеть что-нибудь выше этого серого здания под названием жизнь, - Левицкий отчаянно вертел пустую пепельницу по столу, - архитектор, построивший это здание, сделал его ровным, серым многоэтажным. Оно запылилось, потрескалось, начало обваливаться… Найти бы что-нибудь новое, ирреальное… У кого есть ответ на этот вопрос?
На минуту Алисе показалось, что Левицкий просто перепил пива, но его кружка была пуста лишь наполовину. Каждое слово раздражало Алису, задевало ее самолюбие. И весь этот бред говорил ей – он?! Почему именно он? Если бы он был другой… Она представляла совсем не его. Далеко не его! Левицкий! Женя?! – смех!
Алиса впала в тоску. Дыхание Чудес опрокинуло ее кружку с пивом и предательски исчезло, не оставив ни малейшего следа. Пиво лужицей разлилось по столу. Алиса отодвинулась, чтобы не облить одежду. Оно мелкими каплями кропило со стола. Евгений на это не обратил внимания. Бледность ее лица сменилась жарким румянцем. Чувство и новое зрение вскипело в нем, вырывалось наружу, как кислота, нейтрализовать которую смогли только внезапные слова Алисы:
- Евгений, подай, пожалуйста, мою сумочку, я заплачу, - ей стало стыдно за себя. Она сидит с этим человеком, чем-то больным и не понимает его. Не хочет понять.
- Пожалуйста, Алиса, - Евгений взял смелость в кулак, - выслушай меня. Разве тебе все равно? Да, я знаю…но что же мне делать?
Алиса с неким вниманием врача-психолога посмотрела на Левицкого и тихо сказала:
- Не переживай, ты найдешь человека, который поймет тебя, с которым будет легко, с которым все проблемы решатся. Вот увидишь – все будет хорошо.
- Извини меня… - пролепетал Евгений. Он очнулся. Порыв чувств постепенно развеялся.
- Ты хороший парень, ты еще многого в жизни достигнешь, только выбери правильный путь, стремись к единой верной цели.
- Прости меня еще раз, - вновь повторил смущенный Левицкий.
Вдруг, Алиса остановила его руку, возящую пепельницу по столу, взяла в свою ладонь. Он ощутил ее загадочный холод, но повиновался этой сладости. Как-то неоткровенно она пожала его руку и отпустила. Левицкому этого хватило. Алиса уходила. Она убегала… Но ему было все равно, лишь бы эти прикосновения воплотились в мысли и роились в его тяжелой голове.
Они вышли на улицу, свернули на бульвар. Ночь нависла паутиной над деревьями. Листья мертвым блеском леденели под Луной. Холод замер в воздухе, земля под ногами остыла, и по коленкам Алисы заструились мурашки. Она ждала пока они дойдут до дома. Скорее…вот уже его монолитный угол высился из-за однообразных пятиэтажек – клетчатых, беспорядочно усеянных огнями окон. И ей больше не придется видеть тревожное и нелепое лицо Левицкого. Он шел рядом. Ее это коробило и заставляло ускорить шаг. С какой целью он так верно следовал этому пути? Получить в лоб сухое «пока» и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, идти домой неуспокоенным.
Алиса дождалась. Она тихо поднялась по лестнице. На лестничной клетке царила тишина и темнота – изящное сочетание! Глаза Алисы уже привыкли к темноте, и голова не кружилась. Она прислушалась к своей двери. Тишина…темнота…даже темноту Алиса чувствовала через дверь. Она с трудом нашла ключ.
- Черт, опять лампочку выкрутили… - ее шепот заставил задрожать лестничную клетку.
Алиса открыла дверь и упала в бездну ломящей стены темноты. Сходу она бросилась к выключателю. Не дала чему-то выйти из-за углов.
- Ага…всё ясно, маман даже не соизволила приехать. Отлично.
Алиса еле слышно пробралась в свою комнату. Глеб спал. Алиса увидела его лицо, освещенное светом окна дома напротив. Сейчас он был поход на кролика, приоткрыв рот и показав два передних зуба. Алиса улыбнулась, переоделась в ночную пижаму.
Она решила лечь спать в гостиной. Она расправила большой диван и укрылась тонким одеялом. Черная тишина врезалась в стены и книжные шкафы, как горы громоздящиеся в темноте. Алиса засыпала. Ее не тревожили мелькающие полосы света на стенах, бросаемые фарами ночных машин и громкая музыка, доносящаяся из них. Ее не пугали шторы, судорожно качающиеся от ветра, время от времени врывающегося в форточку. Она не думала о Левицком. Зачем думать о нем? Интересно, а думал ли он о ней?..
Алиса уснула. Она шла по морям на гордом паруснике, летела по ветру на белых парусах за горизонт своего любимого, родного душе водного простора.










III

Утро плеснуло жаркие лучи с востока. Солнце безжалостно плавило Землю с самых ранних часов. В воздухе назойливо пахло ультрафиолетом. Начинался ленивый будний день с типичными бытовыми звуками, с рабочим настроем. В такие дни как никогда хочется поспать подольше. И у Алисы была такая возможность, но Глеб собирался на работу. Обычно этими сборами он всех будил. На этот раз Алису потревожил шум воды в ванной. Алиса попыталась накрыть голову одеялом и глубже уткнуться в подушку, но это не помогло. Гул воды стал еще глуше и пронзительнее. Алиса отвернулась к стене. Не помогло. Глеб, как назло, стал греметь тазами и при этом громко спрашивать самого себя: «Где мой шампунь? Интересно…кому понадобилось его уносить из ванной?»
Алиса, как веретено, перекатывалась по дивану. Всё мешало ей спать. Жара не оставляла ни сантиметра прохладного места на подушке, ноги путались в одеяле, волосы липли к щекам и щекотали плечи, часы на стене от чего-то громко стучали. Громче обычного и… наиболее бесивший ее Глеб. Ей казалось, он назло будит ее, от зависти, что ему пора уходить на работу, а ей – хоть целый день дрыхни. Но он был не виноват. Что дарил Алисе новый день? Да ничего. Снова призрачное безделье и однообразие. Вот и не хотела она просыпаться и встречать сияющее Солнце, которое ей тоже порядком надоело.
Все-таки Алиса встала. Спать ей уже не хотелось. Наоборот, бодрость от долгого глубокого сна нахлынула на нее свежей волной. Она оделась, вошла в кухню. Часы. Без десяти восемь. Шкаф. Дверца. Спички. Открыла газ. Поставила чайник. Нож. Скатерть. Нож. Скатерть. Нож. В кухню вошел Глеб, бодрый и веселый. Мокрые волосы переливались на свету.
- Доброе утро, соня! Иди – умойся – утро в китайской деревне, - Глеб насмешливо улыбнулся,- э-э! Нож в покое оставь, дура что ли? Всю скатерть исполосовала. Маман тебя убьет.
- Да иди ты…разбудил в такую рань, - Алиса демонстративно зевнула, - плещешься там, как бегемот в корыте. Мог бы и потише.
Алиса с обидой, по-детски посмотрела на брата.
- Кто рано встает – тот счастье найдет! О, кофе поставила! Умница!
«Господи, откуда в человеке столько энергии?!» - подумала Алиса, глядя, как Глеб пританцовывает под радио, уставившись в открытый холодильник и что-то там шаря.
Алиса отправилась в ванную. Мысли до сих пор были похожи на резко меняющиеся кадры. Кран. Зеркало. Глаза. О, нет!..Вода! Кайф! Холодный душ! Чудеса!!!
«Я снова живу!» - Алиса с радостью бросилась в объятия нежного полотенца. Жизнь снова обрела смысл. Смысл ее был – просто жить каждое мгновение. Жить в полном смысле этого слова. Жить с большой буквы Ж.
Алиса вышла из ванной. Глеб уже разлил кофе по чашкам и сидел за столом. Алиса села рядом. Из ее чашки струился горячий аромат «утра и роскоши». Именно так она описывала словами вкус этого напитка.
- Мама вчера звонила, - сказал вдруг Глеб.
Алиса уткнулась в чашку. Глеб, не дождавшись вопросов Алисы, продолжил:
- Сказала, что поедет на дачу к своему Михал Виталичу. Вот так! Вовремя – что скажешь! На то он и отпуск, гуляй – не хочу!
- Тебе, что, жалко? - спросила с укором Алиса. Ее эта новость в глубине души обрадовала.
- Ничего себе…взять так – уехать. Ты тут одна будешь.
- А ты?
- Я – в командировку, - Глеб, как никогда сейчас изображал строгость старшего брата.
- Ничего, не пропаду, - произнесла надменно Алиса, - мог бы и понять маму. Она еще молодая, ни к чему е дома сидеть. Пусть гуляет. Успеет еще на лавочке со старушками семечки пощелкать. Меня нянчить уже нет необходимости.
- Ой-ой-ой, - поддразнил Глеб, - какие мы взрослые! Тебя то, конечно, не понянчишь. Такая лошадь вымахала!
Глеб дожевал бутерброд и с интересом посмотрел на Алису. Что-то вспомнил:
- Как ты вчера провела время? Левицкий был доволен?
На это Алиса бросила с пренебрежительной издевкой:
- Ты бы видел! Актер с разбитого корыта, - Алиса сделала большой глоток кофе, обожгла губы, - у парня, по-моему, что-то с головой не в порядке. Как сказали бы американцы – он давно не посещал своего психолога.
- Я догадывался, - согласился Глеб, - он, иногда бывает, говорит всякую околесицу. Замыкает у него.
Тут Глеб придвинулся ближе к сестре и, таинственно глядя ей в глаза, произнес:
- А, по-моему, он втрескался в тебя. Я это уже давно заметил. Влюбился мальчик по уши…всё, туши свет!
- Еще мне этого не хватало, - возмутилась Алиса, - просто ерундой страдает, ведет себя как идиот. Не понимаю – что ему от меня нужно?
- Любви, - с иронией сказал Глеб и усмехнулся, похлопав Алису по плечу, - ждет твоей любви, Элис, да-да.
- Еще чего! Никакой любви! Он меня бесит, - Алиса с раздражением поставила чашку на стол, - кончай глупости молоть - на работу опоздаешь.
Она собрала посуду в раковину. Глеб встал из-за стола, взял рабочую папку и поспешил на службу.
Вот так. Алисе предстояло провести новый день, скорее всего долгий и непривлекательный. Она отправилась в свою комнату.
- Его величество даже не соизволил убрать постель.
Алиса принялась заправлять кровать Глеба. Теперь в этой комнатке было светло. Все вещи на своих местах. Барометр над кроватью Алисы всё так же заливался светом, но уже ярким, радостным, утренним. Под его стеклом остроносые стрелки остановились на отметке «среднее». На столе стопкой громоздились толстые книги, на обложках которых были изображены корабли и якоря. Те же самые корабли и якоря, но уже из пластмассы были расставлены на полках. Были и модели, начиная с пароходов, каравелл и разнообразных парусников, и, заканчивая маленькими яхтами и лодками, собственноручно смастеренными Алисой из скорлупы грецких орехов. Стена над столом была увешана деревянными сувенирчиками в виде маленьких штурвалов, якорей, рыбок и медуз. Они были подвешены за ниточки к гвоздикам. Но самое главное – большой морской бинокль. Эта обаятельная вещица всегда вызывала недетскую гордость у Алисы, когда она сталкивалась с ним взглядом. Из всех своих «морских» вещей она ценила этот бинокль выше всего. Наверное, поэтому он стоял на самой высокой полке. Также, на столе Алисы, склонив голову, стояла настольная лампа, еще со времен маминой молодости. Алиса не раз говорила маме о том, что пора приобрести новую, но мама, конечно же, не имела лишних денег, к тому же, глядя на старую синюю лампу, она начинала вспоминать «времена застоя», а это приводило ее в полную ностальгию и печаль о прошлом. На тумбочке и на шкафу попадались оплывшие свечи. Алиса зажигала их, когда вечернюю темноту хотелось разнообразить романтическим светом. При свечах Алиса чаще всего рисовала или слушала музыку. На тумбочке возле кровати Глеба стояла маленькая тумбочка, на которой находился «зеленое чудо-ночник», книга Сабатини «Одиссея капитана Блада». Глеб начал читать ее по совету сестры, но так как много времени пребывал на работе, на чтение у него оставалось пол часа перед сном.
Алиса села на кровать Глеба. Солнечные зайчики бегали по полу от качающихся за окном деревьев. Комната озарилась мерцающим утренним светом. Алиса задумалась. Она увидела свое отражение на полированных дверцах шкафа. Его створки рассекали Алису на две части. Ей всегда казалось забавным смотреть на себя со стороны. Что-то изображая перед зеркалом, ей порой казалось, что она смотрит кино про саму себя. Теперь Алиса подошла ближе к дверцам и ясно увидела в них свое лицо. На секунду оно показалось ей чужим, но, всмотревшись, Алиса смогла различить в нем каждую родную частичку. Казалось, даже в мутном отражении шкафа голубизна ее глаз виделась ясной и выразительной. Прямой нос и романтичные губы говорили об улыбках и мечтах девушки. Безусловно, Алиса понимала, что она не просто симпатична. Внешность ее была необычна, чем и привлекала людей к себе. Некоторые черты лица скрывали что-то странное и неземное. Всё сочеталось в чудной инфантильности Алисы. И зачем ей было скрывать от самой себя свою симпатию к себе же. Вот она и улыбалась искренне, радостно, по-гагарински, своему отражению. В этот момент она вспомнила Глеба. Всё же, они были чем-то похожи между собой. Их объединяли общие черты: похожая мимика, ведь как-никак родные люди. Многое в их внешности передалось им от матери, а отца они позабыли с далекого детства, и поэтому много общего осталось в них с тех пор, как они вместе росли. Алиса, Глеб и мама были как единое целое. Именно от этого они были безумно похожи друг на друга. А особенно взгляд. Сейчас, как никогда Алиса увидела, что глаза Глеба такие же, как и ее. Тот же взгляд – веселый и грустный, спокойный и удивленный, задумчивый и загадочный. На всё их глаза реагировали одинаково. Но Алиса прекрасно понимала, что в душе Глеба совсем иной мир. Да и нет ни у кого такого мира, как у Алисы. Невозможно повторить это в чьей либо другой голове! Честно признаться, Алисе всегда льстили ее голубые глаза. Она считала, что это всевышний наделил ее частичкой моря, влил в нее две капли незримой стихии. И с тех пор они не дают ей покоя и напоминают о прошлой жизни – о дальних странствиях, о баркентинах и парусниках, покоряющих неведомые морские дали. Сколько раз она мечтала и строила планы на полном серьезе, рисовала карты. Она жаждала путешествий и предвкушала их в своем будущем. Но когда? Добраться бы до моря, покинуть этот затертый и сухой город, уйти в беспечную неведомость! Вот она – смелая, не ведающая покоя девчонка, отдает распоряжения команде: «Руби швартовы!» И команда полосатых матросов с дружным рабочим криком подхватывает ее настроение и всеми силами отпускает корабль по ветру. Довольная, Алиса достает из трюма свой запыленный и заскучавший с прошлого рейса компас, и конечно же любимый огромный бинокль. И вот, морские просторы южным светом на горизонте манят к себе. Полный вперед – идти надо быстрее, ведь через день-другой в этих широтах их судно может настигнуть шторм и покалечить новые белоснежные паруса, а особенно обветшавший после прошлых штормов грот-марсель. Смотри-ка, как великан опасливо скрипит в тормошащем волосы ветру. «Полный вперед!». И рулевой послушно выходит на правильный курс. Да. Вот звенит рычаг пускового устройства. Звенит?! Да это же звонят в дверь!
Алиса собрала в кучу свои иллюзии и закопала подальше до нового одиночества, посадила зеленую веточку и посыпала там перцем чтобы не разрыли и чтобы не забыть. Она пошла в прихожую открыть дверь. Едва металлическая створка распахнулась, как угнетенный взгляд Левицкого пронзил ее как стрела. Он с безнадежным видом стоял на пороге и пытался приветливо ей улыбнуться, но выражение лица Алисы было настолько удивленным, что Левицкий растерял все заранее заготовленные слова и пытался поскорее найти хоть какие-то новые.
- О! Это ты? Ну…проходи, - несмело от удивления произнесла Алиса.
- Здравствуй, - приветливо ответил Евгений.
- У тебя что-то случилось? – Алиса спросила первое, что пришло ей на ум при виде Левицкого.

«…нож закопан, посыпь там перцем…» - цитата из песни группы Мумий Тролль «Посиделки-подгляделки».
- Нет. Просто решил зайти, - робко пролепетал Евгений, - вот…подумал, что давно не навещал своего одноклассника. Глеб дома?
Алису еще больше повергли в изумление слова Левицкого.
- Глеба нет. Он на работе.
- А-а… - смущенно кивнул головой Левицкий и опустил глаза.
Теперь его охватило дубовое молчание, а мысли улетучились мгновенно. До Алисы, наконец, дошло в чем дело.
- А ты уверен, что тебе нужен именно Глеб?
Левицкий остолбенел.
- Да…а к кому же я еще тогда…
- Не знаю. Ты раньше никогда не приходил к нему. Насколько я помню, вы не очень то общались. Вы с Глебом стали друзьями? А я и не знала. И как давно?
Левицкий, казалось, замер окончательно. Он стоял на пороге напряженно смотрел на Алису.
- Проходи, разувайся, что стоишь? – Алиса пригласила Евгения.
- Да нет…я наверное пойду, - сказал Левицкий в растерянности.
- Да не стесняйся ты, - не выдержала Алиса, - заходи – раз пришел.
Левицкий покорно стянул ботинки и судорожно забегал глазами в поисках последующих действий. Алиса жестом попросила его войти в кухню. Левицкий безмолвно проследовал в указанном направлении. Они сели по противоположным сторонам стола. В данный момент Алиса находилась в домашней обстановке, и поэтому была уверенной и раскованной, чего нельзя было сказать про Левицкого. Он потупленным взглядом уперся в стол. Алиса же, лениво разложив руки по столу, рассматривала несимпатичное (как ей казалось) лицо Евгения.
- И давно у вас с Глебом общие интересы? – спросила Алиса с наигранной улыбкой.
- Нет. Встретились недавно, разговорились. Школу вспомнили. Решил, вот, зайти… - Левицкий замолчал.
- Интересно…а Глеб мне ничего не говорил, - Алиса настырно раскалывала взглядом Левицкого, - и все же?
- Что? – Евгений поднял глаза и посмотрел на Алису, пытаясь изобразить непонимание.
- Ведь ты пришел не к Глебу. Да? А ко мне.
Левицкий мысленно вздрогнул, но не мог лгать.
- Да.
- Тебе не дает покоя то, что мы вчера провели пару часов в кафе?
Ехидство Алисы лилось через край.
- Знаешь, Алис, по правде… - Левицкий замялся, - я всё еще чувствую себя виноватым за свою неуместную исповедь. Извини меня.
- Ты извинился вчера, - сказала Алиса.
- Да? Но всё же…я был искренним, - произнес Левицкий.
- Я это поняла. И поэтому приносить извинения ни к чему, - сказала Алиса, делая тон помягче, дабы чересчур не вгонять Евгения в краску.
Их постигло неловкое молчание. Это начало смущать и Алису. Чтобы прорвать его завесу, она встала, поставила чайник. Он тихим шумом развеял тишину. Запахло газом. Алиса пошире открыла форточку, вернулась за стол. Она с ироничной улыбкой посмотрела на Левицкого.
- И вот, - грациозно начала Алиса, - ты решил меня навестить, узнать как дела: какие впечатления от вчерашнего? Скажу сразу – неплохо, вечер не прошел впустую. Ты спас меня от одиночества. На том - спасибо.
Левицкого слегка шокировала откровенная настырность девушки, но он, видимо, старался ценить в ней и это. Что касается Алисы, то ее минус на ее же минус – в итоге для Левицкого являлся плюсом.
- Да, ты права. Мне тоже вчера было приятно провести вечер в твоей компании. Я тебя благодарю. Одно удовольствие слышать от тебя это. А еще приятнее – видеть твою улыбку, - Левицкий и сам светился от счастья.
Алиса встала, выключила печь, достала из шкафа де чашки, налила горячего смородинового чая. Он был необычайно рад обжигать губы чаем, приготовленным «его» самой загадочной Алисой.
Левицкий продолжил беседу:
- Понимаешь…ты должна меня понять. То, что я вчера сказал – не пустые слова. Ведь я только тебе могу сказать об этом, - начал Евгений, настроившись на разговор, - да, я готов признаться. Я не один год копил в себе это. Я всегда был застенчив и доверял свои мысли только себе. Не было желания посвящать свою душу людям, точнее, не всем я могу такое говорить.
- А что такого? – спросила Алиса.
- Для меня это важно, - теперь Левицкий не прятал свои глаза, - честно признаться, давно хотел поговорить с тобой, еще когда ты училась в школе. Но знаешь, раньше я не мог из-за Глеба подойти к тебе. Он был в лидерах в нашем классе. Сама понимаешь.
Алиса молчала. Левицкий продолжил:
- Может быть, я не представляю никакого интереса для окружающих. Я и сам не знаю, но пойми, неприятно всю жизнь слыть занудой. Это слово настигало меня в самые неожиданные моменты, когда я всерьез пытался изменить жизнь. И вот, кто-то называл меня занудой, и всё рушилось…зануда…как противно.
Алиса усмехнулась, но остановилась и продолжила пить чай. Левицкий тоже сделал маленький глоток из чашки.
- Алиса, я хочу сказать тебе…хочу сказать…в общем, что ты как свет в темном царстве для меня. Я это понимал, когда видел прекрасный взгляд. Только ты можешь меня толкнуть в новую жизнь, только ты можешь вывести меня из этого глупого состояния. О, похоже, я безумствую. Да…ты нужна мне. Ты мой свет.
Предел настал. Большой глоток чая, который сделала Алиса тотчас после этих слов был выплеснут на стол огнедышащим смородиновым фонтаном. При этом Алиса начала от души смеяться, увидев, что несколько капель пали на рубашку Левицкого. То, с каким напором и звуком Алисой было проделано отчуждение чая изо рта, весьма удивило и шокировало Левицкого. От неожиданности он потерял дар речи и лишь смотрел на Алису удивленно-круглыми глазами – что же дальше? Такая реакция девушки на откровенность поразила его до глубины души. Он был возмущен, но старательно запихивал свое возмущение в эту самую глубину души. Она издевалась над ним? Нет…нет. Он гнал от себя эти мысли. Лучше уж сейчас вообще ни о чем не думать. Уходить…да…уходить.
- Я пойду, - сказал Левицкий, вставая из-за стола, - мне пора, сегодня еще в магазин надо успеть…съездить.
Левицкий был подавлен. Такого он не ожидал.
- Жень, ничего, что так получилось? Смешинка попала, - Алиса всё еще улыбалась во весь рот. Ей даже не было стыдно.
Левицкий обулся, судорожно открыл дверь – замок оказался не прост.
- Извини если что не так, Алис. И спасибо за чай.
Алиса видела – он был огорчен ее циничным равнодушием.
- Не бери в голову, - сказала Алиса, когда Евгений уже вышел за порог, - никакой я не свет. Тебе и вправду пора менять жизнь и начинать с хороших людей, которые действительно тебе нужны. Не делай ошибок. Никакой я не свет.
Левицкий замер на лестнице. Алиса закрыла дверь и вернулась в кухню. Она принялась вытирать брызги чая со стола. Вдруг, неожиданный самодовольный смех вновь разразил ее. Унылое и растерянное лицо Левицкого маячило забавной картинкой перед глазами. Алиса села на стул, допила свой чай, вылила оставшийся из кружки Левицкого в раковину. «Осталось только дождаться Глеба и всё ему рассказать. Вот весело будет. Да-а, парень и вправду не в себе. То ли еще будет!» И на секунду ей понравилось, что Левицкий пришел к ней в гости. Она нужна…
Алиса мечтательно смотрела в окно. Дыхание чудес сидело на крыше соседнего дома и умирало от жары и скуки.


















IV

Когда изменчивость мы замечаем,
то целый мир не может длиться и
  и мгновенье; когда мы замечаем
неизменность, то нет конца ни нам,
ни миру. Чему ж еще завидовать
тогда?

Су Ши

Алиса прислонила лоб к холодной стене. Опять новый день. Опять одно и то же. Время, как пластинку, заело на одном и том же. Утра, дни, вечера и ночи зациклились и повторялись изо дня в день. Ей хотелось событий, чудес, реальных, в которых можно утонуть, не веря, что всё происходит наяву. Алиса не знала, куда от этого деться. Снова солнечное утро заливало ее комнату. Она не хотела этого видеть и поэтому отвернулась к стене, прислонила к ней голову. В ее глазах метался узор обоев: мелкие розовые цветочки. Они так же однообразны, как и жизнь – ничего нового. Алиса повернула голову. Солнечный луч пронзил ее комнату и косым столбом падал на палас. В этом столбе медленно кружилась и серебрилась пыль. Она была чистой и очень легкой, вздрагивающей в ленном ультрафиолетовом воздухе. Алиса всмотрелась. Крупинки пыли превращались в капли и хрустальным дождем падали на ковер, исчезали. Лишь в этом солнечном коридоре они скапливались, то зависали, то пулями летели на пол. Стоял дивный звон. Они ударялись друг о друга, падали и исчезали в рыжем ворсе тигрового ковра. До чего чисты были эти прозрачные капли, такие легкие, как пыль или газ, в то же время прозрачные как вода и одновременно твердые кристаллические, как прозрачный звонкий хрусталь. Весь этот волшебный дождь умилял и радовал Алисин взгляд. А до чего красивые звуки!
Она подошла к середине комнаты, прямо к этому солнечному проходу. Удивительная легкость охватила ее. Очарованная этим зрелищем, она покорно опустилась на колени. Перед ней струились и хаотично пролетали легкие сияющие дождинки. Алиса легла прямо под дождь, под солнечный луч. Она улыбалась от восторга, смотрела вверх и ждала, пока эти капли упадут на нее, но они моментально зависли в воздухе, поледенели, обросли инеем, помутнели, задрожали. Солнце тот час скрылось за тучу. Исчезло. Комната померкла. Чудесные блики растворились в воздухе. Растерянная Алиса встала с пола. Она была разочарована и поэтому насупилась, села в кресло.
- Так дело не пойдет. Это не честно, - она погрозила кулаком тучам, заглядывающим свысока в окно.
Вскоре Солнце выглянуло из-за серых ватных тучек. Но оно уже не могло прельстить Алису. Реальность взяла свое.
- Та-ак… - протянула Алиса, - и что мы будем делать? А? – спрашивала она у самой себя. Вы уже, милые читатели, не удивляетесь, ведь она разговаривала сама с собой довольно часто. Более того, спрашивала саму себя, и сама же отвечала на вопросы. Да, бывало и такое.
- Есть перспектива сходить к Лилу, - она задумалась, - да..можно..но смысл? Как всегда начнутся никчемные расспросы про «как дела?», а делов то и нет. А потом нравоучения о том, что жит так, как я неинтересно, и что пора, наконец, искать свою дорогу, или еще чего похуже – она уткнулась в писанину своей любимой фантастики и ее ни чем не оторвешь от этого дела.
Тут же Алиса вспомнила все недостатки своей подруги Лизы Лушниковой (откуда и прозвище по первым слогам имени и фамилии – Ли-Лу, но отчасти и от героини «Пятого Элемента»). Единственное, что до глубины души было приятно Алисе, это то, что Лилу в свое время сочинила про нее повесть «Алиса на Марсе». Сама Алиса была убеждена, что внутри нее есть «свой Марс». Однажды, узнав это, Лилу бешено вдохновилась и за месяц выдала замечательную повесть.
- Короче, Лилу мы откидываем, что еще…Ах, да. Глеб сегодня уезжает в командировку. Точно! Как я об этом сразу не подумала. Он даже домой не зайдет, - Алиса вскочила с кресла, - надо сходить к нему на работу. Там же моя картина! Да! Картина!
Алиса вспомнила, что брат привез из Германии картину Алисе в подарок. Это была одна из последних замечательных работ молодого и пока малоизвестного гамбургского мариниста Мартина Грюнберга. Картина уже неделю томилась в офисе Глеба. Каждый день Алиса напоминала о ней брату, но к концу рабочего дня он упорно о ней забывал.
Так, Алиса решила сама забрать свой драгоценный подарок, а заодно навестить Глеба и попрощаться с ним на неделю. Идти было недалеко, в сторону площади Ленина. Алиса решила не тратить времени на сборы, надела то, что первое попалось, и перед тем, как выйти, взглянула на часы. Без двадцати одиннадцать утра. В прихожей она сняла с гвоздика ключи, бросила гордый взгляд в зеркало и отправилась в путь.
Алиса вышла из подъезда. Солнце ослепило глаза, пустив огненную стрелу света сквозь крону зеленой черемухи. Алиса вышла на запыленную и оплавленную жарой асфальтную дорогу. Дети во дворе уже вовсю играли, бегали, скрипели качелями. Их мамы сидели на скамейках с газетами и время от времени поднимали глаза и следили, дабы их чадо не выбежало на дорогу или где-нибудь не нахулиганило. В тени сидели старушки с вязаными сумочками и что-то невнятно лепетали на фоне детского визга и тявканья соседской болонки.
Алиса повернула за угол и оказалась перед вывеской «Академ Книга». Она вышла на Красный проспект. Вот где жизнь набирала свои обороты! Шум машин не прекращался, они подобно гвардиям, надвигались, затем останавливались на зеленый свет, и вновь атаковали дороги города. На Солнце они сияли разными цветами и полнились разнообразием марок и прочих денежных фантазий. Факт тот, что они превышали норму своего существования – их было больше, чем пешеходов.
Две тысячи третий год. Новосибирск. Не перестаю восхищаться славной улицей Красный проспект. И чего только на ней не встретишь! Вот и Алиса шла по ней который раз, и всюду взор ее ловил красоту нашего города. Здания беспорядочно высились над головой, свысока кричали о себе и хвастались своей архитектурой. Они врассыпную толпились по обеим сторонам улицы: то старые, то новые, то розовые, то белые, то серые, многоэтажные и низкие, украшенные рекламой и узорами. Каких только нет. Все они, казалось бы, как растения тянулись к Солнцу и купались в его лучах, благодарно улыбаясь блестящим утром, окнами
Бары и кафе кричали о своем стиле с порога: «Plazma Bar 5x2», «Country Club», «Old Irish» и тому подобное. В последнем Алиса, между прочим, неплохо отметила вместе с Лилу первый гонорар подруги за фантастический роман в стиле анимэ «Зажигающий Звезды». Еще одной особенностью, замеченной Алисой были китайские и японские рестораны: «Шанхай», «Иероглиф» и так далее. Наверное, последнее время наши люди, наконец-таки, распробовали восточную кухню, а может быть это вопрос трудоустройства приезжих поваров из стран восходящего Солнца (его – любимого!).
Вывески лепились одна на оной, громоздились от земли до небес. Всякий раз, шагая по проспекту, Алиса видела самую высокую рекламу компьютерной фирмы «Нонолет» на самом высоком здании. Яркая зеленая вывеска, как Эйфелева башня путеводной звездой сияла и маячила на горизонте. Ее было видно отовсюду. Алису особенно радовали вывески модных фирм, одни названия которых были фонетически полны дороговизной. В основном это были марки одежды, парфюмерии или дорогие рестораны. Как правило, они носили резкие вычурные или наоборот тонкие и звучные французские названия. Главное – красиво расположить буквы. Наличие надбуквенных знаков делало их более изящными. Каждая фирма стремилась заинтриговать, завлечь, удивить… Видимо, это заставляло дизайнеров ломать голову. В итоге доходило до того, что двери зданий выкрашивались в ядовито-яркие цвета, вроде салатного или розового, витрины как новогодние елки увешивались неоновыми гирляндами.
Но попадались и редкие маленькие таблички среди этой пестроты со скромными надписями: «Ремонт часов и калькуляторов». Это в эпоху компьютеризации и технического прогресса?! И такое осталось. Иногда Алисе казалось, что за свои восемнадцать лет она не увидела изменений в серости и перестроичной старости некоторых строений.
Ближе к площади Ленина всё чаще стали появляться туристические бюро поездок с синими полосами на окнах и логотипами-самолетами на вывесках. Алиса бы с радостью обратилась с заказом билета в одно из них, но такой возможности у нее не было, поэтому приходилось смотреть на них снаружи, дразнясь шансом уехать в путешествие.
Вот и площадь Ленина открылась огромной мраморной поляной. Не даром ее называют «плахой» - очень даже напоминает. Вот где веселилось Солнце! Площадь едва горела в его утреннем свете, разгорающемуся к полудню. А как гордо смотрелся сейчас памятник Ленину, озаренный светилом.
Скамейки, покрытые тенью нависших деревьев, стояли одинокими и безмозглыми. Небо легко опустило дымчатую тучку на золотой купол Оперного Театра. В этом милом парке сейчас было по-будничному пусто. Лишь из машин, припаркованных рядом то выходили, то входили деловые люди с телефонами и записными книжками, отъезжали, спешили. Прохожие шли по Красному проспекту рабочей походкой. Все куда-то двигались. Цель. У всех своя. Она чувствовалась в их взгляде и движениях. Люди смотрели вперед, а не друг на друга (а ведь многое упускали). Лишь дело и труд ожидали их впереди. Алиса дошла до часовни, божественно сияющей еще из далека. Близкий шелест фонтана развеял мысли Алисы. Он напомнил ей драгоценный солнечный дождь. Воздух стал чище и любезнее. Сквозь зеленые, аккуратно подстриженные деревья проглядывалиь серые вкрапления жилых домов.
Алиса сама не заметила, как поднялась по лестнице здания редакции журнала для автолюбителей. Ее приятно обрадовала прохлада, царившая в коридоре, ведущем прямо к кабинету Глеба. Алиса была удивлена количеству народа, снующего из кабинета в кабинет.
- Странно, раньше такого не было. Может быть среда стала у них особым днем, или кто из важных гостей заявился? – вслух подумала Алиса.
По пути ей попался Алексей, друг Глеба и коллега по работе. Он шел ей навстречу с кипой бумаг в руках. Его очки поблескивали в темноте коридора.
- Привет! – поздоровалась Алиса.
- ЗдорОво! Какие люди! Давно не видились! – Алексей как обычно приветливо заулыбался, - Глеба провожать пришла?
- Да. И еще по одному делу. Он у себя? – спросила Алиса.
- Где ж еще. Конечно у себя. Правда занят.
- Что, иностранцев привезли? – поинтересовалась Алиса.
- Не иностранцев. Моделей для съемки, по-моему, они хуже, чем иностранцы. У меня самого голова сегодня кругом идет, - Алексей явно куда-то спешил, - извини, мне некогда. В общем, иди, он у себя.
На двери Глеба красовалась табличка: «менеджер по международным связям. Лазаренко Глеб Геннадьевич»
Алиса вошла в офис Глеба. Он заполнял какие-то бланки, и сначала не заметил вошедшую сестру. Она закрыла дверь. Лишь тогда Глеб недовольно проворчал:
- Что там еще?
- Глеб Геннадьевич, к вам можно? – тихо и специально жалобно спросила Алиса.
Он поднял глаза, возмущение тут же схлынуло с его лица.
- Алиска, ты что ли? Заходи. Видишь, я занят. Через два часа лечу в Берлин. Не успеваю с документами. Тут еще эти…ты попрощаться хотела?
Алиса подошла к столу.
- Да, и картину забрать, а то улетишь, и я снова не смогу ее забрать.
- А-а, - вспомнил Глеб, - Грюнберга? Возьми, конечно. Она на нижней полке в шкафу. Вот тебе ключ. Открывай и бери, - он протянул Алисе ключ от шкафа.
Алиса открыла дверцу. Картина была завернута в темную упаковочную бумагу и за неделю успела изрядно покрыться слоем пыли. Она была среднего размера, примерно пол метра на метр и хорошо вписывалась в голую стену в комнате Алисы. Картина была проштампована немецким штампом и закреплена иноязычными этикетками.
В этот момент в кабинет Глеба вошли. Алиса не могла видеть кто это из-за дверцы шкафа.
- Глеб, я сфотографировался, можно идти? – спросил вошедший. Судя по голосу – человек был молодой.
- Подожди, Матвей, вот здесь распишись. Миролюбов меня за это дело ответственным поставил, мол, лингвист - со всеми общий язык найдешь, даже с моделями, - он усмехнулся.
Только сейчас Алиса увидела человека, подошедшего к столу Глеба. Руки Алисы ослабли, и она поставила картину на пол. Это, что, сон? Или очередные выходки Дыхания Чудес? В реальности видеть ЕГО. Для Алисы это не может быть возможным. Он! Наяву! Это что-то новое!
Да. Алиса не с проста удивленно смотрела на молодого человека и чуть дрожала от задергавшегося в истерике сердца. Перед ней предстал удивительно сказочно красивый молодой человек лет двадцати трех. Она не знала его. Кто он, что он, он просто был красив, да так, что Алису бросило в жар, и щеки загорелись румянцем. Высокий и стройный, сногсшибательно стильно одетый, сейчас он склонился над столом и расписывался в бланке Глеба. Русые песочные пряди густой длинной челкой спадали на его лицо. Тут же, бешеным круговоротом в памяти Алисы закружились названия известных журналов: “Vogue”, “Elle”, “Cosmopolitan”, возникали в воображении их иллюстрации и глянцевые вспышки страниц.
Молодой человек поставил подпись и выпрямился. Черт! Как он клев!
- Вот и хорошо. Заделаем это прямо на развороте крупным планом, - довольный Глеб поблагодарил молодого человека.
Тот уже было направился к двери, но вдруг, встретился взглядом с Алисой.
- Здравствуйте! – он улыбнулся.
Алиса окаменела. Казалось, кто-то всадил ей шприц с новокаином между лопаток. Единственная мысль сейчас била ей по голове: «еще две секунды, и я больше его не увижу!» Немота убила ее напрочь. Но, как в сказке, ситуацию спас Глеб. Совершенно внезапно он всё изменил одним лишь словом:
- Подожди, Матвей! – молодой человек остановился и повернулся к Глебу, - вот, знакомься – сестра моя, Алиса.
«Как будто мысли мои прочел. Вот ни фига себе! Люди, мой брат – Бог!»
- Алиска, что стоишь как солдат на посту? Ты знаешь кто это?
- Не-е… - кое-как вымолвила Алиса, не сводя глаз с молодого и изумительного.
- Это Матвей. Он – модель. Его пригласили сниматься для рекламы автомобилей в нашем журнале.
- Глеб, прекрати! Нашел мегазвезду, - засмущался парень, - Алиса, ты сестра этого актера? Приятно познакомиться. Буду знать.
- Мне тоже очень приятно, - заговорила Алиса, но Глеб перебил ее.
- Матвей сегодня снимался на фоне Мерседеса. Фотографию опубликуют в июльском номере «Автосферы». У нас тут целая фотосессия. Остальные, наверное, уже уехали.
Алиса не слушала брата. Сейчас ей казалось, что это не она – Алиса с Марса, а кто-то другой живет в ней, некая фея, которая из Золушки сотворила королеву бала.
Матвей подошел к Алисе.
- А что это такое? – он указал на сверток.
- Картина, - с улыбкой произнесла слегка смущенная Алиса.
- Правда? Интересно! – заметил Матвей, - и в чем же ее суть, если не секрет?
Он вкрадчиво посмотрел ей в глаза.
- Это Мартин Грюнберг, маринист. Я еще сама не видела. Надо полагать, там – море.
- Там нарисовано море, - поправил ее Матвей.
- Нет, там – море,- Алиса посмотрела в бирюзовые глаза Матвея и не могла произнести ничего другого,- это море.
- Да-да. Я уже понял, море, - с усмешкой произнес Матвей.
Он направился к двери, оглянулся и обратился к Глебу:
- Счастливо, Глеб, удачно тебе съездить!
- Ну, давай! Спасибо еще раз! – Глеб снова уткнулся в бумаги.
Модель бесшумно покинула кабинет. Так – стоп! А как же Алиса? Она смотрела на дверь, как на свет в конце тоннеля с отрешенностью и потерей в глазах. «Что же я стою? Дура! Иди же, догони его и выключи этот детсад с «бе» и «ме». Разве ты не видишь, кто это! Это же он - Зажигающий Звезды!»
Алиса схватила в охапку картину и бросилась к двери. Глеб был занят и не заметил этого. Матвей уже шел в конце коридора. Вот это походка! Точно – модель! Как по подиуму чешет! Она побежала за ним. Уже на лестнице Алиса догнала его.
- Матвей! – позвала она, - подожди!
Парень остановился и ожидающе смотрел на Алису.
- Знаешь, не сочти меня за липучку, но я хочу познакомиться с тобой. Ты не против?
Казалось, Матвей этому нисколько не удивился. Алисе это показалось странным.
- Не против. Хотя мы уже познакомились. А что тебя во мне привлекло? Хотя, глупый вопрос, - усмехнулся юноша.
«Какая улыбка!» - Алиса уже устала восхищаться.
- Да. Не каждый день сталкиваешься с фотомоделью, - Алиса держалась уверенно и в меру кокетливо.
- Я не стою такого внимания. Я, видишь ли, местная модель, а не столичная. Здесь мало работы. А так я – дизайнер. И это слово – модель какое-то женское. Оно мне не подходит.
- Французское...слово, кажется… - Алиса снова уловила его неземной взгляд.
Они остановились на лестнице. Он тоже смотрел на Алису. «Неужели я нравлюсь ему?» - Алиса еле держала голову, дабы не потерять, стараясь морозить чувства, чтобы не растаять перед таким человеком.
- Если можно, покажи мне картину, - вдруг попросил Матвей.
- Конечно, - Алиса принялась скорее сдирать бумагу с картины. И, вот, шедевр был выпущен на свободу, когда они вышли на крыльцо здания.
- О-о… - Алису потрясла красота картины.
Дивное побережье Средиземного моря в рассветные часы. Море купается в утренних красках зари и тонет в лучах восходящего Солнца. Оно спокойно. Бирюзовая рябь слегка покачивает его поверхность. «Его глаза как это море!» - она даже взглянула на Матвея для сравнения. «Он великолепный. Не единого изъяна на лице. И всё так быстро. Молниеносно. Разве так бывает?»
На берегу художник изобразил рыбака в ветхой одежде и его дочку. На вид ей было лет пять. Он снаряжал лодку, а она, маленькая, белокурая, коренастая, очень похожая на рыбака, распутывала сети. Берег был залит ранним Солнцем и сиянием золотого песка.
- Она чудесная, правда? – спросила Алиса.
- Да…ничего. Красивая, - Матвей отвел глаза от картины и посмотрел на часы, - ну, вот, Алиса, извини. Мне пора. На самом деле, было приятно с тобой познакомиться.
- Мне тоже, - разочарованная этими словами, Алиса снова начала впадать в панику.
- Слушай, Матвей, а я могу с тобой как-нибудь связаться или где-нибудь увидеть еще? – смелость одолела в ней смятение. Всё же, у Алисы был стремительный характер.
Матвей улыбнулся. В его взгляде можно было ясно прочитать: «Ну вот, опять. Ладно, на этот раз дам телефон».
- Хорошо, записывай, - с добродушной неохотой произнес Матвей.
Алиса поскорее оторвала клочок от упаковочной бумаги и вытащила из кармана огрызок карандаша, лежащего там постоянно «на всякий пожарный» как сейчас. Матвей продиктовал телефон.
- Спасибо, - искренне поблагодарила Алиса.
- Да не за что, звони, - ответил Матвей.
И тут Алиса заметила, как он оценивающе посмотрел на нее с головы до ног. На ногах, похоже, заострил особое внимание. Ей, вдруг, стало стыдно за то, что она толком не оделась и не привела себя в порядок. «И все же я ему нравлюсь! Смотри-смотри! Нет – это не со мной!»
- Счастливо! – Матвей снова улыбнулся своей «волшебной» улыбкой.
- До свидания, Матвей! – радостно крикнула Алиса. Он уже удалялся от нее. Модельной походкой он уходил. Она увидела, как он сел в черный BMW и тронулся с места. Уехал.
А она летела, мчалась по родному Красному проспекту, и уже не замечала ни домов, ни вывесок, ни ярких витрин. Она, ослепленная то ли Солнцем, то ли чем, неслась вперед, натыкаясь на прохожих, фанатично сжимая в руке клочок бумаги с телефоном Матвея. От пота он намок в руке.
«Тихо! Листок – в карман, и глаза – на дорогу. А то под машину угодишь! Дойти бы до дома живой! По-моему, Дыхание Чудес вскрывает мне вены изнутри».




V

Вернувшись домой, Алиса пришла в ужас. Почему-то всё изменилось. Любой предмет или мысль расслаивался на детали и крошки, которые кольцом обвивали ее шею и замыкались в круг. То ли влюбилась, то ли что там еще – не могла прийти к единому выводу, путалась в догадках. Алиса уже не обращала внимания на жару, стекающую ручьями по ее груди, лишь бы думать о нем, а главное – видеть. Сколько еще она могла терпеть это, созерцать его в мыслях, а не наяву? Теперь трудно было бездумно и беззаботно расхаживать по квартире, хотелось бежать. Она тормозила у каждого дверного косяка и, рассеянно сканируя его белизну, бежала! И в такие то дали! Алиса гнала будущее как пленку собственного кино, перематывала ее скоре, в стремлении увидеть самое долгожданное и интересно место.
Алиса На автопилоте зарулила в зал, села на диван. Рябь ковра застреляла в глаза бойкими тигровыми полосами. Неужели? Она не могла поверить в то, что видела час назад. Это все равно что волочиться по пустыне и внезапно упасть в открытый канализационный люк. И всё это – реальность, и пора осознать ее. А что же, собственно, такого случилось? Почаще надо выходить на улицу! Рано или поздно – она бы встретила пусть даже не его. А он уже есть. Он почти в руках, значит жизнь идет! Значит сердце нашло ключ к замку от Сундука Интересностей.
Жил-был человек, тут его случайно нашла Алиса, Солнце улыбнулось, птички запели, руки затряслись от желания, а Дыхание чудес, так оно вообще упало со съехавшей Алисиной крыши. Что теперь буде-ет! Взгляд восторженный, пальцы нервно теребят подушку, кровь по сердцу колотит как по барабану. Стихи писать хочется, или просто рисовать его имя. Где угодно. Хоть на себе. Все самые красивые слова, вдруг, собрались вместе и дружно нагрянули в Алисину голову.
«Ма-т-в-е-й!
Милый, Ангел, Тревожащий, Волнующий, Единственный, Й-еще!». Где набрать столько верных слов. Всё что снилось – забыто. По-настоящему, всё иначе. Он больше не улетит дымом в небо, не растает в предрассветной ясности.
Алиса ходила, сидела, говорила, делала, может пила чай или что-то готовила, может быть, поливала цветы – не замечала. Всё тонуло и уходило из памяти как лишнее в голове Алисы. На сегодняшний день – всё лишнее было выброшено и путь не тревожит. Кто-то звонил. «Да. Нет. Ладно. Ага. Пока». В чем суть этих разговоров Алиса не понимала. Голос в трубке – сон, а он – реальность. Ведь всё же наоборот! М..да – Алиса в Зазеркалье.
Звонил Левицкий…пусто, ненужно. Для Алисы – ничего! Что?! Левицкий?! Только сейчас дошло. Как смешно! Нет, ведь правда. Алиса, удерживая смех, закрывает рот ладонью. Грех поставить рядом. Вот бы было забавно – приди сейчас Женечка ко мне на чай! Моральное удовольствие – послушать этот «детский сад – штаны на лямках», видя впереди совершенно, да что там совершенно, абсолютно точно – его образ. В голове всё не укладывалось. Одна за другой идеи подскакивали в голове Алисы как на пружинках и долго еще раскачивались, растревоженные резкими мыслительными толчками. Постепенно Алиса стала впадать в тоскливую дрему от полученной за день информации, по большей части, выданной самой же себе. Вскоре Алиса уснула. Она лежала на диване в гостиной, прямо в тапках, свесив одну ногу с края, оставляя Земле лишь бледное лицо, скомканное на подушке в кулаке душевных переживаний.
Лицо. Дыхание Чудес по-матерински обняло Алису и тихо поцеловало в белую щеку: «Спи!» Луна сменила Солнце. Ей править ночью. Служба, она и там есть служба. Да вот только не учла она, хитрая и непокорная, что Дыхание Чудес хитрее. Заманило, завлекло, помрачило лунное сознание, плеснуло в ее вечное лицо снотворного яда. Задрожала Луна, зазевала, раздула холодным дыханием бисер звезд. Уснула. Крепко уснула прямо на службе. Не уследила! Выпустила из ослабевших рук длительность времени, а ведь его надо держать в кулаке. Мало ли что взбредет времени в голову. Вот умчится оно, или еще чего хорошего – остановится!
Алиса открыла глаза. Четыре часа? Или часы стоят? Нет. Тикают. А стрелки остановились. Утренний сумрак вкрался одной ногой в комнату и замер. Всё замерло? Нет. Алиса двигается, сонными глазами возвращается на Землю. Шмыркает носом. Да, к утру воздух остыл. Ножки заледенели. Тапок нет. Пятки красные, или так в темноте видится. И всё же, было довольно светло. Непонятно откуда появившиеся на стене маленькие светильники освещали комнату. Они были хаотично развешаны по стенам и представляли собой геометрические фигурки разных цветов из мутного стекла. Зеленый, тускло светящий треугольник, совсем маленький, не больше кофейной чашки, висел на стене, совсем рядом с Алисой. Чуть подальше – желтый квадрат лучился непоколебимым уснувшим светом. Напротив – миленький розовый круг, повыше – еще один треугольник только лиловый, приютивший под своим матовым стеклом замерзшую как Луна маленькую лампочку. Видели бы вы как это здорово и красиво! Свет исходил от этих светильников и разноцветным туманом повис в комнате. Как на Марсе!
Алиса опустила ноги с дивана на пол. Боже, что это?! Она посмотрела вниз. Что, Алисонька, тигровый ковер пишет письма? Она еще раз шмыркнула носов, больше от удивления. Весь пол в комнате был усеян острым серым гравием. Абсолютно весь. Естественно, никакого ковра и видно не было! Камни усеяли всё пространство. Такое Алиса могла видеть только на стройках. «Возможно, здесь скоро закатают асфальт. Правда! Ведь зачем здесь столько гравия? Надо предупредить их, чтобы дождались маму и без ее разрешения ничего не делали. Она очень расстроится, когда узнает, что ее любимый тигровый ковер закатан под асфальт. Вот крику-то будет!»
Алиса встала, прошлась по комнате. Шурша, острые камни впивались в ноги Алисы. «Прямо как йога», - подумала Алиса и вскрикнула. Острый осколок камня с яростью вонзился в пятку, - «ой! Что за жуть! Хорошо хоть – не раскаленные угли». Алиса встала в угол комнаты. Туда еще не успел закрасться предрассветный блеск. Там всё еще спал, забившись в сгиб обоев, ночной сумрак. Алиса села на корточки. Спина провалилась в заостренную глубину угла. Снова он ворвался в душу. Даже в эту мертвую минуту он сумел преодолеть все границы. Алиса вспомнило ради чего и ради кого Дыхание чудес затеяло всю эту игру. Матвей обрушился на Алису громадным впечатлением, и забыть его было невозможно. Глаза его сейчас бушевали в Алисиной памяти, вздымались бирюзовым штормом до небес и хлестали волнами. Поэтому мысли о нем стали форс-мажорными. Алиса связала руки сама себе, да и хотелось ли ей вообще сопротивляться. Может, она влюбилась. Пугала лишь скорость, с которой возникло это чувство. Алиса никогда еще не испытывала подобного, и поэтому любовь открылась для нее непонятным, ранее неизведанным существом, загадочней самого Дыхания Чудес. Неужели так долго она ждала Матвея, или это зрительный обман. Алиса что есть мочи сейчас прикладывала умственные усилия, дабы вспомнить о ком она грезила несколько лет. Сердце шептало лишь его имя. Из-за чего? Что так задело его струны? Чем ей понравился этот человек? Просто понравился, да и всё. Любовь с первого взгляда. А ведь Алиса боялась подумать в этот момент об ошибках молодости. Сколько раз она натыкалась на мужское притворство. Теперь она считала, что разочаровываться, по сути, вообще глупо. Но такая глубина чувств – впервые! Значит поистине – это особое чувство. Оно лишь сейчас волновало Алису – не потерять Матвея, быть с ним рядом. Тревога потери этого человека морозцем пробегала по плечам и не давала покоя.
Алиса сидела в углу, вкушая одиночество. Трепет и душевное волнение – лишь внутри, снаружи бледное, хладнокровное лицо, с мертвенно-задумчивыми глазами и поникшими черными ресницами. Воздух в комнате становился теплее, с каждой минутой все больше накалялся. Алиса не понимала, отчего это происходит, и не хотела понимать. Так было даже лучше. Тепло грело плечи и ласково обнимало ноги. Наверное, внешний холод Алисы не давал ей ощутить заполнившую комнату жару. Казалось, что сами стены были мягкими и теплыми, проваливаясь под спиной. Алиса взглянула на стены. Маленькие чудные фонарики потеряли свои геометрические формы и медленно плавились. Затем, разноцветными полужидкими каплями стекали со стен. Расплавленная пластмасса струилась по цветастым обоям, оставляя за собой зеленые, желтые, голубые, красные и другие полосы. Стены были похожи на оплывшие края свечи, залитые разноцветными каплями воска. Воздух неуклонно накалялся, а Алиса всё также безмятежно сидела на сером гравии, вытянув ноги вперед. Светильники уже полностью растеклись, оставив лишь необыкновенно красивые цветные полосы на стенах. Вдруг, Алиса заметила, что настенные часы замолчали. Боже! Ведь уже десять минут, как они перестали тикать. Алиса встала, и, осторожно передвигаясь по камням, приблизилась к другой стене., подняла глаза вверх. «О, нет! Мои любимые часики!» Стрелки змеей изогнулись и заструились вниз, циферблат смешался и был похож на раствор исковерканных цифр и штрихов. «Совсем как у Сальвадора Дали!» - подумала Алиса.
Рядом стояло кресло, ставшее перекошенным и теряющим форму. Алиса ткнула пальцем в спинку кресса и обнаружила, что палец завяз в его мягкости, как в жевательной резинке. «Фу! Какая мерзость!» Алиса моментально высунула палец. На спинке кресла остался вдавленный след. Вся мебель в комнате исказилась, как в кривом зеркале. Ножки стула и стульев изогнулись. Всё обратилось в пластилиновое состояние. Лишь гравий под ногами Алисы также грубо и твердо скрипел и шептал: «Дальше! Иди дальше!»
Алиса пошла дальше. Она вышла из гостиной. Серые камни вели прямо в Алисину комнату. Пол узкого коридора тоже был усеян острым гравием. Алиса уже не замечала боли в ногах, привыкла. Даже приятно было ходить по нему босиком. Уже подходя к двери своей комнаты, Алиса уловила теплый промасленный воздух, легкими волнами бьющий в ноздри. И запах! Удивительный запах стоял в воздухе и всё больше приближался. Алиса тут же вспомнила запах почты и свертки посылок. Она вошла в комнату. Зачем было сейчас старательно вглядываться и искать, что же изменилось. Всё внимание Алисы в этот момент было обращено на середину комнаты. Прямо на полу стоял железный котел – метры в высоту с круглыми отверстиями по краям, в которых горел огненный свет как в печи. Вот откуда этот странный запах! В памяти Алисы всплыли огромные почтовые весы, циферблат которых всегда напоминал ей огромный компас с причудливыми таинственными механизмами, а рядом с весами тот самый котелок, в котором варится сургуч. Алиса подошла ближе. Воздух томил в себе его необыкновенно привлекательный запах. Немного пугали лишь круглые отверстия, через которые виднелось огненное свечение. Не иначе как адский котел! Алиса подняла алюминиевую крышку. Горячий пар ударил в лицо. Алиса достала ложкой жидкий сургуч. Он был похож на растаявший шоколад, хотя испускал почтовый древесный запах. Сургуч застывал на глазах. Алиса осторожно прикоснулась к нему пальцами. Он был теплым и приятно липким. Алиса улыбнулась. Она бросила ложку обратно в горящий котелок и накрыла его крышкой. «Некогда сейчас возиться с сургучом, есть и другое!» Заметилось и скользнуло в глаза мгновенно! Такое чудесное множество керосиновых ламп Алиса не видела еще никогда. Ей всешда хотелось иметь хотя бы одну, при свете которой было бы так интересно зимним вечером мечтать или рисовать картины. Но мама все равно не разрешила бы коптить потолок дымом. А теперь! Удивительно много керосиновых ламп разной величины. Все по-особенному красивы. Одни – с узорчатыми ручками, другие – с причудливыми колбами разных форм, одни уже закопченные, другие – еще сияющие новью стекол. И лишь одна из них горела. Прекрасная невысокая керосиновая лампа стояла на самой верхней полке и мерцала маленьким огоньком, сидящем в глубине пузатого стекла. Серый дымок тонко струился из стеклянного горлышка прямо под потолок. Дивный рассеянный свет метался по потолку и озарял стены комнаты. Так мог радовать глаз Алисы только зеленый Солнце-светильник. Только с ним мог сравниться прелестный свет керосиновой лампы. Рядом на полке, вместо бинокля Алиса обнаружила трехлитровую банку с прозрачной жидкостью. Алиса подошла ближе и по запаху, исходящему из банки, определила, что это керосин. Вот! Уже есть чем заправлять лампы! Банка была до половины наполнена керосином. Сверху она была закрыта обрезком прозрачного целлофана, затянутого резинкой. Спереди на банке была приклеена белая этикетка с надписью АЗС. К чему? Алиса немного подумала, уставившись на банку. На ум пришла лишь одна расшифровка этих букв – автозаправочная станция. Тоже вариант. «Лучше было бы ЛЗС – лампозаправочная станция» - подумала Алиса и повернулась к выходу. Напоследок она полюбовалась милым котелком, стоящим посреди комнаты и варившим сургуч. Она вышла и закрыла дверь, пошла по коридору. Вдруг, Алиса остановилась. Гравия уже не было. Пол был чист, воздух постепенно остывал. Это слегка встревожило Алису. Вскоре тревога сменилась мыслями о нем. Если Матвей уйдет из ее головы, Дыхание чудес распсихуется и от недостатка мыслей убежит подальше. Алиса и так понимала. Если бы он не ворвался в ее душу, всё было бы иначе и гораздо проще. Угнетенная своими рассуждениями, она пошла в кухню уже по знакомому и привычному для нее линолеуму, жалко имитирующему деревянный паркет. Алиса, с предвкушающим нечто движением распахнула ногой дверь кухни. «Браво, Матвей, браво! Ты надежно засел во мне!»
Алиса вошла в кухню. Холодный ветер гулял и кружился вдоль стен, колыхал стеклянные подвески люстры, и они позвякивали. Алису это не беспокоило. Не сводя глаз с пола, она села на стул и интуитивно потянулась за чашкой, всегда стоящей на столе. Весь пол на кухне был усыпан изолентой. Обычными синими мотками изоленты. Они были беспорядочно разбросаны по полу.
Алиса встала, и, стараясь не наступать на разбросанную изоленту, пошла к печке, открыла газ и поставила чайник. Эти движения настолько закоренели в ее повседневной жизни, что Алиса делала это как во сне, по инерции. «Долго я так не смогу», - думала она, - «все равно увижу его. Я хочу увидеть его, прикоснуться к его красивым рукам. Иначе…иначе Дыхание Чудес утопит меня насмерть в своем болоте. Как сделать шаг к Матвею? Кто скажет? И смогу ли я? Может быть, Дыхание чудес поможет мне? Ну ответь же! Ты всегда помогало, а сейчас так подло кинуло, столкнуло меня в эту тупую неразбериху».
Пока Алиса думала, оставив тревожный взгляд на металлическом провале раковины, чайник вскипел. Распинывая с пути кольца изоленты, Алиса с чайником пробралась к столу. Забавно! Алиса с Чайником…
Смородиновый напиток приятно согрел Алису, но все же не смог преодолеть дрожь рук, умирающих по нему. В окне рассвет уже двинулся дальше открывать врата новому стражу небес – Солнцу. Горизонт вспыхнул и забил в восточные окна домов. Алиса отодвинула горячую чашку в другой конец стола, снова опрокинула взгляд на пол. Круглые мотки изоленты один за другим бросались в глаза Алисы. Она даже начала было их считать, но на двадцать восьмом сбилась. Они были набросаны друг на друга. Целая куча синей изоленты громоздилась у батареи. И зачем Алисе эта глупость? За что она так наказана? Ведь прекрасно понимает, что давно пора унять свой эгоизм, но не может успокоиться и прогнать эту тяжелую свинцовую мысль о невстрече с Матвеем. Не терпится сидеть на месте, и в то же время невозможно нестись сломя голову – страх поймал Алису, как бабочку в сеть сачка. «Что же сделать, если я люблю его! И он мне нужен сейчас!» - кричало вскипевшее Я Алисы. Сгусток пережитых чувств каплей скатился по щеке. Мокрые красные глаза, наполненные жестоким гневом. Не на себя ли? Она встала со стула. Руки Алисы ослабли, и она дрожащими пальцами принялась расстегивать пуговицы на вязаной летней кофте. Они долго не поддавались. Наконец, кофта желтой тряпкой была сброшена на пол. Алиса расстегнула молнию юбки, и та быстро соскользнула с ног, изящно упав к ступням ног. Алиса сняла с себя всё. И теперь нагая и бледная стояла она, купаясь в первом луче Солнца. Взгляд отрешенно впивался в синие мотки изоленты, морозец прошел по коже, утренний ветерок забросал мурашками тело Алисы. Она стройна и красива! Поверьте, Дыханию Чудес со стороны виднее. Оно так и глазело на нее, затаившись в углу за холодильником. Алиса села на пол и согнула ноги в колени. Она поднесла синий моток изоленты к глазам. Через отверстие посередине оран посмотрела в окно. Подобно круглому иллюминатору вид изнутри кольца открыл ей окно соседнего дома, затем другое, по мере того, как Алиса перемещала его перед глазами. В одном из окон надеялась увидеть Матвея, встречающего новое Солнце, но – увы…лишь закрытые с вечера шторы выдавали, что люди еще спят крепким предутренним сном. Запах изоленты, знакомый с детства, стоял в носу. В нем чувствовалось тепло плавленой пластмассы. Воспоминания об отце. Внезапно что-то озарило Алису. Нечто новое воскресло в памяти. «Я никому не принадлежу и ухожу от всех. Нет размеченных – своих и чужих. Есть он и я с ним. Пора заизолировать этот мир от себя и избегать посторонних невежливых взглядов. Чьих? Да хотя бы этих убийственно надоедливых стен!» Алиса начала разворачивать край изоленты, затем обматывать себя ей – липкой, синей. А все же приятно. Начала с ног. Один моток за другим. «В ней смысл!» - шепотом произнесла Алиса, - «касания. А здорово я смотрюсь в скафандре – неземная женщина! Марсианка! Почти фантастика!» - Алиса всё наматывала изоленту вокруг себя. Мучалась, сгибая руки, не доставала до спины, ерзала по полу, билась в истерике и проклятиях от постоянной усталости в руках. И все же замотала себя ею по шею. Тело Алисы было сковано приятным теплом изоленты. Она представила себя тугим проводом, окутанным синей изолентой. Не то мумия, не то космическая гостья, теперь она устала и неподвижно лежала на полу. Обмотанная с ног до шеи синей изолентой, она молча пялилась в потолок. Угрожающе нависшая люстра теперь утомляла ее иллюзией падения. Алиса ждала…
Долго ли. Солнце уже сместилось и палило всё ярче. Потом курила. Да. Точно. Она отчетливо помнила, что курила, держала сигарету синими заизолированными пальцами и пускала дым в лицо обидевшейся люстры на столь невозмутимое бесстрашие Алисы. Теперь оказалось, что сигарет и в помине не было в доме Алисы. Никогда. Их и не могло быть…а ведь курила…что сильнее, реальность или нереальность? Алиса встала. Реальность сильнее. Солнце ослепило глаза. А раз так, то она одна. И будет одна, и ей придется вновь бродить целыми днями по квартире и мечтать, варится в собственном соку. «Никто не придет. И Матвей обо мне вскоре забудет. Надоело. Пора что-то делать. Трогаться с места. О каких дальних плаваниях я смею мечтать? Вообразила себя капитаном. Моряк – с печки бряк, а сама двигается не быстрее слона, утомленного индийским Солнцем. Надоело!»
Алиса принялась срывать с себя изоленту. Было больно. Она кричала от боли, слезы катились со щек и по шее. Она рвала с себя синие полосы и нервно комкала пальцами. Они прилипали к изоленте, это бесило и раздражало Алису.
Вот, она высвободилась из этих синтетических оков. И давно ли? Сколько прошло времени и прошло ли вообще? Она сидела в своей комнате в сиреневом фланелевом халате. А утром здесь было интереснее! Зато сейчас любимый бинокль…слава Богу, стоял на своем месте. Всё знакомо. Что случилось? Всё исчезло и померкло, а сердце всё не унимается. День горит и она вместе с ним. Время идет и убивает Алису, ведь она не хочет его убивать, как делала это раньше. Она захотела большего. Захотела воплотить мечту. Есть возможность. Что же держит? Надоело! Уже началось…
Глаза Алисы вспыхнули, в них море забушевало по прибрежным скалам. Пора. Вот и всё. Она срывалась с цепи, с якоря. В кармане халата смятая и ожидающая бумажка с его телефоном! Она уже сорвалась…




VI



На мой взгляд, счастье – самое внезапное явление на свете. Это то, о чем грезишь и мечтаешь долгое время, и когда надежд на его исполнение уже не остается – счастье опрокидывается на голову. В самое безнадежное затишье оно молнией вырывается из-за угла. Человек теряет контроль над собой и перестает адекватно мыслить. Что-то новое, но все же долгожданное вторгается в его жизнь, и он забывает о прошлом, о вчерашнем дне, придается лишь своим нахлынувшим чувствам.
«Только бы это был не сон, а если и сон, то пусть я никогда не проснусь, иначе…его не будет рядом со мной. Господи! Неужели это на самом деле сон?! Скорее всего. Если все что было, просто выдумка и не больше, то почему же так легко и тепло? Ведь он рядом, правда? Дыхание Чудес, откликнись, правда?! Я не могу пошевелиться, иначе вспугну этот сладкий сон».
«Нет, голубушка, на этот раз никаких чудес! Будничные банальности! Всё по-настоящему. Вспомни вчерашний вечер, и ты поймешь как всё случившееся реально!» - Дыхание Чудес прохладным ветерком пронеслось мимо Алисиного уха: «Открой глаза, Алиса! Верь!»
Алиса открыла глаза. Голубым электрическим сиянием светящийся квадрат окна ядом затмил глаза Алисы. Она зажмурилась. Теперь она могла пошевелить рукой по простыне. Вдруг – тепло. Его рука… Он рядом! Матвей со мной. Значит, я заново родилась». Она коснулась его руки. Вздрогнула. Алиса открыла глаза. Ничего вокруг! Только перед собой! Над Алисой склонилось божественное лицо с ясной романтичной улыбкой. Золотисто-русые пряди спадали с загорелых плеч и чуть касались Алисиной щеки. О чем она могла еще мечтать! Так хотелось видеть его волшебное лицо. И в чем же дело?! Вот оно – перед ее глазами. Вспышка яркого света из окна все еще маячила перед глазами Алисы светящимся молочным прямоугольником. Этот назойливый блик солнечным зайчиком прыгал по его лицу – куда бы ни глянула Алиса. Как жаль, что именно сейчас он затмевал и скрывал от Алисы его морские глаза полные дивного полуденного света. Но Алиса уже не могла думать об этом. Она до капли растворилась в его касаниях.
- Доброе утро! – тихо произнесла она, как будто боясь вспугнуть Матвея.
- Доброе… - как эхо отозвались его алые губы, - как спалось? – спросил он, заманчиво улыбаясь.
- Боялась проснуться и обнаружить, что тебя нет рядом.
Матвей чуть усмехнулся, ничего не ответил, лишь нежно убрал прядь каштановых волос со щеки Алисы и обнял за плечи. Тот час же по телу Алисы ручьями заструились самые разные чувства, которые только могли наполнять ее в тот момент. Казалось, своими объятиями Матвей всякий раз будоражил в Алисе муравейник и заставлял содрогаться от удовольствия. «Это все-таки сон! Что же мне теперь делать? Кому кричать о своем счастье? Ведь сейчас я могу сотворить что угодно. Во мне страшно сказать сколько энергии!»
«Наверное, будешь любить Матвея?» – спросило Дыхание Чудес из глубины подушки. Его голос казался Алисе глухим как в банке, к тому же Дыхание Чудес всякий раз отплевывалось от пуха.
«Мне кажется, моей любви хватило бы как минимум на трех Матвеев». Дыхание Чудес рассмеялось, но затем остановилось и, подумав некоторое время, осторожно добавило: «Чудная ты, Алиска! Но смотри, и самый тихий океан рано или поздно настигает шторм. Вечно безоблачного неба не бывает». Дыхание Чудес окончательно скрылось в глубинах Алисиной подушки.
- У тебя так мило, - вдруг прервал тишину Матвей.
Он взглядом изучал комнату.
- Здесь всегда много Солнца, - Алиса тоже обвела глазами сейчас показавшуюся ей чужой комнату, - но сегодня оно исчезло. Странно. Неужели погода изменилась?
- Ночью шел дождь. Ты разве не помнишь? Я вижу, ты все же в хорошем настроении.
Матвей снова улыбнулся, глядя в глаза Алисе.
- Ведь ты рядом со мной, - нежно прошептала Алиса и погладила шелковые волосы Матвея, легкими лучами разметавшиеся по белой подушке.
Алиса положила голову на грудь Матвея. Будто заново провалилась в сонную дымку. Нет…этот удивительный свет, пробившийся сквозь гряду облаков, как одна, замкнувшая все небо, молния. Откуда он? Драгоценный, легкий, лучистый. Что-то изменилось в небе или во мне? Алисы выпрыгнула из обволакивающей эйфории и вздрогнула от пробежавшего по ней ветерка, нечаянно ворвавшегося в открытую форточку. Его грудь вздымалась от дыхания. Это заставляло в такт подниматься Алисину шею.
«Его тепло необычайно… Может быть в нем - теплое море и томящийся в лучах золотистый прибрежный песок? Странно… Так легко…или это просто тело…тело Матвея. Да. Просто человеческое тело – живое, потому теплое. Там внутри: легкое, сердце, печень…»
Она осторожно прильнула ухом к груди Матвея. «Шум организма. Он живет, внутри всё работает. И не море это вовсе…тело…» Алису, вдруг, стало знобить, и она снова укрылась одеялом.
- Холодно? – спросил Матвей.
Алиса лениво улыбнулась, словно кот, разнежившийся на крыше.
- Просто хочется зарыться поглубже и про всё забыть.
- Лень нового дня? – спросил Матвей.
- Не знаю, скорее всего – голод по теплу, - ответила Алиса.
«Какая уж тут лень? Такого запаса сил во мне еще никогда не было», - Алиса размышляла, глядя в потолок, - «интересно, почему так? Ведь с другими все было иначе. Ни с кем не было так хорошо. Хотя трудно спорить о двух человеках, которые уже ушли в прошлое. Их лицо и характер стали размытыми. Такими и были раньше. Пусть это так банально, но всё гениальное просто. Да и зачем сейчас вспоминать других. Они – ничто…пепел. Ими осталось только посыпать вчерашние дни».
- Интересные кораблики, - вдруг произнес Матвей, с дивана осматривая письменный стол Алисы, - они самодельные?
- Да. Моя работа. Еще три года назад, - не без доли хвастовства ответила Алиса.
- И бинокль, и компас, - перечислял Матвей, с дивана осматривая письменный стол Алисы, - ты увлекаешься кораблями?
- Море – моя вторая жизнь… - задумчиво произнесла Алиса, озаренная вниманием Матвея.
- Жаль, что его нет в Новосибирске, - заметил Матвей, - ты бы, вероятно, уже стала морячкой.
- Да, - согласилась Алиса и погрузилась в раздумья, представляя себе море, находящееся неподалеку от родного города. И вправду, хорошо бы было.
- О! Вот и та самая картина! Она здорово смотрится на той стене.
«Точно. Эта картина. Она помогла мне найти тебя, Матвей. Эта картина – наше начало. Всё…теперь она всегда будет напоминать чудесные минуты, проведенные вместе».
- В ней, определенно, что-то есть. Видимо, Глеб в этом разбирается. Ты говоришь, она из Германии?
- Что? – пробудилась Алиса.
Матвей оценивающе разглядывал картину.
- И часто Глебу удается ездить за границу?
- Примерно раз в три месяца, - ответила Алиса, мысленно представляя себе недовольное лицо Глеба будь он теперь здесь, - вообще то он кроме как в Германии и США больше нигде не был.
- Ясно… - Матвей задумался, - это здорово, - мне тоже посчастливилось съездить в Берлин два года назад. Надо сказать, там масса стильной молодежи. Нашему отсталому Новосибирску такое и не снилось. Еще я был в Польше, Китае и Корее. А Глеб сколькими языками владеет?
- Двумя. Немецкий и английский, - ответила Алиса.
Она привстала и потянулась. Прозрачный тюль волнисто покачивался, содрогаемый влажным воздухом. Алиса выглянула в окно. Сырые листья черемухи и дрожащие ветки зябко гнулись к окошку. На асфальте, как кратеры на Луне, по двору врассыпную пятнились грязные лужи. Свежий, но холодный воздух наполнял собой открытые форточки домов, врывался в скрипучие двери подъездов. Ватное небо стало низким и угрожающе серым. Оно хмуро скрывало Солнце, и где-то отдаленно гремя, уже подумывало – не пролить ли ведро-другое на изрядно загрязнившийся город.
- Выпить бы сейчас чашечку кофе. Или вообще что-нибудь выпить, - потягиваясь и радостно улыбаясь, сказал Матвей.
Алиса засмотрелась на размытый двор, и поэтому не сразу отреагировала на его реплику.
- Что? – рассеянно спросила она, - ах, да, конечно. Сейчас поставлю.
Она подвязала фланелевый халат поясом и отправилась в кухню. «Так легко, как будто заново родилась». Каждый предмет, который она брала в руки, сейчас казался ей невесомым, все, что она видела перед собой – несло смысл. Да еще какой! Самый оптимистичный!
Кофейник, посвистывая, стоял на печке и исполнял прихоть проснувшихся. В кухню вошел Матвей. Он все-таки, был изумителен. Тем более, только что выйдя из ванной, представляя собой вихрь чистоты и свежести. Одежда на нем сидела как новая. Несмотря на то, что, с вечера была небрежно сброшена на спинку стула. Алиса не могла оторвать глаз. Кофе закипел. Бэст! Маниакально сверкающие кожаные штаны идеально длились от пояса и до самого низа. Долгота их определялась завидной длиной ног. А выше – еще лучше! Дивная бордовая водолазка с египетским орнаментом.
«Интересно, как правильнее – чудь или чудо?!» - с восторгом думала Алиса. Внезапно, что-то змеиным шипением разразило кухню. Алиса обернулась.
- Черт! Кофе убежал!
- Извини, отвлек, - с сожалением произнес Матвей.
Через пять минут Алиса и Матвей уже сидели за столом друг против друга и упоительно наслаждались горячим напитком. Алисе так хотелось о чем-нибудь говорить, но блаженство сводило дыхание. Матвей также молча разглядывал ракушку, нарисованную на бокале. Наконец, он прервал молчание:
- Ты, наверное, любишь всяческие морепродукты, разных там устриц, морских червячков и жучков?
- Почему? – этот вопрос Матвея несколько ошеломил Алису.
- Не знаю, мне почему-то так кажется. Раз ты любишь море, то есть вероятность, что в еде ты его тоже предпочитаешь.
- Возможно, - Алиса подумала, - скорее всего. Вот рыбу я вообще боготворю в любом виде, и в живом.
- Аквариум?
- Да.
- А я чертовски обожаю китайские рестораны. Там можно заказать всё самое острое и склизкое, полуживое и с глазками, к тому же окажется, что это очень вкусно, - Матвей иронично улыбнулся, - в Корее мой желудок не переставал удивляться.
Алиса усмехнулась и готова была согласиться, что китайский ресторан – не последнее место. Мелькнула мысль – можно было место Арт-кафе сходить с Левицким в китайский ресторан. Мысль показалась ей глупой и неуместной . Алиса поспешила выкинуть ее из головы.
- Хочу тебя спросить, Матвей, - тихо, с романтичными нотами в голосе произнесла Алиса, - ты никогда не мечтал о странствиях, тебя никогда не тянуло к бескрайним пространствам?
- Тянуло, - ответил Матвей, - с удовольствием съездил бы во Францию. Вот где помодничать можно. Это империя моды, не то, что наш валеночный Новосибирск. Роскошь, вкус, мир развлечений. И кофе там пьют из меленьких чашечек. И какие бы я деньги получал там за свою работу! Вот завтра у меня встреча в Доме Моделей. Как всегда предложат нищенский проект. А что делать?
- Действительно. Там – совсем другое дело, - согласилась Алиса, - а просто так уйти в море. Представь себе бескрайнюю синюю гладь, которая открывает бескрайние синие просторы, ведет в разные страны к неизведанным землям. Когда море становится твоим домом, ты им дышишь, им живешь. Оно безупречно красиво, и идеальнее его не может быть ни одна фотомодель.
После сказанного, наступило молчание. Матвей погрузился в бокал, Алиса – в раздумья.
- Это прекрасно…конечно, - тихо произнес он,- но пройдет день-другой. Постоянно неизбежное море…одно лишь море.
Он потянулся рукой к лицу Алисы и ласково убрал волосинку с краешка губ.
- Через несколько дней оно надоест, тебя укачает, и ты захочешь на сушу, сесть под пальму, или в летнее кафе с видом на Эйфелеву башню, выпить чашечку кофе за уютным столиком, нежели бутылку рома, после которой в восьмибальную качку твоему желудку будет йо-хо-хо!
Матвей нежными пальцами погладил Алису по щеке.
- Несмотря на всю красоту волн, они бывают жестоки и постараются опрокинуть ваше судно на бок. Что делать? Где взять столько сил, чтобы одолеть стихию, и вот…
Он с серьезной загадочностью посмотрел в глаза Алисы:
- И вот, море станет твоим врагом, а еще чего похуже – убийцей.
Матвей допил кофе, встал и поставил пустой бокал в раковину. Алиса опустила глаза. Хлебные крошки остро вдавились в локти. Неважно. Матвей снова сел за стол и стал пристально смотреть на Алису. Ее это не смутило. Она счастлива была ощущать на себе вкрадчивость его бирюзовых глаз. «Разве могут стать врагами эти морские капли? Разве могут они убить?»
Не хотелось уже вставать со стула, но в то же время желание танцевать, обнять его за плечи, взять его руку и бешено пуститься в вальсе. «Может быть, стоит открыть ему тайну. С ним бы я навсегда покинула этот пустой мир. С ним бы я жила в Мире Дыхания Чудес».
- Матвей! – тихо позвала она.
Но зачем? Он и так смотрел на нее.
- Что? – спросил он с чуть тронувшей ее лицо улыбкой.
- Ты веришь в чудеса?
- Значительно меньше, чем в море, но все же – верю. Или нет. Знаешь, скорее всего, я думаю, они есть, где-то вне нашей жизни, когда пересекается их грань с гранью реального мира.
- Я пересекаю эту грань регулярно. Я живу в стране чудес. Иногда, земной луч, попавший в мое окошко, преломляется, и я попадаю в иной мир. Всё, что ты видишь здесь, становится другим.
Сначала Матвей недоуменно смотрел, видимо ища в глазах Алисы признаки безумия, но потом добродушно засмеялся:
- Правда? У тебя интересная жизнь. Я, вот, не вижу ничего сверхъестественного. Ты – счастливый человек, имея такую фантазию. Я заметил это. Тебя это украшает, а не уродует. Ты, кстати смотрела или читала Гарри Поттера?
- Нет, - рассеянно ответила Алиса.
- А то, я думаю, тебе бы понравилось. Детская сказка, но с твоим воображением – в самый раз!
Матвей встал из-за стола, поправил одежду.
- Ну вот…мне пора.
- Ты уже уходишь? – тревожно спросила Алиса и тоже встала.
- К сожалению, - Матвей подошел и поцеловал ее, - я, ты не поверишь, так восхитительно провел с тобой ночь. Ты чудесная девушка, но все же…
- Матвей, - Алиса обвила его шею руками.
- Алиса, извини меня, я должен уходить.
- Я позвоню тебе? – спросила Алиса, глядя ему в глаза.
Матвей убрал ее руку со своих плеч.
- Зачем?
- Как? Ты не хочешь? – ошеломленно произнесла Алиса.
- Как тебе сказать… - Матвей тревожно засмеялся, - всё было хорошо. Ты хочешь продолжать отношения?
Алиса в шоке не знала что ответить.
- Понимаешь, я не вижу смысла, - Матвей старался объяснить, - пойми, ты красива, я – тоже. Может, ты и не привыкла к такому. Мне нравятся такие девушки как ты, чудесные, привлекательные, но зачем обязывать себя какими-либо отношениями, ответственностью. Я на такой работе, я привык к этому.
Тот чудесный колокольчик, что с утра звенел в сердце Алисы, сорвался с гвоздя и с отчаянным звоном рухнул вниз.
- Я обидел тебя чем-то? – Матвей погладил Алису по голове. Теперь его рука показалась Алисе холодной и грубо неестественной, - прости меня. Мы, мужчины, сволочи, да? Прости, пожалуйста! Я не забуду тебя, солнце!
Алиса, все еще столбенеющая, неподвижно стояла на кухне и пусто смотрела в одну точку, туда, где еще минуту назад стоял человек ее мечты. Сейчас она слышала лишь его отдаленные шаги в подъезде. Небо еще больше померкло. Стало глухо и неуютно как в тумане. Верить этому или нет. Алису сковало. Она, как парализованная не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Кое-как она повернулась и подошла к окну. Матвей бесследно исчез. Пустое сухое место на асфальте – след от его машины. Теперь ничего нет, как будто никогда и не было. В воздухе зависло его дыхание, один стон, ранящий стенки стеклянного сердца. Оно еще стучало леденящим душу стуком молотка. Так забивали крышку гроба, так опускали в могилу и хоронили Алисину мечту. Одно видение взметнуло штору и вылетело в пропасть, где уже не найти ни идей, ни слов. Оно долго-долго собирала великолепный гениальный узор из мозаики, она была уже у цели, но что-то ехидное и внезапное выскочило из-за угла и пнуло ногой… Осколки картины разлетелись по полу, она рухнула на колени и с горьким плачем стала собирать части в глупой надежде восстановить их заново. Но ведь уже нет сил искать. Уже сломана и выдрана с корнем вера в реальность, уже не нужен никто. Убить всех, чтобы вернуть единственное. Он еще стоит перед глазами.
Алиса ходила по комнате и отчаянно поедала заплаканным глазами всё, что связано с ним. Смятая постель, пустой бокал в раковине. Даже запах его одеколона все еще таился мускусной дымкой в колючем ворсе клетчатого пледа. Алиса еще не могла полностью осознать своего разочарования и не верила, что не увидит его больше. Все произошло так быстро, что недопониманием было наполнено всё ее существо. Страшно было подумать, что еще не знаешь жизни, что люди, оказывается, бывают такими…такими. А какими? Разве это был плохой поступок? Что он значил. Мы люди и вправе поступать так, как хотим. Он не убил ее и не причинил физического вреда. Она тоже сходит с ума по-своему. Дай же и другим людям место для действия. Характер восполняет все сосуды желаний, а другой человек – не первый и не второй…далеко… Ах, Алиса! Как индивидуально хочется существовать! А не получается! Ты одна из… И не надо вывесок. Одна из…
«Если хочешь раскопать еще один шанс – позови меня», - где-то з д е с ь прошептало Дыхание Чудес. Алиса не успела сообразить, где именно из
т а м, как зазвенел земной домашний звонок.
«Он?!»
Алиса кинулась как чумная к двери, дрожащими руками скорее отпирая задвижки. Ах, чтоб эти замки! Вот… На пороге стояла знакомая почтальонша, рыжая пожилая женщина, как всегда улыбалась улыбкой, предвещающей сюрпризы. Работа у нее такая – преподносить сюрприз.
- Алиса Лазаренко? Вам письмо! – громко, со звоном на всю лестничную клетку объявила женщина и протянула белый конверт Алисе.
- Спасибо! – ответила Алиса и закрыла дверь.
Еще один кусочек надежды съеден. Безбожно проглочен рыжей почтальоншей. «Что ж, такие как он не возвращаются. Все же – это был сон. Пусть даже и реальность. Таким счастливыми и короткими бывают только сны».
И все же, оставался повод удивиться – письмо. От кого? Оно не подписано. Тем и интриговало. От кого же оно могло быть? Раньше Алиса вела переписку с одной философской и сакраментальной девушкой из Питера, но сравнительно недолго, лень превзошла Алису, и в один прекрасный день она поленилась пойти на почту за конвертом. На этом переписка прекратилась.
Алиса оторвала край конверта, вытащила белый листок. А где письмо? Лишь белый лист… Ах, вот – с другой стороны было написано всего две строки. Кто же так краток? Почерк явно мужской.
Алиса прочитала…да…прочитала. Вот самое время нажать педаль «тормоз».
«Алиса, я любил тебя. Я люблю тебя. Я буду любить тебя. Во всех временах и измерениях.
Е. Левицкий.»

Тело Алисы затрясло. Ненависть переполнила ее сознание. Кислотой разлились гнев и раздражение. Это был предел всему. Живая мишень! Как он смел попасть, прорваться в их пространство. Как он смел присутствовать в этой жизни и еще лезть в нее, когда Матвей здесь был, и сейчас ей не нужен никто. Только такому невезучему человеку, как Левицкий, приписано судьбой попадать в самые ненужный моменты под горячую руку. И как убрать эту назойливую муху, которая исподтишка время от времени подсаживается тебе на плечо?
Алиса взяла с полки спички, вытряхнула хлебные крошки из керамического блюда, стоящего на холодильнике, бросила туда ненавистное письмо и сожгла всю его самонадеянную откровенность дотла! И ведь не поленилась же сходить-таки за конвертом и засунуть туда огарки письма. И ведь вспомнила-таки, разрыла из своей захламленной любовью головы адрес Левицкого, и ведь дошла же, убитая и замученная до почты и бросила в ящик свой категоричный ответ. Что только не делает с людьми ненависть… А ведь, правда, Море может убивать!




VII

Чем ближе закрадывался рассвет, тем больше Алису глушила немая тоска. «Взять так всё и сломать, сразу и вдребезги. А ведь сам так сейчас не убивается. Для него это – обычное дело», - Алиса ворочалась на подушке.
Алисин сон, скорее всего, смыл дождь, стучащий как бисер по козырьку балкона. Смыло всё: и надежду, и радость, и покой, осталось лишь ожидание, камнем повисшее на шее. Чем ближе рассвет, тем сложнее было осознать…чего еще ждать, что так больно томится в ее сердце.
Розовые проблески уже танцевали на крышах, виднеющихся вдали многоэтажек. И хотя Солнце даже не думало появляться, дивное сияние стало озарять тугие, упавшие на небо с вечера, серые облака.
«Вот и всё…Доживаю последние минуты. На рассвете меня поведут к старой разваленной башенной стене, свяжут руки. Твердо и грубо прижмут лицом к остывшим камням и…расстреляют». И теперь Алиса настолько правдиво представила себе сцену расстрела, что ей стало жутко и печально. «И всё из-за того, что люди такие эгоисты. Они ради своего блага готовы растоптать и унизить другого. Читаешь иногда эти банальные письмишки в газетах и становится смешно… А теперь самой погано, что хоть садись и пиши. Но куда? Кому? Неважно. Лишь бы кто увидел, понял, не рассмеялся. А пойму такие же, как и я».
Вот и рассвет стряхнул ветхость вчерашнего дня, очистил воздух, обновил цвет улиц и выпустил новый день из ночной клетки. Дождь утих. Лишь редкие капли все еще барабанили по железному подоконнику, как часы, замедляющие свой ход.
Неужели все началось сначала? Снова все по-старому. То же самое безделье и уныние, одиночество. Раньше ее это не пугало. Но сейчас она понимала, что ее безумие, которым она так гордилась, может сделать ее недосягаемой до людей. «Он не верит в чудеса. Как доказать ему обратное? Дыхание Чудес! Если бы это могло произойти на его глазах! Он бы ни за что на свете не бросил бы меня! Не думаю, что только такие кретины как Левицкий желают волшебства. Кто не захочет фантастики? Что ж! Необходимо действовать, найти его! Потому что терять Матвея – равносильно смерти! Что я без него? Он нужен мне как та часть красоты, восполняющая гармонию».
Алиса уже не боялась быть отвергнутой. Эгоизм восполнил ее. Она хотела владеть тем, что по ее мнению, судьбой было приписано ей. Зачем было вести столь долгие поиски, рыть ямы самой себе, чтобы однажды упасть в одну из них. Скорее выбирайся! Думай, ведь это человек, и если очень захотеть – он будет твоим и сам будет этому рад.
Алиса взяла с полки расческу и принялась расчесывать спутанные волосы. Постепенно и мысли распрямились и выпутались из накопленного за ночь клубка. И все же немножко подтрясывало и ломило лоб у переносицы от бессонной ночи. И вот, она увидела в зеркале свои глаза. Не узнала! Чужой взгляд. Взгляд фанатки или сектантки, в котором лишь сумасшедшее повиновение идолу, который пут для окружающего мира. Глаза, которые способны на все ради достижения Единого. Алисе, вдруг, сделалось страшно. Она испугалась сама себя. На что теперь она способна. Но и не это главное. Главное! «Сегодня у него конференция в Доме Моделей! Он говорил! Это судьба! Она всегда оставляет шанс ради справедливости. Я дождусь его там, я найду его снова, поверну время вспять. У меня ест шанс, у него – тоже. Шанс полюбить меня!»







VIII

Деревянная, удобная, еще не запыленная и свежевыкрашенная скамейка довольно уютно разместилась около груды камней. Они были набросаны недалеко от входа в пещеру, и, изрядно покрытые мхом, хранили в себе вековую незыблемость. Алиса заметила, что пещера некогда таила в себе огромные соленые озера: кристаллы солевых глыб нависали на стенах и острыми сосульками врезались в каменные наросты. К тому же, влажный воздух в пещере бил в нос сырым запахом гнили. Изогнутые каменные своды пещеры плохо пропускали наружный свет, и поэтому мрак таился в пещере как загнанный зверь, и лишь сквозь проход пробивался маленький беленький лучик света. Вода под его освещение загадочно блестела и время от времени всхлипывала от падающих капель и волновалась кругами. Холодные капли то здесь, то там падали в лужи и на сырые камни. Они звонким эхом проносились по изогнутым коридорам пещеры. Алису это не пугало. Ее не пугало и то, что незаметно, из-под заросших мхом камней, выползали угрюмые пещерные пауки, замирали, чувствуя чужое присутствие, а затем наутек бросались бежать в неведомые, самые темные и недоступные щели. Алиса понимала, что с ним нечего бояться. Что бы сейчас он не чувствовал к ней. Она видела Матвея. Хоть и было сумеречно. Спасал тот единсвенный лучик, пробившийся через проход в пещеру. Он озарял лицо Матвея. Оно было несколько обиженным, а больше равнодушным. И так понятно, что в его планы не входили разговоры с Алисой. Матвей молчал, грустно опустив глаза, иногда поднимая их, и оглядывая усеянные каплями своды пещеры. Может быть, боялся, что одна из них сорвется и намочит уложенную прическу. В данный момент слово было представлено пещере. Звоном капель она нашептывала завораживающие заклинания, вероятно, хотела заманить в свои глубины Алису и Матвея и сделать пленниками навеки.
И все же, его унылый взгляд тревожил Алису. Здесь, в темноте, он казался погасшим и несколько злым. Алиса ждала. Ждала, пока Матвей станет прежним, и боялась этой затянутости. По пещере разразилось гулкое эхо. Видимо, где-то в глубине упал и разбился о камни сталактит. Алиса вздрогнула, мурашки побежали по спине. Матвей повернулся к ней и вынуждающе посмотрел в глаза.
- Зачем ты пришла?
Пещеры не стало…
Они сидели на скамейке в парке, длинно полосой тянувшимся вдоль Красного проспекта. Гул машин и отдаленный говор людей заполнил дневной вон города. Сырой асфальт под ногами, дрожащие от ветра тополя, яркие вывески – все знакомо. Позади здание Дома Моделей. На противоположной лавочке – девушка с мальчиком. Она весело улюлюкает, дразнит ребенка, рассматривает вместе с ним новый набор формочек. «Сына, это уточка. Как она говорит?», «Кря-кря!!» - отвечает малыш. «Кря-кря!» - мама восторженно улыбается и гладит по головке малыша. А Матвей в это время гневно разглядывает Алису, топит в бирюзовой глубине своих глаз – ее, беззащитную.
- Так зачем? Ответь! По-моему, я уже объяснял вчера, что повеселились – и достаточно! Я тебе еще зачем то нужен?
- Матвей, я люблю тебя!
Алиса чувствовала, как горели ее щеки, но продолжала смотреть ему в глаза. Матвей опустил голову и начал судорожно теребить пальцами фенечку на правой руке.
- И что же мне прикажешь делать?
Алиса не знала как ответить на этот вопрос, решила не говорить ничего. Но Матвей не стал дожидаться. Он продолжил:
- За что ты меня полюбила?
- Не знаю. Просто люблю. Этого не объяснить, - тихо ответила Алиса.
- И все же? – Матвей продолжал дергать фенечку и нервно ковырять бисер, - красивый, смазливый, правда? Сладкий до умопомрачения, да?
Его ехидство плескало через край. У Алисы кольнуло в солнечном сплетении. Она лишь проглотила комок, вставший в горле, накопившийся еще с ночи.
- Ты нужен мне. Я тебя люблю, я не могу без тебя. Я так долго ждала тебя, Матвей! Пожалуйста!
Алиса сорвалась… Визг тормозов, проезжающей неподалеку иномарки, как ноготь царапнул по нервам. Алиса уже не могла сдерживать себя. Слезы сами собой покатились по смущенным, разогревшимся щекам. Резкий рывок…фенечка сорвалась с руки Матвея и разлетелась вихрем бисера. Разноцветные бусинки запрыгали по асфальту, попрятались под урны и скамейки. Девушка взяла за руку малыша, и оглядываясь, удалилась.
- Успокойся! Только, пожалуйста, не надо этого детсада, - Матвей взял Алису за руку, - мы взрослые люди, что за истерика. По-всякому в жизни бывает. C’est la vie. Надо привыкать.
«Успокоил, называется!» - возмущенно фыркнуло Дыхание Чудес, заворочавшись в ветвях тополя, склонившегося над скамейкой. Алиса постаралась взять себя в руки и продолжить:
- Матвей, пойми, я бы все отдала ради тебя. Что угодно, лишь бы ты был рядом.
Надо сказать, Матвей был шокирован. На его лице застыло удивление и ступор.
- Мне такого еще никто никогда не говорил. Алиса, пойми, ты еще молода, ты еще найдешь любимого человека. Я не принесу тебе счастья. Я не твой!
Сердце Алисы бешено стучалось, кровь кипела, виски ломили мысли и слова:
- Матвей! Я заберу тебя в море. Я покажу тебе его. Мы будем жить в нашем море одни, у нас будет всё! Ты, я и море – огромное, бесконечное!
- Ты сошла с ума! Какое море?! Ты меня в это не втянешь! Вот черт, связался с ненормальной! Ты что, миллионерша? Собралась меня везти на море?
- Нет. Это будет наше море. Оно будет здесь. Все время. Никуда не надо бежать. Только бы ты был рядом со мной!
- Подожди, но где ты возьмешь море? Ты не в своем уме. Я не верю во весь этот бред!
Матвей уже собрался встать со скамейки, но Алиса схватила его за руку.
- Постой! – снова слезы заструились по щекам Алисы, - если я подарю тебе море, ты останешься со мной?
Матвей оглянулся, его глаза вспыхнули.
- Море? Настоящее?! Я останусь с тобой, но моря нет, и поэтому мой ответ – нет!
- Но я подарю его тебе! Море! Оно наше. Оно – твое.
- Но ведь его нет?!!





IX

На следующее утро родилось море.
Алиса всю ночь видела фантастический сон, глубоко затянувший ее в круговорот нереальных красок. Она кружилась и проваливалась в бесконечные лунные кратеры и марсианские плазменные воронки, купалась в космосе, пролетая мимо красных неизведанных планет. Она проснулась от волшебного накатывающего шума. Алиса уже открыла глаза, а он не исчез, а стал еще громче. Не верилось. Шум моря. Настоящий. Тот, который она маленькой девочкой слышала в папиной ракушке. Раз…два. Накаты волн. Море шипит, движется, плещет своими зыбкими щупальцами берег. Послышались далекие крики чаек. Шум воды заглушал их грустные стенания.
Жар закипел в голове Алисы. Жуткое волнение охватило ее. Шум моря отдавался в ней. Казалось, ее собственная стихия сердца резонировала с ритмом моря. Алиса вскочила с кровати, и спотыкаясь о собственные тапки, бросилась к окну. Безумие стрелами зачастило по разгоряченной голове. Глаза Алисы в этот момент казались воскресшими новой лазурью и сумасшедшими. То, что предстало перед ее взором, огромной волной отчаянного восторга охватило ее от самых ног и ветром задушило горло. За окном бескрайним простором простиралось синее, сияющее густой водной гладью – МОРЕ! Алиса могла видеть, как в далекой дали дугой растянулась линия горизонта.
- Что это? Неужели Дыхание Чудес! Море получилось. Море!!! – Алису трясло, голос дрожал и срывался от восторженного Дыхания Чудес.
- Мое море! Новое море! Настоящее. Неужели это правда! Я не сплю! Я наяву… Море!!!
Алиса как была в коротеньком розовом халатике, так и побежала босиком к двери, скорее спустилась по лестнице и пинком открыла дверь подъезда. И где же уютный серенький дворик? Вылетев из подъезда пулей, Алиса босыми ногами вступила в теплый желтый песок и побежала…побежала… Песок, сияющий янтарными искрами на Солнце, заботливо и нежно укутал Алисины ноги. Она пробежала еще. А впереди – Море! Ее дивное Новое Море яростными юными волнами лизало бескаменный песок. Алиса добежала до кромки берега, и задыхаясь, бросилась на колени. Соленая вода подошла ближе и осколками воды рассыпалась по берегу, каплями обрушилась на Алису. Она вскрикнула что было мочи. Крик ее был похож на обрыв крутой скалы. Может быть, и голос был уже сорван, но неважно. Нет этого пыльного серого воздуха и города. Есть только берег и бесконечное синее море, гремящее под нежным Солнцем. И Солнце, милое и удивленное таким поворотом судьбы сходило с ума и прямо над головой Алисы плясало «в Зените».
Алиса оглянулась. Серой и надоевшей пятиэтажки не оказалось. На песке в этом месте расположилась небольшая хижина, сложенная из хвороста и буковых веток. Города нет. Он исчез. Песок тянулся и уходил далеко. Лишь местами, среди низких прибрежных скал виднелись заросли тропических лесов, редкие кусты и пальмовые деревья. А впереди. Боже мой! Опять! Везде! Всегда – Море!
Теперь Алиса содрогнулась от плача. Синие глаза утонули в соленых слезах – в глубине синего соленого моря. От слез, Алиса видела лишь размытые пятна. Море одним бирюзовым пятном повисло перед глазами.
Алиса дрожащей рукой вытерла лицо, и все еще глубоко дыша, смотрела вперед. Вот перед ней – цель жизни. Теперь ее день. День ее рождения. Наконец-то в это утро она родилась вместе с этим морем. Она знала, что эта громадная стихия ее. Это то, ради чего стоило медленно умирать все эти годы.
Алиса все еще стояла на коленях и ворожила себя туманом прибоя. Как бы ни смотрела она вдаль, лишь бескрайность, вечность и широта моря целиком глотала все Алисино существо.
Вдруг, Алиса вздрогнула. Чья-то прохладная рука прикоснулась к ее плечу, а потом змеей обвила шею. Алиса тревожно оглянулась. Матвей стоял над ней, улыбался. «Зажигающий звезды!» Он сел рядом с Алисой. Затем, касаясь блестящими на Солнце прядями волос, коснулся ее плеч, поцеловал в шею. Теплым вином разлилось по Алисе блаженство. Она обняла его. Матвей был неотразим. А сейчас как никогда – в потертых джинсах и легкой шелковой белой рубашке. Она была расстегнута и чуть трепалась парусом на влажном приморском ветерке. Теперь она подарил Алисе свою самую загадочную улыбку и взгляд…в тон морю.
- Спасибо! – сказал он, глядя Алисе в глаза, - это море ты даришь мне?
- Оно твое, Матвей, - прошептала Алиса ему на ухо, так как почувствовала, что ее голос, действительно охрип.
- Спасибо, - повторил Матвей и еще раз поцеловал Алису сладко-сладко в соленые от брызг моря губы.
Послышавшаяся внезапно мелодия, заставила их оторваться и оглянуться. Музыка доносилась неподалеку – в зарослях пряных кустарников. Это была тонкая и льющаяся ручейком мелодия – восточная дудочка. Алиса встала и пристально вгляделась в неподвижные и бросающие разлапистые тени кустарники. Матвей вслед за ней пошел по зову этой волшебной мелодии. И вот, они гуляли в сказочном саде, не догадываясь, что музыка звучала непосредственно в их голове, в их подсознании.
Сочные зеленые листья скользили по плечам. В воздухе стоял неповторимый аромат диких ягод. В ветвях время от времени порхали незнакомые красочные птицы. Их щебет не был похож ни на чей другой. Вьюны и лозы опутывали ноги и змеями свисали с веток. Они цвели необычайно красивыми цветами. Их бутоны светились электрически яркими розовыми дудочками. Может быть эта волшебная восточная мелодия раздавалась из них? Высоко на деревьях в густой листве виднелись плоды, ранее невиданные, причудливые, напоминающие апельсины, только отличающиеся от нормальных цветом. Они были сиреневые и синие. Наверное, в зависимости от зрелости. И теперь Алиса и Матвей могли с уверенностью сказать, что они и есть Адам и Ева, только современные.
Алисе, вдруг, ужасно захотелось попробовать один из апельсинов. Она подошла к заветному дереву и хорошенько потрясла ствол. В одно мгновение птицы пестрой стаей разлетелись в разные стороны, громко щебеча от негодования и внезапной потери покоя, а зеленая листва зашумела в голос морю. Прямо к ногам Алисы упал неотразимый синий, как густое индиго, круглый апельсин. Алиса подняла его и прислонила к щеке. Он был теплым, согретым Солнцем и пах экзотикой и свежестью. Да…сейчас Ева откусит дольку апельсина, угостит Адама, и всё исчезнет…нет! Матвей, видимо, это учел. И лишь только Алиса уловила его опасливый взгляд, скорее побежала, а он за ней. С синим апельсином в руках, звонко смеясь, Алиса стремительно рассекала заросли на пути. Матвей догонял ее. Казалось, ему тоже нравилась эта игра. Теперь Алиса вырвалась из лиственных обволакивающих и назойливых кустарников, свободно и легко, бросаясь в объятья ветра. Побежала по теплому песку.
- Хэй! – крикнул Матвей сзади, - я догоню тебя, вот держись только!
Но Алиса рассмеялась, и лишь как чайка летела вперед вдоль кромки берега. Матвей не сдавался. Впитав в себя всю силу моря, он рывком, словно хищник, бросился вперед и был почти уже у цели. Алиса поутихла и начала беспокоиться, что Матвей вот-вот догонит ее. В то же время ее это приятно радовало, от чего сердце стало стучать быстрее, словно вырывалось наружу…как вдруг она упала…отчаянно, со всей скорости, но красиво и пластично! Интересно, специально ли? Но все же упала навзничь, лицом вниз, впечатавшись руками в песок. Апельсин отлетел на метр. Будто золотое пшено, перед глазами зарябили бежевые песчинки. Одно мгновение замерло перед ее глазами. В этот момент Алиса представила себе открытый космос с таким же множеством ярких фосфорических звезд, как и песчинок у моря и космический корабль, сияющий сверхфантастичным металлом, загроможденный всевозможными антеннами и иллюминаторами. Внутри него за бортом сидит космонавт, управляющий кораблем, нажимает многочисленные кнопки. Алиса видит его со спины, глядящим на мерцающий монитор радара. Нов вот, он оборачивается. Мальчик из японских мультфильмов анимэ. Чудесная улыбка и яркие межгалактические глаза. Зажигающий Звезды! Герой будущего! Космический солдат с новейшим лазерным оружием. Он готов защищать свою планету от вторжения инопланетян и защищать свою прекрасную возлюбленную, ту голубоглазую Сейлор что подарила ему море.
Зажигающий Звезды повернулся в кресле и нажал красную кнопку. В одно мгновение корабль задрожал, затрясся и с гулким, закладывающим уши шумом приземлился на некую планету. Еще через мгновение Зажигающий Звезды взял свое плазменное ружье и побежал по каменистой поверхности планеты. Алиса лишь увидела его исчезающий силуэт вдалеке, среди кристаллических гор незнакомой планеты. Она представила себе многое в этот момент. Он был бесконечно длинным и мог вместить в свой временной мешок сколько угодно. Но мгновение прошло…а в следующее Алиса почувствовала на своей спине тело Матвея, рухнувшее на нее сверху. Боль разлилась по позвоночнику приторным ядом, сводящим дыхание, или скорее превращающим его в хрип. Но все же, объятия Матвея смягчили этот внезапный удар. Он дотянулся рукой до апельсина. Что ж, Алиса уступила ему. Пусть сам пробует. Матвей аккуратно сковырнул синюю корку. Из отверстия показалось что-то странное, похожее на белого червяка. Матвей до конца содрал кожуру и увидел, что это был рожок улитки. Да. Внутри сидела обыкновенная улитка с двумя рожками на голове и черными глазками – бусинками. Сейчас она, склизкая и разоблаченная, оказалась в руке Матвея, и скорее всего была недовольна таким бесцеремонным вторжением. Она зашевелила белыми рожками. Матвей был изумлен. Он сморщил нос и тут же зашвырнул улитку в море. Та со всплеском плюхнулась в воду. Алиса была не меньше удивлена увиденному, но чего же не бывает? Удивляться уже бесполезно – не хватит мыслительных сил.
Они сели на песок, так что волны окатывали их ноги скользкими волнами. Матвей рисовал на песке какие-то знаки, а Алиса молча наблюдала за ним. Разговор не клеился, и это угнетало Алису. К тому же она догадывалась почему. Видимо им не о чем было говорить, а так хотелось, чтобы Матвей сказал что-нибудь приятное. Но она решила подождать. Куда торопиться. Ради блаженства можно немножко покиснуть на Солнце.
И сработало. После долгого затишья Матвей, вдруг, отбросил палку в сторону и посмотрел на Алису:
- Знаешь, никогда мне не было так хорошо, - начал Матвей, - я думаю, что это чувство нельзя описать словами. Могу только сказать, что это море – во мне, а я – в нем. Это слияние его и меня.
Алиса опустила глаза. Она понимала, что новое творение Дыхания Чудес теперь не принадлежит Алисе. Как такое получилось? Она, действительно, подарила Матвею море. Он поверил в это. Оно стало его. Оно слилось с ним. И теперь Матвей чувствует в себе его присутствие. Оно растворено в его крови и солеными волнами течет по венам. А может быть соленая кровь Матвея растворена в море? Или и то и другое. Теперь ей стало казаться, что в гремящей воде виднеются алые разводы, а прибрежные волны пенятся и отливают розовым цветом.
- Да. Оно чертовски великолепное, - произнесла Алиса, вглядываясь в косую линию горизонта, дугой протянувшуюся над покровом моря, - мне бы очень хотелось прокатиться на лодке по нашему чудесному морю…
- По нашему? – перебил ее Матвей. Он с удивлением смотрел в глаза Алисы, - ты подарила его мне. Оно мое.
- Но как? Ведь оно появилось благодаря…
- Нет! – вдруг вскрикнул Матвей и нервно схватил за руку Алису, - ты подарила мне его. Теперь мы стали одним целым. И больше не называй его нашим. Отныне море – это я.
Алиса кипела от негодования. Откуда сейчас столько злости и жадности могло взяться в этих любимых глазах! Не может быть! Она не узнает лица Матвея. Тем временем море начало еще сильнее волноваться.
- Ладно. Давай забудем про это, - сказала Алиса, - конечно же – оно твое.
Матвей замолчал, лишь смотрел в синюю бездну моря. Время от времени глаза его вспыхивали восторгом, как будто он видел что-то необычное, но Алиса не знала. Она подошла к нему и провела рукой по загорелой спине. Матвей никак не отреагировал.
- В тебе сейчас так много энергии. Я чувствую это.
И это было правдой, Алиса чувствовала вокруг него сильнейшую ауру, колебавшую порывы морского ветра.
- Я бы мог сейчас объять штормом крейсер и опрокинуть на дно, или сорвать паруса, расколоть мачты в щепки. Всё, что может сделать молодое голодное море, - сказал Матвей, по-прежнему вглядываясь в водное пространство.
- Но зачем? – спросила Алиса.
- Море должно чем-то питаться. Оно живое существо. Теперь я ясно вижу это, - Матвей перевел глаза на Алису. Его взгляд был объят безумной мечтательностью, - раньше я только образно мог представить себе, что море живое, а сейчас я чувствую, я вижу это. Мне ясно каждое его слово, каждый стук его сердца, каждый вдох и выдох – внутри меня самого.
- Ты изменился. Море изменило тебя? – спросила Алиса.
- Неужели я стал другим? По-моему, нет, - Матвей осмотрел себя,- жаль, что здесь нет зеркала. Очень бы хотелось посмотреть.
- Нет, Матвей. Внешне ты такой же. Ты – красив, - сказала Алиса, - но ведь говоришь сейчас не ты.
Матвей снова повернул голову и равнодушно продолжил пронизывать глазами свое море.
- Теперь мне не нужно ничего… - едва шевеля губами, прошептал он. Зачарованный взгляд все так же был неподвижен.
Алисе не хотелось скучать. Но сидя с ним рядом, она постепенно впадала в тоску. Он продолжал сидеть как статуя на песке и топить свой взгляд в море. Алиса уже исходила на нет. Она маялась дурью, наблюдая, как Солнце медленно катится к западу. Казалось, серый горизонт как магнит притягивал его. Она каталась по песку в безделье, рядом с Матвеем, иногда прикасалась к нему, чтобы почувствовать как полно силой это прекрасное тело, но он не обращал внимания на это. В конце концов, Алиса, Алиса решила, что не плохо бы пойти подкрепиться. В надежде найти что-нибудь съестное, Алиса вновь отправилась вдоль берега к заросшим кустарниками скалам: «Может быть, там будет что-нибудь повкуснее улиток».
Когда Алиса дошла до рощи, она обнаружила, что многое за это время изменилось. Вьюнов и лиственных деревьев с синими апельсинами не оказалось. Повсюду росли незнакомые сказочные деревья, напоминающие дубы, среди них попадались молодые елочки. «Куда же подевался тропический сад?» - растерянно подумала Алиса, - «может быть, я не туда зашла?»
Но Алиса раньше времени решила не покидать рощу, так как прямо под стройной елочкой увидела кустики черники. Они были усеяны крупной ягодой. Сначала Алиса осторожно сорвала одну ягодку и попробовала. Спелая черника! Такую же чернику еще она собирала с бабушкой в лесу в детстве. Алиса сорвала большой лист лопуха и прямо в него стала собирать чернику. Поляна была усеяна лиловыми ягодами, и поэтому Алиса не могла оторваться. Наконец, набралось целое «блюдо» лесной черники. Алиса села под ту же маленькую елочку, издающую знакомый хвойный аромат Нового Года. Это было настолько необычно вблизи моря, что тоска, охватившая ее на пляже, стала рассеиваться.
Вытянув ноги вперед, она положила на них лист лопуха, полный ягод и принялась довольствоваться этим даром природы.
Алиса стала вспоминать свой дом, город, который некогда находился на этом месте. Куда все исчезло? Оно где-то есть, только в другом пространстве. В том, которое она покинула ради него, и поэтому она гнала от себя ностальгию и тоску по прежней жизни. Теперь у нее есть всё, как она хотела. Есть море – вот слышен его вольный шум, есть свобода и романтика, есть любимый человек. Сейчас его не видно из-за деревьев, но Алиса уверена – он все также сидит на пляже, растворяя глаза в воде. И конечно же она опечалена его поведением гораздо больше, чем потерей близких людей: мамы, Глеба и Лилу, оставшихся за пределами ее Нового Мира. Теперь Алиса наедине с природой, tte--tte со своими мыслями, могла обдумать странную перемену в Матвее. Она не могла обвинить себя в его замкнутости, ведь не родилось бы море, он бы не остался с ней. Пугало то, что и сейчас он не любит ее, и не нужна она ему. Матвей поглощен стихией, которая создана ради него. Оценил этот дар, когда он стал материальным. Когда новая жизнь появляется от любви, она становится всем для человека. Алиса боялась, что совершила ошибку, и старалась не думать об этом, но мысль ежеминутно двадцать пятым кадром вклинивалась в ее голову. Всё, к чему она стремилась, ускользало из-под ног. «А что если он уйдет. Он бросит. Теперь ему нужно только море. И если бы я исчезла, он даже не заметил бы».
От этих мыслей у Алисы закололо в солнечном сплетении. Она встала, и, не доев чернику, отбросила лопух в сторону. Ягода рассыпалась по земле. На пальцах остались черничные следы. Алиса вышла из рощи. Матвей все также сидел и упорно смотрел на море. Алиса уже начала сомневаться, в сознании ли он, или же находится под гипнозом. Она подбежала к нему, села перед ним на корточки и посмотрела в глаза, устремленные вдаль.
- Матвей! – она трясла его за плечи, - Матвей, вернись ко мне! Я боюсь потерять тебя. Я люблю тебя!
Матвей спокойно посмотрел на Алису и несколько печально улыбнулся.
- Скоро всё будет по-другому, - тихо произнес он.
- Что? – переспросила Алиса.
- Пока оно молчит. Море. Оно ждет, - сказал Матвей.
- Чего оно ждет? – спросила Алиса, пытаясь уловить и хоть как-то понять пустой взгляд Матвея.
- Ждет первую жертву… - тихо произнес он.
- Неужели, нужно принести кого-то в жертву морю? – недоумевала Алиса, - я не верю, что оно такое кровожадное. Я думала, у твоего моря бескрайняя добрая душа.
- У него моя душа и мой характер, - произнес Матвей.
Алиса подняла лежащую рядом розовую ракушку и прислонила к уху. Словно эхо, где-то в ее глубине раздались слова Матвея: «у него моя душа и мой характер».
Алиса снова прикоснулась к его плечу.
- Ты не бросишь меня?
Матвей задумчиво опустил голову.
- Посмотри на меня. Ты не бросишь меня?
Матвей равнодушно посмотрел в глаза Алисы. Взгляд его был бездонным и бесконечным как море.
- Ты любишь меня? – с чуть тронувшей губы улыбкой спросил он.
- Да, - ответила Алиса, - а ты?
- Все любят море. Как его не любить? Оно выше, чем человек. Оно совершенно.
Алисе вдруг, стало казаться, что они не понимают друг друга, словно говорят на разных языках. Это все больше заставляло Алису разочаровываться.
- Мне бы до конца осознать…- прошептал Матвей.
Вдруг, он взял Алису за плечи. Она легла головой на его ноги, повернулась лицом к морю. Теперь ей стало легко. Солнце все больше клонилось к горизонту. Внезапное безветрие окутало их пространство. Алису стало клонить в сон. Матвей что-то тихо шептал. Алисе удавалось расслышать лишь обрывки слов.
- Оно мое…вместе…одно…новый ветер…никогда…на земле…навсегда…мое море.
Под этот монотонный шепот Алиса постепенно отключалась, и наконец просочилась в свой родной ни на что не сменяемый мир грез. Перед глазами проносились неясные обрывки и фрагменты. Мимо пролетали странные банки с черничным вареньем, цветы, якоря и даже мысли, стрелами взвивались незнакомые улыбки и взгляды. И во всей этой летучей неразберихе Алиса, наконец-то разобрала борт космического корабля. В стеклах иллюминаторов пролетали звезды, пестреющие в черном космосе. За пультом, держа в руках космический штурвал, сидел Зажигающий Звезды – тот самый анимэшный космический пилот, которого Алиса видела в сегодняшнем застывшем мгновении. Она не могла понять – Матвей это или нет. На кого еще он может быть похож…все также – серьезный взгляд, песочные светло-русые волосы, красивые руки. Внезапно он встал и подошел к соседней приборной панели, нажал какую-то кнопку. Послышался металлический хлопок, и посреди зала появился небольшой кейс, обитый блестящим металлом. Пилот подошел к нему, наклонился и лишь посмотрел на кейс, как он тут де открылся. В нем оказались химические колбы, наполненные прозрачной жидкостью. Алиса подошла к кейсу и присела рядом с Зажигающим Звезды. Теперь, вблизи она увидела, что его скафандр переливается всеми цветами радуги. Алиса достала одну из колб и увидела надпись на приклеенном ярлыке: «Средиземное Море». Колба была наполнена до половины. Алиса достала другую, а на ней надпись «Балтийское Море». Следующая – «Японское Море». По цвету, жидкость в колбах почти ничем не различалась. Алиса поставила их обратно. Пилот лишь с улыбкой наблюдал за ее действиями. Видимо, он ожидал, пока Алиса примется за другие – оставшиеся в кейсе колбы. И она достала. Что она увидела! В колбе, наполненной такой же прозрачной жидкостью, лежало человеческое сердце. При этом оно пульсировало. Алиса почувствовала в своей руке тепло колбы. Внутренние стенки сосуда запотели. Сердце было живым. Оно ритмично билось. Алиса повернула колбу и увидела надпись на ярлыке: «Новое Море Матвея».
- Ты это ищешь? – спросила Алиса у Зажигающего Звезды, и протянула ему колбу.
- Хай! - ответил он уверенно.
Он взял ее и посмотрел в глаза Алисы. Она даже нисколько не смутилась. Но затем он проделал такое, что до глубины души шокировало Алису. Он поднял руку и со всего размаха разбил колбу об пол корабля. Алиса, вдруг, ужасно испугалась. Она стала несмело отступать назад.

 - (японск.) – да.



От страха дрожали ноги и не хотели слушаться. Наконец, она уперлась в стену. Зажигающий Звезды, по-прежнему заворожено смотрел ей в глаза. Алиса посмотрела на пол. Осколки разлетелись по углам, жидкость разлилась лужицей, а под противоположной панелью она увидела сердце. Оно все еще пульсировало, только с каждым разом все медленнее. Алисе хотелось провалиться сквозь Землю, лишь бы не видеть этого взгляда и беззащитного сердца, умирающего на полу. Она бросилась к иллюминатору и резким движением выбила стекло. В то же мгновение она провалилась в холодное космическое пространство. Холод ватой сковал плечи, а внезапный шум встрепал ее волосы.
- Не пора бы распроснуться! – каким-то диким и громким вороньим криком в ухо заорало Дыхание Чудес.
Алиса открыла глаза. Красные лучи Солнца вспыхнули перед глазами, словно фары. Она почувствовала, что ее голова на песке. Матвея рядом не оказалось. Она поднялась и ослабленными руками убрала волосы с лица. Закат огромным пламенем освещал берег, Солнце наполовину утонуло в море, а его вторая половина лиловой вспышкой горела на горизонте. Морские волны переливались кровавым блеском в свете угасающего Солнца. Было также тепло, как и днем. Алиса встала на ноги и потерла рукой проснувшиеся глаза. Тут же она увидела Матвея, лежащего на песке, на самом краю побережья – на мокрой кромке. Он лежал на спине в джинсах, без рубашки, и волна накатывала на него, полностью накрывала, а затем снова отступала назад.
- Матвей! – позвала Алиса.
Матвей повернул голову и загадочно посмотрел на Алису. Она подошла поближе. Новая волна ударила по его лицу и разволновала волосы. Откатила. Джинсы прилипли к ногам, ресницы намокли. От этого глаза казались полными слез. Да и чем слезы отличались от соленой морской воды. В Алисе это внезапно прудило острую жалость, и она припала к Матвею головой. Он был неподвижным, мокрым и холодным. Очередная волна окатила его и, пенясь, отступила назад. Теперь Алиса отчетливо заметила улыбку на его лице.
- Матвей, что ты здесь делаешь? Тебе хорошо? – спросила Алиса, сама толком не понимая, зачем она это спрашивает.
- Да, - тихо ответил он и закрыл глаза, готовясь к следующей волне.
- Что с тобой? – обеспокоенно спросила Алиса, начиная подозревать неладное.
- Ты мешаешь мне! – сказал Матвей.
- Но как? – Алиса была потрясена словами Матвея, - что же, черт возьми, произошло, пока я спала?
Волна скрыла лицо Матвея, но после она увидела, что оно озарено ироничной улыбкой, смешанной с кровавым светом заката.
- Здравствуй, Алиса в Стране Чудес! – крикнул Матвей и засмеялся.
- Здравствуй, Зажигающий Звезды! –Алиса попыталась выйти на романтичный лад.
- Что? – удивленно-визгливо выпалил Матвей, - ты с ума сошла? Я не зажигающий звезды, я – Исполненный Морем! Запомни это! О, боже, как ты глупа!
И он снова рассмеялся. Правда, его смех прервался накатом волны. Она встала и на шаг отступила от Матвея. Он закашлял, но продолжал смеяться.
- Матвей! – робко позвала Алиса, - пойдем, хватит. Зачем ты это делаешь?
- Заткнись, - перебил ее Матвей, - ты не имеешь права указывать мне. Я не манекенщик. Теперь я не вешалка, на которую цепляют тряпки. Я осознал чем владею. Ни одно богатство не сравнится с тем, что есть у меня. Море! Я могу управлять им, я могу уничтожить его. Море будет жить и существовать по моей воле. Ты представить себе не можешь, как я велик!
И вновь Матвей содрогался от демонического громкого смеха. Он безудержно смеялся, срывая голос на хрип. И лишь волна останавливала его. Он отплевывался, откашливался и вновь продолжал смеяться.
Алиса пришла в ужас. В ее глазах застыл немой испуг.
- Но ты обещал, что мы всегда будем вместе!
Она крикнула, но ее отчаяние, казалось, еще больше насмешило Матвея. Он истерично содрогался и катался по краю берега, подгибая ноги в темных намокших джинсах.
- Матвей! Ты не смог полюбить меня. Это я виновата, да? Заставила тебя! – Алиса кричала, но ответа не следовало, лишь смех, - прости меня! Только, пожалуйста, не уходи, вернись!
Она кричала в никуда. И зря было срывать голос. Морские волны проглатывали ее крик. Матвей смеялся, захлебываясь водой, загибался от приступов кашля, но продолжал смеяться. Странная безумная гримаса скорчила его лицо.
«Это не Матвей! Он не может быть таким. Что с ним сделало Море?! Что с ним сотворила…я?!!»
Алиса побежала назад к хижине, оглядываясь, и не веря тому, что видит. Смех Матвея преследовал ее, догонял и громовыми взрывами стрелял в спину. Уже подбегая к хижине, Алиса обернулась и увидела Матвея, извивающегося в припадке смеха. А изумрудная волна накрывала его и завлекала в свои объятия. Полная отчаяния, Алиса зашла в хижину, бросилась на настеленную сухую траву, мягким одеялом покрывавшую землю. Слезы повисли на ресницах. Плакать хотелось, но Алиса не могла, сердце стучало и перехватывало дыхание. Она протянула руку и нащупала в темноте целлофановую упаковку. В темноте она чуть серебристо светилась. В упаковке оказался соленый крекер «рыбки». Помнится, жевали они его с Глебом в своей комнатке и обсуждали всё, что их интересовало, всё, о чем мечталось, придумывали разные чудесные истории. И вот исход: Глеб пришел к своей мечте - получил хорошую работу, путешествия и мир автомобилей, о котором мечтал с раннего детства. А Алиса? Ее мечта морских странствиях и большой любви не увенчалась успехом. Думая об этом, Алиса смотрела в одну точке пустыми разочарованными глазами. Она бросила пустую упаковку и легла на мягкую сухую траву. Шум моря стихал. В голове Алисы он то прерывался, то сменялся писком, то разными голосами, то просто сплошным монотонным шумом. Как много тумана и дыма клубилось в ее горячей голове!
Сумерки совсем накрыли берег с головой. Вот так и наступила черная ночь. Ночь, полная жары и жажды. Алиса не могла уснуть. Сон обрывался. Ей все время хотелось пить. Она уже скинула с себя все, что можно, но жара душила ее и сушила губы. Алиса допила последние капли воды. Фляжка была пуста. Но жажда еще крепче шерстяными рукавицами схватила ее за горло. Алиса перекатывалась из стороны в сторону, стирала пучки травы со лба. Сухая трава прилипла к ее телу. Казалось, что воздух сомкнулся в купол над ней, из-под которого она не могла выбраться. Алиса чувствовала себя поглощенной в пузырь, где томилась, ища на ощупь выход из душного пространства. И лишь к утру шум в голове утих, руки ослаблено разметались по сухой траве. Алиса уснула. Но на бледном лице оставалась тревога и сокрушение.


X

Яркое Солнце уже проникло в щели сквозь ветки хвороста. От жары Алиса не могла встать. Ноги горели и ослабли до предела. Она, подобно змее, выползла наружу. Белая вспышка Солнца ударила по глазам, заставила их проснуться. Тут только Алиса увидела…
Ужас сжал ее сердце, как беззащитного хрупкокостного птенца. Нечеловеческий истошный и полный отчаяния крик или даже стон вырвался из ее уст и пронзил горящий воздух пустыни. Да, именно пустыни. Море пропало. Не стало тропического леса и скал, не стало Матвея. Одна лишь бесконечная пустыня. Бескрайний желтый песок тянулся во все стороны, замыкая круг горизонтов. И лишь синее бездонное небо над головой, купающее в своей высоте сухое и палящее до жжения Солнце. Ничего…только два цвета: синий и желтый без конца и начала. Единственное, что еще могло напоминать о жизни вообще – это одинокая хижина Алисы.
Первые несколько минут Алиса не могла не то сто осознать случившееся, но даже хоть о чем-то подумать. Ее голову раскалывал жар. Она лишь рыдала, припав лицом к горячему песку. Ее тело содрогалось от рыданий. Но разве это могло чем-нибудь помочь? Что случилось, то случилось.
Наконец, все еще вздрагивая, Алиса подняла раскрасневшееся лицо, распухшее от слез и выпитой ночью воды. В ее голове трагично метались бессмысленные обрывки фраз: «Это сон? Что произошло? Где море? Где Матвей? Что случилось? Неужели оно высохло? Где он? Дыхание Чудес!»
Алиса решила собраться с мыслями, но у нее ничего не получалось. Лишь только она начинала осмысливать случившееся, как слезы вновь подступали к ее шее и она срывалась на плачь.
- Подожди! Успокойся! – говорила она сама себе, - давай разберемся, что произошло. Куда всё исчезло, и что теперь будет со мной в этой пустыне?
Алиса попыталась встать, ноги не слушались, как будто они были парализованы, но она из последних сил оттолкнулась руками от песка и встала. Слабость в коленях заставляла ее дрожать и цепляться за воздух, чтобы сохранить равновесие и не падать.
Огромная пустыня простиралась во все стороны. Всё как в открытом океане, только взамен воде – песок. Алиса тревожно искала глазами хоть что-то вдалеке, но как ни старалась – ни души. Это повергло ее в страх. А мысль «что делать?» забилась в голове, словно птица в клетке.
Алиса медленно пошла по песку. Она уже привыкла к его горячему прикосновению и смирилась с тем, что голову напекло, мысли плавились, а перед глазами мутно кружились белые вспышки лучей Солнца.
- Господи! Что же теперь будет? Моря – нет! – вслух размышляла Алиса, вытирая слезы со щек, все еще душившие ее, - но Матвей! Что с ним? Где он сейчас?
Внезапная мысль врезалась копьем в ее мозг. Это заставило Алису остановиться.
- Он исчез вместе с морем. Оно высохло вместе с ним. Оно поглотило его! Боже! Матвея больше не будет!
Алиса схватилась за голову. Пальцы грубо вцепились в сухие, заметенные песком волосы. Она упала на колени. Истина постепенно дошла до нее.
- Нет! Этого не может быть! Ведь всё из-за меня! Я убила Матвея. Нет. Этого не может быть…нет, - Алиса не могла перевести дыхание, она лишь безумно ворошила руками песок и опасливо оглядывалась, - нет…за что? Боже, что я натворила! Я ведь помню, точно помню его слова…жертва! Он думал, что владеет Морем, что он вправе повелевать им, что он может уничтожить его, но это Море овладело им и убило! Он – жертва Моря, он – жертва моих заблуждений! Нет! Нет!
Алиса, срывая голос, кричала в небо, била кулаком по песку, в истерике сокрушалось на то самое вечное, что было с ней все эти годы.
- Будь ты проклято, Дыхание Чудес! Что ты натворило?! Будь ты проклято! Ты забрало у меня всё! Всё! Понимаешь? Теперь нет смысла дальше жить! Ну, убей меня! Убивай долго и мучительно! Сжигай в пустыне! Не хочу больше…
Алиса корчилась от рыданий, метала горсти песка в воздух, царапала себе руки и долго еще проклинала дыхание Чудес. Но оно ее не слышало. Его здесь и не было. Дыхание Чудес выполняло новую миссию. И так, до заката Солнца Алиса впустую бесилась и проклинала жизнь. К вечеру силы ее иссякли, и она не могла уже не плакать, ни говорить. Она неподвижно лежала в хижине на боку, подогнув под себя ноги, и пусто смотрела на серебристую упаковку от крекера. Глаза были еще полны горя, но это было последнее, на что хватало сил. Она вспоминала. Теперь она вспоминала всю свою прежнюю жизнь. Матвея, дом, всё было так быстро и глупо потеряно. И это казалось страшным. Страшнее и безысходнее сейчас не могла казаться даже смерть. Вдруг, Алисе вспомнился тот чудесный день, когда она впервые увидела и познакомилась с Матвеем в офисе Глеба. Как он был красив и уверен в себе, как он был язвителен и нагловат, как высоко держался перед ней. И как он ничтожно пал перед Морем, как легко попался в его коварные сети, как легкомысленно отдался его кровожадным волнам.
Алису, вдруг, разразил смех, странный, пугающий ее саму. Это был смех Матвея, вчера на пляже – безумный и отверженный, но только тихий, смешанный с минорными нотами недавних слез. О, Странный Смех! Он был полон ехидства и победы, и величества, и безумия, и печали, и самоотрешенности. Именно смех сейчас помог Алисе собрать последние остатки сил в комок и сжать в кулаке. Алиса привстала. Руки еще дрожали. Это от голода. Она уже сутки ничего не ела.
- А все-таки, медленно умереть не удалось, - произнесла Алиса с неким ехидством, обнаружив в углу хижины плетеный из джута летний походный рюкзак. Помнится, этот рюкзак Алиса выиграла в викторине, когда в пятом классе они вместе с Глебом ездили в летний лагерь. Алиса расстегнула рюкзак. В нем она нашла три фляжки смородинового морса, две банки дальневосточного салата, мешок сухой рыбы и печение, уложенное в картонную коробку. Интересно, кто снарядил ее таким образом, будто в дальнее плавание? Из бокового кармашка Алиса вытащила консервный нож и пластмассовую вилку. Через десять минут – готово! Пустая банка из-под дальневосточного салата была похоронена в песке недалеко от хижины. Сухую рыбу Алиса решила пока не есть, так как запас морса был ограничен. Все это казалось странным – никакой красоты вкуса, но зато такое близкое и родное, как будто кто-то знал ее долгие годы.
А Солнце становилось всё желтее и глубже. Алиса начала бояться своего одиночества. В хижине стало темно, поэтому она выбралась наружу. Как хотелось вернуть хотя бы чудо-ночник! Но даже ни одна лампа не заменила бы ей сейчас живого человека. Она села возле хижины на песок, и ей, вдруг стало дико жалко себя. Тут же слезы подкатили к глазам. И что ей еще оставалось делать, как ни плакать.
И кто знает, как долго бы она еще давилась слезами, как вдруг, в розоватых отблесках Солнца что-то туманное и высокое показалось вдали. Сначала Алиса не разобрала что это за фигура, но насухо вытерев глаза, она стала различать очертания домов, а именно – родных пятиэтажек. Они полупрозрачным дымным столбом зависли в воздухе почти у самого горизонта. Алиса вскочила и бросилась бежать вперед. Сердце выпрыгивало из груди, а дыхание превратилось в отчаянные стремительные стоны. Тем временем, на горизонте появилась отчетливая картина города, но все еще качающаяся и газообразная, как при тепловом видении. Алиса бежала навстречу, падала, ноги заплетались в песке, слезы ручьями лились по разгоряченным щекам. Она только успевала смахивать их рукой, лишь бы не потерять из вида представшее впереди. Она бежала, бежала, но не могла приблизиться. Сил уже не было, кислота разъедала мышцы и плескалась в ногах с каждым движением, но казалось, что Алиса не сдвинулась и на сантиметр с места. Внезапно дымные серые пятиэтажки стали быстро таять, расплываться в воздухе, и, наконец, исчезли совсем. На горизонте, по-прежнему, не было ничего, кроме бесконечных барханов. Алиса остановилась.
- Мираж. А я то, дура...конечно, это мираж, - Алиса повернулась и обреченно пошла назад к хижине, опустив голову, и даже не оглядываясь назад.
Становилось сумеречно. Песок уже не светился, как золото, а лишь темно-бежевыми волнами, как вечернее покрывало, тянулся до самого края земли. Алиса села на корточки, опершись спиной об упругие жерди хижины. Теперь злость и ненависть к самой себе заставила ее стиснуть зубы и упорно молчать, и даже больше – ни о чем не думать. Лишь слезы, соленые! Как их было много! Наверное, море обратилось в них. Слезы то медленно скользили по ее щекам, плавно скатываясь по линии скул, то хрустальными каплями нависали на ресницах и затуманивали ядом глаза.
Неожиданно, ее окликнул чей-то голос. Алиса не отреагировала сразу, так как поддаваться миражу очередной раз было бы глупо. Но голос, раздающийся сзади, вновь позвал ее по имени:
- Алиса!
Она оглянулась. За ее плечами, возле хижины стоял Левицкий. Алиса резко бросилась в сторону от неожиданности. Она синими, круглыми, полными слез глазами смотрела на него снизу вверх, а он стоял и с довольной улыбкой разглядывал ее.
- Здравствуй, Алиса! Не бойся, это я. Наконец, нашел тебя.
Алиса замерла в недоумении. Она не могла произнести и слова. Перед ней – живой Левицкий. Правда, немного изменился: слегка оброс, на лице появилась щетина. И взгляд другой. Совсем не такой беспокойный и нелепый как в Арт-кафе или тогда, за чаем. Его глаза открыто смотрели на нее в тот момент, серьезно, спокойно, тем не менее, хранили доброту и свободу.
- Алиса, я вижу, ты удивлена. Я – не меньше. Может быть, ты выслушаешь меня, - он сел на колени прямо перед Алисой и посмотрел в ее напуганные, полные изумления, глаза, - Алиса, ну скажи хоть что-нибудь. Это – я, Женя. Я настоящий. Я с тобой, в пустыне.
Он уже протянул было руку Алисе, хотел убрать песчинки с ее щеки, но она резко оттолкнула его руку и убрала упавшие на глаза волосы сама.
- Что ты здесь делаешь? – спросила она дрожащим низким голосом.
Это несколько шокировало Левицкого. Ему не приходилось видеть Алису в таком состоянии, поэтому он не ответил сразу.
- Я узнал, где ты, и пришел на помощь. Ведь, признайся, она тебе сейчас нужна.
Алиса смутилась. Ей, вдруг, стало стыдно. Видимо, она создавала сейчас вид нуждающейся в помощи, тем более такая крайность – в помощи Левицкого. И на самом деле, если посмотреть со стороны: изодранная одежда, волосы, повисшие, встрепанные клочками, набившиеся песком, красное заплаканное распухшее лицо с дикими, доведенными до отчаяния страданием бесцветные глаза, дрожащие исцарапанные руки, ноги в синяках, поставленные самой же себе. Алисе сделалось ужасно стыдно, а Левицкий всё не сводил с нее своего пророческого взгляда.
- Мне не нужна твоя помощь, - дерзко выпалила она, - можешь проваливать туда, откуда пришел.
- Алисонька, не злись, - произнес Левицкий, сочувствующе глядя в глаза, - я понимаю, тебе тяжело, но всё можно исправить, еще есть шанс, поверь, мы найдем выход. Ради спасения, ради жизни можно сделать многое.
«Я уже сделала. Хватит с меня таких деяний», - сказала про себя Алиса, а вслух лишь добавила:
- Оставь меня в покое. Ты меня и тут сумел достать.
Она закрыла лицо руками, дабы не видеть его взгляда.
-Пожалуйста, выслушай меня, - попросил Левицкий, делая голос еще мягче, - я все равно спасу тебя. Ты поймешь, что незачем так относиться ко мне. Найти бы только Оазис. Да, Оазис. И Левицкий задумался, опустив взгляд вниз. Алиса же, наоборот, подняла лицо:
- Какой еще оазис?
- Оазис Чудес, - тихо произнес он.
Алиса истерично засмеялась.
- А я уже начала беспокоиться, что схожу с ума. Оказывается, не я. По-моему, это тебе помощь нужна.
Левицкий посмотрел ей в глаза.
- Пойми, если я найду Оазис Чудес – все изменится. Это единственный выход. А вот если не найду…то…
Левицкий замолчал. «Я навечно останусь в этой пустыне», - мысленно продолжила его фразу Алиса. Это заставило ее содрогнуться от страха.
- Я призван спасти тебя, - произнес Левицкий, - призван Дыханием Чудес.
Теперь Алиса четко увидела лицо Евгения, озаренное последними лучами заходящего Солнца. «Он изменился. Еще идет эта щетина. Даже стал красивее. Какого дьявола? Что я несу?! Это же Левицкий – бездарный и никчемный человек! Он что-то сказал про Дыхание Чудес! Откуда он знает?»
- Что, черт возьми, ты несешь? – воскликнула Алиса, - какое Дыхание Чудес?!
- Твое, - ответил Левицкий и улыбнулся, - оно нашло меня.
Алиса пришла в ярость.
«Нашло кого найти!» - дерзость переполнила ее страдание.
- Убирайся к черту вместе со своим Дыханием Чудес, оазисом и прочей дребеденью! Убирайся!
Левицкий встал, молча опустил глаза, накинул свой рюкзак на плечи, и больше не произнеся ни слова, пошел вперед. Алиса все еще неподвижно сидела на песке и бездумно наблюдала, как удаляется его силуэт, как постепенно он превращается в точку, как сумрак закрадывающейся ночи заглатывает его в свою звездную чашу. Алиса перебралась в хижину, и после нескольких глотков морса, навзничь повалилась на свою травяную лежанку. Сон объял ее лишь через несколько часов, когда Алиса окончательно запуталась в мыслях и догадках, где Левицкий мог найти ее Дыхание Чудес, и что произошло в ее отсутствие в том мире.




XI


Даже созерцание движущихся вод,
зубчатых гребней гор и колыхания
ветвей на легком ветру сходно
действию танца, музыки или
ритмически повторяющегося
заклинания: оно выводит человека
из-под власти повседневного мира
и погружает его в состояние
отрешенности.

Лао-Цзы


Рассвет Алиса встретила в позе лотоса с банкой дальневосточного салата в одной руге и с вилкой в другой. При этом Алиса, не отводя глаз, наблюдала за выплывающим Солнцем, ни на секунду не упуская белого обновленного лица владыки неба. Теперь ей казалось, сто его вольфрамовые белые лучи были накалены до предела и готовы жалить и обжигать песок. Алиса, не щурясь, а открыто, пристально смотрела в лицо Солнцу, и даже с улыбкой отчаянного победителя встречала его. Выскоблив банку да дна, Алиса отбросила ее в сторону.
Вот уже горизонт стал отчетливо виден, являясь границей контрастных цветов неба и земли. Алиса вытерла губы рукой и продолжила свою солнечную медитацию. В ее голове звучала одна и та же музыка. Зато как ясно и отчетливо! Это была бойкая и динамичная мелодия «Болеро».
Один за другим из-за горизонта в небо стали подниматься розовые воздушные шары. Они покачивались в воздухе под музыку, и где-то в самой высоте, выше Солнца, беззвучно лопались, как мыльные пузыри. Алиса продолжала наблюдать с зачарованной улыбкой. Внезапно, вдалеке появилось нечто странное и быстро начало приближаться. Алиса поняла, что это песочные часы огромного размера, почти с дом высоту. Они зависли в воздухе совсем недалеко от Алисы. Как обычно, следуя своему несложному механизму, песок пересыпался из верхнего сосуда в нижний. Алиса слушала в голове и смотрела за песком. Когда он истек, часы проделали сальто в воздухе, и песок снова посыпался вниз. Алиса и не заметила, сколько раз они успели перевернуться, как вдруг, они стали удаляться обратно за горизонт.
Солнце уже стояло высоко и говорило о том, что еще шаг – и будет полдень. Алиса по-прежнему сидела по-турецки на песке возле хижины и смотрела вдаль, где караваном по далеким песчаным барханам тянулась всяческая кухонная утварь: сковородки, кастрюли, поварешки, приплясывающие в воздухе в ритм Алисиной музыке. Самовар, перекатываясь с бока на бок, волочился вслед супнице и кофейнику, а за ним строй чашек, дуршлагов и ситечек, вилок и ложек. Вся эта вереница тянулась вдоль линии горизонта, и постепенно исчезала. Алису это немного опечалило, так не хотелось быть одной. Пусть даже не люди… Последней в строю каравана оказалась маленькая чайная ложка, но она схитрила и решила обмануть своих товарищей, и пока они не видят, изменила свой путь и пошла прямо навстречу Алисе. Не ясно было – идет она по песку, или же движется по воздуху. Ложка всё приближалась к Алисе. Солнце уже взошло в зенит и стало напекать голову Алисы. Наверное, от этого музыка стала постепенно утихать, пока не исчезла вовсе, не оставив ни одной нотки в голове Алисы. Но чайная ложка продолжала приближаться к хижине. Алиса лишь смотрела ей навстречу. Незаметно ложка приблизилась. И только теперь на расстоянии пяти метров Алису, наконец-таки, озарило, что это никакая не ложка, а Левицкий. Тут только ясность опрокинула на нее ушат с водой. Евгений подошел к ней и также сел по-турецки напротив нее. Алиса все еще приходила в себя.
- Здравствуй, Солнце, - приветливо сказал Левицкий и тут же протянул Алисе шоколадное эскимо. От него шел холодный пар, и веяло морозом.
Алиса не успела опомниться, как Левицкий сунул эскимо ей в руку.
- Спасибо, - тихо произнесла она и робко попыталась улыбнуться.
- Вот то немногое из чудесного, что мне удалось найти за ночь. Тот салат, морс и прочее были моей первой неуклюжей попыткой оттуда. Не так уж вкусно было, да? Ничего оно меня всему научит…
Алиса еще раз окинула диким взглядом Левицкого, а затем эскимо, понюхала его и только после этого откусила. Не стоит описывать словами – что такое мороженое в пустыне – бесполезно! Это чувство теперь могло стать известным только Алисе. Евгений умиленно улыбнулся, глядя на детский восторг девушки.
- Я думаю, это уже успех, - сказал он, - но стоит поторопиться с поиском оазиса. Время не ждет.
Алиса еще раз взглянула на Левицкого. Сейчас он напоминал ей святого в белых лучах Солнца. И все же, ему шла эта щетина. Она делала его лицо мужественным и симпатичным. И длинные волосы. Да и глаза смотрели иначе. Можно было за него порадоваться. Но Алисе – не самое время для радости. То, чего она лишилась, все равно не заменишь порцией эскимо на палочке.
- Правда…очень жаль, что всё так вышло, - тихо сказал Левицкий, - жизнь, поистине, жестокое существо.
Алиса молча ела эскимо, время от времени поглядывая на Левицкого.
- А ведь все так хорошо начиналось, - Левицкий сделал пазу, - ты встретила его. Всё произошло ради него. И Море… У тебя изящная душа, Алиса. Ради любимого человека можно пойти на всё. Я уже понял сам…
Алиса ухмыльнулась, жуя морозный кусочек эскимо.
- Но если бы Матвей любил тебя, всё бы обернулось не так, - продолжал Левицкий уже с бОльшим темпераментом, - он полюбил лишь себя. Он понял как стал велик! Ведь ты подарила ему Море. Ни машину, ни дачу, ни даже сундук с золотыми монетами. Это совсем иное… Осознав что это такое, он забыл о тебе. Море поглотило его, выпило его Я. А тебя он предал, Алиса, предал, и Море наказало его за тебя.
Алиса остановилась и пристально, остро, прицеливаясь в самые зрачки, посмотрела в глаза Левицкого. Затем она резко опустила взгляд и швырнула недоеденное эскимо в песок. Не говоря ни слова, она ушла в хижину.
Левицкий замер. Он лишь грустно созерцал тающее в песке мороженое. Затем он встал и отправился назад за горизонт, откуда и появился в образе маленькой чайной ложки.




XII

В словах не опишешь все разнообразие мира.
В речах не выскажешь всей глубины мудрости.
Тот, кто судит по словам, погубит себя,
Тот, кто привязан к словам, собьется с пути.

Умэнь



«Земля и небо пребывают неизменно, Луна и Солнце следуют друг за другом, зима сменяет лето. Именно это имеют ввиду, когда говорят, что безымянное и обладающее именем пребывают в постоянном движении, порождая десять тысяч вещей. Бывает время движения, бывает время покоя. Убывание и возрастание можно исчислить. Восемь триграмм могут быть созданы. Календарь сожжет быть составлен. Четыре времени года сменяют друг друга».
Алиса снова и снова повторяла про себя одно и то же, дабы не забыть этих простых и вечных истин. Она уже начала утрачивать время, путаясь в его содержании, забывая, когда день, а когда ночь. Что-то улетучивалось, уходило из ее памяти, выпадало фрагментами из ее сознания. Она не могла понять сколько часов пропустила, находясь нигде. Время превратилось в одну большую яму – обрыв, в которую даже страшно глянуть вниз – в бездну. Алиса понимала, что если ничего не изменится, она умрет. И чем может здесь помочь человеческий разум? Познание мира со стороны разума конечно, так как и сам разум конечен. Информация же о мире бесконечна. Время существует для того, чтобы не свихнуться в постоянном потоке восприятий. Время – мерный стаканчик, не дающий захлебнуться информацией.
А всё сводилось к одному. Она ждала, мучилась от безысходности. Она ждала Евгения, калеча свою совесть за невежество и отрицание. А почему все действия сводились к одному верному решению? Чистая математика! Всё материальное имеет свою формулу. Но формулы объединяются в одну. Они выходят из нее и ей же заканчиваются. Инь и Ян. Море и пустыня. После познания обоих Алиса создала в себе единую гармонию, породившую в ней идеальное чувство. Может быть, по песчинкам, по крупицам Алиса наконец-то навела порядок в своем мире. Алиса не могла простить себе безбожной ошибки, хотя кто их не делал в ее возрасте. Она изменила себе, позволила унизить себя. Но Дыхание Чудес неподвластно никому. Оно не дало уничтожить себя. Оно само умело уничтожать. Алиса сбилась с верного пути, а Дыхание Чудес само нашло его. Оно покинуло Алису, бросило в пустыне, в одиночестве. Алиса еще никогда не была так одинока. Но теперь она каялась, убиваемая мыслью о том, что, потеряв Дыхание Чудес, она стала бездарной и прозрачной. Скольких чувств лишилась она, как опустела и одичала ее душа, созерцая вечную гибель под палящим Солнцем; Солнцем – убийцей, Солнцем-дьяволом, еще недавно являющимся для Алисы Богом.
А теперь Дыхание Чудес настолько далеко. Так далеко от Алисы оно еще никогда не уходило. Оно осталось в Том Мире. Оно блуждало, обиженное и потерянное. Оно не хотело творить, не хотело созидать. Голод и холод сковал его в цепи, и оно лишь скиталось по переулкам и рынкам и печально глазело на витрины с фонарных столбов. И безразлична была Дыханию Чудес судьба Алисы. Вероятно, так и было, но…сможет ли оно когда-нибудь простить Алису? Или…пусть поживет как все. Никто еще не умирал от недостатка волшебства.
Алиса умрет… Спасти ее мог лишь один человек – Евгений. Сколько же ей потребовалось времени, чтобы осознать это? Вот именно, она не знала. Она сбилась со счету. Время превратилось в страх, что Евгений больше никогда не придет. Теперь ей все стало ясно, всё, о чем он говорил, и что она упорно игнорировала и не хотела понимать как в том, так и в этом мире. Неужели, он послан ей? Кто наделил его этим даром? Как смог он найти ее…долго искал…Может быть и обрел себя настоящего, поверил в себя, в Алису. И никогда не разочаровывался в ней, продолжал верить, что она – свет, даже когда плакал ночью, забившись в угол как дикий зверек, растирая руками по стенам черный пепел сожженного письма. Может быть, именно тогда пришли к нему новые силы, и он твердой рукой разбил ненавистное зеркало в ванной, ежедневно путая ему голову своим лживым ехидством. Видимо, решил Евгений, что пора увидеть в зеркале совсем иное лицо, иной взгляд – настоящий. И помощь была где-то рядом. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
А Алиса всё ждала. Ждала в хижине, на песке, сидя, лежа, ползая на четвереньках, глядя в синее небо, или стоя, как свеча на лопатках ногами вверх, напоминая, порой, пустынные многолетние растения. Лишь как карты перед глазами метались портреты с лицом Евгения. Теперь она не могла сравнить его с тем недочеловеком из Арт-кафе, хотя тогда он озвучивал ее же мысли. Или с тем застенчивым студентом-ботаником, сконфуженным ее резкими выпадами.
Никогда в жизни, ни в одном человеке Алиса так не нуждалась, как сейчас в Евгении. Она знала, что найти ее здесь мог только он. Его имя легкой лазурной дымкой проносилось в ее спекшейся под Солнцем обесцвеченной душе. Евгений…как логично и пророчески. Оно томило ожиданием Алису. Женя – сродни китайскому «жень» - человек. Человек с его разумом и возможностями. Человек – жизнь, последовательность, круг. Евгений – истина, ключ, разгадка. Евгений…гений…гений?! И разве теперь Алиса могла бы признать, что все сказанное в кафе Евгением было чепухой. Кому как ни ей стал знаком цикл однообразия, по которому она бродила, как лунатик в лабиринте, по кругу, с которого нельзя сойти. Спасти могло бы лишь чудо.
Ведь если бы на Землю бы падал метеорит, остановить его могло бы тоже - лишь чудо. И когда люди бы схватились за голову, зажали уши, зажмурили глаза и рухнули бы на землю дрожащими коленями, внезапно появилось бы Дружное Метеороядное Чудо и проглотило бы этот несчастный камешек, как грецкий орех в расстоянии пятидесяти метров от Земли. Потом похрустело бы им аппетитно, добродушно-глупыми глазами глядя на безумное удивление людей, и исчезло бы, не попрощавшись. Но ведь в том и соль – где оно, это Чудо? Алиса бездарна, пуста и брошена на гибель.
Так проходило время, безмятежное, не названное никаким именем числительным. А Алиса ждала. Она, все же, еще могла делить его на темное и светлое – день и ночь.
«Наверное, это последняя доза. Я чувствую конец. Не знаю что должно кончиться, но предполагаю, что - жизнь», - думала Алиса в темноте, безвременно подкравшейся к ее хижине. Внутри было спокойнее. Все же лучше лежать в ограниченной темноте, чем в безграничной. «Если еще существует такое явление как Завтра, то оно последнее. Надо лишь смириться, да я и не волнуюсь. Всему есть предел. Лишь бы не бояться смерти. Для этого надо посмотреть на нее с другой стороны, не с физической, как это обычно рефлекторно делается, а с другой…»
Алиса улыбнулась в черную пустоту. «Вот и дошла я до нового оборота Колеса Праведности. Так начинается и кончается новый цикл жизни ничего и нечто – две противоположности. Весь мир подобен маятнику, и эти две половинки являются крайними точками. Да. Мир существует, пока мы живы. Любой мир, пока мы способны делить всё на две противоположные части. Если придет смерть, то мозг отключится, и картина мира будет иной. Вечное Ничто когда-то породило Нечто. Значит и после смерти…» Алисе казалось, что она говорила это вслух. Больше не хотелось. Ее слова сами пугали ее. Да. Она говорила. Вокруг никого не было. Лишь неживая пустота и самая черная темень. И вдруг – голос, скрипучий, низкий, полный стона и колючего песка. Ее голос, который казался чужим и страшным и бездонным в одиночестве.
«Всё, успокойся!, - думала Алиса, - уже не страшно упасть в яму…я готова…я готова…я встречу свое Дао, обрету новое счастье или несчастье. Это самое главное. Ради этого и рождается все живое. К какой цели они идут? Вечное циклическое созидание и разрушение. Не хочется вспоминать сейчас Матвея. Умереть. Значит так и будет. Я готова…но…так страшно умирать…»

«Дао – сияющая пустота, незримый источник, потрясающий образы вещей в материальном мире. Всё во вселенной держится в пространстве и времени, повинуясь Великому Пути, который открывается везде, если человек способен освободиться от повседневных забот и взглянуть на мир глазами своей души, не замутненными поволокой чужих мнений, увидеть мир истинным зрением, не искаженным мимолетными желаниями».







XIII

После того, как все исчезло, появилось что-то, похожее на сбивчивое гудение электричества в ушах. Оно появилось еще до того, как Алиса поняла, что она существует. В этом звуке было слышно всё до мельчайших деталей. Пластичное и быстротечное движение каждого электрона, каждый участок его пути, каждое колебание. Каким плавным удовольствием полнился планомерный шаг по синусоиде. Каким же слухом надо было обладать, чтобы слышать ритмы движущихся электронов! Наверное, совершеннее абсолютного в миллионы раз. Именно это чувство постепенно родило в Алисе Мысль, причем весьма оптимистичную, самую первую: «Я жива». Вслед за ней последовали другие: «Я чувствую. Я лежу. Я слышу». После этого Алиса начала воспринимать мир по-человечески.. Всё вернулось на круги своя. Слух ее, действительно был идеален. Лежа на спине, Алиса не могла пошевелиться, пластом, как связанная, она пропускала через себя голос колебаний, который постепенно нарастал и приобретал новые отзвуки. Это были волнообразные, мерные наплывы ритмического боя часов, четкие шаги секундных стрелок. Вскоре звук превратился в пульсирующее движение механизмов, затем в гулкие удары вулканических извержений, и наконец, в то идеально, что являлось истинным во всем этом полнозвучии биоритмов – прибрежный шум волн. Пройдя через это звуковое пространство, Алиса открыла глаза: «Я вижу!» То, что сейчас вихрем ломилось в Алисину голову, казалось ей будоражаще нереальным, но она слышала МОРЕ. Яснее ничего нельзя услышать.
Алиса, не спеша и с опаской выбралась из хижины, испуганно зажмурившись от рассветного Солнца. Но напрасно, оно было другим. Она с радостью встречало Алису, принимало как королеву предстоящего бала. Алиса встала во весь рост, открыла глаза. Всё, что она видела – МОРЕ. А теперь, простите меня, милые читатели, но не дано мне описать словами чувства, возникшие в этом милом сумасшедшем создании. Проще говоря, она снова сошла с ума. Второй раз таких экспериментов ставить нельзя, скажите вы. Но это было совсем другое. МОРЕ, представшее перед ней, не имело ничего общего с тем, созданным по образу и подобию Матвея. То, что Алиса видела сейчас – МОРЕ, полное образа и настроения, несомненно, созданное руками гения. Гения! Ну, вспоминаете? Его волны нежно перекатывались, образуя бронзовую рябь в лучах Солнца. Неподалеку, возле черной острозубой скалы была пришвартована великолепная средневековая баркентина с гордыми, трепещущимися на ветру парусами.
Что говорить про Алису. Она видела одно лишь МОРЕ, Солнце, корабль. Всё гениально и просто. Она бросилась со всех ног к воде, еще не понимая всего случившегося, и лишь у пав в прохладную воду, она почувствовала новую жизнь. Одновременно и мимолетно она поняла всё: что чудо появилось, что она не умрет, что жизнь только началась, что вернулось то, чего она ждала, и ее мечты сбылись. И всё будет! Теперь всё будет! Мысли смешались с безумием, счастьем, взрывом эмоций, торжеством, ясностью, безудержным восторгом и слезами полноты чувств. Нормальный человек бы не выдержал всего этого, но не Алиса. Ее синие глаза! Видела бы она сейчас свои глаза со стороны! Глаза, созерцающие синюю линию горизонта, горели безумным желанием жить, а это и было всем для Алисы. Сейчас она могла чувствовать то, чего обычные люди не могли. Алиса точно знала, что МОРЕ бесконечно, что это и есть мир, не имеющий ни конца не начала. И она точно знала для чего здесь стоит эта баркентина. Осталось еще чуть-чуть. Алиса села на песок. Как ребенок она радовалась Солнцу, морю, чайкам, камням, скалам. Ничего не осталось…это бы иной мир. Не было той пустыни, того Солнца, той хижины. Вернее было, но то – совсем иное пространство. Оно существует параллельно и где-то продолжает жить.
Чудо явилось – и теперь Алиса здесь. Она, сидя на песке, умнее и проницательнее любого мудреца, теперь справедливо оценивала реальность, и точно, до грамма знала вес бытию, поэтому все видела другими глазами. Внутренне блаженство росло в ней не толчками и всплесками, а высилось геометрической правильностью пирамид, незыблемостью гор, безграничностью вселенной. И разве могла она теперь хоть чего-то не понимать? Она всё держала в себе и знала ключевую формулу. Человек подобен вселенной в миниатюре, и для того, чтобы жить в гармонии с окружающим миром, он должен сначала найти ее в самом себе.
Внезапно, тень накрыла сверху берег. Море потемнело под ее покровом. Солнце на секунду погасло. Земля содрогнулась, и необъятный свет залил побережье. Алиса оглянулась. На берегу, чуть подальше скалы стоял космический корабль. Она не удивилась, а лишь радостно воспламенилась улыбкой, лучезарной, открытой и гостеприимной. Этот корабль был ей знаком. Тот самый, который снился ей, рассекая космические волны. Корабль напоминал высокую серебристую ракету, отливающую металлическим спектральным узором. Антенны и радары громоздились на ее верхушке, а из выступающих металлическими кругами иллюминаторов шел яркий электрически-голубой свет.
Волнение, все же, охватило Алису. Сердце застучало со страшной силой, с каждым ударом заставляя содрогаться всё тело Алисы. Она побежала к кораблю. Люк автоматически открылся. Глубокий вдох. Руки Алисы затряслись в судорожном волнении. Лишь МОРЕ позади спокойно напевало свою глубокую и бесконечную песню. Провал люка загорелся пронзительным светом, в котором возникла высокая тень человека.
- Зажигающий Звезды! – крикнула Алиса, срывая дыхание.
Перед ней стоял космический странник, фантастический и очаровательный пилот в переливающимся скафандре. Он снял шлем и подошел к Алисе с открытой, безмятежной и спокойной улыбкой.
- Евгений… - прошептала Алиса.
- Алиса… - ответил он, глядя в ее, полные морских просторов, глаза.
Он был очарован ее красотой, но спокоен, от чего казался теперь Алисе безумно красивым и привлекательным. Нет. Это не то Женя Левицкий, которого в классе обзывали скелетом и занудой, не тот застенчивый парнишка, на которого она вымещала свои сомнения и злые игры. Это – Зажигающий Звезды, покоритель космических лабиринтов, романтичный и благородный путешественник, покоряющий чудесные пространства, полный ясности и великодушия во взгляде, принесший на этот берег космические ветра, все еще трепещущие его волнистые длинные волосы. Как ошибалась Алиса в его карих глазах, как ошибалась в его губах, сейчас преображенных в тихую романтичную улыбку.
Алиса упала в его объятия, утонула, и в то же время почувствовала себя воскресшей, когда ее руки сжимали нежностью ее плечи. Не сон, не видение, а чистая ясность. Алиса знала это точно.
- Евгений, - вновь произнесла Алиса, - я долго ждала тебя. Ты и сам знаешь.
- Я нашел твое Дыхание Чудес, - сказал он и посмотрел в ее удивленные глаза.
- Как?
- Однажды ночью, я решил выйти прогуляться, а оно сидело на скамейке под фонарем, напротив моего дома и одиноко смотрело в лужу.
- Прости меня, - Алиса опустила глаза, - это я виновата, что так получилось. Я предала свое Дыхание Чудес. Оно покинуло меня.
- Не волнуйся, - сказал Евгений, - сначала оно было обиженным, совершенно никчемным и простодушным. Я приютил его у себя. Оно бродило по дому и грустно смотрело в одну точку. А тебя не было.
- Прости меня, Евгений. Мне так стыдно вспоминать себя, - Алиса погрустнела.
- Перестань! Пожалуйста! Ты не виновата, - Евгений нежно убрал прядь волос, опустившихся на глаза Алисы, - потом мы подружились, и оно дало мне шанс спаси тебя. Так как спасет тот, кто любит.
- Оно меня простило? – с надеждой спросила Алиса.
- Если любишь – простишь всё, - тихо сказал Евгений, взяв Алису за руку.
- И ты простил меня?
- За что было на тебя обижаться? Я знал, что рано или поздно ты откроешь себя, а я себя. Мы с тобой похожи. Так всегда было. Надо было только стать самими собой. Я люблю тебя, Алиса, очень люблю.
Алиса посмотрела в глаза Евгению. Как неотразим он был сейчас. Такого человека на Земле не встретишь. Тот мир был не его. В нем он не смог найти себя, но обрел Дыхание Чудес, и оно, великий проводник, Гений Правильного Пути, указало его истинную дорогу. Пришло время, и Зажигающий Звезды явился, чтобы, наконец, обрести свою любовь.
- Я люблю тебя, Евгений, - Алиса вновь бросилась в объятия космического странника. Поцелуй был неизбежен. Самый марсианский, самый чудоёмкий.
- Нам пора, - произнес Евгений, когда шум МОРЯ приблизил их к реальности, - эта баркентина - наша. Мы отправляемся в гости на родину Дыхания Чудес.
- Куда? На родину? Изумительно! А я никогда не догадывалась, где может находиться родина Дыхания Чудес. И где же она?
- Это единственный остров в МОРЕ. Специально для нас Дыхание Чудес сейчас держит пространство и время родины на этом острове. Оно ждет нас там. До столкновения Солнца с точкой спектра иллюзий надо успеть, - сказал Евгений и посмотрел на часы, большие, напоминающие компас, надетые поверх рукава скафандра.
- Как далеко остров? – с интересом спросила Алиса.
- На горизонте не видно… - задумчиво произнес Евгений, вглядываясь вдаль, поверх морской глади, - да и остров ли это вообще…в нашем-то земном понимании…
- Вот именно. Не думаю, что Дыхание Чудес живет на обычном острове с пальмами и кокосами. Это просто название.
- Итак! В плавание? – спросил Евгений, взяв Алису за руку.
- Вперед! – поддержала Алиса, и она направились в сторону скалы, возле которой на якоре стояла прекрасная баркентина.
Алиса тут же бросилась к якорной цепи. Ах, как давно она мечтала снять с якоря корабль, снарядить его по правилам, прочитанным в книгах. Евгений с улыбкой наблюдал за Алисой.
- Молодец! Продолжай! Перед некосмическим кораблем я чувствую себя не таким уж знатоком.
Алиса отвязала цепь, взяла Евгения за руку. Она поднялись по трапу на борт баркентины, которая уже вольно покачивалась на волнах. Вместе они покрепче натянули паруса, и чудо попутного ветра понесло их от берега за горизонт. Алиса переоделась в костюм юнги и подошла к Евгению, мечтательно провожающего взглядом берег. Часть космического корабля все еще виднелась из-за скалы, над которой вознесся в воздух божественный ореол голубого света, исходящего из иллюминаторов.
-Тебе не жалко расставаться с ним? – спросила Алиса, подойдя сзади и обняв Евгения.
- Пусть отдохнет. Скоро мы полетим на Марс. Ты хочешь на Марс?
- Еще бы. Я так люблю тебя, - тихо произнесла Алиса и нежно укусила Евгения за плечико. Он лишь поцеловал ее в краешек губ, лег на палубу вверх лицом, так, что мачты стали казаться ему уходящими беспредельно далеко в небо.
Алиса пошла в каюту. Там она увидела свой бинокль. И компас…знаменитый компас старого пирата Сэма, о котором она читала книги в детстве. Алиса встала за штурвал. Как здорово было сейчас держать его в руках наяву, а не скучно глазеть в книгу и несбыточных мечтах наивно считать количество его рукояток. Алиса рулила, смотрела в бинокль, была на седьмом небе от счастья. Она видела, как Евгений лежит на дощатой палубе в неуместном космическом скафандре и улыбается Солнцу прямо в небо так красиво.
Баркентина шла ровно, на всех парусах, плотно набитых потоками морского ветра. Иногда Алиса отходила и садилась на палубу рядом с Евгением. Она вспоминали свое прошлое как мультфильм, говорили о многих философских вещах, о том, как они любят друг друга, и через что им удалось пройти, чтобы наконец-то встретится – даже покинуть тот мир.
Они целовались, их безумно влекло, но надо было следить за движением корабля. Они знали, что все еще будет, им некуда торопиться. Они будут вместе. Потом Алиса притащила из трюма мешок пресных галет, немного перекусили истинной пищей моряков, но больше разбросали по палубе, дурачась и веселясь.
И вот, Алиса снова вернулась к штурвалу, чтобы не сбиться с курса. Она посмотрела в бинокль. Сначала на горизонте она увидела точку, но это мог быть и зрительный обман, но позже, выйдя на курс, Алиса поняла, что это вовсе не точка. Она приближалась ближе и ближе. Цель – полный вперед!
- Евгений! – позвала Алиса.
Зажигающий Звезды подошел.
- Там что-то есть – строго по курсу!
Евгений посмотрел в бинокль.
- Плохо видно. Подожди, сказал он, - сейчас принесу подзорную трубу. Она, кажется, в сундуке у кормы.
Евгений быстро побежал в конец баркентины. Вернулся он с подзорной трубой. Она обросла пылью, но все же радовала своим значительным преимуществом. Евгений дал ее Алисе.
Алиса, не отпуская левой руки со штурвала, посмотрела в трубу. Лишь вдох восторженного удивления всецело объял ее. Она ясно и изумленно увидела впереди…а-ах…НЕЧТО…







ТНЕ КОНЕЦ…