Явка с повинной. Рассказ

 
День заканчивался удачно: в кармане шуршали деньги, а в укромном месте между бревен был припрятан литр водки, оставленный клиентами.
Клиенты бывали разные. Свой брат, сельчане, обычно совали бутылку мутного самогона, но зато обильную закуску: сало, яйца, огурцы и лук. Чем богаты, тем и рады — денег в некоторых селах годами не видали. Горожане как раз наоборот — расплачивались деньгами, а кто поумнее, выставлял и “белоголовую”. Понимали люди, что и от стропальщика многое зависит. Хорошему человеку Сергей Иванович всегда подберет и кругляк поровней, и тес посвежей, а уж если совсем приятный клиент, то можно и лишку добавить: всего и делов-то — поддернуть тросом на пару досок ниже.
Сергей Иванович поглядел на часы и решил: пора. Пятый час. Никто в такое время в лесопункт не ездит. Махнул рукой крановщику и поковылял к укромному местечку — крохотной зеленой лужайке между горами бревен...
Перво-наперво поделили деньги. Сергей Иванович был на этот счет пунктуален и справедлив: клиенты платили за погрузку, а в этом деле крановщик и стропальщик одно целое, как шея и голова. Затем настала очередь обмыть удачный день. Сергей Иванович расстелил на пеньке газету, поставил бутылку, разложил закуску.
— Ну, Коля, будь здоров!
— Тебе того же.
Из второй бутылки крановщик отпил лишь полстакана, остальное дошиб стропальщик. Доели закуску, “прибрались” — газету с огрызками сунули в одну нору между бревнами, пустые бутылки в другую — и побрели домой. Сергей Иванович слегка пошатывался на ходу, но ориентир держал уверенно: семьсот граммов не было для него пределом. Под хорошую закуску и килограмм спокойно мог откушать этот сорокалетний здоровяк.
На углу расстались: одному — налево, другому — направо.
— До завтра, Колюня. Держись!
— Держусь, Сергей Иванович. Будь здоров...
* * *
Под утро капитана Зуева разбудили женские голоса. “Да спит он!” — убеждала кого-то жена, но собеседница была настырной. Максим вздохнул, натянул брюки и вышел в коридор.
— Что случилось?
В дверях стояла баба Дуся, мать Веры Игнатьевны, местной фельдшерицы:
— Беда, Максим Петрович! Сергей Куделин помирает.
— Как это помирает? — искренне удивился участковый. Стропальщик Куделин, этот поселковый богатырь, не мог помереть ни с того ни с сего.
— Не то отравился чем, не то сердечко прихватило: лежит весь белый, глаза закатились... Моя Верка уж что токо с ним ни делала: и колола, и дыхание… Ничо не помогает! Вызвала из райцентра “скорую”, а мне велела за тобой бежать...
Максим и слушал, и одевался одновременно. Натянул сапоги, поправил перед зеркалом галстук, фуражку...
— Ну пошли.
В доме Куделиных царила тихая паника. Хозяин лежал на кровати лицом вверх и казался спящим, но бледность — нездоровая, до синевы — говорила о другом. Жена сидела рядом и тихо причитала:
— Проснись, Сереженька, проснись!.. Ой, Максим Петрович! Что же это делается-то, а?
Фельдшер взяла участкового за рукав, отвела в сторону:
— Пульс еще есть, но очень-очень слабый, нитевидный... Пришел вечером выпивши, поел и лег спать... Среди ночи начались судороги... По-моему, интоксикация... Надо бы узнать, с кем он пил...
— Понял.
В доме Николая Хромова, крановщика, до прихода участкового все спали и искренне удивились, увидев Зуева. Хозяин глядел на капитана воспаленными глазами.
— С Куделиным пили вчера? — пошел в атаку участковый. — Только, чур, не запираться.
— А чего мне запираться? После работы можно...
— Как себя чувствуешь?
— Плохо, — искренне сознался крановщик. — Три раза ночью бегал во двор... Тошнило...
— Что пили?
— Водку.
— Одевайся, пошли...
— Куда еще?
— На место преступления, — горько усмехнулся капитан.
* * *
Уже светало, когда они подошли к воротам лесопункта, разбудили сторожа и добрались до заветной лужайки. Аккуратно, прутиком участковый достал пустые бутылки, по очереди осмотрел обе. Жидкости оставалось мало — хватит ли для экспертизы?
— Досуха выжимали, алкаши чертовы, — буркнул он.
* * *
“Скорая” уже увезла Сергея Куделина в районную больницу, когда они вернулись в поселок. Крановщик плелся сзади, нес газетный куль с остатками вчерашнего пиршества.
Капитан завел свою старенькую “Ниву”, и они отправились в райцентр.
— Говоришь, за половой рейкой приезжали? На “газоне”? — продолжал выпытывать у крановщика участковый.
— Ну. Водитель рыжеватый, в клетчатой рубахе, а старшой лысый, в светлом костюме.
— А кроме лысины что-нибудь видел?
— А что еще сверху увидишь? Вот окемарится стропаль — расскажет.
* * *
Но стропальщик уже ничего не мог рассказать: он умер в “скорой помощи” по дороге в больницу.
— Сделали все, что могли, — рассказал участковому главврач. — Вскрытие покажет, но я почти уверен — передозировка спиртного. Лошадиными же дозами пьют, идиоты!
— Но второй-то жив.
— Так их двое было? — обрадовался врач. — Ведите-ка его сюда!
Сдав крановщика на руки медицине, капитан подрулил к райотделу. В дежурной части его встретили насмешкой:
— Это ты там травишь народ, Зуев? Ну погоди, сейчас полковник тебе вставит фитиль!
— А мне-то за что?
— За то, что самогон у тебя плохой гонят. Профилактикой не занимаешься, надо, чтоб гнали хороший.
— Все бы вам хиханьки, — отозвался капитан, но к начальству пошел с опаской. И не напрасно.
— Начинается день! — хмуро поглядел на него полковник. — Чуть свет мне уже докладывают: покойника привезли из Лесного... Сорок лет человеку, трое детей — сироты... Как же ты допускаешь, чтобы так пили?! Лошадиными дозами!
“Главврач позвонил”, — догадался капитан Зуев.
— Доза относительная, товарищ полковник. Литр водки на двоих.
— А второй? — моментально напрягся начальник РОВД.
— Жив. Я его отвез в больницу. И бутылки прихватил, и остатки пищи...
— С паршивой овцы хоть шерсти клок, — буркнул полковник, собирая папку. — Вот сейчас идти к Черткову… Думаешь, мне там не достанется? Отчешет как миленького! Ты еще не знаешь, как там чешут.
“Там” — это значило в администрации района, а Чертков был тем замом, который ведает и милицией, и медициной, и которого за умение распекать подчиненных боятся в районе больше главы.
— Ты вот что... Сдай свои вещдоки эксперту и пойдем со мной. Виктор Васильевич любит, когда очевидцев приводишь.
“Какой же я очевидец? — хотел спросить Максим. — Я с ними не пил”. Но промолчал, чувствуя внутреннее напряжение полковника. По-человечески его можно было понять: гнев начальства легче переносится, когда предстаёшь перед ним не один.
Но увы! Чертков принял только начальника РОВД и главврача, капитану было велено ждать в приемной. Даже сквозь двойные двери Зуев слышал, как бушует в своем кабинете зам. главы. Доносилась и матерщина, и Максиму было неловко перед молоденькой секретаршей, которая все это тоже слышала. Но та, видимо, привыкла и с самым невозмутимым видом выстукивала что-то на клавишах компьютера.
Дверь распахнулась, и полковник, с бурыми пятнами на щеках, кивком позвал Максима в кабинет.
Участковый вошел, поздоровался, обвел взглядом присутствующих. Вид у всех троих был такой, будто они только что боролись.
— Что пил... этот твой ... крановщик? — крикнул Чертков, не ответив на приветствие.
— Водку. “Ледяная” и “Пшеничная”.
— Где пустые бутылки?
— Отдал эксперту.
Чертков повернулся к полковнику:
— У вас разве есть химическая лаборатория?
— Откуда же? В УВД есть. Завтра эксперт отвезет.
— “Завтра, завтра”! — передразнил Чертков. — Всё у нас завтра. С этими “завтраками” и прос..пали Россию!.. Сегодня я собирался в город, давайте мне ваши бутылки, завезу...
Полковник обернулся к Максиму:
— Бегом!
Милиция была неподалеку, и Максим действительно приударил бегом, но какая-то неотвязчивая мысль все никак не давала ему покоя: “Чудно как-то… Зам. главы повезет на экспертизу... Штатский человек... А глаза у него бегали! И гнев этот — показной, в глазах же растерянность”. В школе милиции преподаватель психологии особо выделял Зуева за умение подмечать мельчайшие детали поведения человека.
По пути капитан увидел вывеску “Гастроном”, и какая-то мальчишеская дерзость вдруг заставила его забежать в магазин. От водочных этикеток пестрило в глазах. На его счастье, в наличии были и “Ледяная”, и “Пшеничная”. Он купил обе и, забежав в глухой заросший дворик, вылил содержимое в кусты. Пометил этикетки, сунул бутылки в планшет и отправился обратно.
* * *
Виктор Васильевич дождался, когда все выйдут из кабинета, и набрал номер.
— Будь на месте, я сейчас подъеду.
Ни имен, ни слова лишнего... Могущественный куратор милиции панически боялся “жучков”.
Зато там, куда он приехал, можно было ничего не бояться: бетонные стены подвального помещения надежно хранили любые тайны. Здесь было влажно, промозгло, остро пахло спиртом. Десяток разнополых существ копошились в мертвенном свете неоновых ламп: разливали по бутылкам, клеили этикетки, заворачивали пробки. Он их видел, они его — нет: вместе с хозяином “заведения” Чертков сидел в тесной кладовой с крохотным зарешеченным окошком. В три ряда до потолка высились разномастные бочки.
— Ты где взял последнюю партию спирта, сволочь?
— Зачем так ругаться, дорогой? — отвечал хозяин, по-кавказски всплескивая руками. — Надежный человек привез... Хороший спирт, я сам пробовал.
— Да? Ну-ка попробуй при мне. Пей, я сказал!
— Зачем так кричишь, дорогой? Нехорошо.
— А то, что ты людей потравил, это хорошо? Дешевизной соблазнился? Сейчас же вылей все до капли в канализацию и убытки запишешь не на всех, а на свой личный счет. Я проверю. Понял?
— Понял, начальник.
— Пригрел их тут, опекаю, охраняю — чего еще надо? По три коттеджа себе понастроили — и все мало! — скрипел Чертков зубами.
 Хозяин благоразумно молчал.
* * *
Максим Зуев выжимал из своей “Нивы” все, что возможно, и тем не менее попал в УВД лишь к обеду. На счастье, институтский товарищ, подполковник, оказался на месте.
…Спустя час белая “Волга” остановилась возле здания УВД, и внушительный благообразный Виктор Васильевич Чертков поднялся по высоким ступеням главного штаба губернской милиции. Дежурному он предъявил свое удостоверение и попросил соединить его с начальником химической лаборатории.
— Я , знаете, ехал в город, и наш полковник упросил взять с собой на экспертизу...
— Знаем, — ответил дежурный. — Он звонил начальнику, генерал ждет вас.
“Вот тупица!” — мысленно обругал Чертков своего начальника РОВД. О желании встретиться с генералом Виктор Васильевич сказал “для солидности”, а этот глупыш и в самом деле поверил, стал названивать. Ну, да делать нечего. Назвался груздем — полезай в кузов.
Моложавый генерал-майор принял Черткова радушно, усадил в кресло, поинтересовался здоровьем, делами в районе.
— Да более-менее. Создаем проблемы и успешно с ними боремся, — пошутил гость и тут же стал серьезным: — Пьет народ, вот что обидно. Сегодня в Лесном хороший мужик умер от пьянки. Сорок лет, трое детей... Врачи утверждают, что от передозировки, а кое-кто засомневался: не отраву ли выпил? Я ехал в правительство, ну и попутно завез вам бутылочки. Глупость, конечно: откуда у нас отрава?
— Как знать, как знать, — отвечал генерал. — Ну-ка покажите вашу тару.
 Чертков удивленно поднял брови, но “дипломат” открыл. Генерал профессионально — за горлышко и донце — взял одну бутылку, затем вторую, внимательно изучил этикетки и удовлетворенно хмыкнул.
— Вот вы говорите, много пьют... А по сводкам этого не скажешь, — хозяин кабинета пододвинул к себе листок с цифрами. — Взять ваш район. За полгода на каждого жителя приобретено 270 граммов водки. Вдвое меньше, чем по области. С одной стороны, это превосходно: самый трезвый район. Ну а если всё не так? Если пьют, но не государственную водку, а “левую”, палёную, из подпольных цехов? Это какие же деньги уходят теневикам мимо налогообложения? И какую долю имеет тот, кто опекает подпольные цеха, хотя обязан их выявлять?
Глаза генерала из добродушно-улыбчивых вдруг стали острыми, колючими, проникаюшими прямо в душу.
Чертков хотел что-то сказать, но горло пересохло до состояния наждачной бумаги.
— Да-да, Виктор Васильевич, я вас имею в виду, — продолжал начальник УВД. — Мне уже поступали сигналы из вашего района. И стеклотару у вас собирают, но никуда не сдают, и машину с “левой” водкой недавно задержали в городе тоже из вашего района... А уж сегодня вы себя выдали с головой.
— Чем же это? — искренне удивился Чертков.
— Да этими бутылками. Ну к лицу ли руководителю вашего масштаба становиться курьером эксперта РОВД?... Значит, была причина. И она одна: подменить бутылки, уничтожить улику. Что вы и сделали.
— Да как вы смеете!— взорвался Чертков.
— Смеем, смеем, — генерал открыл дверь в смежную комнату. — Входите, капитан. Скажите нам, какие знаки вы поставили на этикетках.
— Да простые крестики, товарищ генерал. Вот здесь, в уголках. А тут их нет, — Зуев пожал плечами...
— Выбросили по дороге? — спросил генерал бледного, как полотно, Черткова. — Но напрасно старались, Виктор Васильевич. Те бутылки, из которых пил покойный стропальщик, сейчас как раз на экспертизе, и что там будет — гидролизный ли спирт или метиловый, — мы очень скоро узнаем. Так что берите ручку и пишите добровольное признание. Ваш шофер, кстати сказать, уже отрабатывает в соседней комнате явку с повинной. Не опоздайте!
* * *
На обратном пути Зуев заехал в райбольницу, навестил несчастного крановщика.
— Забери меня отсюда, капитан! Сил больше нет, всего прополоскали.
— Вообще-то уже майор. Ну да ладно, не напрягайся. Пойду врачей уламывать. Жди.