Итинирарии петербуржца

В жаркий августовский день в редакцию газеты зашел известный петербуржец, теоретик (по жизни в России) г-н Хосе Посодобль. Нашему корреспонденту удалось взять у него интервью.

Корр: Здравствуйте, г-н Хосе! О Вас ходит слава толкователя и предсказателя настоящего и будущего России. Позвольте задать Вам несколько необременительных вопросов!
ХП: Извольте.
Корр: Начнем с самого сложного, что по- вашему добро и зло?
ХП: Мы часто делим людей и поступки на добрые и злые, и считаем, что добро— это хорошо, а зло— это плохо. Но уже в примере с гуманностью становится понятно, что различить, где добро и где зло, очень трудно. Например, помощь людям почти всегда развращает того, кто ее получает, и тешит эго того, кто оказывает помощь. Не рыбу надо давать голодному, а удочку. Это изречение старо как мир, но все равно часто воспринимается как жестокость.
Не существует отдельно добра или зла; в каждом поступке содержится как добро, так и зло. Чем больше делается добра, тем больше зла. И, как это не кажется шокирующим, чем больше зла, тем больше добра. Поэтому не имеет значения, как отвечать— добром на добро, или злом на зло, добром на зло или злом на добро; это все равно ничего не меняет в нашем мире.
Корр: Похоже на движение по замкнутому кругу…
ХП: Смотря по тому, что происходит (и всегда происходило) в мире, невольно приходишь к выводу, что не каждому дано открытие сути. Ведь, даже принять на себя ответственность за свое же здоровье могут только двадцать процентов людей. Вот вам и причина страданий, болезней и неразрешимых проблем.
Для человека недалекого движение по замкнутому кругу оправдывает зло и лишает его хоть каких-то ограничений. Только человек, выработавший собственную этическую систему и сознательно поставивший себе запреты, может размышлять на подобные темы. Ошибки обходятся слишком дорого.
Корр: Так как же быть с добром и злом?
ХП: Правильными являются поступки не добрые и не злые, а те, которые находятся на границе, проходят через ноль. Нулевые поступки не нарушают баланса в мире, не разрушают гармонию; именно это имели в виду даосы, когда говорили о недеянии. Мудрец не изменяет мир, он его отражает, он не воздействует на человека, так же, как не воздействует на человека зеркало, но человек реагирует. Вместо того чтобы доказывать человеку, что он что-то делает неправильно, покажите ему видеозапись этой деятельности и эффект окажется намного сильнее водопада слов.
Корр: Что делать, если…Хотелось бы зарабатывать денег побольше?
ХП: Да, и мне тоже. Но все как-то не так: денег нет, экономический кризис, налоги душат, сотрудники воруют, партнеры обязательства не выполняют, судебная и арбитражная система не работает, чиновники коррумпированы, мафия не дремлет.
Корр: А что же делать?
ХП: А что делать? Кроме как найти кого-нибудь виноватого во всем, и заехать по роже. Лучше всего себе, но от этого нет параксимального удовольствия. Допустим, мы нашли виноватого во всем (это не г-н Чубайс) и хорошенько его отдубасили. Заодно покрыли несмываемым позором воспитательниц в детском саду, бойцов невидимого педагогического фронта, учителей, и надежду экономики России— профессоров в университетах. Ну, конечно, вываляли в грязи всех коррумпированных чиновников, которые не обеспечили мягкий предпринимательский климат, хотя им строго указывали, и не один раз.
Корр: А дальше?!
ХП: Дальше винить некого, кроме себя, хотя лучше было бы начать именно с этого…
Корр: Каков на ваш взгляд самый выгодный бизнес сегодня?
ХП: Самый выгодный бизнес— это умение создавать доверие. В том числе доверие граждан к своему государству.
Корр: Это с точки зрения обывателя, а если шире…
ХП: Чем проще будет устроено государство (определение из учебника истории: государство— это организация насилия над трудящимися), тем оно будет эффективней. Самый сложный элемент везде от дуэта музыкантов до нефтяной компании— это человек. Значит, чем меньше будет зависеть от человека, чем больше человек будет сведен к функции, тем лучше спроектирована организация насилия и тем надежней ее полет. К счастью, большинство людей именно об этом и мечтают— чем проще и примитивней работа, тем им лучше. Чем меньше от такого человека зависит, тем комфортней он себя чувствует.
Корр: ?!
ХП: К сожалению…
Если вы находитесь в море, то боритесь со штормом, если вы спрячетесь в каюте, это не спасет вас. А мы все находимся в житейском море, только одни уверенно маневрируют под полными парусами, а другие лежат в дрейфе и бормочут: «только бы не было шторма, только бы не было шторма». Многим это напоминает школу (особенно младших классов), когда за невыученный урок приходится расплачиваться местным параличом и страхом, твердя себе как мантру: «только бы не вызвали меня, только бы не меня».
«Над седой равниной моря гордо реет буревестник, черной молнии подобный». Там есть еще один персонаж— это глупый пингвин, который «робко прячет тело жирое в утесах».
Корр: А как же насчет морали, законов, веры. Не знакома ли вам истина Достоевского: «Нет Бога— все позволено?»
ХП: Мои эскапады можно бусировать только для тех, кто морален.
Только умелые моряки смогут избежать участи корма для рыбок. История не оставила выбора ни вам, ни мне. Выбор между прозябанием и преуспеванием не может не делаться всерьез. Выбирая прозябание, вы, как все, получите свой деготь, но не получите бочку меда. Если от проблем и так никуда не денешься, то лучше ставить перед собой проблемы самому. А что, если вызов, дуэль с обстоятельствами и инициатива…
Вызов— это ситуация, когда отступление невозможно. Когда альтернативы нет, человек способен на невозможное. Способности человека превосходят все самые смелые предположения. Известны тысячи случаев, когда в экстремальных ситуациях человек делал то, что потом казалось фантастическим. В спорте известно, что если вы хотите, например, нарастить мышцы, вы должны добиваться их предельного утомления, используя всю волю, которая есть у вас. Если вы хотите стать сильнее, вы должны создавать для себя экстремальные ситуации; только стрессовая ситуация дает прибавку силы.
Корр: А не достаточно ли нам экстренных ситуаций? Зачем нужна сила?
ХП: Мы так стараемся сделать нашу жизнь легче, что уже позабыли, как ее сделать лучше. Сила нужна для того, чтобы ее можно было не применять. То, что требует от слабого напряжения всех сил, для сильного легко. Чем вы сильнее, тем легче вам достается то, что вы хотите. Поэтому тяжело работают и очень устают слабые. Сильные делают все легко и очень редко устают. Хотите жить легко, наращивайте личную силу. Хотите жить тяжело, продолжайте много работать для того, чтобы кто-то пользовался плодами вашего труда.
Чем эгоистичнее человек, чем больший он индивидуалист, тем он слабее. Чем больше он отождествляет себя с миром, тем он сильнее. Это, опять-таки, вопрос восприятия мира. Изменив, таким образом, точку зрения, вы становитесь эффективнее, потому, что с большой достоверностью увидите мир таким, каков он есть на самом деле. Ничто не научает нас и не открывает в нас наши инструменты, кроме собственного опыта и собственной жизни, кроме сложного, трудного, болезненного ежедневья, ничто не заставит нас искать выход, кроме безвыходной ситуации.
Корр: Существуют ли люди, о которых вы рассказываете, на самом деле?
ХП: Да, и даже в наше время. По крайней мере, в истории человечества такие люди известны и вам их имена хорошо знакомы. Это все известные личности, которые заставили заговорить о себе. В прошлом деньги зарабатывались чаще всего путем насилия; тирании власти; земли, получаемой по наследству; и так далее. Поэтому богатый человек был фактически рабовладельцем. И быть богатым, и не совершать насилия и подлости было почти невозможно.
Таких людей и в наше время можно выделить в обществе. Они так же наслаждаются каждым мгновением, как мы наслаждаемся вкусом хорошего коньяка. Люди, которые умеют получать радость от каждой секунды, нравятся другим, к ним тянутся, с ними хотят иметь дело. Никто не хочет иметь дело с людьми, которые вечно в плохом настроении. И, наоборот, согласитесь, приятно, лишний раз предложить что-нибудь хорошему человеку.
Жить нужно, наслаждаясь каждой секундой, а не мечтая— вот заработаю и заживу. Так проходят годы и десятилетия, а некоторые из нас все мечтают о будущем. А может, сейчас нужно начать жить, ничем не хуже эта секунда той будущей. Нужно перевести внимание с будущего, о котором мы мечтаем, и с прошлого, которое мы пережевываем снова и снова, на настоящее. Выбросите жвачку прошлого и перестаньте ожидать светлого будущего. Жить нужно тем мгновением, в котором будущее превращается в прошлое. Мы ничего не можем сделать с будущим и тем более с прошлым, поэтому о прошлом и будущем можно смело забыть.
Корр: Смело… А какой самый лучший способ воздействия на представления миллионов?
ХП: Cредства массовой информации. А кто оплачивает рекламу, которой в лошадиных дозах пичкают зрителей и читателей, скажите мне?
Корр: Вероятно, сами зрители и читатели оплачивают.
ХП: Верно, оплачивая себестоимость товара, плюс стоимость рекламы, плюс прибыль производителя и всей цепочки продавцов от оптовых до розничных. А покупатели акций оплачивают затраты на их дезинформацию. Не реагировали бы на рекламу, не было бы ее так много. Но это уже из области социальной фантастики.
Итак, умелое использование средств массовой информации и есть лучший способ изменения представлений о цене того ли иного в головах покупателей. Таким образом, смотря телевизор, читая статью, или книгу, вы должны четко представлять, кто и каким образом сейчас на вас пытается заработать. Изменение представления о чем бы то ни было и есть способ извлечения дохода. Окончательная цена— это следствие представления о цене. За лейбл солидной фирмы платят часто больше, чем за сам товар.
Корр: Перейдем к современникам. Какой, по- вашему, сегодня портрет истинного петербуржца?
ХП: Я бы отметил такие качества современного петербуржца, как эклектизм, прекрасное самочувствие в условиях смешения принципов и способность не следовать ни одному из них до конца. Однако, не смотря на такую характеристику, даваемую каждому второму петербуржцу близко знающими его коллегами (то есть друг другу), назвать нашего человека беспринципным — значило бы противоречить реальности. Если верить астрологам, утверждающим, что в любом характере заметны типично мужские и типично женские черты, то, пожалуй, о среднем петербуржце можно сказать, что его женские черты — такие, как мягкость, обаяние, интеллигентность и дипломатичность имеют в нем вес. Другие— праздность и неторопливость мысли, нелюбовь к систематическим занятиям, мечтательность, способность быстро загораться и быстро остывать.
Корр: Вы имеете в виду себя?
ХП: Хм, да, в какой- то мере я тоже трансформировался в нашего современника.
В пору юности, развиваясь, с одной стороны, вполне естественно на основе гуманизма, уважения человеческого достоинства, добропорядочности, благородства, приобщения к природе, с другой стороны, мой современник в реальной жизни сталкивался совсем с иными явлениями. Для того чтобы выразить себя, «облегчить душу», он вынужден был тщательно скрывать свои мысли и чувства, таиться, притворяться. Это несомненно отразилось на характере.
Корр: То есть, жить в Петербурге во все времена считалось почти подвигом?!
ХП: Не так громко. Подвиг не бывает по расписанию (как у барона Мюнхгаузена) и не растворяется в вековом отрезке. Подвиг— это всплеск, выстрел, импульс. Подвиг сопряжен с жертвенностью во имя других. Готовность к поступку уже созрела в человеке задолго до часа «х». Она созревала с самого рождения, подобно яблочку на яблоне; сначала окрепла яблоня, стала плодоносить, вызрел плод. Как поливали яблоньку, как зимой ствол укутывали, кору спасали, как солнышко грело, как от насекомых и паразитов защищали— все сие в дело пошло. А упусти что-то, зачервивеет плод, вроде и висит, внешне прекрасен, а загляни под кожицу, там гниль одна.
Борьба инстинкта и морали, эмоций и разума в каждом человека есть. Потому и кристаллизируется постепенно характер, проходя чередой ситуаций; в них борьба происходит, и что побеждает, то и откладывается. В час «х» нет раздумий, оценок, нет борьбы, нет паралича страха. Все это уже было, пройдено и отложено. В час «х»— только поступок. Поступок для других есть диктат совести, торжество душевных сил, проявление осознанного выбора. Поступок для себя— насыщенный всплеск энергии, подавление общественной морали, уничтожение всего, что не соответствует личным интересам, и то же— проявление осознанного выбора.
Нет поступка— ничего страшного. Пустоцвет. Заглянем в поля на излете лета: васильки, колокольчики, ромашки, зверобой, полынь желтоглазая— хоть и противно пахнет, но цветет; поле большое, а цветы местами, не все поле, как рожь, сплошным ковром колосится. Там где нет цветов, там тоже жизнь, тоже зелень, на корм сусликам подходящая, и она цветет, бывает, да не в то время, а в особых условиях. И та сгодиться коровкам на силос, да мало ли еще куда; не может быть в мире много героев.
Корр: И только- то? Я уж подумал, у меня пленка кончится…
ХП: По сути— жизнь людей в России есть что-то героическое.
Корр: Патетично…А что вы думаете о женщинах?
ХП: В хорошем смысле.
Корр: Разумеется…
ХП: Спасибо за уточнение. Что толку смаковать иллюзии? Реальная пара сегодня— это мужчина, который не знает, где бы смертельно рискнуть, и женщина, которая ни в грош его жизнь не ценит и охотно променяет на какие-то блага для себя. Она, кстати, идеальная воспитательница, заботливая и требовательная, способная вызвать у мужчины настоящую антанту. Малость ограниченная, прямо- таки туповатая, но умеет это скрывать и нагромождать такие заборы из правил, что за ними не разглядишь ничего. Впрочем, это ее матримониальные планы. В своем роде она— совершенство.
Корр: Г-н Хосе, Вы боитесь наказания?
ХП: Конечно, но больше я боюсь пересудов, непрофессионализма и словоблудия от безделья. Когда человека знакомят с судьей, с тем, кто все видит и назначает, кому быть наказанным, а кому награжденным, его лишают права иметь тайну, быть неподотчетным никому в своем личном; отказывают в праве иметь возможность самому определять степень своей правоты и вины и, оставляя возможность только угадывать, будет ли он наказан, или награжден, видя в высшем предопределении только хаос, не поддающийся его собственной логике. Учитывая спорность суждений и безаппеляционность иного судьи, это страшнее самого наказания.

Корр: Спасибо за интервью! Надеюсь, Вас и нас не накажут…
ХП: Пожалуйста, на здоровье! Не очень-то и хотелось…