Ода милому другу

Мой милый друг…
Ты насторожился. Чего же такого необычного теперь в моем голосе? Ах, да…. Ты привык к моим приглушенным, сглаживающим острые углы полутонам. А теперь такой диапазон, нота до в начале фразы, скачок до ноты ми второй в середине, и снова в конце слова вибрирующая нота ре первой…
Режет слух или слишком резкие перемены тональностей? Ты расслабился в своей непростительной беспечности и все проглядел. Приглядись повнимательнее, и ты заметишь многое, по твоим меркам неважное, но так разительно отличающее меня прежнюю и меня теперешнюю.
Ты со мной , но мне холодно до озноба. Я без тебя, но дрожь внутри не проходит. Я прихожу и заледеневаю на стылом ветру на пороге. Ты приходишь ко мне, но сквозняк из твоей двери выдувает всю теплоту моей души.
Я раскололась тогда на осколки, когда хлопнула твоя дверь. Ты помнишь этот день, но как всякий душевный эгоист, делаешь вид, что забыл все начисто. Я наивно верила, что смогу собрать свои стеклышки-льдинки. Обрезая в кровь пальцы, я терпеливо себя складывала заново в мозаику. Они спаялись в бесформенный комок и при каждом моем теперешнем шаге напоминают о себе острой, невыносимо пронзительной болью.
Ты был легок и весел, и, казалось, этому не будет конца и края. Все приходили к тебе, искренне улыбаясь и радуясь встречам. И только во мне ты чувствовал опасность, опасность инопланетянки, которая скажет не то слово, не там и не в то время. Мы смотрели друг на друга как два зверька, ожидая в любой момент молниеносного взмаха когтистой лапы. И тогда ты опередил меня. Ударил наотмашь так, что крик застрял в горле. Ты знал, куда меня ударить. И потом, с наслаждением победившего хищника наблюдал, как я прячу глаза, полные боли, кусаю кулак, чтобы никто не услышал моих стонов.
Но ты бы не был тем, кто есть, если бы отпустил меня насовсем. Выждал, когда я стану успокаиваться и забывать, радуясь избавлению от тебя, и напомнил о себе, позвав Надежду. Эта глупая курица все испортила. Она наивным шепотом и честным взглядом заверила меня, что не все потеряно, своими крючковатыми лапами залезла мне в сердце и растормошила спящую мирно Любовь, продала Веру попутному ветру-прохиндею. Ты украл у меня Время, украл вместе с ней заодно. Вы сообщники, и простой казни вам явно будет недостаточно.
Беспечный иждивенец, ты не знаешь, что такое настоящий холод. Не тогда, когда замерзают кончики пальцев и сворачиваешься в клубок, согреваясь теплом дыхания. Этот холод вырастает из одной точки внутри, той точки, что осталась на месте Души. Льдистые трещинки расходятся кругами и волнами, безжалостно захватывая жестким морозным обручем все большее и большее пространство внутри. Тепло уходит из глаз. Ладошки становятся обжигающе холодными. И северный надрывный ветер уже кажется теплым южным бризом по сравнению с вымерзшим дыханием.
Насытившийся человеческими радостями и эмоциями, ты превратился в вальяжно развалившегося вампира. Тебе мало тех, кого ты привязал к себе и чьи силы и время ты крадешь. Тебе нужны новые, свежие, не облапанные тобой.
Ты впервые всерьез испугался, что я уйду тогда, несколько месяцев назад. Уйду и лишу тебя такого бесконечного развлечения, как наше с тобой вечное противостояние. И ты опять выкинул из рукава свою крапленую карту, закричав мне вслед многоголосьем:
- не уходи, ты же Душа. Как же можно жить без души.
И я опять попалась на твой крючок, как наивный пескарь. Я знала, что этими же словами ты меня и ударишь, ударишь потом, когда я расслаблюсь. Знала, но вернулась. И конечно, получила за этот шаг под дых. Ты рад, ты улыбаешься победно. Ну что ж. Признаю, пропустила удар.
А теперь ты заволновался по-настоящему. Заволновался, потому что сейчас ты голый. Тебя некому от меня прикрыть своей наивностью и своим обожанием. Теперь мы на равных. Хотя какое тут может быть равенство. Я знаю сто твоих движений наперед, а ты и сотой доли меня не изучил, то ли из-за лени, то ли из-за самонадеянности. Я слышу каждый твой шорох и поворот головы, а ты все еще надеешься на авось.
В одном ты уверен и прав. Я не буду за них бороться и отвоевывать их у тебя. Тех, кто пришли к тебе с чистой душой, хлебнули цинизма и вседозволенности, и теперь трепетно поют тебе хвалу. И те, для кого ты всего лишь игрушка, предмет времяубийства, развлечение. Ведь я тоже теперь только развлекаюсь с тобой, уже ни один день и не неделю. Ты проморгал перемену. Признай, тут ты пропустил удар и мы квиты.
Не пытайся засылать ко мне своих лазутчиков. Парламентариев я тоже не приму.
Начинается большая ИГРА. Эра милосердия кончилась.
Вот так-то мой милый, незабвенный Друг...