Возвращение на Марс

 
 Часто по вечерам, когда ленивое солнце норовит бессильно упасть за западный горизонт, я сажусь у окна и листаю старых мастеров. Обычно я беру с полки несколько книг, и, открыв наугад, перечитываю не более страницы из каждой. К счастью, заботы моей жены устроили библиотеку так, что мне не составляет труда таким образом создать внутри себя соответствующую атмосферу. А когда мне не хочется листать книги, я смотрю в окно и размышляю о мире. Не думаю, чтобы меня в нем что-то удивляло, он просто течет мимо меня и все, что вчера будоражило умы всех, завтра никому не будет нужно. Ну, может быть, кроме нескольких мечтателей.
 Всегда в самое нужное время над лесом загораются первые звезды, рыжий кот, потершись о мою ногу, вскакивает на подоконник и сворачивается клубком, а на небосвод вплывает великий красный шар. Конечно из моего окна он не более чем звезда, выпавшая из привычных контуров созвездий, но я знаю, что это он. Мне пора.
 Я обуваюсь в удобные кроссовки, закидываю на плечо сумку и, повязав на шею клетчатый шарф, выхожу их дома. Иногда кот увязывается за мной, я не возражаю. Я выхожу через заднюю калитку, всякий раз обещая себе смазать ее петли.
 Я иду мимо лежащего в низине озера по самой кромке леса. Великий красный шар ползет все выше, и скоро я делаю свой первый шаг на его каменистую поверхность. Словно Робинзон я ступаю на этот затерявшийся во вселенском океане остров.
 Когда-то совсем давно, когда я был гораздо меньше, а мир невообразимо больше, я не знал, что, делая шаг вперед нужно о чем-то думать, теперь я дорос до этого и первое что делаю, выбираю камень поудобнее. Здесь таких много, весь пейзаж приглашает присесть и отдохнуть перед дальней дорогой. Сидя на камне, я гляжу на небо. Здесь день и Земли не видно.
 Зато, видно, лежащий на равнине ее глаз, железный поблекший и занесенный песком, он бессильно уставился антеннами в сторону далекой Земли, ненужный и забытый. Думаю, что у каждой Земли должен быть свой красный шар, на который она будет посылать свои стальные глаза. Зачем? Я не знаю. Мне свободно гуляющему по любому из этих берегов вполне хватает тех глаз, которые создатель встроил мне в глазницы. Но пора. Пора. Я встаю с камня и иду вдоль берега канала.
 Когда-то на эти берега были направлены мудрейшие глаза Земли, но они лишь приумножили незнание. И всякий раз, наводя на красный шар объектив своего телескопа, я надеялся увидеть то, что они не сумели. Но лишь приумножил скорбь их познания. В один из тех дней я решил не испытывать судьбы и просто вернуться на Марс.
 Линия канала поднимается к горизонту и скрывается где-то там, у подножья гор. Я достаю компас и сложенную вдвое карту. Я нарисовал ее сам. Каждое путешествие я добавляю в нее новые объекты. Судя по карте, на запад от меня должна быть горная гряда Тарсиса, где я еще не был. А на юге долина Маринер. Огромный шрам на боку красного шара. Несколько раз я пытался спуститься в нее, но всякий раз возвращался. Однажды я попытался пронести сюда параплан, но когда прикинул, как долго мне придется карабкаться вверх, отказался от этой идеи.
 Красный шар словно играет со мной в игру, каждый раз я ступаю на него в новом месте, хотя в одном и том же районе. Это обширная долина усыпанная каменными обломками, рассеченная каналами и трещинами. Несколько раз мне попадались отработавшие свой срок планетарные зонды и прочий научный мусор. Один из аппаратов я даже пробовал забрать с собой. Только Марс не отдал. Жаль, стоит без дела отличная садовая тачка. Марс в любой момент может вышвырнуть меня на Землю. Так что на вопрос, «есть ли жизнь на Марсе?» стоит ответить положительно.
 Сегодня я пойду на запад навряд ли доберусь до гор, но мне это и не нужно. Когда я только решил побывать на Марсе, меня обуревало любопытство, жажда открытия. Теперь мне достаточно просто прогуливаться по его красной поверхности. Проходить мимо этих странных городов. Сидеть на отполированных водой плитах канала. Иногда на горизонте проноситься что-то гремящее, нечто придуманное кем-то. Мне кажется, что все кроме камней и научного мусора здесь придумано. Это я понял во время первого путешествия, когда провел ночь в занесенном песком то ли дворце, то ли храме.
 Руины стояли на возвышенности, откуда открывался прекрасный вид. Свод обрушился, но стены надежно защищали от ветра. Вниз вела потертая лестница. Еще ниже то там, то здесь виднелись остатки булыжной мостовой. Но куда вела эта дорога было не ясно. Да и сами развалины были абсолютно нефункциональны. В этом я убедился утром, когда обошел их снаружи. Как бы это объяснить? Пожалуй, так. Снаружи вид здания был законченный, его можно было описать в деталях. А внутри его словно и не было. Если бы мне пришлось его описывать, мне нечего было бы о нем сказать. И в тот раз я понял, здание было придумано, оно существовало в чьей-то фантазии, как элемент местности, «…на соседнем холме высился величественный храм…» сказал кто-то и продолжил свое повествование, более о храме не упоминая.
 То же и с большинством встречавшихся мне предметов или явлений. Нелогичность, какая-то неподробность, словно предмет вдруг возник, пожил какой-то своей жизнью и замер посреди красного безмолвия. А еще, все, что мне встречается настолько древнее, что невольно задумываешься о вечном. Но, пожалуй, и вечность здесь не причем. Вообще время здесь как бы не существует. Вот камни существуют, железки эти научные валяются, тоже существуют. А каналы, руины, города лежат вне потока времени что ли. На том Марсе, где лежат все эти ржавые «Викинги» никаких городов и каналов нет. А на Марсе где эти города и каналы нет «Викингов». Но на том Марсе, где я, есть и руины и железки. Вот такая маленькая марсианская заморочка. Но я не об этом.
 Когда я вырос, мир стал меньше, и мне рассказали, что Марс находится за столько-то миллионов километров. Что там всегда холодно. Что там страшные пыльные бури. И еще много всякого страшного. (Но опять меня куда-то понесло. Проклятая привычка все объяснять.) Короче в тот день мир стал для меня твердым. Приобрел жесткие физические грани. Я попал в ловушку реальности. И все стало обыденным, мир стал маленьким, потому что помещался у меня в портфеле. И простым потому, что оказался сделанным из элементарных частиц. И оказалось, что никакого чуда нет, есть только вес и заряд атома который и отличает меня от камня. И солнце, и огонь есть лишь физические процессы, а ни какие не боги. И я выгляжу так, потому что отражаю определенные цвета спектра. И я покорно сохранял заряд, отражал и поглощал свет, кипятил воду на том, что некогда было чудом. Пока наконец не вернулся сюда. Просто бросил все и вернулся. Не полетел на Марс не в сложной и дорогой ракете, не взбил его пыль космическим ботинком. Просто вернулся.
 Такова структура времени, все течет, все забывается. Когда человек грезил полетом, авиаторы на деревянных самолетах поражали человечество одним своим существованием. Теперь мы их не замечаем, ругаемся, когда они опаздывают с вылетом. Компьютер казался немыслимо совершенной машиной, теперь мы раскладываем на нем пасьянс. Когда-то великий красный шар, поднимаясь над горизонтом, грозил нашествиями, очаровывал принцессами, манил сокровищами. Кстати, вот одно, лежит между камнями, только я его не стану брать. Теперь Марс, дорожка цифр и букв.
 По сути, я даже не знаю, зачем сюда прихожу. Ничего принести я отсюда не могу, равно как ничего и не могу оставить. Однажды специально бросил в расщелину термос. И когда вернулся, обнаружил его на кухне за холодильником. Бывает. Иногда мне кажется, что Марс старается мне что-то втолковать, разъяснить, что-то тонкое, но очень важное. А временами кажется, что все это галлюцинация. Даже присутствие кота сидящего сейчас неподалеку от меня на камне, меня не убеждает. Хотя я точно знаю, что когда мы вернемся домой мне придется нести его в ванную и смывать красную марсианскую пыль. Он как будто специально валяется в пыли и гоняет этих маленьких зверьков, которые живут под камнями. Чем они там могут питаться, вокруг не травинки?
 Мысли, мысли, мысли. Нужно перестать думать, наверное, это мне хочет сказать Марс. Вернуться на Марс и не думать ни о чем, ни об атомах, ни о спектрах. Просто любоваться красным пейзажем, идти и отдыхать. Так я и делаю.
 Я встаю и иду на запад, кот, как бы невзначай идет за мной. Ему тут очень нравиться, хотя он не всегда гуляет со мной по Марсу. Но он все-таки кот и может гулять, где хочет. Не исключено, что он может попадать сюда и сам без меня.
 Горизонт неуклонно поднимается вверх, значит горы совсем рядом. Правда подняться туда будет не легко. Десять километров все-таки (эту цифру я нашел в справочнике по астрономии). А о горе Олимп и говорить не приходиться. Двадцать семь километров. Правда, он не похож на Земной, это что-то вроде лепешки, диаметром несколько сотен километров.
 Ну вот, опять цифры, значит, сейчас Марс выгонит меня. А жаль, только что я заметил неподалеку, кое-что интересное. Там вроде даже что-то движется. Но Марс неумолим, проверено. Он не любит, когда я говорю о нем цифрами. Обижается что ли. Оно и понятно столько лет быть прибежищем фантазии и вдруг. Ну, мне, кажется пора, с востока задул странный ветерок, значит, минут через десять здесь будем сплошной пылевой бульон. Неприятная вещь скажу прямо. Добежать до укрытия я не успею, да и нет его тут, нужно срочно забирать кота и убираться.
 Шаг и я снова на опушке леса. Внизу лежит озеро. Кот раздраженно сучит лапами, не любит сидеть на руках. Ну вот, и когти выпустил, паразит. До дома пара минут пешком. Опять эта калитка - обязательно завтра смажу.
 Никак не могу привыкнуть к тому, что Марс меня так бесцеремонно выгоняет. Ну, ничего приду домой полистаю книжку, выпью чаю, и мир снова станет маленьким и твердым. Но, в конце концов, я могу вернуться на Марс в любой момент. Но сначала нужно отнести кота в ванную, иначе завтра жена заставит меня пылесосить весь дом. Въедливая это штука красная марсианская пыль.