Тлэуер и остальные. Говорящий Нож. редкостное дерьмо

-Этого только ещё не хватало!
Канцлер Нитстана встал с утра и понял, что дом заметно опустел. Нахимсон оседлал Леттанию и поехал куда глаза летят, а они глядят явно не туда, куда пялится Тлэуер. Беспокойный он стал в последнее время. Тлэуер сам из таких, но ему теперь дальше побережья Н.-Т.Р. не зайти – дом надо стеречь, оберегать ставку князя от супостата внешнего. Внутренних супостатов не было: Леттания была предана своему хозяину как сторожевая собака, а Тлэуер, получив от жизни всё, не собирался рубить сук, на котором сидит. А вот бродяжничество Нахимсона озадачивало, ведь прежде он и за дверь особо не совался.
-Ладно, - сказал Тлэуер громко, решительно, даже несколько нагло, что было нетрудно сделать в абсолютно пустом доме, - Я ему в отцы не навязывался, в матери тоже. Да, создал его, и что? Смогу таких создать, сотни, тысячи, и буду у них править, а Нахимсону дам денег, водки, бумажную женщину и построю дом для него в Выходской Земле. Будет там вести тихую, безоблачную жизнь. Я к нему приезжать буду, поговорим о том, о сём. А ведь и правда, надо бы кого-нибудь оживить, а то что-то скучно одному. Ха! – крикнул канцлер, неожиданно даже для себя, - мои рабы ждут своего господина, хе-хе-хе.
Тлэуер вышел из дома и пошёл вперёд, к побережью песков, солнца и мерно ударяющихся о берег морских волн. На душе его было радостно.
Только вот что бы оживить? Камни – глупо, они же тупые. Большой пользы нет вешать на себя груз правления кучей тупиц. Песок – пустой труд. Песочный человечек пройдёт пару шагов – и рассыплется. Даже дом на песке нельзя построить, а уж царство – тем более. А чтобы пытаться оживить воду, надо быть полнейшим идиотом. Вода вы высохнет на солнце, а ведь именно там все страны и находятся. Дерьмо!
-Ненавижу! – со злобой произнёс наш герой.
-Обожаю этот мир! – говорит он же, только чуть попозже. Причина понятна – есть тот, кого можно оживить и сделать если не слугой, то уж товарищем хорошим – это точно, а то Нахимсон появляется в Нистандире всё реже и реже.
Итак, в песке, между выброшенными на берег ракушками, верными побережью камнями и приблудным крабом, метавшимся из стороны в сторону, лежал нож. Ничего с ним не сделали силы природы: на лезвии – ни царапины, рукоять тоже цела, лезвие острее всего того, что можно считать острым. Любой разбирающийся в ножах человек мгновенно бы взял его с собой. Тлэуер, для которого не было различия между кухонным ножом и кинжалом, тоже заинтересовался диковинкой размером в три раза больше его. У динозавра , вполне серьёзно мечтавшего стать властелином мира, были свои цели.
«Оживить его – это тема. Во-первых, есть и пить он не будет. Во-вторых, он может постоять за себя и, конечно же, за меня. Наконец, у него острый ум и стальные нервы. Это лишний довод для того, чтобы пустить ножа в Нитстан. За дело!»
Он подошёл к ножу и начал петь «Мне бы в небо». Быть может, пел он не так благозвучно, как какие-нибудь певцы, но их пение скорее способно усыпить, а тут- оживляло. На лезвии ножа показались небольшие глаза, обозначился рот. Вскоре он сам вскочил и завёл речь:
-Прриветствую Вас, коллега! Зовите меня Говорящим Ножом, - сказал он, потом вспомнил, что холодному оружию пристало быть безжалостным, поэтому нож сменил тон и голосом, похожим на рычание свирепого тигра, добавил:
-Я – Говорящий Нож! А ты кто?
-Я – Тлэуер, тот, кто тебя оживил. И ещё кое-что обо мне: говорящий динозавр, канцлер Нитстана – княжества, которым владеет великий Яков Моисеевич Нахимсон. Ты тоже можешь присоединяться к нам.
Нож в один момент превратился в воплощение силы и мощи. Но сила не было опасной а мощь – жуткой.
-Ты правда оживил меня, Тлэуер?
«Тормозит, ну это пройдёт. Надеюсь, насчёт острого ума я не ошибся. Хоть имя без запиночки сказал. А ведь мог поступить иначе».
-Ну есть грешок.
-Я буду тебе служить верой и правдой, не посрамлю чести, не потеряю доблесть, не растрачу силу. И князю твоему буду надёжной опорой. Я иду в Нитстан. Веди меня!
Динозавру только это и надо было. Он не один, не один, не один!
-А теперь, - сказал он, - я хочу предупредить всех, что я не собираюсь совершать с ножом какие-либо развратные действия. Это, во-первых, противоречит мой природе, а во-вторых – больно. Говорящий Нож – мой друг и не более того.
-Что ты там говоришь? – спросил «друг и не более того».
-Неважно. Кстати, почему бы нам не осмотреть Нитстан? Есть смысл увидеть владения князя, которому ты будешь служить.
-Пошли.
Канцлер Нитстана вместе со своим новым приятелем (которому он уже думал подобрать какую-нибудь должность) бродил по Тьменскому побережью. Страх, конечно, никуда с тех мест не уходил, но Говорящий Нож не боялся ничего в принципе, а что касается его вельможного спутника, то мурашки по коже у него, конечно, пробежали, пару раз он нервно вздрогнул, но тихо, чтобы не опозориться перед своим новым товарищем. А то вдруг оживший нож сочтёт его недостойным своей стальной мощи, недалеко и до ножа в спину, чего совсем не хотелось. Поэтому не надо превращаться в воплощение испуга, лучше уж развлечь Говорящего Ножа приятной беседой. Вот Тлэуер и рассказывает про своего патрона Нахимсона, про Леттанию, про Барби, про Стегозавра, пару раз даже про Элизабет Шрагмюллер сказал. Приятель с острым лезвием в шоке – вот что тут было без него. Интересно, просто слов нет.
Вот и миновали пресловутое Тьменское побережье. На подходе – Выходская Земля, а там уже – неведомые просторы, где могут встретиться странные существа. Могут или нет – это ещё вопрос, а вот крокодил нашим героям попался на глаза уже на границе миров.
Он сидел на берегу, обняв свою большую голову морщинистыми короткими сильными руками. В нём не чувствовалось ничего, кроме скуки и какого-то небывалого отчаяния, готового разорвать тело рептилии на тысячу мелких кусочков. Говорящий Нож и Тлэуер решились подойти поближе. Не съест он их точно: динозавр слишком мал, а крокодил хоть и в отчаянии, но всё равно в здравом уме, по доброй воле не будет грызть сталь.
Крокодил и правда не собирался полностью отдавать себя печали – не самое похвальное занятие. Иначе он бы не заметил гостей Выходской Земли. А так – повернул свою чешуйчатую голову, приоткрыл зубастую пасть, да и спросил:
-Вам не кажется, что жизнь – дерьмо?
Тлэуер удивился. В самом деле, что спрашивают обычно, увидав незнакомых людей или незнакомых животных, хотя на разницу между людьми и животными в Ойкумене Второй никто не обращал внимания. «Ты кто? Как тебя зовут? Ты откуда? Что тебе здесь надо?» А тут прямо с ходу беседа о жизни намечается. Необычный крокодил попался.
-Ну это как посмотреть, - завёл беседу канцлер Нитстана, - мне вот кажется, что жизнь создаём мы сами и от нас зависит, дерьмо ли она или нет. Я вот так не считаю, ибо достиг успеха. Даже сочинял как-то правила его достижения, когда вместе со своим начальником князем ясновельможным Яковом Моисеевичем Нахимсоном ожидал Барби, хозяйку Северного Дворца и Стегозавра. Но она приехала раньше, чем я смог что-то придумать.
Была у Тлэуера такая заморочка: начать говорить об одном – закончить уже о другом. Искусства начинать за здравие, а свести за упокой он пока что не достиг, но активно стремился к этому. В этом был свой шик, «нитстанский канцлерский стиль» своего рода.
Крокодил заметил это.
-Слушайте, Вы всегда смешиваете ответ на вопрос со всяким дерьмом? Как, кстати, Вас зовут?
-Тлэуер, говорящий динозавр, канцлер княжества Нитстан. Предупреждая Ваше любопытство, хочу сказать, что рядом со мной – Говорящий Нож, пока простой житель нашей страны. Ответы на вопрос я мешаю с дерьмом редко, но бывает и часто. А то иногда такие вопросы попадаются – шары на лоб, рефлекс на рвоту. Чушь бывает тогда лучше подробного, полного и обоснованного ответа. Разговоры о жизни в этот раздел входят ( «Если только их не завожу я»), ибо когда о ней говорят, значит, её нет, или только есть её подобие. Почему – не знаю, это практикой подтверждается.
-А Вы умный. Кстати, меня зовут Крокодилий Хвост, я живу в этих местах, если это вообще можно назвать местом. Ловлю рыбу, хотя и грустно немного – они же любят воду, как и я. Не откажусь от мяса, но дело не в этом. Хотя всё равно связь с мясом есть. Правда, тухлым. Его опарыши разъедают, а меня грусть и тоска. Вот ты, Тлэуер, забавный тип, хотя и умный. Из тебя многое получится. А я во всём разуверился. И ты никому не верь. Не обращай внимания на стариковские бредни. Просто надо что-то делать, иначе я с ума сойду, мозг вспухнет, да и разлетится вместе с черепом. Кошмар! До смерти в песке возиться не намерен. Крокодилий Хвост хочет уйти, но куда, скажите мне?
Тлэуер внимательно осмотрел своего нового знакомого, который, судя по всему, станет надёжным, верным другом. Крокодилий Хвост силён, многочисленные шрамы на загрубевшей коже доказывали, что ему приходилось постоять за себя. Причём успешно, канцлер в этом не сомневался. Морда длинная, широкая, голова массивная, зубы…Эти зубы способны отпугнуть любого желающего заглянуть ему в пасть. Хвост похож… Чёрт его знает, на что он похож, хоть на сосиску в тесте, но ясно одно: хлестнёт – не увернёшься. Ходит Крокодилий Хвост на двух лапах, а не на четырёх. Возможно, отличный боец, но что-то в нём надломилось. По нему видно, что крокодил – не тупой громила с пудовыми кулаками, а искатель истины, правда, пока без истины. Это ещё и к лучшему, ведь истину можно впарить, и кто, как не он, Тлэуер сделает это!
-Я знаю, куда. Это княжество Нитстан. Там правит Яков Моисеевич Нахимсон Великолепный. Его помощник, канцлер – Ваш покорный слуга, то есть я. Ещё ему помогает Леттания – милая лошадка, а вот Говорящий Нож только готовится служить нашему князю. Рядом с нами находится королевство Барбиленд. Там правит Барби – так ещё штучка, красавица процентов на сорок, стерва на все сто. С ней рядом – Стегозавр, подлиза и холуй, которого я пока считаю нормальным динозавром и Элизабет Шрагмюллер – дура редкостная. Она обезьяна. Обходи стороной Барбиленд.
Тут Крокодилий Хвост мрачно усмехнулся.
-Дерьма везде хватает, даже на Солнце есть пятна, а откуда они? Загадили светило тамошние сволочи. Но к вам пойду. Вроде бы ты (он как-то быстро перешёл на «ты») тип толковый, умный, далеко пойдёшь. Мне нравятся такие. Но всё равно князю вашему я в ноги кидаться не стану, просто кивну головой. Тебе тоже служить не буду, мой язык не коснётся твоей пятки. Мы просто приятелями будем, вот что скажу.
Говорящий Нож недоумевал. Крокодил казался «своим парнем», но при этом не был им. Он явно хотел быть вместе и одним одновременно. Вмешивалось и другое: тон, которым Крокодилий Хвост обращался к Тлэуеру, мог расцениваться как непростительная дерзость, как оскорбление, которое можно смыть только кровью. Но нет, куда-то пропало желание обагрить клинок жидкостью красного цвета, что течёт в артериях и венах. Слишком уж «своим» показался крокодил. Идти против своих – это крамола какая-то. «Посмотрим», - подумал Говорящий Нож, да и не стал убивать Крокодильего Хвоста. Забегая наперёд, хочется сказать, что и не станет никогда.
-Теперь куда пойдём? – спросил он у Тлэуера.
-Теперь можно и домой. В Нитстандир.
-Это столица ваша?
-Это дом. Там живёт Нахимсон, князь Нитстана, живу я, канцлер Нитстана, рядом пасётся Леттания. Да, княжество у нас неразвито, живём в лесу, молимся колесу. Нам нужны решительные люди, то есть создания, которые не боятся ничего, которым всё по плечу.
Крокодилий Хвост и Говорящий Нож проглотили дозу лести, которую сам Тлэуер, страсть как не любивший кого-либо хвалить, посчитал лошадиной. Лесть легко переварилась, на душе хорошо. С этим багажом домой пора. В новый дом со старой судьбой.
Наконец они достигли Н.-Т.Р., брели по песчаному побережью. Песок рассыпался между пальцев лап Тлэуера и Крокодильего Хвоста, казался мягким, податливым, чуть-чуть щекотал пальцы. Песчинки словно хотели стать спутниками нитстанцев, старались удержаться, но слетали быстро – сами, или подталкиваемые другими. Песчинки словно боролись меж собой за место под солнцем, за место на ноге. Вот камни – другое дело, они никуда не стремятся. Те, что расставил двумя рядами Тлэуер, и не думали что-либо менять. Динозавр незаметно подмигнул воображаемым поклонникам. Пройдёт время, и они заменятся настоящими, в этом он более чем уверен. А пока канцлер бурно развивающегося княжества Нитстан шагает с завербованными жителями по песчаному побережью и смотрит по сторонам – интересно, что выбросило на берег море. А оно постаралось на славу – компанию песку и гальке составили морские ежи, морские звёзды и даже один кальмар.
«Мир раскололся на части, и мне досталась не лучшая», - думал Крокодилий Хвост. Ведь что он видел в своей жизни? Воду, песок, рыбу, солнечные лучи, что порой так ярко бьют в глаза. Помнит череду однообразных картин: утро, пора вставать, поймать какую-нибудь чешуйчатую еду, съесть живьём. При желании можно искупнуться в море, нахлебаться солёной воду. И самое главное: не столкнуться с акулами. Не боялся он зубастых обитательниц подводного мира, но пара шрамов говорит о том, что встреча с ними не была приятной. А вот теперь жизненная ситуация меняется категорически и абсолютно.
«Никому не верю, - шептал он, - Никому не верю. Даже Тлэуеру. Его я уважаю, но ему не верю. Это правильно. Вера слепа, уважение осознанно. Верить можно тем, кого ты любишь. А я никого не люблю, потому что это глупо – голову забивать всякой чушью. Не спать ночью, выращивать розы, чтобы подарить из даме сердца, нервно вслушиваться с ночные звуки, стремясь найти соловьиную трель – да лучше умереть».
Нитстандир встретил их пустотой. Это хорошо: ведь если дома кто-нибудь был, это был бы незваный гость, который хуже татарина. А так всё нормально, Тлэуер, Говорящий Нож и Крокодилий Хвост уже отдыхают в родовом гнезде Нитстана. И снова всё повторяется: динозавр с крокодилом болтают о том, о сём, а их спутник смотрит, слушает, да на ус наматывает. Темы разные, чувствуется, что канцлер нашёл себе достойного соперника. Им был Крокодилий Хвост.
-А ты бы мог стать поэтом? – спросил его Тлэуер, - Ты только представь себе такое:
 Я кидаю слова в немую толпу,
 Разрубаю алмазы и сталь.
 Уничтожив свою неземную судьбу,
 Обращаюсь в хрустальную даль.
 Мне не страшен весёлого дьявола ад.
 Ненавистен расплавленный мир,
 Отсекаю любую дорогу назад
 Сам себе – и Закон и Кумир.
Ну и так далее. Это же блестяще! Это похоже на острие бритвы в кипящем масле – красиво по форме и непонятно по сути.
-Да бред это всё! – не соглашался Крокодилий Хвост, - Ну зачем тебе это, только мозг тешить. Народ если одобрит, то не сразу, а когда одобрит – ждать замаешься, спасу нет. Потом о любви писать будешь, а хуже этого быть ничего не может.
-Это почему ещё?
-Потому что смотрится это слащаво и приторно, а если и не слащаво и приторно, то глупо, а если и не глупо, то избито, а если и не избито, то бездарно.
-Так ты и влюбляться не будешь?
-Нет, конечно. Баб – на хрен. Не нужны мне все эти хлопоты. Я верю только себе, а тут ещё придётся верить другому созданию. Да и где тут найти крокодилиц? Не найти мне спутницу жизни, да и не надо этого. Я остаюсь один даже в толпе.
-А вот Нахимсон по ходу дела влюбился. Места себе не находит.
-В кого же?
-В Барби, королеву Барбиленда. Она красивая, но наглая как танк. А князь наш, право слово, человек неплохой, но очень уж мягкий. А бабы, по-моему, любят сильных духом. Будь бы Говорящий Нож человеком – Барби бы обняла его, да так бы и не выпустила.
-Вот видишь. Места себе не находит из-за любви. А я хочу найти себе место под Солнцем, сесть и сидеть до смерти.
-Твоё дело. Зови Ножа, пойдём князя встречать. Времени уже, - тут он посмотрел на часы, стоявшие на столе, сделанном из дуба, - пять часов. Темнеть скоро начинает, а князь темноты боится.
-Какой же он тогда великий, если он боится темноты,
-У великих свои причуды, - ответил Тлэуер, хотя сам прекрасно понимал, что Крокодилий Хвост прав.
…Тлэуер, Говорящий Нож и Крокодилий Хвост вновь стоят на побережье Н.-Т.Р. и пристально смотрят вдаль: не прискачет ли с запада сумбурный мексиканец? Мимо пролетали мгновенья, исчезали, становились самым недавним прошлым. А ведь не вернутся никогда эти мельчайшие фрагменты времени, останутся в той загадочной стране, что зовётся «Прошлое». Не замечают этого нистанцы, даже Тлэуер, считавший себя гением, никогда не думал о времени. Сейчас он, пытаясь хоть как-то развлечься во время ожидания, тряс хвостом. Канцлер знал, что никто не сочтёт его действия чушью и дурью, ибо он проделывает свои делишки за спиной у своих товарищей.
На нос села муха. Согнать бы её надо. Хвост задействовать. И раз, и два – не достать. Покружил головой – улетела. Вот что значит – головой работать, хотя умственным трудом это назвать тоже сложно.
-Лошадь скачет! На ней кто-то сидит! – сказал Крокодилий Хвост. Крокодилы вообще-то видят плохо, но этот был исключением. Зрение у рептилии зубастой было куда лучше, чем у прочих нитстанцев. Приближающийся Нахимсон был ему заметен. Остальным – нет. Но ненадолго. Скоро мексиканца и его верную Леттанию увидели нож и динозавр.
Что-то совсем плохо с князем стало. Лицо – как будто не на лошади скачет, а в гробу лежит. Волосы растрепались, из сомбреро кое-какие вывалились. Леттания не понимает седока – плетётся еле-еле. Похоже, ничто не в силах помочь Нахимсону.
Тлэуер посмотрел на своих новых товарищей. Нет в их лицах желания верой и правдой служить новоиспечённому господину. Похоже, убитый горем мексиканец не хозяин гордому ножу и не верившему никому крокодилу. Нет, пора брать всё в свои – руки или лапы – неважно.
-О великий князь! Я хочу представить Вам новых граждан Нитстана. Это Говорящий Нож и Крокодилий Хвост. Они храбры, смелы, отчаянны и отважны. Уверен, наше княжество от них только выиграет.
Как будто Нахимсон этого не знает! Он даже старый вонючий носок бы подобрал – скопидом был тот ещё. Нитстан его глава никогда не воспринимал как государство. Это дом, куда чем больше добра внесёшь – тем лучше. Теперь у этого дома прибавилось работников. Но и это ещё не всё. Их надо задобрить, им надо запудрить мозги. На этот счёт великая мысль человеческая придумала неплохую вещь – титулы, звания, ордена. Нахимсон не станет изобретать велосипед, он сделает всё как надо.
-Ну что тут сказать? Один человек – существо, два человека – село, три – город, а что более того – государство. Нас – пятеро, это повод для реформы. Итак, отныне Нитстан делится на четыре провинции. Первая – это Н.-Т.Р. Ею будет управлять Тлэуер. Вторая – Пригорье и Гора Нахимсона. Тут будет властвовать Леттания, она получит титул Оберегательницы Гор и должность статской советницы. Говорящему Ножу достанется Тьменское побережье. За его будущие заслуги я вручаю ему титул графа и звание маршала. Крокодилий Хвост, Вам в удел выдаётся Выходская Земля. Отныне Вы – герцог Эльгнейс и…, - тут Нахимсон задумался, - тоже маршалом Нитстана. Кроме того, каждый из вас получает высшую государственную награду – орден Всех заслуг, а Тлэуер к тому же станет кавалером ордена Пожизненного и Посмертного Почёта. Когда у нас будут драгоценности и будет золото, я сделаю ордена и торжественно вам вручу. Вот и всё.
Обрадовались, конечно, нитстанцы. Приятно получать награды. Но всё же они не заслоняли одного: с Нахимсоном что-то не то. Свою, по всей видимости, историческую речь, он пробормотал, не поднимая своей опущенной вниз головы. Торжественная раздача постов не повлияла на отсутствующий взгляд – мексиканец словно говорил в пустоту.
Леттания чувствовала неладное. Она уже успела привыкнуть к своему хозяину и понять, что под личиной сурового владыки ( а Нахимсон хотел касаться таким) скрывается очень мягкий и добрый человек, который страдает именно из-за своей мягкости и доброты. Лошадь жалела своего седока. Правитель, конечно, не должен допускать, чтобы его жалели подданные, но раз уж это вышло, ничего не поделаешь. Вот и сейчас кобыла ощущала, что на самом деле князя всего сотрясает какое-то чувство, он пытается его подавить, уничтожить, умертвить, но не получается и всё тут. Жутковато. Леттания поклялась как-то служить своему господину верой и правдой и была не из таких, чтобы нарушать клятву. Это был её выбор, и она чувствовала каждой мельчайшей частью души, что он вёл в никуда.
Тлэуер, конечно, догадывался, что к чему, почему грустно Нахимсону, но ведь ему так хотелось получить ответ на все вопросы из первых уст. Поэтому он уже стоит у знаменитого фиолетового дивана, где распластался ясновельможный князь.
-Мой господин, скажите пожалуйста, какая муха Вас укусила? – спросил он елейным, подхалимским голосом.
Ответом стал тяжёлый сапог со шпорами в форме шестиконечных звёзд. Хорошо, что канцлер успел увернуться.
-Что накаркал, да? Накаркал? «Она тебя хочет! Ты для неё идеальный мужчина, ковбой! « Кошмар! Я тебя ненавижу, скот! Чтоб ты сдох! Да, я влюбился в Барби. Без неё жизнь не жизнь. Умереть – жалко, жить – тяжко. Барби, милая Барби, но почему Ты не со мной? Обнять бы тебя, посадить на Леттанию – и поскакать встречать утреннюю зарю. Но не судьба. Почему? Задаю себе этот вопрос и никак не могу ответить, - Нахимсон вздохнул, - Мало я живу на этой земле, а уже столько дерьма, что я думаю о будущем – и пугаюсь, - он перешёл на шёпот, на старый добрый заговорщический шёпот, - Невыносимо страдать, зная о том, что я мог в принципе быть с Барби, но… О, если бы не это «но»! Я знаю, ты станешь смеяться, ведь ты так часто смеёшься надо мной. Но твой смех – ничто для меня. В этом мире есть звуки пострашнее. О Барби! Ну почему ты не со мной? Мне страшно, мне горько.
Тлэуер получил то, что хотел, но для него нет предела желаниям. Хочется узнать всю историю ссоры королевы Барбиленда и князя Нитстана. Выпытывал долго, пару раз получал сапогом по хребту (это ещё хорошо, что шестиконечные звёзды кровью не оросились!). Но цели добился – картина стала ясна.
…Всё произошло в день последнего визита в Северный дворец. Веселье, праздники, вино – всё это было. Мексиканец пил, закусывал мацой и виноградом (рядом с ним стояло блюдо жареной кабанятины, но не будет же Нахимсон есть свинину). Захмелел быстро. Смеялся, теребил свои усы, рассказывал единственный анекдот, который знал. Барби хихикала для виду. Зря так делала – мексиканец почувствовал себя королём.
-Пойду, подышу свежим воздухом, - сказал Тлэуер. Он не хотел видеть своего господина таким.
Нахимсон и Барби остались одни. Фактически: Стегозавр в комнате был, но он уже наелся до отвала и мирно спал, свернувшись калачиком. «Он не в счёт», - думал князь. Королева Барбиленда нравилась ему ещё со времён первых встреч, и теперь ему хочется признаться в этом. Разумеется, бумажный человек стесняется. Оступишься – пропадёшь. Ещё одна рюмка вина выпита. Хмель шепчет: «Действуй! Что ты киснешь? Кто не рискует, тот в колхозе с быками озорует. Ну давай, докажи всем, какой ты крутой!»
Нахимсон поднялся, с шумом отодвинул стул и пошёл, слегка пошатываясь, в сторону Барби. Подошёл ближе, ещё ближе… Он чувствовал дыхание своего идеала – оно было нервным, настороженным.
-Что Вы делаете? – спросила она. Нахимсон пытался что-то объяснить – вышло бессвязное мычание. От подобия слов – к делу: князь обхватил Барби своими хрупкими бумажными ручками и робко поцеловал её.
Хозяйка Северного дворца не стала долго думать, что ей делать с таким ухажёром. Мгновение – и владыка Нитстана уже лежит на полу. Повалить его легко – он же бумажный.
-Сгинь, нечистый! – приказала она. Мексиканец никогда ей не нравился, она считала его ничтожеством, пустым местом. А зачем ей такое убожество? Таскать грязь во дворец нехорошо.
Нахимсон отполз назад, к двери. Он проиграл, не смог сражаться. Стало всё ясно, от неудачи не скроешься.
Праздник кончился. Виновника торжества выносят вперёд ногами.
«Ладно, пора вставать. Тлэуер не должен ничего знать. Этого ещё не хватало – всю оставшуюся жизнь влачить под обстрелом насмешек. Однако, как тяжело на душе! Грусть разорвёт моё слабое тело. Неудачник, неудачник… А ведь всё было хорошо – была власть, покой, хоть какой-то, но успех. Что теперь? Позор, позор, ничего кроме позора. Надо выстоять, глядишь, всё переменится. Человеку приказали быть счастливым, а он взял и умер. Вот, кстати, и Тлэуер. Кажется, он всё понимает. Умный, чёрт возьми», - шептал проигравший Нахимсон.
-Яков Моисеевич, пойдёмте домой, - никогда ещё динозавр не говорил так заботливо.
А почему бы и нет? Всё закончилось, пора зализывать раны.
Ещё никогда Нахимсон не был так унижен.
Мексиканец закончил свой рассказ, не зная, что у него прибавилось слушателей: Говорящий Нож и Крокодилий Хвост не считали зазорным подслушивать.
-Я ещё раз понял, что не надо влюбляться, - заявил крокодил, - Это худшее, что может быть.
Говорящий Нож промолчал.
«Неудачи моего творения, - размышлял Тлэуер, - ещё раз подводят к мысли о необходимости понять, где она – грань между мягкостью и беззащитностью. И тут даже я не знаю, что сказать. Грань всё-таки проводим мы, и многие любое проявление доброты душевной воспринимают как явное доказательство ничтожества. Я виноват перед Нахимсоном, мне его жаль».
Тлэуер видел, что на той короне, которую он получит, короне Властелина Мира. Будет трещина и не одна. Однако это не повод от неё отказываться. Иная рухлядь стоит многого. Когда мир будет у его ног, он покажет этой Барби её место. Место рабыни.
«Кошмар! Бедный Нахимсон»