По сторону шуток Белск

Я горд за себя. Спасибо.
«Этот настоящий, удивительно трогательный бестселлер старого, уходящего поколения ценителей ценностей» ФХО-жьюрнал
«Потрясающая задумка, оригинальное исполнение – все – заслуга автора» литературный журнал ВстрелкаФ
«То, в чем действительно нуждалось человечество после книг-хлама – книга-звезда-путеводная» обозреватель Ляска Каймс
«Прочитайте!» независимое культурное агентство
«Я думаю, вы слишком переоцениваете это мое детище, для меня оно как тело без туловища» - автор.
Обложка – ярко-темно-бордовая, бросается в глаза, но не отталкивает. Притягивает и открывает путь воображению, пусть, мол, читатель угадает, что в ней. На задней стороне – крошечная фотография, монохромная зеленая, можно разглядеть голову человека. Обложка твердая, книга тяжелая. На первой обложке надпись крупными черными буквами «Белск» и картина с изображением разноцветного пятна (подобные иллюстрации по всей книге на каждой двадцатой странице, черно-белые, конечно). Можно сказать – стильно.
Под обложкой первые два разворота чистые. Потом название произведения на русском и английском (серым шрифтом) языках с указанием автора. Потом предисловие.
Предисловие – что-то вроде того, как вы можете узнать о непростой жизни и приключениях отважного писателя, актера, режиссера и драматурга ТТЛСД в одной из самых толстых книжек серии «ЖЗБ» (Жизнь замечательных @дядей) и тому подобное. Указание даты, места рождения и смерти великого писателя, похвалы и оды, бесконечно длящиеся две страницы, других знаменитых писателей. Нетленная фраза курсивом – Никто не не был как он, мой сон, и так далее… Множество восклицательных знаков и многоточий. Порванная страница, набор гласных букв на полоске, которая от этой страницы осталась. Лист дрожит в руке. Клонит в сон, но чувствуешь, что должен испытать уважение.
Литераторы об авторских гениальных находках и открытиях. Обещания о славе в веках. В самом конце предисловия текст небольшой сердечной песенки, берущей за душу. Начинается само произведение. Большими красивыми буквами «Белск» посередине. Потом –
Посвящаю это моему другу Х-Х.
Дорогой Вэсбык – это для тебя.
Чика – я тебя не забыл.
Моей жене (от редактора).
Надпись «Море» (слышится прилив). Две точки (маленькие) посередине страницы. Стишок – О, голубое небо, бей пеной\ Куда идет небольшое потемье\ О, голубое небо\ Дорогой, веселящийся мерцанием того искреннего света.
Автор стиха – Каянанка, перевод с норвежского Подарецкого Г.С.
Начало. Глава первая или вроде…
- Ох уж это черное мясо.
- Я вижу красный крестик в углу – это нормально?
- Прыгает и бегает.
- Нормально?
- Никуда не годиться. Где же был я?
- Нормально?
- Отвали, мартышка.
Я лечу вдоль высоченной кирпичной стены. С виду кирпичной. Впереди солнце и я разбиваюсь об него. Я лечу, солнце позади. Я разбиваюсь…
Равняйся! Смирно! С первого по бесконечность рассчитайся! – Первый, второй, третий. Я восемьдесят седьмой.
Командный голос: Первый – в комнату номер один, второй – в комнату номер два…!... Восемьдесят седьмой – в комнату тридцать два. Я захожу, а там уже сидят двое – толстый и худой, в том смысле, что Я не толще его, можно даже предположить обратное. А я е худой. Мне сказали.
Не-а, не вроде, а стопудово не то. Щас, небольшая перенастройка… Оп. Готово.
- Ты чего, парень, чего зашел?
- Как это – чего зашел? Мне сказали, и Вам сказали…
- Чего сказали?
- ЭЭ… Ничего.
- Чего?
- Я говорю – ничего.
- Ну раз ничего, так и пошел отсюда. И дверь поплотней закрой.
- Извините.
Он дверью хлоп. А на него стремительно падает потолок.
Болезненное пробуждение. Он спал. Беспокойно спал. От того вся постель пропиталась потом и мычанием. Первая действительно хорошая мысль – открыть окно. Несмотря на то, что в глазах темнеет от резкой попытки встать с кровати, под давлением небольшого головокружения он открывает окно. Лето. Холодное дождливое лето. Солнечный день. Свежо. Ветра нет.
- Ветра нет, это плохо.
Как будто лучше было бы, если бы холодный бы ветер ворвался бы в комнату и превратил ее в нежилое помещение (сабдже(а)нктив мууд).
Надо попытаться вытащить свой нос как можно дальше на улицу, чтобы его все-таки коснулась холодная свежая волна. А потом еще раз. Пока нос не зачешется. Потом ео придется засунуть обратно.
- Что за утро, какое утро?!
Довольно оптимистичное сочетание звуков. Он одевается. Стоя, сил-то много. Скача на одной ноге, надевает штанину, другую. В брюках и футболке – из комнаты. Кухня.
- Привет.
- Доброе утро.
За столом мрачный сосед, очевидно, у него перед носом совсм другое утро. Не такое хорошее.
- Чего такой мрачный?
- С каких пор тебя это волнует, Клава?
Молчание. Овсяные хлопья. Яичница. Чавканье. Апельсиновый сок. Булькает, жуют. Опять молчание, давит. Стул отодвигается.
- Ну что, я пошел?
- Пошел ты… Я тебе не мама.
На улице жужжат машины. На улице приятней завязывать шнурки кроссовок.
- Куда пойти?
Куда пойти? – коварный вопрос. Пойдет в парк. В парке тихо, это нормально – в мире до сих пор утро. На парковке интересней ( парковка рядом с парком) – на ней машины. Машины богатых людей.
- Ух, какие красивые.
Он гладит одну длиннющую машину ярко желтого цвета. На руке остается серая грязь.
- Как красиво! Тебе только шерсти не хватает, малютка.
Он слегка гладит себя по животе другой рукой. Подходит к следующей машине и смотрит на салон внутри.
- Здорово. Когда-нибудь у меня тоже будет машина…
Он хватается за живот в том месте, где должен прощупываться желудок. Пальпироваться.
- Что такое? Непонятно… Но неприятно.
Он пытается стоять прямо, но понемногу сгинается. Пятится к бордюру.
- Что же это?..
Он садится на хололдный серый шершавый бордюр. Недалеко от этого места в воздух взмывают три испуганных голубя. Муравьи беспокоятся. Это их бордюр. Их холодный шершавый серый бордюр. Длинный бетонный кирпич. Никак не скажешь. У него в глазах становится невообразимо светло…
- Эй! Каково черта у меня в глазах так невообразимо светло. Ай.
Темнеет. Кажется, это все-таки не солнце упало на землю. Хотя… Мальчик, оглянувшись за спину видит огромное злое ухмыляющееся солнце с бейсбольной битой в руках.
- Ох.
Он падает с бордюра. Муравьи успокаиваются. Голуби улетели. Солнце наверху. Далеко-далеко наверху. Показалось.
- Показалось.
Желудок не болит. Пятнадцать минут позднее.
- Привет, Марин.
- Приветик.
- Куда идешь?
- Да никуда.
- Присядем?
- Давай.
Они садятся на удобные чистые скамейки. Бордюр далеко, метрах в пятидесяти от скамеек.
- Что-то со мной не так.
- Что?
- А ты не замечаешь?
- Нет, я тебя только что встретила. (две секунды – пауза) И очень рада этому.
Ее рука ложится на его плечо.
- Я, конечно, тоже рад, но понимаешь…
Он будто неловким поворотом сбрасывает ее руку, которая падает как гнилая набухшая лиана.
- Понимаешь, у меня появились какие-то новые ощущения, странные.
Разочарованным голосом с маленькой злобинкой
- Какие еще ощущения?
- Мне кажется, что я каждую долю секунды осмысливаю себя со стороны, изнутри.
Осмысливаю себя со стороны… Это он сказал, только что. Вот так взял и только что сказал?
- Извини, мне пора.
- Что? Марина, стой.
- Мне пора.
- Подожди, я тебя провожу.
Она уходит очень решительным шагом и довольно быстро исчезает за деревьями. Будь все трижды проклято, я ее хочу.
- Я ее хочу. Что?
Он резко встает… Он резко встает и бесцельно идет по широкой улице, лениво оглядывая витрины магазинов. Это словно что-то, что может разбухнуть у тебя в щитовидной железе. Как ни неприятно это звучит.
- Пора домой, работать.
Работа не пыльная, так можно выразиться. Если не считать те моменты, когда приходится пылесосить системный блок. А так – чисто душевное напряжение. Аж руки отсыхают. И вот сегодня она – работа. Печатается отчет.
«(отчет, отчет, отчет) отсчет z nt,z ytyfdb;e ns ,eltim vjq»
Что за фигня? Надо переключить расклад.
«шэдд лшдд нщгб мукн ыщщт». Опять какая-то мура выходит. Надо сконцентрироваться.
- Сконцентрируйся! Тебе за это деньги платят.
Слова самому себе. В ответ на слова – огненный шар в голову. Ж-Ж-ж-бах.
- Я должен писать.
Получилось.
- Что?
Как долго он будет над этим ломать голову.
- Ведь я ТТЛСД!
Какие смешные мысли. Ты мне брось это. Не хватало.
- О чем это я?.. Черт побери, кажется, сегодня с работой не наладится. Уж не взять ли отпуск. Апчхи…
Будь здоров. Га-га-га. Из носа что-то красное капнуло между кнопками «0» и «з» клавиатуры и быстро исчезло. Он инстинктивно наклонился посмотреть, что же это было. Выше голову.
- Чччерт!
Это кровь. Придется смотреть на потолок. И идти в ванную. В ванную через кухню. Сосед сидит на кухне и есть овсянку. Слышно его довольное фырканье.
- Доигрался.
- Ты о чем?
Сложно говорить внятно, когда кровь вот-вот накатится волной в горло.
- О твоем этом компьютере. Каждому понятно, что компьютеры убивают.
- Это не из-за этого.
Такую фразу тоже довольно сложно произнести. Но ведь это же действительно не из-за этого. Чего греха таить. В ванной приходиться, не глядя, искать старый клубок ваты, а потом заставлять белые пушистые хлопья проглатывать капельки черной засыхающей крови. Неожиданно он замечает, что зеркало в ванной треснуто.
- Вот дьявол!
Он наклоняет на миг голову. Нет, оно не треснуто. Слава богу здесь нет вандалов. Кровь идет примерно минут шесть. Потом медленно засыхает внутри, создавая массу неприятных ощущений. Ее очень сложно смыть. Внезапно через дверь ванной становится слышно, как какой-то крутой зарубежный гитарист выдает что-то громкое и длительное. Парень выходит из ванной и пытается перекричать грохот:
- Ты же знаешь, я не могу терпеть этот твой рок. Выключи!
Ноль внимания. А чего он хотел, сам себя едва слышит. Приходится заходить в комнату соседа. Он сидит к двери спиной, лицом к колонкам. Сидит и слегка качается из стороны в сторону. Парень решительными шагами подходит к нему и хватает за правое плечо.
Рука моментально холодеет и покрывается небольшим слоем пота…
Чувствуешь, как расширяются зрачки?
Барабанная дробь. Сосед вздрагивает, вскакивает и глушит громкость на колонках.
- Ну, ладно, ладно. Уговорил.
Две секунды молчания.
- Так-то лучше.
Он уходит из комнаты.
- Купи мне дорогущие наушники и кровать-массажер.
Слово «массажер» стукается об уже закрытую дверь. Которая сразу же открывается.
- Мне кажется, что у тебя что-то в горле булькает.
- Очень смешно.
Сосед остается в своей комнате, читать книжку. Через двадцать минут он пойдет принимать душ. Тааак, а тебе придется идти в свою комнату. Ну, вот ты и здесь. Что делать?
- А может, просто поваляться? Так и интерес к работе проснется. Хм, особенно когда вспомнишь о своем «счете в банке».
Он валяется, барахтается в кровати, жесткой. В распоряжении одна подушка и толстое одеяло на все случаи жизни. Под таким одеялом слишком жарко спать летом, но вот зимой оно как раз. Конечно, оно идеально. От жары умереть сложнее, чем от температуры таяния льда. Слышна тихая-тихая рок-гитара, играющая за стенкой. Так хочется спать. И спится. Хорошо.
Что-то там ему снится. Мозг кутается и купается в гладкой бархатистой темноте, что растягивается и сжимается, словно трепещущая гладь моря в ожидании бури. Есть ощущение, что эта темнота вот-вот превратится во что-то цветное и приятно расслабляющее.
Но что-то тихо и тяжело опускается на кровать. Кто-то присел. Он открывает глаза. Это сосед. Очень темно. Наверное, третий час ночи. Видно, как блестят его глаза. На уровне подсознания понимается, что сосед голышом уселся на кровать.
- О, боже мой, ты чего? Чего не спится?
Ответа нет. Сосед заставляет его подвинуться, грубо отпихивая на другой конец кровати. Залезает под одеяло. Довольно неприятные ощущения. Дружище хоть сам-то и не голый, но и не в ночных рубашке и штанах по-американски. Из-за этого соприкосновение с горячим скользким телом соседа не может не произойти. И это очень-очень неприятные ощущения.
- Чувак, я чего-то ничего не понимаю.
- Поцелуй меня.
- Извини, что ты сказал?
- Поцелуй меня, пожалуйста!!!
Это «поцелуй меня, пожалуйста!!!» звучит как гул из длинной трубы, на пятую заполненной водой.
- Нет!
Он начинает тянуться к губам своими горячими скользкими губами. Он горячо и глубоко дышит. Воняет.
- Я же сказал – нет!!!
Сосед хватает его за плечи и всеми силами тянет к себе. Он не такой уж и слабый, как казалось раньше. Руки пытаются его остановить, оттолкнуть, но лишь скользят по его скользкому телу. Не удается зацепиться.
- Мне очень нужно тебя поцеловать!!!
- Отвали, мать твою!!!
Спина вплотную прижата к стене. Отступать некуда. А сосед все тянется и тянется своим горячим вонючим ртом. Дырой в своей вонючей морде. Он на расстоянии пятнадцати сантиметров от цели.
- Мне это нужно!
Сосед делает сильнейший рывок. И в последний момент между их губами возникает ладошка сопротивляющейся стороны. Доли секунды. И сосед совсем срывается с катушек. Его руки отпускают плечи и хватают подушку, что была за спиной его друга. И разрывают ее. Слышится характерный звук. Звук на фоне двух часто дышащих людей. Сосед практически вскакивает на ноги и, стоя на кровати во весь рост, во весь голос с хрипом кричит в потолок:
- Спаси меня!!!!
В окне за его спиной становится виден свет встающего солнца.
Чувак просыпается в холодном поту, его бьет дрожь, судорога свела ступни обоих ног. Он долго пытается прийти в себя. Лежа на боку массажирует ступни. Судорога медленно-медленно отступает. В тот же момент, когда она окончательно проходит, за стеной слышится слабый стон. Он звучит так, что никаких сомнений не остается – соседу нужна помощь. Уверяя себя, что все произошедшее несколько минут назад – всего лишь сон, парень надевает шорты и спешит в комнату соседа.
- Всего лишь сон, всего лишь сон, всего лишь сон…
Немножко безумный шепот. Звук, скрип открывающейся двери и не самое приятное зрелище. Сосед лежит на кровати, на пол скинуты подушки и одеяло. Сосед выглядит просто ужасно. Его голова свисает с кровати, руки раскинуты в стороны, на лице написан страх с большой буквы. Губы плотно закрыты. Очевидно, что он не дышит. Что он задыхается. Что ему не хватает воздуха.
- Дружище…
Парень, спотыкаясь об одеяло на полу, падает на колени прямо лицом к лицу соседа. Нужно его спасти. Нужно что-то сделать… Что?
Искусственное дыхание, болван.
Нужно сделать ему искусственное дыхание. СРОЧНО. Это нужно сделать через рот. Парень на скорую руку морально готовится и начинает пытаться пальцами раскрыть рот соседа. Про искусственное дыхание через нос иногда можно и забыть, в экстренных ситуациях.. Рот соседа не открывается, несмотря ни на какие усилия. Губы уже слегка поцарапаны, но до сих пор плотно сжаты. Глаза соседа безумно вертятся в глазницах, пока его взгляд не упирается в парня. Это страшно. Попробуйте, представьте. Чувак немножко опешил, но все еще продолжает свои попытки раскрыть рот соседа. Пока эти попытки не приносят успеха. Вроде «успеха». Рот открывается, но очень и очень широко. Неестественно широко. До жути широко. А внутри быстро-быстро крутится-вертится язык. Безумный, сумасшедший кусок мяса. За ним даже сложно поспеть взглядом, настолько он быстр. Его «бег» продолжается секунды три и заканчивается. В тот же миг заканчивается жизнь соседа. Он попросту умирает. Это понятно с первого же взгляда на его лицо. Выражение на нем не меняется ни на йоту. Он мертв. Надо что-то сделать. Надо звонить в скорую помощь, или в милицию. Телефон практически под рукой.
02.
- Алло, это милиция?!?!
- Што?..
- Алло, это милиция?
- Нет, вы ошиблись номером.
Короткие гудки. Дрожащие пальцы – 0. Затем, дрожащие пальцы – 2.
Щелканье. Номер набирается. Длинные гудки. Дозванивается. Трубку снимает что-то вроде модема, в трубке невообразимо громко шипит, бьет прямо в мозг. Потом долгие щелчки определителя. Еще длинные гудки. Трубку кто-то снимает.
- Алло, милиция?
- Да…
Всех, кого нужно, вызвали. Что теперь делать? Надо пойти покурить. Сигареты соседа на балконе, там холодно, но терпимо. Шипит зажигалка, шипит разгорающаяся сигарета. Вдох-выдох. Шшшшш…
В дверь стучат после двух медленных сигарет. Парень открывает дверь, впускает кого надо и указывает на дверь в комнату соседа. На плотно закрытую дверь. А сам садится на холодную табуретку на кухне и встряхивает коробку с овсяными хлопьями, шоколадными. У него небольшой дискомфорт от голода. От тяжелой ночи. Люди в форме и униформе что-то делают в комнате соседа. Может, фотографируют. Парень не успевает съесть половины миски с хлопьями, как его зовут в ту комнату. Вопросы:
- Вы его нашли именно в таком виде?
Сейчас придется все рассказать подробно. Чувак все рассказывает, как было. Кроме сна, ведь это же был сон. Он тут к какому месту. Неожиданно товарищ милиционер обрывает его почти у самого конца рассказа:
- Может мы говорим о разных трупах?
Он отходит в сторону. За ним, за его спиной скрывалось тело соседа на кровати. Он лежит совсем по-другому. В позе «солдатика», будто перед нырком в воду, только горизонтально. Руки по швам и все такое. Он голый и в небольших красных пятнах на холодной белой коже. Но это не самое главное. Не самое бросающееся в глаза обстоятельство. С его небольшой круглой головы снята кожа. Верхней части черепа нет. Видны мозги. Красивые, будто пластмассовые. Именно такие, какие и ожидаешь увидеть в такой ситуации. Мозги первый раз в жизни. Парень не заканчивал медицинского. Он не часто ходил на биологию.
- Присутствует небольшое несоответствие… Вам случайно не нужна психологическая помощь?
- Нет, спасибо, премного благодарен.
- Дело ваше. Значит, так. Труп мы забираем, комнату уже обследовали. Завтра к вам придут, нам могут понадобиться какие-нибудь ваши показания.
- Стойте.
Парень говорит свое «стойте», когда вся компания уже начала просачиваться сквозь входную дверь к лифту.
- Стойте. Я надеюсь, вы не считаете, что… Что это я его… Так.
Пальцы у парня нервно теребят перышко, поднятое им с пола. Бедный парень.
- Нет, что вы. Нет, можете быть за себя спокойны. Здесь все факты указывают на самоубийство. До свидания.
«На самоубийство»? Когда эти слова доходят до разума парнишки, он немножко теряется.
- Но…
Вся компания пропала в лифте, и уже наверняка открывается дверь подъезда.
Наш дружище кашляет. Два раза. Он не знает, что ему делать. Что ему делать в этой квартире, в которой он, это уж точно, не сможет заснуть ближайший месяц. Получается, надо куда-то идти. Перышко из его пальцев падает на темно-синий ковер. Падает мягко-мягко. Чувак одевается как попало, хватает ключи, деньги и паспорт и собирается уже выходить из своей комнаты, а потом и из этой квартиры, пока не улавливает звук. Таинственный звук рок-гитары. И ему приходиться заходить в ту страшную комнату и выключать проигрыватель. Горячий компакт-диск с охотой завершает свое бесполезное вращение. В этой квартире никто не слушает рок. Как минимум потому, что никого в квартире нет. Парень выбежал из лифта, ногой вытолкнул дверь подъезда и пошел туда, где были видны осветительные огни шоссе.
Шоссе. Раннее утро. Рассвет. Редкие и быстрые машины мчатся слева направо. Редкие и быстрые машины мчатся справа налево. Переходить все равно довольно рискованно. В километре отсюда у шоссе есть закусочная…
- Пошел я в КамРиттелс.
Народу мало. Никого. Сонливый, неумытый кассир.
- Что-нибудь хочешь?
- Можно три тоста с сыром и два кофе без сахара.
- Сейчас.
Парень садится за грязный, заляпанный жиром столик и ждет, когда будет готов его завтрак. Через четыре минуты он появляется на столе перед ним. Тебе все это надоело? Ты хочешь спать?
- Как же мне это надоело! Мне так хочется спать.
- Что надоело?
Вмешался кассир.
- Эта жизнь.
Лаконичный ответ.
- Никогда не говори так!
- Это почему же это?
Кассир сходит со своего места и садится за стол, напротив парня.
- Никогда так не говори. Понимаешь, тебе бы лучше мне поверить. Я считаю, что разбираюсь в этих делах.
- С какой это стати?
- Мой прадед был очень умным человеком. Магом, можно даже так сказать. За две недели до смерти он рассказал мне множество вещей, которые не стоит знать всем людям. Понимаешь, о чем я?
- Приблизительно. И ты, с такими великим знаниями, докатился до того, что работаешь по ночам в вонючей забегаловке.
- Во-первых, хочу тебе сказать, что внешность обманчива. А во-вторых, у нас просто невообразимо вкусное мороженое.
- Ну-ну.
- Так вот. О чем это я? Ах, да. Дело в том, что, если ты так говоришь, ты открываешь канал для нечистых душ, которые с легкостью могут поработить тебя и превратить все окружающее тебя в пепел и гниль. И таких нечистых душ умерших раньше людей вокруг невообразимое множество. А среди них попадаются Гло – маги старых земляных червей, ждущие часа, дабы коснуться оболочки неразбитого яйца и надеть на шею амулет из крови. Хочу предупредить тебя – счет черепов не закрыт, но все в твоих руках.
- Ммм…
- И высокочастотные волны возвратно-поступательными импульсами возбуждают частицу до состояния, в котором она становится нечувствительной ко всем слабым взаимодействиям, что превращает ее в идеальную античастицу с хорошо выраженным излучением, попадающим в инфракрасный спектр, что делает возможным ее наблюдение в комнатных условиях.
- Не е»б№и мне мозги!
- Извините?
- Я сказал…
Чувак испуганно отрывает свою морду от поверхности пластикового столика, она к ней почти приклеилась. Перед ним сидит презентабельный широкоплечий мужчина с густыми черными волосами на голове.
- Ой, извините, я перепутал.
- Так то. В следующий раз без передних зубов останешься.
- Угу.
Мужчина ушел, а парню ничего не осталось, кроме как угукать себе под нос и думать о своем мрачном будущем. Будущее часто видится мрачным, если ты только пытаешься закрыть глаза на прошлое. Несладкое это дело – думать о будущем. Вдвойне приятно, когда тебя неожиданно отрывает от этого занятия звонкий веселый голос:
- Приветик!
Это Маринка. Она как чудесный ангел – пришла его спасти. Так возбуждает!
- А ты здесь какими судьбами?
- Нет уж, давай ты сначала ответь.
Наш друг мнется, ему совсем неохота это говорить. Но раз уж спрашивают…
- У меня сосед умер.
Две, нет, три секунды супермолчания.
- Да что ты такое говоришь?
- Я говорю совершенно серьезно.
Маринка видимо мигом оценила его понурый вид, синяки под глазами и неуверенность в голосе.
- Не может быть. Как?
- Сказали, самоубийство.
Он сам еле-еле верит в свои слова, поэтому проглатывает больше половины букв слова «самоубийство».
- Надеюсь, тебя не подозревают.
Надо же, она так за него беспокоится – это что-то значит. Ведь так?
Парень настороженно смотрит сначала на глаза Марины, источающие квинтэссенцию сочувствия, а потом на ее руку, которая вплотную подползла к его руке. Наверно, хочет погладить. Он убирает руку под стол.
- Нет, они уверены в том, что это самоубийство.
Опять это слово. Еще пара секунд супермолчания.
- А я просто заскочила перекусить.
Ее звонкий голос. Такой замечательный. Парень, чтобы поддержать разговор, произносит:
- А потолстеть не боишься.
На что Марина смеется, обнажая свои зубки-жемчужинки. Дурак, конечно же нет. Только взгляни на нее, какие…
- Я пошутил. Кстати, отлично выглядишь.
Своими словами он вызывает у девушки румянец. Ее очередь.
- Спасибо. Как там у тебя работа? Продвигается? Ты вроде бы собирался накопить денег на машину и съездить к морю.
Ах, да, он кое-что забыл.
- Подожди, подожди. А который час?
- Четверть двенадцатого.
Он думает, что домой следует зайти к часу. Ребята в форме обещали заскочить.
- Мне в час надо быть дома. По поводу соседа.
- Ммм. Ясно. Тогда у нас есть время на небольшой перекус.
- Хорошо, я согласен.
- Я пойду заказывать.
И она уносится занимать очередь, в то время как чувак ломает голову над тем, как он умудрился так долго проспать в этой закусочной, чтобы его отсюда не поперли. Так проходит десять минут.
- Ну вот и я.
Она возвращается с большим подносом, на котором целая гора холестерина. Парню становится неловко от того, что он не помог хрупкой девушке. И поделом ему, ублюдку. Лентяй.
Она уже расфасовывает, что чьему желудку предназначено. Парень хватает свою булку с мясом и собирается ее немедленно сжевать, когда замечает на ней два волоса. Два прямых рыжих волоса. Это Марины. Не очень аппетитно. Он старается незаметно выкинуть их под стол, а Марина пытается как можно более реалистично изобразить, что она ничего не заметила. И то и другое благополучно удается обоим. После этого они несколько минут тихо-молча жуют, попеременно друг другу улыбаясь. Нужна тема для разговора.
- Представляешь, у них тут такой ужасный кассир.
- Какой еще кассир, что в нем такого ужасного?
- Я просто не понимаю, как его пустили здесь работать. При каждом его слове у него в горле что-то булькает, причем так мерзко.
- Наверно чем-нибудь заболел.
Парень через силу по слогам произносит за-бо-ле-л. А Марина, как ни в чем не бывало, продолжает:
- Вот именно. Кто же его пустил на эту работу.
В это время наш друг ищет глазами того самого кассира взглядом у стойки с кассой, но тот стоит чуть поодаль и машет ему рукой. Желает удачи. Так хочется ему что-то сказать. Но он уходит. Его место у кассы занимает другой. Марина выдерживает паузу.
- Что ищешь?
- Ничего, абсолютно. Да, кстати, чем ты сейчас занимаешься, то?
- Мне кажется, я тебе это говорила, когда мы встретились на прошлой неделе.
- Я такой забывчивый.
- Я занимаюсь историей, изучаю древние книжки, рукописи на старославянском.
- Скорее всего, это не очень весело.
- Пожалуй что так. Веселья на моей работе не хватает. Зато это идет в зачет учебе, да и деньги приплачивают.
- Ясно. Несмотря на старославянский, можно сказать, что ты славно устроилась, да?
- Да. Порой все это даже очень интересно. Хочешь, я, к примеру?..
- Нет, нет, спасибо. Не люблю историю. К тому же, мне, кажется, пора.
- Ну, да.
Она явно расстроена. Ты ее расстроил, придурок. Тормоз.
Парень встает и тут же садится.
- Кажется, придется задержаться…
- Что, нехорошо?
- Да.
Внутри начался настоящий ипподром двухсторонних иголок при солнечной погоде в выходные.
- Кажется, это из-за еды… Я на голодный желудок сразу так много набросал…
- Сиди, сиди, сейчас пройдет.
Он пытается сидеть, но чувствует, что сейчас вот-вот свалится от боли. Поделом.
- Нет, не могу. Я пожалуй сбегаю в туалет.
- Валяй.
Марина продолжает допивать свой шоколадно-молочный коктейль.
Парень бежит в туалет и там едва не падает на мокром скользком полу. Он запирается в единственной кабинке и прижимается к ее двери спиной. Туалет перед ним откровенно не чистый. Совсем. Но он чувствует, что это не то, что ему сейчас нужно. У него медленно подгибаются ноги. Дверь начинает жечь спину, как разогретая сковорода.
- Да что же это? Что со мной?
Он смотрит на серый-серый потолок в подтеках у себя над головой.
- Боже…
Не во время ты его кличешь, говнюк. Он занят, а я здесь, с тобой.
- Какая боль! Я не могу.
Он обливается потом. Закрывает глаза, пытаясь защититься от ужасных истязаний.
И в этот момент все переворачивается. Он лежит на пляже. Рядом шипят откатывающиеся голубые волны океана. Поют птички.
- Что за чертовщина?..
Перед ним на песке лежит небольшой кокос и он берет его в руки. И, недолго думая, начинает чистить словно банан. И у него это получается. Вот-вот он вкусит что-то сладкое и желанное. Но неожиданно кокос в его руках начинает расти, и, когда парень бросает на него свой удивленный взгляд, он понимает, что это не кокос. Это голова кассира. Глаза закрыты. Там, где голова должна была присоединяться к шее – гладкая кожа. Вся кожа и кости, прикрывавшие мозг кассира, аккуратно оттянуты как кожура банана. А перед лицом у парня мозг. Мозг кассира. Жуткого невообразимого цвета, расплывчатой консистенции.
Получи, варвар.
Что-то невообразимо сильное давит на голову парня, пока часть его лица не оказывается вставленной в этот самый мозг. Парень начинает кричать.
Он кричит:
- Откройте, откройте! Сколько можно там сидеть!
Дверь дрожит от чьих-то нетерпеливых ударов кулаком. Парень приходит в сознание, если он выходил из него. Чувствует себя лучше. Ничего не болит. Он встает и открывает дверь кабинки. За ней красное злое лицо какого-то мужика. И оно произносит:
- Свали, пе№дик.
Парень оказывается уже снаружи. Дверью кабинки громко хлопают. Что-то подгоняет нашего друга. Надо что-то сделать. Что-то сделать срочно. И он выбегает из туалета, за бегает за кассовую стойку, не обращая внимания на крики кассиров. Он бежит дальше, в подсобное помещение. Заходит в туалет для персонала. Открывает кабинку. Там на полу лежит тот самый кассир. Лежит, свернувшись в клубочек, и не дышит. Большой холодный клубок. У парня самого перехватывает дыхание. Он не хочет верить. В тот же момент он видит на стене слово.
«Мяукни».
Это такое милое слово. Он моргает, и оно исчезает. Он пятится назад, и дверь кабинки захлопывается у него перед носом. В эту секунду в туалет заходят сотрудники забегаловки. Вроде охраны.
- Нет, уж извини, парень, но клиенты у нас ходят в другой туалет, так что тебе придется вернуться.
Он возвращается своим ходом в зал для посетителей. Идет к выходу. Ему давно пора домой. Он проходит мимо столика, за которым он сидел с Мариной. Марина стоит испуганная. Говорит:
- На тебе просто лица нет!
- Извини, мне пора.
- Постой!
- НЕТ. Я пошел.
И он уходит. Как бы ни хотелось, чтобы она пошла с ним. Он идет к дому. Заходит в подъезд, поднимается на лифте. Возле его двери в коридоре стоит милиционер. Прислонившись к стенке, курит сигарету.
- Уважаемый, Вам же сказали, что придут. Вы должны были нас ждать.
- Извините, извините. Я сейчас открою.
Он начинает судорожно искать по карманам ключи.
- Не надо. Мы уже открыли дверь. В квартире нам больше делать нечего. И Вам. Все вещи из квартиры перегружены на машины и отвезены в то место, куда сейчас поедете и Вы. Вещи вашего соседа, какие были полезны, уже разобрали его родственники. Остальным Вы можете спокойно распоряжаться.
- А куда я поеду?
- На новую квартиру. Эту около полугода будет обследовать МедЭкспертиза и люди из нашего отдела. Поэтому Вам предлагается переселиться в новую двухкомнатную квартиру. Она на две станции метро ближе к центру, на таком же этаже. Вам сохранят ваш телефонный номер и выплатят компенсацию за неудобства. Вы, конечно же, согласны? В принципе, есть другой вариант, мы можем выделить Вам временное жилье в специально отведенном для этого учреждении. Там вы можете прожить столько, сколько нам понадобиться. Так что решайте.
- Я соглашусь на новую квартиру.
Парень решился не без корысти. Его посадили в черную Волгу и повезли. Как у них, однако, все отлажено, у этих современных гомо сапиенс. Многое можно перенять.
Остановились у красивого нового дома. Когда парень зашел в квартиру с ключами в руках, сразу обнаружил свои вещи и вещи соседа, аккуратно разложенные на полу. Мебель стояла в просторном внутреннем коридоре.
- Ничего себе…
Ему явно хотелось присвистнуть. Примитивизм. Это она.
Звонит телефон. Старый телефон. Просто разрывается. Он снимает трубку. Там голос Марины. Она сильно встревожена.
- Ну, наконец-то я тебя нашла. Ты почему меня так пугаешь? Я стояла под твоей дверью десять минут. Всех соседей подняла, а ты дверь не открываешь. Только что пришел, что ли?
- Нет, понимаешь. Тут такое дело. В общем, записывай мой новый адрес…
(Глава вторая. Про то, как Пятачок шел к ослику Иа-Иа на день рожденья, но нарвался на неожиданные неприятности).
После того, как она записала адрес и пообещала заехать быстрее, чем он думает, он пошел на балкон. И закурил сигарету. И думал, что она прямо сейчас приедет. Сейчас. А еще он думал, почему она так о нем беспокоится, и почему он ее так часто встречает. Глупые вопросы.
Над которыми стоит задуматься.
Как оказалось, вода в квартире есть. И можно набрать ванную. Он начал ее набирать, когда заехала она. Она заехала с огромным чемоданом вещей. С ужасно огромным.
- Ты с чемоданом?
- Как видишь.
- Но, зачем?
- Дело в том, что я решила, раз уж у тебя двухкомнатная квартира, и ты живешь в ней один, я спокойно могу тебе составить компанию на некоторое время. Тем более ты пережил такой стресс, а у тебя никого нет.
- Довольно мудрое решение, но, понимаешь…
Он долго и громко кашляет.
- Пожалуй, да, так будет лучше. Заходи.
Она зашла и стала раскладывать свои вещи. Он пошел принимать свою ванну. Вода оказалось слишком горячей, но от этого парню стало еще приятней. Он попытался уснуть в ванной, но это у него не получилось. Вместо этого он продолжил валяться, размышляя о событиях, которые произошли с ним за последние несколько часов.
Он пришел к выводу, что действительной неожиданностью стала смерть (самоубийство) его соседа. В остальном же – все его невообразимые приключения можно объяснить небольшими временными нарушениями психики. Все это от переутомления и ведения затворнического образа жизни. Он уже больше двух месяцев не встречался с друзьями по колледжу.
Он начал водить рукой по поверхности воды в ванне. Это его расслабляло, пока он не почувствовал некоторое беспокойство. Неожиданно его рука натолкнулось на что-то более плотное, чем вода. Он посмотрел на свою руку. Оказалось, это был палец. Одинокий палец, торчащий из воды Ни на что не опирающийся. Парень решил не трусить и взять его в руку. Но палец не удалось подвинуть, он лишь слегка вытянулся. За ним вытянулась часть руки. Руки мужчины лет двадцать пяти. Вверх торчал указательный палец, на коже всей руки были нарисованы мелкие значки.
Теперь-то парень испугался. Он подвинулся от того конца ванной и попытался себя немного успокоить. Дышать глубоко. Сглатывать слюну. Рука была как замороженная. Не двигалась. Потом она начала медленно раскачиваться из стороны в сторону, сгибаться в запястье, шевелить пальцами.
- Тебя не существует. Этого ничего нет. Мне все это кажется!
Голос нашего друга становился все отчаянней и отчаянней.
Посмотрим теперь, кто кого!
- Уйди, исчезни! Я не хочу тебя видеть, немедленно!
На все эти крики парня рука отреагировала однозначно. Она красиво и ловко показала ему средний палец. Это значит «ё№б тебя». Парень не поверил своим глазам и придвинулся на пару сантиметров ближе к руке. В тот же миг за его спиной из-под водной глади возникла вторая рука, схватила его за голову, и он потерял сознание.
В этом состоянии он видит темную комнату и белую дверь. Светящуюся дверь.
Ты увидишь только то, что я захочу.
Он подходит к двери и тянет за ручку, инкрустированную кристаллами хрусталя.
Ты сделаешь только то, что я захочу.
Он открывает дверь и видит там большой стол из красивого дерева идеальной формы. По обе стороны стола стоит по стулу. Приглашая сесть.
Ты будешь моим.
Сесть на это чудесный удобный стул, поговорить с интересным человеком, получить миллиарды часов удовольствия за подпись маленького, ничего не значащего договора.
Ты уже мой.
Просто пройти в эту комнату, где стены обиты бархатом, а на полу толсты ковер из черного крашенного шелка. Просто пройти. Внутрь.
Ты будешь мной.
В проеме двери появляется фигура. Тонкая фигурка худого человека. Он появляется из воздуха. Парень отступает на шаг назад. Он не понимает, что ему делать.
Хочешь удовольствия, славы, денег? Я просто предлагаю сделать обмен, который по моему желанию может превратиться просто в отнятие. Решай!
Худой человек обернут в полотенца. В полосатые полотенца, мокрые. Ощущение, будто он под ними голый. Обернут весь. Так что можно рассмотреть только его губы и голые ступни. И его губы говорят:
- Спаси нас. Ты должен быть спасителем. Ты должен быть сильным! Останови падающую гору, заставь солнце убрать тени, почувствуй ветер в своем сердце, изгони зверей из чужой клетки.
Голос его скрипит, его едва слышно. Внезапно из комнаты за дверью на человека кидаются языки пламени, которые поджигают полотенца. Человек начинает гореть, он дергается, что-то визжит и показывает руками. Постепенно полотенца падают с него, а под ними ничего не остается. Один только воздух.
Комнат продолжает звать. Зайти. Сесть.
Но парень жутко напуган. Ему совсем неохота куда-то идти.
- Глупец! Я ведь все равно получу свое.
Нет, он возвращается обратно. Подальше от страшной двери.
Это будет твой конец.
Парень буквально выпрыгивает из ванной. Он долго блюет водой с хлоркой в раковину и откашливает воду из легких. Глаза слезятся. Кожа всего тела раздражена от долго пребывания в воде. Кожа на руках и ногах отходит белой отмершей пленкой. Парень быстро вытирается и выходит из ванной. Его едва не удушил влажный воздух в ней. Он, испуганный, идет искать Марину. Но с ней все хорошо. Она сидит на полу в одной из комнат и раскладывает вещи по кучкам. Очень полезное занятие. Ее первые слова:
- Я как раз тебя ждала. Помоги мне разнести мебель по комнатам.
Парень просто изумлен.
- Ты даже не побеспокоилась, почему я так надолго в ванной застрял, да?
- Ну, вообще-то люди разными вещами в ванной занимаются…
- Такое ощущение, что мы друг друга совсем не понимаем!
- Я бы так не сказала… Так поможешь мне разнести мебель?
- Да, конечно.
После того, как они занесли диван в его комнату, и ничего больше не осталось, у него прихватило сердце.
- Что-то мне совсем плохо.
Он тяжело дышит. Он бледен, и в поту. Руки дрожат.
- Уложи меня на диван.
- Ты тяжелый.
Еле-еле он переполз на диван, она укрыла его белым покрывалом и пошла спать.
А он долго не мог заснуть. Заметил плакат у себя почти над головой. На плакате – маленький котеночек снежно-белого цвета с розовым носиком зевает, показывая свой розовый язычок и маленькие белые зубки. Котенок сидит на травке. А над всем этим, на фоне голубого неба слово черными буквами – Мяу. Парню стало совсем не по себе. Он долго и упорно что-то ворочает в своей памяти. Ему больно переворачиваться с бока на бок. Он в одежде и под одеялом, но ноги замерзли настолько, что он их не чувствует. По шее стекает пот. Издалека в окно комнаты попадает яркий желтый луч и тут же исчезает, потом вновь появляется и исчезает. Парень долго мучает свой мозг, потом, будто спрашивая самого себя, произносит:
- Мяукни?
И сам же неуверенно и тихо мяукает:
- Мяу.
И проваливается, глубоко.
Вокруг та же самая комната, в которой парень лежал секундой ранее, но теперь за окном день. И на обоях вычерчиваются тени больших пальм, листья которых трепещут на жарком ветру под знойным солнцем. Никакого плаката на стене с котенком. Тихо как в космосе.
Перед взглядом парня вырастает силуэт. Это он же. Абсолютно точная копия. Но только эта копия улыбается, в отличие от оригинала. А потом даже смеется.
Я смеюсь.
- Ха-ха-ха.
Парень вздрагивает и пытается подняться, но только теперь чувствует, что его руки и ноги привязаны к кровати, в которую трансформировался диван, крепкими кожаными ремнями.
- Я тебе удивляюсь, дружище.
- Чему здесь удивляться?
Наш друг пытается выяснить несколько полезных фактов.
У меня.
- Я удивляюсь, как ты, человек с высшим образованием и каким-никаким опытом по работе с компьютерными вирусами не заметил, что в твой разум проникает что-то чуждое. Как твой организм перестает тебя слушаться, как ты видишь галлюцинации, навеянные чужим сознанием. Что твой мозг мыслит двояко, что я захватил контроль над твоею жизнью.
Секунда молчания.
- Я – чистильщик, безымянный добродетель, который хочет дать миру новую жизнь, вместо гнилой оболочки, которой ты являешься. Архангел, святой, аэрозоль. Как хочешь, так и называй меня.
Ты не скажешь мне ни слова, ибо тебе нет чего сказать, и не будет. Теперь я иду в мир реалий, а тебе - добро пожаловать в мой мир.
С этими словами он заворачивается в густую серебряную дымку и исчезает. Настоящий джентльмен.
(Глава третья, в которой главный герой узнает главную линию сюжета и узнает какова соль на вкус).
После этого над нашим беднягой возникает зеркало, медленно выползающее над кроватью и отражающее сначала его ноги, потом туловище, затем и лицо, останавливается и начинает спускаться. Зеркало едва не давит нашего товарища, но в тот же самый момент, когда он начинает кричать от страха, зеркало проходит сквозь него, или он сквозь зеркало и появляется совершенно в другом месте.
Кровать стоит ребром так, что парень как будто висит в воздухе головой вверх, ногами вниз. Кровать стоит на песке какого-то очень красивого пляжа. Парень расположен спиной к морю (или океану, это сложно разобрать) и видит перед собой зеленые роскошные заросли. А еще он замечает, как жарко на этом пляжу и как неудобно висеть в таком положении на кровати. Сам он одет в смехотворную голубую пижаму, а на голове колпак. Через двадцать минут парень замечает, что всей юмористичностью ситуации наслаждается не только он, но и чернокожий афроамериканец, сидящий неподалеку на песке. Когда тот замечает, что его заметили, сразу встает с песка и направляется к нашему другу. Он одет в развевающиеся бело-кремовые тряпки, в некоторых местах дырявые. Афроамериканец улыбается.
- Здравствуйте, мсье.
Как ни крути, но приходится отвечать.
- Добрый день.
Афроамериканец доброжелательно кланяется, потирает руки и вновь улыбается. Парень в это время шепчет тихо «Все это всего лишь сон, всего лишь сон» и жалеет, что вися таким образом на кровати себя невероятно сложно ущипнуть. Он пока не придумал как.
- Ну-ну.
- Что «ну-ну»?
- Знаете, что вода делится на соленую и пресную?
- Да.
- Очень хорошо.
Афроамериканец, видимо, очень доволен ответом и, развернувшись, собирается уходить. Пока его не останавливают:
- Стойте.
Он нехотя останавливается, но не разворачивается обратно.
- Что такое?
- И вы вот так просто уйдете?
- Могу и убежать.
- Нет.
- Что «нет»?
- Я не знаю, что вода делится на соленую и пресную.
Этот ответ, видимо, еще больше обрадовал нашего афроамериканца. И он разворачивается.
- Точно?
- Да, да, точно. Я не знаю.
- Вот видите…
- Что?
- Ты ни х№я не знаешь, дружище!
Парень немножко помялся. А кто бы на его месте не помялся.
- Так и есть.
- «Так и есть». Ты сам это сказал. Поздравляю. Поздравляю тебя с тем, что я знаю именно то, что тебе так необходимо знать.
- Что же?
- Здесь вопросы задаю я.
- Извиняюсь.
- И извиняюсь тоже я. Прости меня, Господи.
Вот что я тебе хочу сказать, восклицательный знак – фаллический символ, вот что я тебе хочу сказать, да, вот что я еще хочу тебе сказать, вопросительный знак – тоже фаллический символ. А точка с запятой – наоборот. Надеюсь ты догадливый. А то, что ты особенно должен знать…
Афроамериканец поднимает высоко руку и указывает пальцем на небо:
- Ты должен ему помочь.
- Кому, богу, что ли?
- Нет, черт тебя дери, какому еще богу? Вопросы задаю здесь я, сука… Не извиняйся, просто заткнись. Заткнись, кому я сказал. Ты должен помочь ему, нашему автору. Нашему хреновому писателю. Ты, безответственное ты животное, должен его поддержать. Ну, давай, наконец-то сделай что-нибудь вразумительное, придумай наконец себе ИМЯ. Только молчи. Я скажу, когда нужно его произносить. Когда Венера встанет на одну ветвь параболы с Марсом, а Луна будет в ее вершине, когда энергия Веги полетит плазменным потоком по траектории эллипс с тремя центрами, когда наладится ходовое направленное разрушение белковых молекул, СЕЙЧАС!
- Миша.
- Что?!
- Меня зовут Миша, Михаил, Михалыч, Миха. Меня так зовут…
- Так-так, подожди. Помолчи секундочку.
Уважаемый афроамериканец достает из-под своих одежд небольшую стопочку маленьких белых бумажек и начинает какую-то искать, потом находит и долго ее разглядывает.
- Значит, Михаил, говоришь? Ну, Михаил, промазали мы по крупному, если не сказать серьезней. Ты уже давно должен валить.
Кровать с Михаилом начинает тонуть в песке.
- Подождите, я все хотел у вас спросить…
- Валяй.
- Вы очень похожи на одного киноактера. Вы случайно не?..
Кровать тонет в песке и Мишка не успевает задать свой вопрос.
Мишкино тело воплощается на том же пляже, на котором уже нет никакого афроамериканца. Уже закат. Михаил уже не привязан к кровати и ощущает невероятное счастье от того, что может свободно перемещаться. Он начинает оглядываться по сторонам и видит море, которое было раньше у него за спиной. В море, метрах в тридцати от берега тонет его кровать, исчезает в морской пучине. Миха начинает идти к растительности, которая раньше находилась перед ним. Он начинает идти и никак не может начать. Растительность никак не приближается. Вроде бы он делает все правильно, но не двигается с места ни на шаг. Это можно назвать очередной загадкой. А вот и очередная разгадка – большой черный шар катится к нему. Он просто необъятно большой, метра три в диаметре. Шар подкатывается к Мише и аккуратно останавливается. Ос-та-нав-ли-ва-ет-ся. (Длинное слово – примеч. Автора). Миша его гладит по черной шкуре. Шкура как у носорога, хотя Миша никогда не гладил носорогов, но предполагает, что они именно такие на ощупь в большинстве своем. Шар так и стоит.
- Ну и что же мне с тобой делать?
На шаре попеременно загораются желтые яркие буквы:

И все. Вот такой краткий и ясный ответ. Что хочешь то и делай.
- Что делать? Конкретно.
Шар молчит. Видимо он был задуман как неразговариваемый объект. Грустный факт.
- Я тебя люблю.
Шар неожиданно вскакивает со своего места и взлетает метров на пять над песком пляжа, затем медленно опускается.
- Здесь же абсолютно нет границ. Никаких границ, кроме тех, которые ты сам захочешь себе назначить.
С этими словами Миша залазит на шар, что удается ему не с первого раза, и произносит:
- Я тебя люблю, люблю, люблю и ненавижу.
Шар взмывает в небо вместе с нашим героем и исчезает. Миша находит себя в море, воды по шею, с волной может и залить с головой. Он долго выходит на каменистый берег. В километре от пляжа плещется в солнечных лучах красная зелень. Миша садится на большой булыжник.
- Я не знаю.
Он ложится спиной на неудобные камни, обеими руками перемешивает мелкую гальку, которую можно найти между более крупными камнями.
- Я не знаю, что мне делать. Я абсолютно потерян, и ты это знаешь. Ты здесь хозяин. ТЫ, как писатель, должен мне говорить, что делать, но ты молчишь.
Михаил своими честными глазами уставился в небесный свод.
- Это все что ты можешь? «Михаил своими честными…» Где здесь сюжет, покажи мне, куда идти, что меня ждет, как я развиваюсь в пути, сделай что-нибудь. Я готов на все. Но, почему? Почему так получилось, что я жду твоего приказа и никуда не движусь. У меня ощущение, что какая-то бездарность взяла в свои руки бразды правления моей жизнью, но не знает, что делать раньше.
У Михаила глаза серые и каштановые волосы. Он роста метр семьдесят. Семьдесят килограмм живого веса.
- Если ты не знаешь, что должен делать сам, то как ты сможешь распорядиться моей жизнью, моей ролью в этом зас№анном сюжете?
Из красных зарослей, раздвигая красные ветки, выходят девять человек в голубых тогах и платьях, с голубыми платками, подвязанными под шеей. Они идут в направлении Миши.
- Это все? Все что ты можешь предложить всему миру? Какие-то жалкие повторения, если бы я читал книжек чуть-чуть побольше, я бы встречал где-нибудь подобное развитие сюжета. А можно я откажусь от участия в этом цирке?
Девять мужчин и женщин (вернее, пять мужчин и четыре женщины) подошли вплотную к Михалычу. Он их оглянул взглядом с небольшой усмешкой.
- Я так понял, что нельзя.
По девять указательных пальцев уперлись в его провалившиеся щеки. Бах.
(Глава четвертая, в которой понимаешь, как сложно сделать золото из холодильника).
Миша на этот раз сидит в кресле. Сейчас он встанет… Нет, не встанет. Очень жаль. Комната вокруг вся укутана дымом, будто здесь очень долго курили сотни крокодилов с трубками. Миша сидит и расслабляется, вдыхая ароматный дым. Пытается получить кайф, пытается представить, что здесь жгли не табак и мокрые ветки ивы. А именно так все и было. Я так сказал. Табак и ива. Из дыма на уважаемого Михаила выплывает зеркало, в котором вначале отражается он, сидящий в кресле. Но потом картина становится чуть более интересной.
- Я бы даже сказал, чуть-чуть.
Там видна улыбающаяся рожа Михаила, но за этим лицом живет вовсе не Михаил, а тот, другой… Не помню, как его.
- Шестьдесят четвертая по вертикали, три буквы, как думаешь?
В общем, это абсолютно не важно. Другой просто смотрится в зеркало на переднюю часть своей новой головы. Оказывается, в зеркале все видно, как из его глаз. Он бросает свое бесполезное занятие и идет на балкон. Он проходит через комнату, где спит Марина. Такое ощущение, что скоро ее придется называть Марининой комнатой. Выходит на балкон, на котором очень холодно, аж пар идет изо рта. А также за окном у нас сегодня дожди. Один из них. Другой делает пару кругов по неширокому балкону, потом кидается к чемоданчику с инструментами. Диву даешься, как Маринка умудрилась его перетащить с коридора сюда одна. Какой же Миша безответственный. Она ведь могла спокойно себе что-нибудь потянуть. Совсем не джентльмен. Другой выкидывает попадающиеся под руку железки из чемодана, пока не замечает, с каким шумом трескается стекло балконного окна после броска в направлении него большой крестовой отвертки. Сейчас она валяется на полу. Диву даешься, как крепко могут спать девушки, если им это хочется. Другой хватает отвертку и на цыпочках проходит комнату Марины в обратном направлении. Затем он одевает дурацкие резиновые сапоги противного зелено-голубого цвета. Наспех расчесывается, около трех десятков волосков остается на расческе, потом выскакивает за дверь в подъезд и долго закрывает входную дверь на несколько замков. Заходит в лифт, в котором уже стоит какой-то гражданин, собирающийся наверх. Но у другого совсем другие планы, ему срочно нужно вниз. Зеркало не передает звуков.
- Наконец-то заметил!
Они с гражданином о чем-то долго спорят, пока решительный мужчина не собирается нажать кнопку этажа, который нужен ему. В тот же самый момент в его жилистую желтую руку втыкается отвертка. Крови не так уж и много.
- Совсем чуть-чуть, я бы сказал. Как-то неправдоподобно.
Заткнись. Не-прав-до-по-доб-но. (Тоже довольно длинное слово – примеч. Автора).
Отвертка выходит из живого существа гражданина, и он отскакивает в темный угол лифта. Другой нажимает кнопку первого этажа, смыкает руки в замок, по прежнему держа отвертку. Притопывает ножкой.
Секунда ничегонепроисходящего.
- Вот видишь. Ты даже тому, другому не можешь придумать имя. Какие мы здесь чистенькие, безымянные. Ха-ха.
Лифт останавливается и Максим выходит из лифта, перед выходом на улицу прячет отвертку в карман. На улице пасмурно, по-прежнему дождь и холодно до мерзлоты. Зеркало перематывает какое-то время. На его поверхности очень-очень быстрые-быстрые кадры. Останавливается. Перематывает немного назад. Останавливается, проигрывает. Максим в каком-то тихом переулке заходит в такой же тихий магазин.
- Да таких магазинчиков у каждого придурка в книжке – по полсотни. Вот, верьте моему слову, щас чё-то произойдет.
Михаилу неведомая сила втыкает в рот большой вонючий кляп, который едва вмещается в его рот. Он мычит, ужасаясь тому, что видит в зеркале.
А в зеркале Макс долго разговаривает с каким-то старичком. Они долго и упорно спорят. Лицо старичка краснеет, он продавец в этом заведении. Они вдвоем в просторном помещении, заставленном стеллажами с книгами. Книги грязного коричневого цвета, старые. Спор между Максимом Викторовичем и стариком с морщинистой кожей на лице цвета тех же старых книг. Стариком, одетым в аккуратный серо-синий сюртучок, белую выглаженную рубашку и серые брюки со стрелкой. На ногах тапочки… Стоп. Пока мы с вами здесь отвлеклись, отвертка уже пробила одно из круглых стекол его очков и застряла где-то у него в голове. Его убивает Максим. Убил. Он перепрыгивает через стол, за которым старичок при жизни рассчитывался с покупателями. Приземляется на мягкое тело владельца торговой точки и идет в служебные помещения. Там все полы заставлены старыми книгами, завернутыми в грязные рваные тряпки. Книги стоят высокими башнями, и Максим, пробираясь сквозь них, разрушает башню за башней. Вначале он уверено двигается в одном направлении. Площадь служебных помещений отнюдь не маленькая. Пока неожиданно не останавливается и не падает на колени. Его цель очень близка. Он плотно закрывает глаза и начинает водить рукой на расстоянии двадцать сантиметров от пола, держа кисть горизонтально, ладошкой вниз.
Он мычит. Этого не слышно, но это очевидно. Под его ладонью проплывают сотни книг, некоторые из них еще завернуты в тряпки, некоторые уже освободились из ненужных одежд. Но он еще не нашел. Лишь на пятой минуте поисков он останавливается. Рука его дрожит, пальцы в конвульсиях. Он опускает руку на очередную связку тряпок. Аккуратно он ее развязывает. Под грязью показывается обложка цвета слоновой кости. Похоже на кожу. На обложке написано золотыми буквами: «Михаилу». Максим переворачивает книгу обратной стороной и подносит ближе к глазам. Все это отчетливо видно в зеркале перед Максимом. Там написано: «То, что поможет тебе победить себя нового и вернуться руками к рулю». Ощущается, как Максим смеется, смеется громко. Потом он берет отвертку в правую руку, кладет книгу на пол и замахивается отверткой. Через миг острие отвертки вонзается в книгу и практически прошивает ее насквозь. Отвертка, причмокивая, вылезает обратно. Это тоже ощущается. Из дыры в книге брызжет алая неестественная кровь цвета сгущенного томатного (помидорного) сока. Брызжет настоящим фонтаном. Не хочет останавливаться. Кровь заливает весь пол служебного помещения. Книги, на которые попадает эта кровь, превращаются в пепел…
Максим встает и идет к выходу. Шагает по крови, на дне и на самой поверхности которой лежат хлопья пепла и мокрые тряпки. Он выходит. Уже в переулке он смотрит на зеркало, такое ощущение, что Максим смотрит прямо на Михаила. А потом он показывает ему язык и отворачивается. Зеркало перестает его показывать.
Михаил до сих пор мычит, пытается что-то произнести, но никто его не освобождает от кляпа. Зеркало вновь начинает на него наезжать. Вначале в его глади тонут ноги Михаила. Но дальше ног дело не идет. Мешает кресло, и зеркало никак не может поглотить Михаила целиком. Оно краснеет, покрывается мелкими трещинами и взрывается, отчего его осколки разлетаются по всей комнате. Михаил сначала с облегчением смотрит на свои ноги, которые остались с ним, а потом начинает дергаться из стороны в сторону на своем кресле. Когда кляп выскакивает из его рта, комната заливается раскатами его хохота.
- Я же говорил…
Все, что он смог вразумительно произнести. В это время дым-туман в комнате зеленеет и рассеивается. Становится видно, что в двух метрах от кресла стоят две девушки с фигурой сто пять, пятьдесят пять, девяносто пять и нежно потягиваются. Одна из них одета в узкие кожаные шортики(больше похожие на большие кожаные трусики), белую рваную рубашку и сапоги с высоким каблуком. Ее золотистые волосы развеваются на внезапно появившемся ветру. На второй тугой корсет белого цвета, чулки черного цвета, белые туфли. У нее длинные черные волосы, которые висят вниз как мертвые. Блестят. Мишка растерялся, зажался, застеснялся. А одна из двух девушек ему молвит мужским голосом:
- Ху№и уставился?
Мишка закрыл рот. Девушки начинают танцевать, раздеваться, по полу кататься, все такое. Миша сидит и думает «Ну какого..?».
- Ты, сволочь, ты меня задолбал! Ты меня забросил, я словно линейка, начинающаяся не с нуля. Во мне будто не хватает хромосом. Если от тебя ушел талант, то признайся себе в этом, жалкий ублюдок.
Рок, первый альбом Мэнсона, возвращение старых мышей из-под пола. Я смотрю на все это по-философски. Если зашел в дерьмо – плыви до другого берега.
Мыши бегают в круглом отверстии, через чье нутро проникают басовые нотки в воздух. Они бегают и их так сложно остановить. Я вижу все это в свете красной лампы, груша гниет в жару на табуретке.
- А ну-ка плюньте!
Мишка сидит на другой табуретке и не шелохнется.
- Слюну наружу, сука!
Я вижу круг, надевающийся на небо, словно презерватив на чей-то член. Не на мой. Слишком много взяли на себя сопливые говнюки-братья в розовых пеленочках. Барабаны бьют медленно, басс из гитары. Не понятно, куда это пойдет, но ясно, что мы катимся в сфере, наполненной куклами, детскими куклами, намазанными вазелином. И пусть кто скажет, что это все нереальность. Не реальность. Очки за двести раблов покажут мне птичку на карточке от поляроид компании. Кто видел, тот поймет. Смысл в прояснении разума. В завязанности происходящего на экране с тобой, со мной, с лошадьми в стойле. Ты не вспрыгиваешь, когда герой падает со скалы, ты не плачешь, когда он разбивается словно фарфоровая ваза? Ты после этого не воскресный оловянный солдатик с примесью олова? То есть золота! Ты не гниешь, не развязываешь друзьям шнурки ботинок на раздавленных ногах. Да я даже не думаю, что мы с тобой в следующей реинкарнации будет круче, хоть чем-то круче медузы на дне океана. У тебя, у меня просто дырка между щупальцами, просто дырка между щупальцами. И вертись вокруг этого.
Миша пучит глазки, упали глазки на раскраски и залили все прозрачным цветом. Там, где должно быть черному – там прозрачное, где красному – прозрачное. Доволен, мразь. Ты еще жив.
Я вижу, вон ты ходишь вдоль стены по лестнице, моя маленькая принцесса. Все вы мои маленькие принцессы. Один я в центре карусели без места в кресле. Крутись, вертись расплывчатый мой мир. И не торопись. Не ТОРОПИСЯ!
Чай без сахара, цвета мочи без витаминов, руки измазанные в жиру холодной сосиски, тугие лепешки, как резина вкуса хлеба. Как талия под твоими руками, талия чего-то запретного, как монахинь горного монастыря, не видевших мужчину.
Противность переборет во мне все. Да, да, я слышу. Все, нет, ну как так получилось, все охрененные люди на этой планете говорят – я не прощу, тебе бля, сука. Или слово бля выделяется запятыми? Для них всех это оказалось пристанью, что поделать – для меня это третий перевалочный пункт. Спасибо частям за то, что отводят бурю в сторону от моего маленького потерявшегося мозга.
Ничего не понятно? Ни х№я не понятно? Мило, классно, прикольно, приятно, но не понятно? Да как же так случилось, что я, бля, настоящий бог, восьмиухий осьминог с тремя глазами, что все посередине, сижу и корячусь над рифмой смысла ржавого песка?
Иди сюда, иди сюда, Мишаня. Сядь на коленку, калека мозголуповая. Нет, кому-нидь скажешь, не поверят!
Я, мясное филе котят, сижу и тыкаю мля в Ворде че-то, ошибки высматриваю, там вся чухня, глажу, да полирую. Кому це надо? Американцу из-под ядерного купола, вернувшемуся с Марса с вилкою в зубах. Да клал он. И мы в ответ. Пусть он будет даже Афро… Все равно в ответ – минет наша судьба жестокая собачек пушистых в ошейниках вшивых или антившивых. Не знаю, какие там ща в моде. Какой там стайл у глистоватых тварей.
Подчеркивать шо-то желтым толстым фламастерам, галубыим маркером подмечивать – да надо это яком-нить Жоржу Марафоржу, когда он присядет на туалет и начнет искать бумагу для нахождения точки соприкосновения опоры с бесконечностью, пустотой с конечностью. Все такое, как по книжке. Так я на не про это. Я про то, что открыл я седня почту сваю хелектроную и вижу там письмо хелеткроное-же. А в нем серо черным по белому – мол вы, уважаемый, гений, мастер (шапочку купите) и все вам в абажур. Мы тут, мол, наприняли контрмеры, чтоб не пропадал такой нах мужичище. Откроем путь вам щас в Америку, в Канаду. Я под Америкой чисто сишиха подразумеваю. Мол мы дадим вам все – лицензию, мицензию, документиков, устроим вам рай плащевой в канадской глубинке. Мол, будет все – телки, машина, от Дали картины. Тираж хоть небольшой, но классный кинем в массы, и будет мля от вас народ весь заикаться. Я весь как хохотать и танцевать как Элвис – Нью-Йорк, Вшивноготь, Чихало, какие там еще есть города? Я полечу туда, я погоню туда на срамных крыльях. Лишь пару тысяч баксов скину я на землю и получу Нобелевскую премию. Не, ну я не совсем коллегиат-регенерат, схватил в комок мазги сваи и вижу. Вижу, что нет нах, путь в ряды классиков русско-российской литературы не идет сквозь липкие пальцы какого-то хахаля Карнеева-пи№офеева(двойная фамилия). Мой томик будет там стоять, на пыльной полочке, и дети в одиннадцатом классе будут гадать, попадется ли им на экзамене по литературе билет на тему моих великих произведений или нет. И сделаю это я чрез страдания и мучения. Потеряю мужа. Оторвет руку, в которой я буду держать свои драгоценные рукописи, спасая их от беспредела вонючих зеленых революционеров. На мне отразятся самые страшные последствия распространения ДДТ в природе. Пускай кто-нибудь пробует и пишет рецензии на книжки великого, всякие послесловие, где в каждой строке чтоб лесть и показания в пользу близости мыслей автора с радикальными идеям правительства из маньяков с подкожными ощущениями нехватки еды од ногами.
Я буду там, на полках, поверьте. Написать две тысячи страниц в старость, пускай кто глаза ломает – ниче зае№енного, сделаем. Меня будут любить такого, а это будут читать всякие подростки и тыкать дисками в грудь родителей, говоря – а ты говорил, что любишь всего ттлсд. А мне кажется, это его самое лучшее.
- Служу народу, ворожу природу.
Нас№ать тебе в пилотку! Мои книги будут читать президентам на ночь. Мял тесто, кушал накрест я. А что с Михой, дешевой шутихой?
А Миха, друг, преодолел себя и полетел в края обратно-воротные. Там он поразил старого чела, духа раскидошного. И вернулся в свое тело. Да не успел он помешать повладеть в разных каракурсах близкими отношениями с Мариной. А когда, он ей все объяснил, так в ту же ночь она его распяла на ореховом столу, содрала кожу и провела тысячу сверхритуалов, дабы вернуть своего любимого. Ибо она была любительницей группы Роб Зомби и хотела в свои руки ниточки от всех сосков в нашем мире. Когда у нее ниче не получилось, она скончалась от удара в сердце кремниевого гладкого булыжника, всего в тине и водорослях. Прям так ХРЯСЬ и погибла, отправившись в лучший мир.
Конец. Какой ты у меня умница, ттлсд. Я знаю, дружище. Пошли пожрем и спать. Валяй. Занавес.