Вечер

В Москве стоял один из тех вечеров, которые легко можно отнести к любому времени года. Движение ветра кончилось, и вязкий воздух приглушал городские звуки. Я стоял оперевшись о неровный гранит парапета высокой набережной и смотрел на завораживающее движение серых амеб бликов на обсидиановой поверхности воды. С реки веяло легкой магией, наполняя все вокруг тайным. Краем глаза порой ловилось мимолетное колебание теней, неожиданное странное подобие звука, будто за спиной что-то проскользнуло. Я не противился легкому очарованию сумерек и наслаждался свободным течением мысли и одиночеством.
По мере сгущения темноты краски стали наливаться сочностью, а глубина воды приобрела бутылочную зелень. Незаметно стало совсем темно, и с противоположного берега протянулись шерстистые нитки бликов от фонарей. Они казались висящими над пустотой. Вдруг на середине будто осыпались на гладь лепестки светящихся цветов. Я не мог разглядеть, что это. Игра блесков повторилась в другом месте; теперь то там, то здесь из невидимых хлопушек по воде рассыпались искры...
Я был уже не в силах стряхнуть с себя колдовское наваждение, меня властно затянуло в круг нереального. Вокруг шла сложная, чуждая дневному свету разума, но очевидная жизнь и я стал невольным ее участником.
Недалеко от меня в шлейфе бликов показалось призрачное русалочье тело. Невесомая вода окрашивала русалку в бледно-зеленые тона и серебрилась вокруг покрытого лещовой чешуей хвоста.
Она оперлась маленькими красивыми ладонями о гранит и взглянула мне в глаза.
Я подумал о совершенстве цвета ее кожи, о темной зелени распущенных волос и о том, что никогда больше не смогу быть рассудительным и самоуверенным.
То, что мое, останется моим всегда, и я не хочу и не могу поделиться этим ни с кем. Да и как бы я мог рассказать то счастье, когда нельзя отличить: желание это или боль и каждая мелочь ранит душу, а из ран по жилам вместе с кровью течет лимонный сок... и томящий вихрь ощущения существования, и скользкие от тины ступени к воде... Нет. Это только мое.
Я возвращался домой и по инерции все пытался прийти в себя, но вокруг пели неземные голоса, и когда я наступал в лужи, в них вспыхивали разноцветные огоньки, а потом долго светились и переливались сзади...
Светящиеся следы в плавном танце свились в кольцо, их дальний конец оторвался от земли, теперь было ясно, что блестит чешуя огромной змеи. Ее два мерцающих глаза приближались. Я стоял на ее хвосте и заметив это в смятении отступил в сторону.
Не замечая меня, она проскользнула мимо, и по мере того, как она удалялась, исчезало колдовство. Теперь скоро рассвет. По пустым улицам я вернулся домой.

1979-1981