Сказка о выдуманной книге. С верой в любовь без надежды...

Началась эта история года два назад, когда появилась на моем рабочем столе новая книга. К стыду своему признаюсь, что должного порядка на нем, как и во мне, не было и появление новой книги не вызвало ни интереса, ни удивления. Интереса - потому, что как это обычно бывало, выбор этот тех кто определяет новые поступления явно случаен и если что-то для работы и требовалось, то скорее не это. А удивления - потому, что собственно моими профессиональными потребностями никто никогда не интересовался, а уж тем более личными взгля-дами. Поэтому приходилось довольствоваться предлагаемым и по крупинкам выбирать то по-лезное, что могло оказать помощь в работе.

В то время мои интересы были несколько в стороне от интересов начальства, что находило отражение и на моих повседневных занятиях. Естественно и надобности в книги не было. Она появлялась каждое утро и так же пропадала к вечеру, не востребованная для работы.

Так прошло полгода и когда мои интересы совпали с интересами рабочими как-то в апреле решился я ее пролистнуть. Мелькали страницы, картинки, но взгляд мой ничего не выхватывал. Привлекло что-то в одном месте, но книга захлопнулась и эту страничку никак потом найти не мог. Открывал книгу с первой страницы, но едва осиливал предисловие и вновь откладывал в сторону.

Прошел месяц и волей случая майский теплый ветерок перекинул несколько страничек и... Впрочем это место стал перечитывать каждый день. Но приближалось лето, подходил отпуск, пришлось отложить книгу, но на всякий случай оставил закладку на том интересном месте, с расчетом что после отпуска вновь открою ее на той же странице.

Пролетел отпуск незаметно и надо сказать, что иногда ловил себя на мысле о новой интересной книге. А где-то за неделю до отъезда даже почудилось, что хочется побыстрее снова увидеть ее. Когда приехал, то оказалось что книгой в мое отсутствие заинтересовались другие.

Впрочем, что в этом удивительного - книга-то не моя. У хорошего книголюба любимая книга отмечена экслибрисом и никогда он не отдаст такую в чужие руки. Но какой тут экслибрис - книга не то, чтобы любимая, а даже еще не прочитана и абсолютно не понята по содержанию. И скорее интуитивно, чем по здравому смыслу, не захотелось отдавать ее другому.

Впрочем, увидел еще, что чуть дальше того места, где была моя закладка, книга была широко раскрыта, перегнута и теперь было заметно это место, когда книга закрывалась. И так уж устроен человек, мерзка все же его первооснова - и я раскрыл книгу на том, чужом для меня, месте. Сделал это грубо для книги, да впрочем и сам от этого чтения удовольствия не получил. Так вот мол, смотрите, книга есть, так я ее читаю.

Но потом произошел случай, заставивший меня иначе посмотреть на книгу. Увидел я как книгу читают в моем присутствии и, в отличие от меня, странички перелистывались уверенно, довольно свободно, иногда небрежно, но всегда с отличным, успокоительным, нет - убаюкивающим юмором. Сначала неуверенно для себя подумалось, что книга эта требует дру-гого отношения. Какого я еще не знал, но чувствовал что другого.
 
На другой день, увидев измятую страницу, я был уже уверен наверняка - да, эта книга требует другого отношения. И если, впрочем я всегда отличался большим самомнением, книгу оставить без внимания - ее затаскают, зачитают, из нее станут вырывать страницы, она покроется засаленными пятнами, пойдя по рукам... Ведь есть такие книги, которые зачитывают до дыр, они всегда нарасхват, их все хотят почитать, их передают с рук на руки, дают на день, на ночь, до тех пор, пока они не рассыпаются и не пропадают вовсе.

А это что за книга? И после простого желания уберечь книгу, появилось желание понять ее. И я снова открыл книгу на первой странице. Чтение не получалось - странички с трудом перелистывались, понимание не приходило, книга не втягивала, не увлекала. И тогда я схитрил, пропустив начало до того места, которое так поспешно прочитал летом, купил новую закладку и стал читать достаточно внимательно именно с этого места.
 
Начиналась осень. Она обещала быть теплой и долгой. Так впрочем и оказалось, но как выяснилось позже благодаря книге. Я стал читать книгу каждый день. Нельзя сказать что понимались все страницы. Были места иногда спорные, иногда абсолютно не понятные, но чаще интересные, порой привлекательные и даже захватывающие.

Появился интерес, она стала увлекать, притягивать к себе и что самое главное - заставлять думать. Думать о разном - о жизни, о людях, об отношении между ними. О женщине, наконец. Нет, это был не любовный роман, это был скорее жизненный рассказ, после чтения которого вспоминалась собственная жизнь, свои проблемы, свои радости и успехи, горести и ошибки. Причем приходило это как-то бессистемно, наскоками, сумбурно. Впрочем и книга была написана не совсем ровно. То повествование шло быстро, красиво, то начинало прыгать, плясать. Но каждый день открывало что-то новое.
 
Уже стало недостаточным читать урывками, хотелось брать ее с собой, читать ее в метро. Особенно нравилось ехать, вдумываясь в ее содержание, на дальних ветках метро. Станции проскакивали быстро, ты терял счет им. Зачитаешься, залюбуешься книгой и очнешься от механического голоса:"...станция "Юго-Западная",- конечная, просьба освободить вагоны...".

Выйдешь наверх, зажмешь книгу под мышкой и счастливый от понимания и такого милого влечения, сядешь на пригородный автобус, опять зачитаешься, залюбуешься книгой и оч-нешься где-нибудь за кольцевой дорогой, где ярко светит солнце и золотая листва радует глаза.

Но приходил вечер, надо было возвращаться в свою жизнь, заниматься своими проблемами и читать другие книги и книжечки. А эту оставлять, чтобы назавтра открыть снова. И книга открывалась снова и снова с огромным нежеланием закрывалась. Стало мало хватать будней, захотелось читать ее по субботам, иногда по воскресеньям. Книга все больше и больше притягивала к себе, увлекала собой. Когда это произошло я тоже не знаю, знаю точно осенью, но дня не помню - книга стала любимой.

Сначала это казалось, потом это стало привычным, потом произошло признание себе в этом. Появилась мечта понять книгу до конца, до последней странички. Это увлекало, завораживало, заставляло не только думать, но и творить. Стала появляться навязчивая мысль что-нибудь дописать в эту книгу свое. Сначала одно слово, потом несколько, потом предложение. Иногда получалось, иногда все напрочь зачеркивалось.

Наступила зима. Она пришла как-то незаметно и все казалось, что осень еще не кончилась. И еще казалось, что книга не имеет окончания, что она бесконечна в своем понимании. Сегодня ты ее понял, разобрался, а завтра открыл новую страницу и понял, что ты понял ее не до конца. Те часы, которые удавалось посвятить книге по субботам, пролетали как одна минута. Неволей миг расставания отодвигался все дальше и дальше. Как хотелось читать ее до глубокой ночи, до самого утра и потом весь день, без устали. Голубая мечта, еще осенью казавшаяся несбыточной, обрела вдруг реальные очертания.

Однажды поздним зимним вечером, открыв с волнением книгу еще в метро, с огромным трудом, ярым нежеланием и с трепетным волнением закрыл ее к концу следующего дня. А вечером оставив ее, усевшись за телевизором, вдруг понял, что эту ночь не смогу уже уснуть без нее, хотя бы только потому, что если не прочитаешь ее еще раз утром, на исходе ночи, в лучах восходящей Венеры, ты лишишь себя счастья. Пусть минутного, но неповторимого...

Читая ее утром, тебя обвораживает богиня утренней зари, она очаровывает и ты задыхаешься верой в любовь и надеждой... И я вновь открыл ее...

Но прошел другой день, третий - полные тревог и любви, счастья и неверия в него, трепетного волнения о будущем, страха перед ним, неясной надежды и ее ожидания. Как не хотелось закрывать книгу, как не хотелось отдавать ее, возвращать в библиотеку, которую я так часто посещал прошедшей осенью. Но голубая мечта, на мгновение обретя животрепещущиеся очертания, вновь растворилась в морозном зимнем вечере, застыв голубой тенью на искрящейся луной снежной простыне.

Я шел к метро, зажав под мышкой книгу и ноги не слушались меня. Не слушались от усталости этих дней во всем теле и какой-то безмерной легкости на душе. Не слушались этой необходимости расставания в очередной раз.

"... Три счастливых дня было у меня, три счастливых дня...," - неслось из открытого окна чей-то судьбы. Странные люди - на дворе зима, а их согревают слова песни, которая уже через год будет забыта. А может их согревает водка, скрашенная красивой музой песни. Впрочем о ней потом. Не о музе - о водке...

Жизнь вносит свои поправки к пониманию счастья, подходит к завершению год, заканчивается первый месяц зимы. Читать постоянно уже не удается. Впрочем был еще один миг общения, оборвавшийся внезапным страхом происходящего, оборвавшийся не на мгновение, как тогда казалось, а на очень долго, если не навсегда.

Осень прошла, чтобы не повториться никогда. Незабываемо ее золото, припорошенное голубым снегом. Что-то вдруг "обломалось" в возникшем, казалось, союзе книги и читателя. Новые страницы перестали переворачиваться, что-то изменилось в содержании книги, как впрочем и во мне. Мне стало кажущимся достигнутым смысл книги - ведь я "достал" его.

Наивный человек, убеждая себя, а иногда и других в этом, вдруг начинаешь замечать, что книга эта стала интересовать и других - зачитавшись книгой, ты забыл про саму книгу. Что она по- прежнему не твоя и что она интересна другим.

Я делал по-прежнему свою работу, но мысли мои были далеки от нее. День начинался и заканчивался в думах об одном. Работа, собственные планы остались где-то в стороне. Я уткнулся в проблему - старую, как сам мир, всеми когда-либо решаемую, но всегда неразрешимую для того, кто с ней соприкасался впервые. Зачем ты живешь, ради чего или кого? В чем смысл этой жизни? Ты радовался тому, что все же существует это нечто, заставляющее чело-века оглянуться вокруг себя, на себя и разобраться в себе... И страдал от того, что не видел разрешения и потерял нить, которая до сих пор вела по жизни...

Ну почему все люди замыкаются в себя? Ведь порой каждому хочется кричать на весь свет, заявлять всему миру о своих радостях и сомнениях.

Ты стал искать ответ в самой книге, но с удивлением не находил его там. Книга была все также мила, доступна, но нема... Почему? Может потому, что книга новая, она еще летом пахла типографской краской и имела всего несколько случайных - интересных и безынтересных, но случайных читателей. И эта осень стала первой встречей с постоянным читателем, ставшим вдруг для нее таковым этой осенью.

Или потому, что домысливая непонятое, читая между строк, дописывая свое в угоду собственного эгоизма, подкрепленного завистливым желанием неведомых ранее ощущений создавался фантастический образ вечного счастья. Того счастья, которым грезит юнец, но ко-торое потом не пытается сделать собственными руками, став мужчиной, когда по прошествии времени становится очевидным, что виноват в том, что собственно счастья-то и нет, только ты сам!

Или может потому, что понимание смысла любви и ее места в жизни, глубин ее многооб-разия пришло слишком поздно, когда собственная судьба уже оформлена вчерне и требует лишь дальнейшего совершенствования, но не обновления.

А если обновления, то доступно ли оно всякому мечтателю? Авантюра это или отъявленная смелость. Смелость ради чего? Понята ли причина или она выдумана? Ты понимал, - причина выдумана, что это красивая сказка, придуманная самим, но душа соединилась с телом и требовала продолжения. Рассудок говорил нет и тут же отвергал это...

Начинался новый год, он должен был стать особенным для меня по всяким модным ныне гороскопам. И хотя начался он чудесной новогодней ночью кратким напоминанием книги о себе, по-прежнему таким же милым, он не стал таковым по одной простой причине - не было самого главного - встречного движения души. Его и не могло быть, потому что это была сказка. Сказка, окончание которой я творил потом весь этот год. Потому, что мне казалось - все сказки заканчиваются чудесными свершениями.

Но сделать сказку былью вряд ли кому-либо суждено. Для того их и придумывают, что-бы отойти от желания что-то изменить в себе или поменять жизнь которой живешь. И целый год я был тем голодным ребенком, которому казалось, что он сосет грудь, а на деле это была пустышка. Теперь, когда год близится к своему завершению, ребенок наконец поумнев заме-тил подмену, совершив правда при этом целую массу несуразных глупостей, настоянных на спиртовых парах. И пусть я пока не нашел ответа, которого искал, но прочитав книгу, прожив ею небольшой отрезок своей жизни, я понял чего не надо делать, если стремишься к какой-либо цели.

Я понял, что жизнь только начинается и надо теперь ее прожить так, чтобы мудрость вы-текала не из глупости, а являлась продолжением самой мудрости. И благодарен ей за это. Я перевернул последнюю страницу, вступая в свое новое десятилетие, которое должно стать той вершиной, куда я стремился все это время. Но это уже другой рассказ...

Я в последний раз пролистнул книгу как бы просмотрев в памяти все то, что произошло со мной за эти полтора года. Подумалось - легко не вспоминать, трудно забыть, - вздохнул и поставил книгу на полку с тем, чтобы уже никогда не брать ее снова. Оглянулся еще раз на книгу, ее окружение - книги, что стояли по соседству, и вышел на морозную зимнюю улицу.

Я шел к метро с какой-то безмерной легкостью на душе, шел навстречу новому, оставляя позади себя очередной кусочек прожитой жизни. А из открытого окна чей-то судьбы не-слись слова, популярной год назад, песни: "...там, где ты - нет меня, там где я, - там нет со мною места рядом для тебя. Вот и все, прощай..."
Декабрь 1991 года А.Поварин