Евангелие 5

 
Уважаемые издатели.
 Эти записки некогда принадлежали одному,ныне покойному,сумасшедшему,с которым мне довелось познакомиться во время моего пребывания на принудительном лечении.Был он, немного немало,серийным убийцей,каковых,
кстати,редко встретишь в дурдомах ( вопреки широко распространённым представлениям спецбольницы полны преступников,которые немногим более больны,чем те,что находятся в тюрьмах,а часто просто заурядны ).
 Записки были подарены мне и находились в ужасном состоянии,так что я,не имеющий никакогого отношения к литературе,практически реставрировал их.Они,безусловно,ужасны.Но мне почему-то кажется,что в этих сырых,бессвязных строчках есть нечто,над чем стоит подумать и поработать и что после стоит напечатать.Другое дело,что я являюсь полным профаном в литературе и прежде хотел бы узнать мнение и получить самые общие и краткие рекомендации людей более сведущих,какими,я надеюсь,будете Вы.
 С уважением А.Хохлов.



 







 А.Лизард
 Евангелие № 5





 
 1
 Спустя два года и через многие города я вернулся в дом моей матери,где по-прежнему было пыльно и душно и где я оставил свою славную английскую библиотеку.
 Моя мать изрядно состарилась за эти годы,потеряв былую свежесть и бодрость,и,я думаю,мужчины мало интересовались ею.
Впрочем,может быть,тому виной было её затворничество,хотя и оно содержало в себе немало волнительного,стирку белья,например.
Без сомнения,мужчины никогда не видели,как она стирает бельё:в бог знает каком рваном сарафане,в поту и в раскорячку.Они этого не увидели,а мне довелось.
 Я пробыл любовником моей матери в течение двух месяцев после моего возвращения.Потом же,не выдержав её непрестанной суеты,
чрезмерной заботы и,может быть,дурного запаха изо рта,я убил её,в багажник нашего старенького "жигуля" положил тяжёлое,
оплывшее жиром тело и выехал из дому.
 В дорогу мне захотелось взять газету.Возвращаться в квартиру на самый верхний этаж было лень,поэтому я поднялся к почтовым ящикам.Пошарил водном из них,но нашёл лишь извещение о переписи.Тоже самое и в остальных.
 Был вечер.
 
 2
 Я поставил машину возле гастронома.Я не выходил и ждал.Совсем скоро появилась Мария.Я вышел и окликнул её.Мне казалось, Мария не узнает меня или в лучшем случае узнает как одного из тысяч тех,кого когда-либо знала.Но она признала меня как другого - признала и вспыхнула.
 Я на мгновение потерялся.
 - Добрый вечер,Мария.
 - Здраствуй,Эраст.
 - Значит вы меня узнали?
 - Да.
 - И богатым я не буду?
 - Что ты хотел?
 - Да я так...просто увидел вас... Я вот что хотел спросить:вы моё письмо получали?
 - Да,ты извинялся.
 - Гм.
 - Я приняла твои извинения.Ещё что-нибудь?
 - Вы здесь живёте недалеко? - я знал ответ.
 Она молчала.
 - Может я провожу вас?
 - "Начинается!Вот этого я боялась больше всего" - вот что означал её взгляд.
 Я проснулся глубокой ночью,
разбуженный,наверное,разговором на кухне.
Говорили тихо,но возбуждённо,и позже я понял:
кто-то поносит Марию самыми скверными словами,что,конечно же,я никак не мог одобрить.С тумбочки я взял нож,которым накануне мы с Машей резали яблоки и покрался в кухню.Раздались шлепки. Марию уже били.Я поспешил.
 Я ударил его ножом в бок,похоже,в самую печень,так что он упал замертво.Какое-то время я ползал возле трупа,держал неистовую Марию и наконец уговорил её ехать со мной.

 3
 Мы поехали к моей тётушке.
 После второго звонка дверь открыли.Я обнял тётушку - милую,живую,прежнюю - и представил Марию.
 - Вон там,в спальне,видишь? - я указал на лысого мужчину в инвалидном кресле. - Это мой дядя.
 Дядю мы уложили спать тут же.Прошли в кухню,пили чай.Говорили я и тётушка,Мария больше молчала или же отвечала односложно.
 - Слушай,тётя,у тебя всегда много снотворного,дай Маше самого сильного:у неё был не очень удачный день.
 Мария отправилась спать.Тётя,приговаривая и пыхтя,что-то рисовала(она когда-то,по её словам,была неплохой художницей)
 - Вы совсем бедно живёте.Скоро я получу большие деньги.Треть отдам вам.
 Я люблю тётушку больше,чем мать.Я,вообще,
люблю лишь её и Марию.Но вот тётя,кажется,в тот вечер переоценила мою нежную привязанность к ней,и я,ко всему прочему,
малодушно спасовал перед своей чудной родственницой,когда в тесной кухне наткнулся на её высокую грудь.При этом я мог хотя бы поцеловать её,а вместо того просто стянул с неё все её нижнии тряпки и натолкал что есть дури.
 Под утро тётушка уснула,а я опять выпил чаю.
 Сбережения тётя хранила в серванте в гостиной.Сервант,я знал,всегда не заперт.Я прошёл в гостиную,где мёртвым сном спала Мария и забрал все деньги,которые нашёл.Не добившись пробуждения возлюбленной,я на руках вынес её к машине.

 4
 Мы покидали туманные окраины и ехали к центру.По дороге в центр нам нужно было пересечь мост.В густом тяжёлом тумане он выдавал себя только штрихами слабого света от своих фонарей.И ещё одна верная примета - плохая дорога.
 Колесо плюхнулось обо что-то.В проталинах тумана легли на троттуар две чьи-то огромные тени.Плеск стекла.
 Я всё понял,но как-то странно.
 Машина которая оказалась впереди меня прилично пострадала,при том что моя отделалась лёгким испугом.Мне,разве что,самому пришлось труднее.
 Пострадавших было трое:парни,кажетя на голову выше меня,а вплечах вдвое шире.Машина дорогая.
 Первый спрсил:
 - Ну что,как расходиться будем?Деньги есть?
 - Да так,кое-что.
 Второй бесцеремонно ощупал мои карманы и вы тащил все деньги.
 - Маловато.
 Я пожал плечами.
 - Всё что есть.
 Третий,одетый как-то очень уж прилично на фоне остальных и всё это время стоявший в стороне,подошёл ко мне.
 - Кто там у тебя? - кивнул он в сторону Марии.
 - Девушка.
 - Красивая.Твоя?
 - Да.
 - Крепко спит.
 - Она пьяная.Вдрызг.
 - Дашь?
 - Что?
 - Дашь попользоваться девчонкой и мы в расчёте.Ну?
 Я сглотнул слюну.
 - Прошу вас,- и я вежливо открыл дверь.

 ***
 Проезжаем мост.Здесь над рекой электричество пылает будто день и мы не принимаем в расчёт движение светил и унылый бег стрелок на всех циферблатах этого странного города.Позади на набережной люди отчаянно размахивают руками и кричат что-то.Я,конечно,их не слышу:по мне - так они просто разевают рты;по мне - они просто рыбы и глаза у них - рыбьи.
 Мария спит без слов,а я бодрствую навеки.

 5
 - Сука! - Мария сквернословила.Марию распирало от злости,а моё лицо горело от её пощёчин и цепких ноготков.
 - Ты е... меня всю ночь!Ты е... ,пока я спала!
 Я напрочь потерял свою смелость и отвечал ей каким-то жалким лепетом,совершенно не способный к какому-либо оправданию и,тем более,к конструктивному диалогу.Да и думал я,признаться,о другом и находился уже в лёгком оцепенении.
 Мария заплакала.
 - Не плачь,Машенька. Я тебя люблю.Я никогда не дам тебя в обиду.Я и сам никогда тебя не обижу.Потерпи немного.Мы скроемся,я дам тебе хорошие деньги,и,если ты только захочешь,мы расстанемя.Ты только потерпи.
 Мария плакала всё так же:тихо и горько.
 - Не время плакать,Мария.Не время выяснять отношения или ненавидеть.Мы работаем в совершенно ином режиме:Без чувств,без мыслей и почти без слов.Перед нами одно только месиво,блевотина с кровью.Ты понимаешь?
 Когда я разговариваю,я обычно бурно жестикулирую.
 - Я уверен:сегодня будет прекрасный день.
 - Последний день.
 - Нет,я верую в вечную жизнь и в великое перселение душ.

 6
 Возле конторы сновали кучи нищих,а также несколько молодых цыган.
 Витлик и Лысый,оплывшие и сонные,курили на крыльце.
 - Что это? - спросил я.
 - Привет,Эраст.Нищие, - ответил Виталик.
 - Какого чёрта?!
 - Да ладно,Эраст.Экая невидаль - нищие.
 - Ты знаешь,Лысый,я дал себе слово, - я почему-то заводился, - людей,которые мне не нравятся,ставить на место,потому что люди не нравятся мне,как правило,из-за того,что они находятся не на своём месте.
 - Какое дурацкое слово, - хмыкнул Виталик. - И ты его держишь?
 - Нет,но сейчас мне хочется его сдержать.
 Ребята молчали.
 Когда я вернусь,то всех пристрелю.
 - Очень смешно.
 Мастер только что прервал работу и готовил кофе.
 - Хочешь кофе?
 - Лада на месте?
 - Садись.
 - Дело будет?
 - Кстати,Лада хотела тебя видеть.
 Я сидел аккуратно:плед на кресле был чем-то испачкан.
 - Я дам тебе ствол.
 Мастер хромал.Сейчас он сидел в кресле,но я почему-то вспомнил,что он хромой.
 - Сколько у них денег?
 - Точно не знаю,но много:вот такой чемодан.
 - Жест внушительный.А сколько хочешь ты?
 - Двадцать пять.
 - Много.Я ведь даже не знаю о какой сумме идёт речь.
 - Я же говорю:вот такой чемодан.
 - Это всё как-то очень неконкретно,- я отхлебнул кофе. - "Вот такой чемодан" может быть полупустым.
 - Издеваешься?
 - Если он полон,ты получишь двадцать пять,а так - пятнадцать.
 Вообщето,Мастер здорово умел выбивать для себя выгодные условия,но со мной он,как правило не торговался.Наверное,это уважение или,по крайней мере,какое-то особое отношение.
 - Хорошо.
 Кофе уже теперь казался мне невкусным.
 - Так я не понял :Лада на месте?
 - Послушай,не носи ты этих чёртовых белых рубашек.Вечно ты ходишь с грязными рукавами.Женился бы что ли.Не собираешься?
 - Собираюсь завести домработницу.
 - Да не один ли х...?Жена - она и домработница и шлюха в одном лице,но с долговременными обязательствами и весьма ограниченым рынком сбыта своих замечательных услуг.Что озираешься?
 - Лада на месте?
 Чёрт возьми,где-то тикали часы,я никак не мог понять:где?Вроде бы в шкафу.Я одним движением проскользнул к шкафу и принялся рыться в вещах.
 - В левом нижнем ящике,сумасшедший.Можно же было спросить.
 В левом нижнем ящике лежал ствол.Его я забрал,а в верхнем ящике плашмя лежал будильник.Я повертел часы в руках и положил обратно.Уже выходя в коридор,я услышал Мастера:
 - Лада ждёт тебя.
 Кабинет Лады располагался в самом конце коридора,светлого и вечно пребывавшего в ремонте.Я застал Ладу за пересчётом денег.
Возле камина дымилась кочерга.
 - Привет.
 Лада виновато улыбнулась,и,кажется,такая улыбка оставалась на её вялом лице дажа тогда,когда она падала со стула после моего убийственного удара кочергой.А перед тем она попросила меня перемешать угли в камине.Я сделал это весьма неосторожно и тут же на моём лице осела горячая зола.
 - Вот чёрт!
 - Ну ты и чудак,парень.
 Вытирая задежалым платком золу,я осторожно перешагнул через тело.
 Деньги на столе были сложены в стопки,что я нашёл очень удобным.Старясь не мешать,я аккуратно сложил их в пакетик,которы заранее для этого и приготовил.
 На улице рассвело окончательно и туман рассеялся.Ни один каменный контур города не расплывался и не терялся больше,а дороги легли ясно твёрдо.Но по-прежнему возле конторы сновали всё те же нищие и цыгане.
Виталик и Лысый уже не курили,а пили пиво.
 Я вытащил ствол и в очередной раз нарушил этот мёртвый утренний гул,почти равный невыносимой тишине.Убитых было человека три,а раненых...бог знает,сколько их было.
 Я бросился на соседнюю улицу где оставил машину и Марию.

 7
 Мария как-то задерживалась,отчего я начинал волноваться.Впрочем с её развороченным гузлом крайне трудно передвигаться быстро.
 Я размяк от недосыпания и от непривычно жаркого утреннего солнца.Я засыпал.Я вздрогнул.Рядом со мной сидела моя убиенная мать.О душа моя! я всё это предвидел.Марии нет.
 - Ну что обделался,придурок?!
 Когда Мария вернулась,мать исчезла вполне довольная своим сыном,а мне долго ещё мерещился рыбный запах её неподмытого лона и вкус мочи на языке.
 Мария подозрительно смотрела на меня.
 - В машине жутко пахнет.
 Я рассматривал рыбок,которых мальчик разложил на полиэтиленовом пакете у спуска к воде.
 - Что?
 - В машине жутко пахнет.
 - А-а.Крысами,наверное.
 - Да откуда в мшине крысы.
 Я пожал плечами.Перламутровые рыбки глотали ртом воздух и прыгали в мою сторону.
Одну,особу резвую,мальчишка ударил камнем и бросил в чугунный чайник.
 - Это немыслимо.
 - Это от того,Маша,что твои мыслительные способности слабо развиты.
 - Ну-ну.
 Я подошёл к мальчику и спросил пару рыбок.
 - Червонец.
 Я расплатился.Мария смотрела на меня как на идиота.
 - Зачем они тебе?
 - Положу в мышеловку.
 - Ну ты и дурак.
 Я вышел на дорогу и обе рыбки положил на расстояние полутора метров друг от друга.
Принялся ждать.Минуты черех две проехал "москвич" Одну рыбку он раздавил,а другая так и осталась лежать.Я думал,что раздавлены будут обе,а вышло иначе.
 - Ты чем занимаешься?
 - Я хотел,чтобы обе рыбы были раздавлены.
 - И что?
 - Мария,знаешь,почему в машине воняет?
 - Нет.
 - Там труп.
 Не то чтобы Мария как-то испугалась или изумилась,скоре она испытывала неопределёное и незнакомое ей чувство,
невыразимое настолько,что лицо её дёргалось,
словно она не знала какую мимику ей надлежит использовать в данной ситуации.
 Не дожидаясь ответа,я схватил её за запястье и потащил к машине,распахнул багажник.Пахнуло падалью.Маша закричала.
 - Ну что ты орёшь?
 Мальчик-рыбак уставился в нашу сторону.
Мария попятилась.Я был несколько растерян.
 - Маша,не кричи,это всего на всего та самая шлюха,которая сдала меня.Ты должна помнить:
я рассказывл.
 Мальчик торопливо собирал снасти.
 - И что...шлюх можно убивать?
 - А кого убивать?!
 Мария всё отступала и при первой же моей попытке удержать её бросилась бежать.Я резко развернулся,подошёл к машине и выкинул на мостовую развонявшийся труп.
 Теряя снасти,мальчик-рыбак поспешил незаметно скрыться.
 Я ехал за Марией.
 Меня мутило и я чувствовал себя полностью беспомощным.Никогда особенно не умевший говорить с Марией теперь я вообще не находил для неё нужных слов.
 Я нагнал её метров через двести.Она запыхалась и уже не бежала,а шла быстрым шагом.
 - Маша,милая,вернись...Её больше нет,труп я выбросил...Да посмотри же!Пслушай!...
 Что-то в этом роде.
 Маша остановилась.За её спиной находился полуразрушенный дом,из стены которого один ряд кирпичей торчал,похожий на зубья.Тяжело дыша, она пыталась что-то выдавить.
 - Маша,мы повязаны.
 - Ты обещал мне деньги.
 - Вечером.Садись.
 Там,где заканчивался ряд кирпичей,была оставлена вывеска с надписью "Обувь" .Из-за многих трещин и сколов она напоминала географическую карту.Хлопья краски свисали,колыхались на ветру,но не опадали.

 8
 Вечер выдался тёплый,а двор был почему-то полупуст.Сквозь кусты мы разглядели только девочку с сиреневой куклой,скучавшую на качелях.
 Нужно было подождать один час.Один тихий,
бессмысленный час.Мне хотелось Машу.Я полагал,что буду отвергнут,тем более,что прошлой ночью её разворотили как колхозную пашню.Но в ответ на робкие мои притязания она молча и холодно обняла меня и я овладел ею.
 Думаю,ей было нелегко со мной,даже трудно,но более близкого человека у неё не было,и вряд ли даже она верила в то,что такой человек появится в её жизни.Позже,много позже,но как никогда кстати,она признается мне в этом.
 Мы оба уставились на сиреневую куклу.
 - Мне не нравятся,что их платья быстро рвутся.
 - Теперь делаю такие,что не рвутся.
 - Да?Они не из бумаги?
 - Да нет,Эраст,ты что.Да и кукла по-моему дорогая.
 - Маша,ты не так застегнула блузку.
 - У меня всё болит.
 Прощло полчаса.Мария дремала.Тихо урчало радио.Лобовое стекло - горячее и в полукругах пыли.Я тоже засыпал.
 Уже пора.
 Я направился к пятому от угла,где стояла машина,подъезду.Третий этаж.Я позвонил в дверь.Звонок имитировал пение горлицы.
 Дверь открыл какой-то очень мне знакомый здоровяк.Я уложил его выстрелом в живот.Что-то
где-то упало.Похоже,начался переполох.
 Из кухни выскочил второй,тоже мне знакомый парнишка,и я также выстрелил ему в живот.
 Третьего я узнал совсем.Это с ними сегодняшней ночью я расплатился Марией за помятую машину.
 Он как-то неловко возился с оружием.
 - Су...,- не успел он выговорить и,помнится, даже выстрелил.
 Я убил его.
 Коричневый чемодан с баксами ожидал меня под журнальным столиком.Баксов было немеренно.
 У подъезда я неожиданно наткнулся на девочку с куклой.Та смутилась.
 - Извини.
 - Это ведь чемодан моего папы?
 - Наверное.
 Возникла неловкая пауза.
 - У твоей куклы платье из бумаги.
 - Нет. А что...
 - Ничего.
 Я опять нащупал в кармане ствол,отошёл на пару шагов,чтобы не запачкаться.Оставшейся после всего пулей я размозжил ей голову.
 - Кто там стрелял? - поинтересовалась Мария,
когда я вернулся.
 - Я.
 - Всё в порядке?Деньги в чемодане?
 - Да.
 Я смотрел на Марию,пытаясь что-то вспомнить.
 - А знаешь,Маша,платье,правда,не из бумаги.
Хорошее платье.
 - Ладно,поехали.

 9
 Впереди я увидел посты,где нас и остановили.
Они ждали именно нас.Мария кричала когда её крутили руки,а я забыл почему-то,что мог стрелять.Ствол очень быстро отмели.
 На вопросы,уже в КПП,я выложил всё,но всё же били.Марии,говорят,выбили зубы и предложили сделать миньет.Был большой сумбур и огромный графин странного цвета на столе капитана.Контуры налипшей пыли,казалось,
лежали внутри.Я потому и обратил внимание на графин,что никак не мог понять:где же легла пыль?Пыль,конечно,легла снаружи.
 Графин разнесло на куски,когда подорвали отделение.Капитан кричал и злобой он кипел необыкновенной исамой что ни на есть настоящей.Только речь его состаяла из чёрствых,заученныз слов и ломалась на куски от такого противоречия сего страстью.Он был неубедителен,понимал это и оттого зверел ещё больше.
 С оторванной рукой он бежал будто за мной и плевался кровью.
 Я в пыли и дыму метался по площади.
 - Ребята!Чеченцы!Я здесь,я с вами!
 Было не то утро,не то день - не могу сказать:я ведь до сих пор не отличаю восток от запада.В
этот час никто больше не умирал.