клф нло н. бодров Неизлечимая болезнь

Н.Бодров Нло 2003 на конкурс по женской психологии
 Неизлечимая болезнь
 (трагедь)
 Никита Забубенный, еще довольно молодой, пчеловод второго переходного возраста, сидел на кособокой скамейке возле входа в поликлиннику и терзался мыслями. Хулиганы вышибли и унесли в неизвестность одну из трех опор инвентаря, отчего место соприкосновения человеческого тела и деревянных брусков было не совсем горизонтальным. Предаваться размышлениям в такой позе было неудобно, но Никита предавался. Он сохранял наклонную статику, приходя в себя после диагноза. Больничный майский ветерок торопливо гладил его, хулигански- пышную шевелюру, как мог, успокаивая больного. Или мнимого больного, на что он втайне рассчитывал. Пчеловод то моргал и украдкой подушечками пальцев убирал навернувшиеся слезы, то неожиданно улыбался, словно рецидивист, освобожденный прямо в зале суда по причине недостаточности улик. Он доставал из левого кармана сигареты, разминал одну и, снова вернув на место, убирал пачку в правый. Он ерзал, постепенно сползая по плоскости, но не пересаживался на скамью напротив, где в двух шагах от него, но уже в абсолютной параллельности тротуару, уплетал желтый батон неизвестный.
 Гражданин был щекаст и усат, словно морж. Он театрально упивался кефиром из деформированного пакета. Периодически, отработанным до эстетизма движением, удалял крошки и следы напитка с места оволосения под носом.
 Судя по партизанскому взгляду и вежливому покашливанию в сторону Никиты, он был непрочь поговорить, однако не решался. То ли из-за батона, который было б неплохо сначала доесть, то ли из-за природной застенчивости, которая внешне ничем не проявлялась. То ли из-за самого Никиты, который свое стремление к беседе, кажется, прятал во внутреннем кармане.
 Мимо проходили люди. Бабушки с немодными редикюлями. Парни в пижамах. Медсестры, как бы чрезвычайно занятые, но зыркающие на парней. Из окошка «Волги» с надписью «Протезирование зу…», смеялся водитель, вероятно сообщивший что- то вдогонку слабому медицинскому полу.
- Ни фига себе…- наконец оформил звуком свою задумчивость Забубенный.
- Чё,- тут - же подхватил начатую речь гражданин, и, отставив яства, двумя руками поправил лацканы ненового пиджака «в елочку». Он слегка наклонился вперед, и пригладил одиноко седеющий на лобной полусфере чуб, скорее даже клок, если уж быть совсем точным-щепоть волос. В голосе его послышалось воодушевление, в потенциале доходящее до восторга.- Залечили? Не? Ще зале-ечат… Че болит-то?
 Пчеловод пожал плечами и не ответил. Теперь его блуждающий взгляд остановился прямо на переносице «пожирателя батонов», но, словно не закончиллся на хрящике, а проник дальше, еще дальше, вплоть до пыльной елки за спиной собеседника и даже за нее - за забор городка, за проезжую часть… Одержимые люди умеют смотреть сквозь, глядя на…
- Я, грю, че болит- то? Чем страдаем?
- Чё?- бестолково спросил Никита. Зрение его сфокусировалось на чубе и он ответил этому чубу,- Да-а…. Это… Приступы у меня…
- У-у-у…- с видом знатока покачал головой гражданин,- Приступы-да-а… Эт до хорочего не доведе-о-от. М-м-м… Да-а-а…Эт не хорочёо-о… Ить от приступов и мрут, мил человек. Я те грю.- Он так выделил это «я» и так значительно взмахнул замшелыми бровями, словно был по меньшей мере начальником Никиты,- Вот у моёй Людки свекр ёй cестры…старшой сестры…. Та е на пять лет старче. Оне с Мурманска… М… А че за приступы- т? С какого органу?
- Да в том- то и дело,- пожал плечами пчеловод,- ни с какого. Задыхаюсь…
- Эт астма,- пригвоздил владелец недоеденного батона.
 - А то еще бывает сердце ка-ак…
- Это «жаба». Грудная…
- А иной раз внизу и как бы справа…
- Печень!
-… и в то же время слева…
-Почки…
- А прошлый раз голова…
- Эт гипертония. К - к-к… криз! О! Или мигрень…. Дык…- собеседник почему- то радостно развел руками,- Дык ты весь, наскрозь больной…
- А люмбага? Люмбага такая у тебя есть?- он взялся одной рукой за собственную поясницу и при этом аж склонил голову в крайней заинтересованности.
 Забубенный пожал плечами.
- Да не в этом дело. Обследование прошел - практически здоров - он кивнул на тоненькую медицинскую карту,- Жена у меня… Молодая. Второй брак. Муж у нее пьяница… был. Так вот, ну, сам понимаешь, на кардоне у нас природа, речка, воздух. Пчелки жужжат. И заняться- то особо нечем. А тут когда постельные дела…. Короче…
- Дык ты ще импа-ате-ент…,- гражданин сказал это негромко, почти шепотом, но при этом расцвел так ярко, словно старый тигровый кактус после трехлетней засухи.
- Нет! Не-ет! - поморщился Никита,- Я ж говорю, практически здоров. Приступы у меня. Врач говорит, мол, болезнь уникальная. Но излечимая. Допустим, есть у нас кошка…
- У-у, аллергея! Дык ты вообче, брат…
 Пчеловод покачал головой.
- Он говорит с супругой… короче, злым надо быть. Рявкать и материться. Приступы нежности, понимаешь?
 Собеседник аж выпрямился, словно внутри его обнаружился черенок от лопаты.
- Как так? Че за дрянь!?
- Ну, женщины любят, когда всякие сюси-муси, особенно после…сам понимаешь…
- Как так?- снова повторил владелец недопитого кефира,- Женчины любят страсть! Я тебе говорю,- он со значительностью специалиста прикрыл глаза и кивнул,- Учипни ее за титьку, да ночнушку порви - вот ей и кайф ! Мы с моей Людкой уж почти че тридцать лет вместе. Как положено, раз в неделю. Да душа в душу! И никаких приступов! Я женскую психологию зна-аю… Эт она говорить может все, че кочет. А на самом- т деле кочет совсем другого. Тут, брат чутье у мужика должно быть…. Ей надо чеб ты набросился на нее, как корчун…чеб растоптал… Мачо, слыхал? Это ж оне придумали. Бабы. Мачету - слыхал? Ну, топор по-мексикански, сабля, слыхал? А по нашему - мочить! Бить то есть. И президент говорил…. Вот им и подавай – мачо. На уровне подсознания мачи эти у всего ихнего пола.
- Что за мачо? У нас в лесу…
- Да че там у вас в лесу… Правильно врач грит – злым надо быть. На баб жестоким. Это и для жизни луче. То начальство тебя…, то бригадир…, то в автобусе…. Это вы там, на кордоне разнежились…. Ни того, ни другого,- он на секунду задумался,- ни третьего…. А ведь это зачитный рефлекс для мужика настоячего - злость.
- Ты не любил…,- Никита положил в широкий полосатый карман свою карточку с неизлечимой болезнью.- Когда…. Если любишь, не обойтись без нежности.
- Я не любил! Да ты ече не знаечь сколько их у меня было! И все нежные, как звери! Ух-х…. Точно тебе говорю, злись, а лучче побей. Она потом ече больче льнуть-то будет.
- Да в том- то и дело,- Забубенный поднялся и стал расхаживать туда - сюда. Даже пнул бетонную боковину- Не могу я так!
- А ты напейся! Наверняка самогон есть! Бормотуха! Как захочется ей того-етого, сразу напейся! И командуй- а ну, в койку! Ей же для пользы!
 Но Забубенный, казалось, не слышал наставлений:
 - Обниму ее…. Как нахлынет! Аж слезы из глаз! До чего она беззащитная! Хрупкая! Ей уж за тридцать, а я говорю « Девочка моя… Ласточка…» - он улыбнулся,- И тут - приступ! Задыхаюсь! Понимаешь, от нежности задыхаюсь! А то сердце так защемит - защемит…. Прошлый раз она меня на мотоцикле в люльке в райцентр довезла. Успела. В одной ночной рубашке,- Никита снова улыбнулся,- Рваной…. Откачали…. А врач говорит, что мне теперь и котят нельзя брать и детишек по головке гладить…. А уж свои заведутся - хана мне…
- Дурак ты…, не обижайся, хорочий человек,- гражданин в пиджаке снова согнулся и смотрел уже исподлобья. Без раздражения, но хмуро.- Добрый ты, а дурак . Если все мужики, как ты, так и все больными б стали,…повымерли б…
 Майское утреннее солнышко набирало силу, и гражданин щурился, глядя куда-то в сторону. Шелестели на тополях еще салатовые листики. Бубня что-то себе под нос, вытирал плевок с ветрового стекла водитель «Волги» с надписью «Протезирование зу…».
Шустрый больничный воробей в три прыжка подскочил к искусанному батону и, почти с визгом восторга, уворовал крошку. Два голубя, недовольно урча, остерегались геройствовать и ходили, в нетерпении поодаль, постепенно сужая круги.
- Тапки принесла?- раздраженно сказал гражданин и прихлюпнул кефир из пакета.
 Никита обернулся и увидел молодую стройную женщину с большой спортивной сумкой через плечо. Из сумки точали щитки, какие используют футболисты, Угол спортивной газеты. В другой руке был пакет с фруктами…..
- Принесла- принесла, котик…. И книжку принесла…. И апельсинчики…. Вот.
 Глаза ее светились привязанностью. Мельком глянув на пчеловода, она обронила нейтральное «Здрась-сь…» и тут же защебетала, запорхала, засуетилась вокруг любимого.
Она что- то шепнула ему на ушко, хихикнула, пожала плечами в ответ на строгий взгляд.
 Никита снова сел на косую скамью. Снова стал предаваться размышлениям, сползать и в задумчивости грызть ногти.
 Легкое облачко накинуло вуаль легкой тени на больничный дворик. Водитель удлинненной «Волги» раздраженно поднял боковое стекло, надвинул шоферскую фурагу на глаза и задремал. Парень в пижаме в недоумении вертел в руках облезлый костыль, точно инопланетное оружие. Целился из него в прохожих, и, смеясь, хлопал себя по колену. Толстая женщина в годах, похожая на оплавленный кубик, осуждающе качала головой возле.
 К остановке напротив подкатил, отдуваясь, как живое существо, троллейбус.
-Уф-ф…- раскрылись двери.
-Маша!…- крикнул Никита и помахал рукой,- Маша!
 Худенькая, как подросток, женщина с тревогой на лице, услышала его голос и стала близоруко озираться.
- Маша, я тут!
 Она тоже была обвешана ручной кладью, но побежала стремительно, словно опаздывала на отходящий поезд. Со стороны этот бег не выглядел грациозным, но, похоже, ее это не очень беспокоило.
 Подбежала без улыбки. Суетливо «чмокнула» в щеку.
- Ну…
- Уже лучше…
-Господи…- обняла Никиту сразу всеми пакетами, сумками, прижалась, словно скалолаз к отвесной стене. В голосе послышались слезы:
- Я уж места себе не находила,…думала, думала…- она шмыгнула откуда- то из подмышки.
 Усатый гражданин и спортивная дама на минуту прервались и стали наблюдать за встречей. Он бросил в урну так и недопитый кефир и скептически хмыкнул.
- Маш,- сказал Никита,- Ты только не плачь. Все ж хорошо.
 Она высвободилась, кивнула головой, даже улыбнулась. Как раз в тот момент, когда из-за облачка снова сверкнуло солнце.
 Дворик снова оказался залитым ласковыми теплыми лучами.
-Ты тапки принесла?
- Принесла, принесла, котик…. И книжку принесла…. И бананчики…
 Глаза ее светились привязанностью.
 Никита провел подушечками пальцев по ее щеке.
 В горле появился ком. Сердце защемило…