5. Архипыч

Архипыч:
Через три дня после доброго обеда, приготовленного нам словоохотливой тетей Фросей, поздним утром во двор дома, переваливаясь через бордюры, въехал Костин джип. Грязное стекло со стороны водителя опустилось, и я увидел довольное лицо своего уже друга.
- Мишка! Ха-ха! Нашел дом! Отличный! Печь большая! Русская!
Джип остановился напротив меня.
- Бросай работу, Миш! Поехали дом смотреть! Я его уже оформил на крестную. Давай, давай! Сворачивайся! Сейчас за ней сбегаю, и поедем все вместе! На смотрины. – поисковик бодро выпрыгнул из машины. Вслед за ним на землю вывалились смятые пустые пачки сигарет, газетная бумага, использованные пакеты из «Макдональдс», - О! Намусорил! Мишка, закинь это все обратно. Ладно? Я пока за Фросей сбегаю.
Я заглянул в машину. В салоне было грязно и захламлено.
- Костя, ты в этом свинарнике собираешься везти крестную? Она не поймет.
- Думаешь? – Константин озабоченно оглядел чрево машины, - Да вроде не очень. Ну, валяется на полу хлам, так он не мешает. И коврики чище будут. А, сойдет!
- Позволь мне с тобой не согласиться. Надо ее почистить. Да и с наружи помыть. – я влез в салон и стал наводить порядок, выбрасывая все не нужное на землю.
- Зачем мыть? Где тут грязь? Уже сама почти вся отвалилась! Ой, блин! Упертый ты у меня корешок! Ладно, давай салон освободим от мусора. – Костя открыл другую дверь и стал мне помогать.
Я вылез из машины, метлой смел все в одно место. Получилась внушительная куча.
- Ого! Это сколько хлама накопилось! Миш, давай и багажник почистим, что ли?
Мы почистили и багажник. Я собрал весь мусор в короб тележки и отвез на помойку. Вернулся. Костя грязной тряпкой тер лобовое стекло.
- Едрит твою на колесах! Насекомые все лобовое стекло заляпали. Жирно! Не оттирается! – он яростно плевал на стекло и растирал слюну по поверхности, - А, бесполезно!
- Подожди, сейчас все устроим. – я спустился в подвал, взял ведро уборщицы подъездов, которое она хранила рядом с моим закутком, налил в него воды из трубы с врезанным для каких-то нужд вентилем.
У меня в каморке стоял на полке флакон с «Фэри» для мытья посуды, которым я пользовался, чтоб качественно отмывать руки после работы. Щедро налил это средство в ведро. Нашел и бросил в мыльную воду хорошую тряпку. Другую взял для протирки. Вышел к Поисковику.
- Давай, Костя, я снаружи возьмусь, а ты внутри все протри. – оторвал ему часть мокрой тряпки, - Потом насухо все вытрем. Будет симпатично и внутри и снаружи.
- Испортишь ты мне машину, Мишка!
- Как это – испорчу?
- Привыкнет она чистой ездить. Откажется грязной заводиться. Да ладно, приступили.
Мы дружно взялись за дело. Я предусмотрительно отлил Константину часть воды в чистое корытце резинового коврика из салона, дабы он не пользовался водой из ведра, которая моментально стала грязной после первого же споласкивания тряпки.
- Костя!
- Да! – он выглянул из салона.
- А ты на Колыме сколько раз был?
- Не помню. Раз пять, наверное.
- А что еще интересного там было? Случай, какой интересный был?
- Да полно! Приключений там достаточно. Как-то раз вертолет неделю ждали. А из жратвы – один гороховый концентрат остался. Вот приключение было!
- А в чем тут приключение?
- Как в чем? Пять мужиков неделю сидят на одном горохе и спят в одной трехместной палатке! Это тебе что, не приключение? – Костя хмыкнул.
- Ну и?
- Что, ну? Противогазов-то у нас с собой не было.
- А! – до меня дошло, - А почему не охотились?
- Так неделю ливень сплошной лил. Какая охота? Так неделю и просидели в палатке. Чуть не поубивали друг друга. Хреново в тесноте, да в бездействии пятерым мужикам находиться на ограниченном пространстве. Начинаешь всех ненавидеть. То есть все всех начинают ненавидеть. Ужасное состояние. Чуть ливень ослабевал – так разбегались друг от друга. Правда, кто-нибудь оставался в палатке, свечкой запах выжигал. Правда, не особо помогало.
- Нет, Кость, а вот что-нибудь особенное? Такое необычное, что-либо происходило? – я надеялся, что были у него встречи с НЛО, зелеными человечками.
Костя вылез из салона, закурил.
- Было. Дай-ка сухую тряпку.
Я оторвал ему широкий кусок от бывшей простыни, которую в свое время нашел под балконами «своего» дома. Она была старая и ветхая, но чистая. Жильцы, видимо, обронили при сушке на балконе, да поленились спуститься вниз. Уж больно стара она была. Константин придирчиво осмотрел кусок и опять скрылся в салоне.
- Да что рассказывать? Все равно не поверишь!
- Почему это я тебе не поверю? Поверю.
- Да? Ну, слушай. – Костя вышвырнул окурок из машины, - Ой, извини!
Вышел, поднял окурок и отнес его в урну у лавки.
- Вот, твое дурное влияние на меня – окурок на землю бросить не могу. Откуда-то совесть прорезалась, что ли? Ведь тебе деньги за подбирание окурков платят, казалось бы – бросай, есть кому поднять. А не могу. Как говорит Фрося, ты действуешь на меня положительно и я, на радость этому громкоговорителю пятьдесят четвертого размера во все стороны, наконец-то женюсь. Не дождетесь! Ха-ха-ха!
- Коська! Ты чего во дворе гогочешь?! Ворон пугаешь?! Опять пьянствуешь?! – тетя Фрося депортировалась на балконе.
- О! Крестная! А я к тебе собирался подняться! Спускайся! Я тебе дачку купил, с печкой! Поедем сейчас смотреть! Вот хорошо, и подниматься не надо. Теть Фрось, ты только не торопись, мы еще машину не домыли! А то еще навернешься на радостях на лестнице, ногу подвернешь, да помрешь на фиг!
- Типун тебе на язык! А далеко ли купил-то? Электрички-то там ходят? А что там? Лес есть? Грибной ли? А речка? Я, крестник, люблю с удочкой на бережку посидеть! А там свинофермы какой рядом нет? А то вонь нюхать придется! Не хочу!
- Собирайся! Прекрати на весь двор голосить! Все на месте узнаешь!
- Долго ехать-то?!
- Нет! Часа полтора!
- Так я сейчас еды на дорогу соберу! Бутерброды там, курица у меня вареная есть. А! Сейчас яичек еще сварю десяток! В дороге все съестся. В термос кофе или чаю заварить?!
- Ничего не надо собирать! В кафе заедем на трассе, пообедаем! – Константин отрицательно замахал руками.
- Еще чего! В кафе! Привык деньгами разбрасываться! Домашнего поедишь! Желудок здоровее будет! Тьфу, на тебя! Не слушаю! Все, пошла собираться! – тетя Фрося исчезла. Только воздух дрожал на том месте, где она только что была.
- Лучше с ней не спорить. Что ж, Михаил, в кафе мы не пообедаем. Перебьемся сухомяткой. – Константин скрылся в салоне.
- Кость, так что за случай был? – я вернул его к теме колымских приключений.
- А! Ты про Архипыча?
- Наверно про него.
- Хороший друг. Старый, правда. За семьдесят лет ему перевалило. Худой, но здоровый. Здоровей меня. Из тайги возвращается и с женой на неделю в избе запирается. От жены в баню, из бани – к жене. Жеребец! Жена у него моложе его лет на тридцать. Так все ему мальчишек рожает. Пятеро у него сыновей. Все как грибочки, ровненькие, румяные и один другого на голову ниже. Женился, когда ему уже полтинник стукнул. Но на старика не похож, нет. Жилистый! Из карабина с одной руки стреляет, как из пистолета! Богатырь! А по виду не скажешь. Золотишком он промышляет, хищничает по старым шахтам. Как не боится? Я пару раз слазил с ним под землю, так на третий раз духу не хватило. Страшно там, все рушится, сыпется, воздуху не хватает.
- А как это – хищничает?
- Да просто. Лицензию старательскую берет на участок на поверхности, а сам ныряет под землю. Власть запрещает работать под землей. Но кто из ментов в шахты полезет? Не выберутся ведь назад. А Архипыч под землей все ходы знает. Ему главное - незамеченным в шахту спуститься, да тихо из нее с золотом выбраться. Он, бывает, неделями под землей живет, когда его на верху ждут. Но это бесполезно. Чутье у него на милиционеров как у зверя. А что ты хотел? Он двадцать пять лет на колымской зоне срок мотал. Выработался у него инстинкт.
- Как, двадцать пять лет? Таких сроков и нет уже. – его слова меня ввели в недоумение, я начал прикидывать, когда Архипыч попал на зону, стало понятно, почему он женился в пятьдесят лет, но все равно не верилось в такое.
- Сбегал он несколько раз из-за колючки. Вот ему срок и накидывали. Говорил, бывает, прижмет тоска по воле, особенно весной, так скрутит, что, и сам не замечал, как в тайге оказывался. А далеко не уйдешь, за беглецов охотникам хорошую премию давали. Побегает недельку-другую, а там глядишь, и поймает его кто-нибудь. Опять приведет в родные стены за колючей проволокой.
- Если б не ты рассказывал, я б не поверил.
- Да. Я ему, в свое время, простенький металлодетектор подарил. Легкий, удобный, складывался компактно. Как раз ему под землей ползать. Он батареек пальчиковых с собой десяток возьмет, ему на месяц их хватает. С прибором-то побольше стал золота добывать. Как-то сам сказал, что – много. Даже в тайник откладывать начал. А что? Золото дорожает, зачем сразу все сдавать? Правильное решение.
Уже меньше стало ему нужды под землей находиться. Почаще стал дома бывать. Я как приеду в его края, он меня то на охоту утащит, то на рыбалку, а то просто – на мотодельтоплане полетать. Купил своим пацанам эту ерундовину, да сам и летает. Мать пока не разрешает мальчишкам в небо подниматься. Так он летает. Старших, правда катал, когда жена, куда отлучалась надолго из поселка. Уважает он свою супругу. Она у него строгая, но справедливая. Эх, хорошо живут! Завидую! Ни ссор, ни ругани. Все как-то по ладному.
Вот, случилось мне заскочить к нему по весне. Вырвался из тайги грязный, обросший, оборванный. Ввалился к Архипычу. Ты что! Радости! Баню истопили. Пока мылся, жена его, Ольга, пельменей таз наварила. У них пельмени готовятся сразу мешками и кладутся в ледник. Один раз налепили и почти год едят. Удобно. Меня в чистое белье Архипыча одели, за стол посадили. Ольга мужиков оставила, чтоб не мешать общению, а сама пошла мои вещи стирать, да штопать. Ну, мы с Архипычем настойки клюквенной приняли. Мальчишки его с нами за столом устроились. Вот до чего ребята его мне нравятся! Ни шуму, ни гаму! Сидим вокруг таза с пельменями и каждый, строго по очереди, пельмень на вилку нанизывает, да кушает. Мне, как гостю, первому было положено пельмень цеплять. Ну, я прихвачу вилкой, в уксус окуну, ем. После меня, Архипыч. Потом старший сын, потом помоложе и так до самого маленького. Тут, значит, опять моя очередь подходит за пельменем. Гармония! Архипыч, мне настойки стаканчик нальет, я тост произнесу, выпьем мы с ним – мальчишки сидят, ждут. Взяли мы по пельменю, тут и они степенно их на вилки натыкают…. Что это я на пельменях зациклился? Видимо проголодался….
Я ж тебе про главное не говорю! Поели мы, значит, плотно, попили. Ребятишки самовар раздули, чаи погонять. Настоящий самовар, не электрический! Сыновья его шишками быстро раскочегарили. За десять минут вскипел! Пьем чай, курим, беседуем. Тут мне Архипыч и задает загадку. Рассказывает:
«В Забытом распадке в шахту залез. Не перспективная шахта. Мало, в свое время, золота дала. Я подумал, да и решил проверить. Мало ли, подфартит. Может, самородок зацеплю какой или знаков наковыряю. Да и на отшибе шахта, трудно до нее законникам добираться. Можно шалашик соорудить, нодью жечь ночью, да на воле спать.
Принял решение, пошел. Обустроился, лагерь разбил. Кострище выкопал, бревен на нодью натаскал, дров для костра. Тайник для имущества и продуктов сделал. А то рядом росомаха бродила, она б меня вмиг без еды оставила. Думал подстрелить, так она, видимо больно умная попалась – маячит у меня на глазах, но на выстрел не подходит.
Ну, охотиться на нее мне особо и не хотелось. Полез в шахту. Сохранилась она хорошо. Не очень обвалена была. Крепеж из лиственницы. Где и полопались бревна, но не страшно. Все держалось. Расчехлил я твой подарок и стал «пиликать» по стенкам, да по полу. Нет, нет да крупинка «знака» попадалась. Худо-бедно, можно было не пустым уйти. Поработал четыре дня, пол спичечного коробка набрал золотых крупинок. Устал по мелочи ковыряться. Хотя раньше такому количеству был бы очень рад. Избаловался. Ну, надумал последний день поработать, да домой собираться, к жене, да детям. Вот в последний день и выпал случай.
Спустился, значит, в шахту. Прошелся по ней, поприкидывал, где еще мне поработать стоит. Смотрю, в одном месте земля обвалилась. Я, пока работал, воздух в шахте нагрел, так как паяльной лампой пользовался, мерзлоту отогревая, чтоб крупинки выцарапать из нее. Вот, мерзлая земля и рушиться стала.
Ну, думаю, действительно пора уходить, пока беды не нашел. Решил напоследок обвал посмотреть. Может, пошлет, что господь на удачу. Подхожу, смотрю – комок лежит. Какой-то несуразный. Кожанный. Любопытно стало, что за кожанная штукенция? Взял. Повертел. Птица заледеневшая, не птица? Не пойму. Сунул в рюкзачок, решил на свежем воздухе разобраться.
Поднялся наверх. Костерок запалил. Котелок снегом набил, чтоб чифиру заварить. А сам нет-нет, да в сторону рюкзачка поглядываю, что ж это там такое? Но, сначала чифиря попил. Перекусил маненько. Потом уж и достал.
Гляжу, понять не могу. Верчу в руках и так и эдак. Загадка! Кожанная птица! Перьев нет, а крылья есть. Кожанные. Тонкие такие, смятые – но крылья. Клюв длинный, по сравнению с телом. Захлопнут намертво, не разожмешь. Зубчики какие-то в клюве видны. Клюв-то в тело птицы впечатался, вмерз, но с краю видно было. Лапки короткие, очень, но с когтями.
Повертел я ее в руках, да потом испугался – вдруг заразу какую подцеплю. Лишай какой-нибудь птичий. Детей потом позаражаю. А мне это надо? Ну и бросил ее на склон. Тушка по насту вниз скатилась и застряла у кочки. Метрах в тридцати от моего лагеря. Ну, лежит себе и пускай лежит. Я руки спиртом обмыл. Не пожалел – полфляги вылил. Да снегом потом растер ладони, чтоб наверняка было.
Полдня потерял, пока в шахту спускался, пока выполз, пока с птицей провозился. Решил переночевать, да с утра отправиться домой. Принял решение, да и остался. Обед приготовил, поел. Имущество собрал и упаковал. Крепления на охотничьих лыжах проверил. В общем, нашел себе занятие. До темноты провозился. По темному уже бревна в нодью сложил, закрепил их, чтоб устойчиво они друг на друге лежали. Перед этим топором на бревнах насечки сделал, чтоб легче огню было взяться. В щель меду бревнами напихал мха, да коры березовой. Подготовился к ночи. Чаю приготовил, попил, нодью запалил, да и завалился спать. Сплю, значит. С боку на бок ворочаюсь, греюсь. Только ночью слышу, шуршание на склоне. Скумекал – росомаха пришла. Ну, думаю, сейчас ты у меня пулю поймаешь! Не люблю я их. Вороватый зверь, подлый. А росомаха шуршит снегом внизу, не поднимается. Ждал я ее, ждал, но не дождался. Нодья у меня разгорелась хорошо, стало тепло, я и уснул крепко.
Утром проснулся, вспомнил, что росомаха приходила. Где она? А еще темно. Я палку в костер сунул, подождал, пока она разгорится, взял карабин, да и пошел в низ по склону с этим факелом посмотреть, что она там делала. Спускаюсь. Что за дела? Зверь ночью вокруг птицы кожанной тропинку вытоптал! Видно, что кругами ходил, приближался, но держал дистанцию. А тушка как лежала у кочки, так и лежит.
Вот до сих пор мучаюсь – почему росомаха не подошла к птице кожанной? Почему боялась? Что ее сдерживало приблизиться к ней? Судя по натоптанной тропинке – долго росомаха вокруг нее кружила. Как думаешь, братишка, с чем я дело имел?»
- А вот и я! Заждались? Ничего, старших ждать положено! – тетя Фрося выкатилась из подъезда с узелками и пакетами, - Поехали, Коська! Мне к вечеру надо дома быть – я белье замочила! Приеду, постираю.
Я от огорчения чуть не выругался! Принесла ее нелегкая! Но делать нечего – сходил в подвал за чистой водой. Под покрикивания Костиной крестной мы быстро закончили внешнюю помывку машины. Через пять минут я отнес ведро в подвал, закрыл входную дверь на висячий замок, и мы поехали. Пока выезжали из города, я молчал. Но на трассе, когда стало поспокойней, не удержался, перебил перепалку крестника с крестной матерью и спросил:
- Так что дальше-то было, Костя?
- Где?
- С птицей, что Архипыч нашел?
- А! Понял. Ну, что было. Решил я, что нашел Архипыч птеродактиля, или его детеныша-птенца. Загорелось увидеть. Так загорелось, что уболтал я старого слетать в Забытый распадок на мотодельтоплане. Там по прямой недалеко было до распадка. Он повелся. Ну, на следующий день мы и полетели. – Костя замолчал.
- И? – поторопил я его.
- Разбились.
- Как?
- Ах ты, Господи! – запричитала тетя Фрося, - Самодур! Чтоб больше не летал у меня! Запрещаю!
- Зацепились за лиственницу высокую. Вернее, ветром нас на нее нанесло. Мы скалу облетали. Как облетели – нас ветер встретил. Эффект такой в этом месте – с одной стороны скалы ветра нет, с другой есть. Не готов Архипыч был к такому. Опыта полетного у него мало было, не справился. Ну, зацепили мы дерево. Мотодельтоплан на нем повис, а мы вниз рухнули. Я-то ничего, а Архипыч ногу сломал. Пришлось мне его два дня до поселка на себе волочь. Нас уж почти у поселка на следующий день к вечеру охотники нашли, которых Ольга на поиски подняла.
Да, повезло нам. Без всего отправились, для облегчения веса. Без топора, без карабина, без ножей, без еды. Хорошо, хоть спички не забыли взять. Костер мой увидели поселковые мужики, быстро на помощь пришли.
- А птеродактиль?
- Что, птеродактиль? Лежит наверно там, в распадке. В следующий раз нагряну к Архипычу, сходим. Если его Ольга отпустит со мной.