Новогодняя сказка

 PREDISLOVIE.

…




Glava 1. No4’ odino4estva.
Ночь укрыла дома бархатом,
И уснули печали радости,
Те, кто делал добро светлым днем,
И все тем же днем гадости.

Опрокину стопку коньячную,
Закурю, увы, не от радости.
Только сильный поверь милая
Признается в своей слабости.

Он стоял перед открытым окном, в руках дымилась сигарета, дым её развевался по ветру, словно грезы сна по утру. Едкий воздух морозной тишины окутывал его слабое тело.
- Как ты прекрасно! – обращая свой взор в никем не понятое небо сказал он.
Небо молча глядело на него сквозь переливы струящегося газа проезжающих машин.
- Все же ты прекрасно! – повторил он, и капля росы сползла по его щеке разбившись о паркет.
- Боже! как оно прекрасно! – вымолвил он, и вялая улыбка растеклась по уставшему лицу.
- Спасибо тебе, за то, что есть она! – закуривая сигарету, сказал он.
Дым окутал воздух. Его тонкая струйка была словно нерв, разрывающий пространство на две половины. Он колебался.
- Что это? – спросил он чуть слышно, - не уж то в сотый раз я ошибаюсь?
Все в этом скучном мире вокруг бренного тела его, напоминало о ней, он просыпался и засыпал с ней. Он был влюблен в ту, которая не могла любить его. Слеза скатилась по его щеке упав в бокал зеленого абсента, не уж то и в этот раз все не так, он снова улыбнулся небу.
- Ты все видишь, подскажи!- с усмешкой пробормотал он.
Серое ночное небо декабря, словно матрас, прогибавшийся под весом чего-то большого, навис над его головой.
- С новым годом, с новым счастьем – сказал он, и чуть не рассмеялся от грусти окутывавшей его израненное сердце, - С новым – повторил он, и лишь тишина отвечала ему своей безжизненной улыбкой «С новым».
Дрожь проскользила по его телу. Минута, словно миг пролетела, коснулась его глаз. Дым. Он выкинул сигарету.
- Как же ты любишь себя обманывать – подумал он - хотя нет, это не обман, это просто, это просто …! – продолжил он.
И одним махом опустошил бокал. И снова улыбка, улыбка от безысходности, промелькнула по его лицу. Ночь, пора влюбленных приносила ему новую боль, и с этой болью он был счастлив. Счастливее тех, кто целовал её сладкие губы, тех, кто мог обнять её стройную талию, она была в его сердце, она всегда была с ним. И с новым восходом, и с новым закатом его душа устремлялась к ней, единственной, той, что темнее ночи и светлее дня, той, что приносила обыденную грусть и нечаянную радость ему, грешному пииту, удостоившемуся её улыбки. Любовь спасала и убивала его сотню раз на дню, и поэтому он продолжал жить.
- забери меня к себе … Небо!
Небо осыпалось белесой штукатуркой на грязные улицы столичной жизни, скрывая грехи города в снежных заносах декабря. Он стоял у подъезда, двенадцатиэтажного серого здания, вдалеке небо озарял дождь разноцветных огней, впереди был неизвестный темный мир, позади стелилась мертвая пыль. Ветер обжигал его лицо, тело дрожало, И не было на этой Земле в эту секунду, не друзей, не врагов, не любви, сейчас существовал только он, и темная тропинка прямиком до магазина. Снег под ногами хрустел, словно пшеничные хлопья, те самые которые так любят есть по утрам дети. ЛЮБОВЬ вот то, что не давало ему покоя, то зачем он шел сейчас в магазин. Именно там он мог за деньги избавиться от этого чувства, убивающего его в эти секунды, словно мышь, убегавшая от кошки и забившаяся в углу, знающая, что перед смертью её всю изранят, с ней будут играть, жестоко и злобно, он убегал от себя.
- Бутылку абсента и шоколадку!
Дома его с новой силой ударила грусть, но тут же к нему на руки прыгнула собака, он отстранился и препичатался к стенке.
- Ах, ты … нет, извини ты тут не причем - он улыбнулся и аккуратно поставил собаку на пол.
С утра он проснулся на стуле, четверть бутылки абсента, шоколадка, и осколки бокала на полу.
- С новым утром!
- С новым! – ответило ему Небо.








Glava 2. S kem takoe Xopocho, s kem takoe ploXo.
Бывало выйдешь в космос открытый,
С похмелья, усталый и небритый.
Глянешь, сквозь шлем, покрасневшим глазом
И Землю взором охватишь, разом!
Утро ворвалось неожиданно сквозь запотевшую оконную гладь.
- Небо ты говоришь?
- Сам ты небо давай приводи себя в порядок! – сказал молодой человек в дверях.
- Здорова Влад, ты как сюда попал?
- Скажи спасибо, что только я, ты дверь не запер, придурок, ты думаешь что собака тебя от воров спасет? а хотя это твое дело. Я на кухне, а ты давай под душ.
Влад ушел и в комнате снова воцарила мертвая тишина, он поднялся, сильная боль ударила его в весок и посадила обратно на стул. Собрав все силы что оставались после продолжительной ночи, и добравшись до ванной его заколотило, он сел на край туалетного столика и перед ним тут же образовалась картина недавнего сна.

Son 1. Skazo4niy bereg.
Так тихо, так печально, так светло
В краю моём, где всё живёт тобою
И ниспадает небо на чело,
Лазурно-перламутровой фатою.

Небо уходя в даль прикасалось к кромке воды, образуя вечность. Они сидели на берегу обнявшись, не говоря ни слова, их взгляды были обращены к пылающему закату, нарисовавшему на воде ребристую дорожку. Ветер, нежно касаясь их тел, развевал её белоснежное одеяние, казалось на тысячи метров.
Солнце становилось все ниже, и на его оранжевом блеске появился силуэт человека.
- Мне холодно – сказала она, прижимаясь все ближе к нему.
- Я согрею тебя – он снял рубаху и укрыл её гладкие плечи.
Силуэт становился все ближе. В дали появились штормовые облака быстро приближавшиеся к тихому безмятежному берегу.
- Пойдем отсюда - сказал он.
Лишь шум барашков на воде и шелест деревьев ответили ему. Он обернулся и увидел, что берег оказался пустынным, и только теперь к солнцу уходили два силуэта, и одеяния одного казалось развевались на тысячи метров.

Son 1. Temnota (prodolЖenie).
Взошла печальная Луна,
Нефритовым, холодным оком.
На землю уронила локон
Брюнетка ночь, царица сна.
В параллепипеды домов
Уткнулся ветер утомлённый
Сезон забвения умов,
Забытый, неизвестный, тёмный!

Солнце взошло за горизонт, и тьма укрыла берег. Стало настолько темно, что он не мог увидеть своих рук. На секунду его посетила мысль что их вообще нет, но тут же по небу прокатилась гроза, и стало чуть светлее.
Он стоял посреди улицы, вокруг были насажены высотки, серые и мрачные, словно одно большое здание оно стелились вниз по улице. Капля воды упала ему на щеку и медленно, словно кисель потекла к подбородку. Через секунду послышался гром, и ливень окатил асфальт мощным ударом, на котором сразу образовались лужи и мощный поток у бордюров. Было странно что по правую руку вода текла вниз, а по левую вверх. Но заострять на этом внимание ему долго не пришлось, вместо этого он побежал под крыльцо дома. И только тут ему стало видно что ни одного крыльца, ни одной двери, и даже огонька в окне, в домах не было.
Он был одинок, но не один в своем одиночестве, таким же был дождь с мостовой, дома, небо, все вокруг было объято тоской. Переборов в себе апатию он пошел дальше, и тут вдалеке появился свет, что то в его сердце взбудоражилось, и он побежал к огню в конце улицы. Еще ближе и он уже слышит крики, «это люди они уже рядом». Еще через двадцать метров он увидел разъяренную толпу с вилами, кольями, и остальным садово-слесарным инструментом. Он остановился, толпа с криком и воем понеслась на него. «Бежать, бежать не оглядываясь», уговаривал он себя, но толпа была все ближе и ближе. И вот …

Son 2. Providez.
Он стоял, будто в саване чёрном,
Как нелепая шутка Творца.
В отражении, до боли знакомом,
Я взирал на портрет без лица!

Темная комната, керосиновая лампа, напротив его сидел человек, лица его не было видно.
- Ну что как тебе другая жизнь?
- Вы о чем?
- Об этом! – сказал он и размахнул руками.
Они сидели в маленькой комнатенке, стены которой были сплошь увешаны её фотографиями.
- Где я?
- Ты в другом мире.
Свет погас.
- Я что умер?
- Нет, но и ты умрешь.
- Все умрут.
- Правильно, ну так как тебе здесь?
-Я не знаю, а как должно быть?
Видение оборвалось, но тут же вновь он услышал голос.
-Ты глупец! Ты не можешь обуздать своих чувств, описать их, в тебе живет любовь, которая сама себя не понимает, а ты словно мотылек летишь на её свет, не взирая на жар.
-Так пускай я опаленным упаду, чем останусь в тени.
-Как хочешь.
Комната исчезла, вместо неё появилось огромное голубое небо и обрыв. И что то сказало ему «Лети». Он не мог ослушаться и сделал шаг в бездну. Казалось в первые секунды он действительно смог расправить крылья, но тут же земля стала приближаться к нему. «Нет не надо». Снова появилась комната.
-Вот видишь ты не мотылек, а людям свойственно падать с той высоты, на которую они взобрались.
-Ладно, я понял ты, то есть вы Бог.
Человек рассмеялся.
-Нет, я не Бог.
-Тогда кто ты?
-Это не имеет смысла, знать кто я. Я здесь для того, чтоб ты понял совсем другое.
-Ну и что же?
-Пойми любовь во всей её сложности, ведь в мире нет ничего проще!

-Ну ты скоро? – послышался голос из кухни.
-Да уже иду.
Все растаяло. Он стоял перед зеркалом, вода мощным потоком хлынула в раковину.
Выйдя из ванной и пройдя на кухню он увидел бутылку пива.
-Не, я не буду.
-Пей у нас еще много дел.
Пришлось повиноваться. С первым глотком его чуть не стошнило, но потом уже начала отступать головная боль и мир казался более красочным.
-Что за дела? – спросил он, допивая бутылку.
-Сегодня 31 и я нашел хорошенькие планы на вечер, так слушай мне еще в магазин надо, и там по делам. Ты короче давай отходи и я зайду за тобой в часиков восемь. Лады?
-Ну давай.
У самой входной двери Влад остановился, посмотрел на него, укоряющим взглядом.
-Там в холодильнике еще три бутылки, и дверь закрыть не забудь.
Посмотрев в маленькую комнату он продолжил.
-Абсент не пей, ты мне к вечеру пьяный не нужен.
-Ладно, я все понял.
Влад вышел. Щеколда издала громкий звук и в квартире снова воцарилась тишина.


По дорожке босы ножки
Убегите в детство.
Я хочу побыть, немножко,
С детством, по соседству.

Солнечные зайчики радостно бегали по потолку и стенам огромного класса, веселого, шумного, только что вновь объединившегося после летних каникул. Илюша сидел с маленьким зеркальцем пытаясь поймать зайчика Анечки. Но она так проворно передвигала его, что это никак не удавалось сделать.
За открытыми окнами слышались крики ребятни пинающей мячики, и щиталочки из игры в классики. Звонок. Класс опустел, исчезли зайчики, зато на улице стало на тридцать детских голосов больше. Все были счастливы этим минутам, солнце нежно согревало чистые, светлые улыбки детей, а учителя постоянно за кем то бегали. Для Илюши и его друзей это было что-то вроде игры убегать от учительницы, чтобы она сломя голову искала их, а когда находила все они делали невинные лица и им это сходило с рук. Но в этот раз все было немного по-другому. Илюша увидел девочку сидящую на пеньке в тени, он испытал чувство, которое раньше никогда не замечал, его притягивало к этой девочке. Илюша подбежал и дернул ее за косичку.


Пустая квартира была наполнена солнечными лучами, пробивающимися сквозь сигаретный дым. Делать ничего не хотелось, да и дел вообщем то не было. Он сел в кресло, открыл пиво и включил телевизор, в котором как обычно показывали то рекламу, то новости, или в лучшем случае биатлон. Его глаза стали слипаться от скуки, и уже спустя полчаса он окончательно заснул.


По дорожке босы ножки
Убегите в детство.
Я хочу побыть, немножко,
 С детством, по соседству

- Ты что делаешь? – спросила девочка.
Илюша не знал что ответить и убежал в школу. Весь следующий урок он думал что же сказать той девчонке, он сам не мог ответить зачем он к ней подбежал, но точно знал что сделает это снова.
Еще одни сорок пять минут пролетели, все в мечтаниях, грезах то о роботах, то о суперменах, и в них всегда появлялась эта девочка. Выйдя в реквиацию перед ним образовалась та девчушка.
- Привет, а тебя как зовут? – спросила она.
-Илья, а тебя?
-А меня Наташа.
С окончанием фразы она ущипнула его за руку и убежала, Илюша понял что это игра и побежал за ней. Они радовались и смеялись. То же происходило на следующей перемене, на следующий день, и на следующей неделе. Илюша стал все больше и больше общаться с Наташей забывая про старых друзей. Они ходили гулять после школы, бывали друг у друга в гостях. Но спустя еще несколько дней в школе их начали дразнить «Тили-тили тесто жених и невеста». Наташа поднимала высоко подбородок и проходила как бы не замечая окружающих, но Илюша так не мог, он обзывался, махал кулаками, но все было тщетно.



Glava 3. Novogodnяя no4’.
Пустое. Нет никчёмней дела,
Чем поиски души средь тела,
Когда кругом, белее мела,
Глубокий ляжет снег…



Он уже шел по улице спрашивая у пьяных прохожих дорогу. Темнота озарялась фонтанами салютов, взрывами петард и другой пиротехники. В каждом окне горел свет, казалось мир сошел с ума, что вот-вот грянет что то страшное и этого все ждут, готовясь к последнему прощанию с друг другом, но это был всего лишь новый год.
Оставалось меньше часа когда он зашел в просторную квартиру. Дверь открыла очаровательная девушка и поцеловала его в щеку, но он даже не обратил на это внимания, всего одна мысль кружилась в его голове и не давала покоя «Почему она с ними, а не со мной?», он умолял Бога чтоб тот не дал ей напиться.
-Ну что выпьем! – провозгласил Влад потирая руки и корча идиотскую улыбку.
-Наливай. – тихим голосом сказала девушка на диване.
В следующие десять минут все наблюдали за новым гостем. Он открыл бутылку джина и наливая по стопке осушил её за минут пять.
-Хороший аппетит, надеюсь, что в постели ты помедленнее! – с удивлением и сарказмом сказала девушка открывавшая дверь.
-Спасибо я пошел – сказал он и прошел в прихожую.
-Эээ… ты куда собрался? – спросил Влад с огромными выпученными глазами.
-Так надо!
-Может хоть на бой курантов останешься.
-Не могу!
-Ну смотри, ты хоть видел ту что на диване?
-Видел, но нет, ни сегодня.
Он обвязался шарфом и накинув куртку вышел на лестничную площадку.
-С тобой точно все хорошо будет?
-Да не беспокойся, ты же давно хотел с двумя – сказал он закуривая сигарету – а мне и вправду пора.
-Ты хоть где будешь?
-Где-то рядом.
Он вышел на пустынную улицу, лишь шум редко проезжающих машин напоминал о существовании людей вокруг. Все здравомыслящие сейчас сидели в теплых домах с семьей или друзьями, и лишь он был предоставлен сам себе. Зная, что через минут десять на улице появятся веселые люди с салютами он поспешил в темный переулок.
Кафе «За последним краем» прочитав вывеску он вошел внутрь. В помещении играла тихая, успокаивающая музыка. Это было обычное кафе с приглушенным светом, одним пьяным официантом и барменом, засыпающим у стойки. В самом отдаленном углу четырехгранного пространства сидела немолодая пара радующаяся чему то своему.
Он сел за столик заказав бутылку абсента и шоколадку, официант сказал чуть слышно что-то неодобрительное в его адрес, но через минуту заказ был исполнен и на столе стояла тара с зеленоватой жидкостью и плитка шоколада. Он закурил сигарету и на секунду закрыл глаза чтоб не проронить слезы.
-Ну здравствуй! – сказал ему хриплый голос.
Он открыл глаза и покачнулся на стуле. Напротив сидел человек из сна, а на столе прибавилась лампада.
-Здравствуй – повторил человек настойчиво.
-Хороший джин.
-Это не джин, просто все очень просто, а значит так надо.
-Да что надо – взбесился он – что тебе надо? Он ощутил на себе взгляды, все люди в баре смотрели на него непонимающими глазами.
-Ну и что они все уставились на меня как на Мону Лизу
-А может ты и есть Мона
-Ха-ха – с саркастической улыбкой сказал он.
-А тогда кто ты? Ну что ты молчишь? Ты всего лишь часть картины
-Ну да картины написанной Богом!
-Возможно, все возможно, ведь так просто пенять все на того кого нет! А вообщем я здесь не за этим.
Человек откупорил бутылку и налил в бокалы немного абсента, в его руках неожиданно появился кусочек рафинада лежащий на ложечке и спиртовка.
-За любовь – произнес человек.
Они выпили и человек обновил бокалы.
-Ты всегда можешь оставаться при своем, но это будет продолжаться до тех пор, пока кому нибудь не захочется больше чем у него есть.
-Это ты к чему?
-Ты сам все увидишь, просто закрой глаза и пей.


Illyziya 1. Dyhi.
Мне глаза твои говорят о многом,
Что могло бы быть, всё совсем иначе.
Я болел тобой за чужим порогом,
Я смеялся, лишь избегая плача.


Чужой подъезд скупыми стенами сковывал входную дверь. Пролетая сквозь неё он почувствовал странное ощущение, как будто он стал вилкой воткнутой в желе, хотя сам и не понимал как он решил что чувствует вилка в желе. Пространство окутало его своими ласками, но он был совсем в другом месте. Лица людей в квартире были знакомы, даже более того в жизни они казались друзьями совсем другими чем видел он сейчас. Крики, шум музыки, одним словом хаос творился в этом доме, и средь всего где то была она, с кем то сейчас обнимаясь, а может … все может, ну уж точно у нее в голове не было ни единой мысли о нем, сидящем где то в баре. Он не хотел этого видеть, но не мог ничего с этим поделать. Его понесло словно перо окутанное ветром на балкон, там собралась большая часть людей. Они мерзли, но все же ждали когда и до них дойдет очередь вдохнуть наркотического дыма. Какой то непривычный смех резал его слух, он был больше похож на стон, на мольбу о спасении. Но Они, те, кто собрались на этом балконе, не могли этого услышать, не хотели этого понять. Среди этого сброда, которого приходилось в жизни называть приятелями и считаться с ними, стояла и она, такая беззащитная и светлая, она была словно ангел. Перед ним предстала картина шести бесов и одного ангела, и этот ангел умирал, перерождался, превращаясь в дьявола. Он попытался схватить ее за руку, но его ладонь проскользила внутри ее. Он не мог сделать ничего в этой сущности.

Illyziya 2. A tem vremenem god nazad.

-Алоха! Слышь, Илюха наливай, сегодня Новый год! – с радостной улыбкой крикнул Санчес, и тут же вся дружная компания подхватила «Да наливай, чего мы ждем?»
Рюмки и бокалы заливались разноцветными напитками, общий шум от множества голосов перебивал бой курантов. «Одиннадцать, двенадцать, С новым годом» - бокалы звонко ударились друг о друга и тут же опустошились. Заиграла музыка, то что происходило далее можно было назвать беспробудным пьянством, весельем, здесь было все, начиная от красивых девушек и заканчивая хорошей марихуаной и ЛСД.
Темная улица озарялась фонтанами салютов Ната шла в гости, как всегда опаздывая за ней шли двое …
Иллюзия оборвалась, но в памяти его воспроизвелись последствия.


Открыв глаза человека не было, но на столе лежала записка, на ней был написан неизвестный адрес и приписано снизу «Выбор исходит из простого, но он всегда сложен, запомни ты не ошибешься чего бы ты не выбрал. Сегодня ты останешься при своем!»
Он всматривался в записку наливая абсент. Выпив и поморщившись он закурил, поднеся записку к огню зажигалки.
-Там меня не ждут! Здесь меня не ищут! – с этими словами он встал из-за столика выкинув догорающую бумажку в пепельницу.





По дорожке босы ножки
Убегите в детство.
Я хочу побыть, немножко,
С детством, по соседству

Илюшу не научили иначе и он пошел на поводу у окружающих, жалких существ окружающих его светлую жизнь, меняющих его судьбу словно играя в кубик-рубик. Он начал избегать Наташу.
Прошло лет сорок, а может и больше, кто уж теперь вспомнит.
Вот и всё, погашен свет
И уже не загорится.
Было всё, и больше нет,
И уже не повторится,
Но, быть может, лучше так
Быть за всё нельзя в ответе.
Не могу я жить при свете,
Вот и прячусь в полумрак.

Темная квартира, разбросанная тишина, едкий дым дешевых сигарет, огонек уголька на полу и пьяный кем то давно обиженный и забытый. Кто-то кто хотел любить, кто-то кто знал любовь в лицо сидел в кресле. Слеза скатилась по старческому морщинистому лицу. Духота сдавливала жизнь. Но вот смотрите он открыл окно, он решил проветрить квартиру, окна не открывались в ней уже лет пять. Это первый шаг, старость не порок, у него все получиться он построит свою судьбу заново. Но … стой … нет …







Glava 4. Menяя paraleli.
Грэг, героин или В-двенадцать…
Кому за тридцать, кому пятнадцать.
«Порно» и «техно», всегда в эфире,
Но что-то не так, в этом мире!


Вой сирен, затянутое облаками гари небо, утро нового дня каким то злым гением валило на плечи груз безысходности. Ветер обтекал дома и машины, людей спешащих умереть, деревья и каждый клочок утреннего безразличия. «А может хватит» - подумал он. И вправду, после этих слов ему стало как-то легче. Найдя записную книжку в груде мусора он подчеркнул пару телефонов. В нем что-то изменилось, он не хотел делать то, что будет, но это было не хотение, это была месть, обида, желание изменить себя, выкинуть ее из головы, подальше в самый темный угол, чтобы никогда больше ее не отыскать.
После непродолжительного разговора он выдвинул ящик комода и выкинул все вещи на пол, сел на колени и с отупевшим выражением начал разметать вещи в разные углы комнаты. Через пару минут в руке у него лежал небольшой кулек неуклюже запаеной сигаретной фольги, внутри неподвижно лежал порошок серовато – белого цвета – героин.
Дальнейшие его действия были бы понятны любому наркоману. Он взял с кухни ложку, достал из аптечки инсулиновый шприц и кусочек ваты. Когда все манипуляции были закончены он сел в кресло и тут же почувствовал, словно в его венах до этого укола стояли плотины, и теперь словно оглушающая волна пронеслась по всем рекам уничтожая все на своем пути. Далее последовало небольшое расслабление, которое можно было бы отнести скорее не к наркотическому эффекту, а к состоянию человека вернувшегося после работы связанной с тяжелым физическим трудом и упавшего на мягкую постель. Но, не дав этому чувству, устоятся, он сделал рывок, ему показалось, что пространство и время оцепенело от такого резкого движения. Надев куртку он вышел на площадку, свет от лампы, раньше казавшийся всепроникающим теперь стал словно светлячок на ночном поле, он неестественно прижался к стене и потолку и освещал где-то метр пространства, все остальное же отдавало зелено-желтым, как казалось радостным и веселым оттенком. Его удручала скупость стен, скорее даже не та узость коридоров и лестничных пролетов, а их внутренняя пустота, тишина, окутавшая все вокруг и лишь едкий монотонный скрипучий звук помогал ему понять что он не оглох. Вырвавшись на улицу, на подкошенных ногах он побрел вдоль Н-ского бульвара, но казалось что он стоял на месте, а двигались лишь строения вокруг. Живые строения, мигающие своими окнами, словно тысячами глаз, следящие за ним с каждого угла, с каждой стены, с каждой частички ровной плоскости стен. Его резко охватила паника, и он постарался пересилить себя и побежать, обогнать идущие на него дома, но пробежав метров пятьдесят он вдруг осознал «От вечности не убежишь». Так он бестолково слонялся около двух часов. После чего наркотик чуть ослабил эффект опьянения и за спиной послышался знакомый голос зовущий его по имени он обернулся на ходу на пустынную дорогу. Еще шаг, и как подкошенный он упал на мокрый покрытый снегом асфальт. Его первые ощущения были слишком невнятные, хотя он понимал, что столкнулся с чем то мягким и при этом не сдвинул его с места. Полотно дороги странным образом убаюкивало его и он уже чуть было не уснул когда услышал, как то странно, будто вокруг была тишина а в нем самом раздался голос слышный только ему.
-Держись. Перед ним стоял человек в черном драповом пальто и ковбойской шляпе, которая закрывала тенью лицо, и казалось, что под одеждой сгустилась пустота, пугающая, и в тоже время затягивающая в себя. Он подал руку и человек поднял его с такой легкость, что ему самому и не пришлось напрягать мышцы. Встав с ним на ровне он увидел его мертвецки белое морщинистое лицо.
-А так это ты, тот из бара? Ну, ну что же ты мне на этот раз скажешь? – с сарказмом произнес он.
Тут его сознание отключилось, он оказался, словно рыба, в темном океане, но через секунду вновь вернулся к реальности. Человека уже не было, лишь вдали под светом фонаря был виден слабый силуэт человека в пальто. «Мне нужно тебя догнать» сказал он про себя и пустился в погоню. Как ни странно, ожидая, что человек скроется или раствориться по мере сокращения расстояния между ними, этого не происходило. Догнав человека он вцепился в его плечо и развернул к себе лицом.
-Эээ … извините, я обознался. – неуверенным тоном сказал он после чего получил удар в торс.
-Еще раз так обознаешься, в больницу отправлю!
Упавший на снег, разбитый и удрученный он чувствовал себя словно таракан при приближении тапка, но тапка не последовало, человек развернулся и таким же темпом пошел дальше. «То же мне доктор нашелся» сказал он про себя. С трудом поднявшись, он только сейчас заметил, что находиться в совсем незнакомом месте. Ему жутко захотелось оказаться в эту минуту дома в постели, и вычеркнуть этот день из общей панорамы своей жизни. Пожалуй, только сейчас его разум пришел в чувство и начинал корить себя за тот укол, что принес ему в кровь заразу, от которой так тяжело избавиться. Соорентировавшись он пошел в ту сторону, откуда недавно уходил. Всю дорогу он думал то о несладком будущем, которое его ожидает с приходом ломки, то о голубоглазой музе, которая впилась в его сердце, которой он мог открыть все секреты, и при этом был безразличен. Он пытался понять природу своей любви. « Я никогда не считал себя наивным, но вот она, да именно она ведет себя как непослушный ребенок, который хочет конфету с дальней полки и при этом не имеет никакой тяги к тем, что под рукой. Да, а я как раз под рукой. И она обменяет все эти конфеты на ту самую, что не может достать! Сколько раз я пытался отказаться от этой никчемной пассии, я же уже понял, что мне никогда не покорить ее сердечко, и веду я себя скорее не как покоритель, а словно случайный путешественник, странник проходящий мимо. Но почему? Почему всего один ее взгляд заставляет меня забыть обо всем разумном? Почему одно ее прикосновение будоражит мое сердце? Почему именно с ней я чувствую себя счастливым, хотя я так несчастен с нашей первой встречи? Почему именно когда я рядом с ней мне так тяжело описать ей свои чувства, хотя это так легко получалось до нее? Одни вопросы, кругом одни вопросы, нет ответа, не у меня ни у кого либо другого! А какая у нее прекрасная улыбка, словно самый пасмурный день озаряется солнечным светом. Что, ну что же ей нужно? Знаю ей нужна любовь, но не моя, она слишком многое обо мне знает, что ей бы не следовало даже подозревать. Слишком многое, я для нее словно открытая книга, потертая и пыльная, но при этом легко читаемая. Она и я! Как бы это было, сколько бы продлилось? Об этом можно только гадать и мечтать, я слишком … слишком … я слишком не знаю ее». Ему хотелось вставить другое слово, но на ум ничего не приходило. Он прикурил сигарету, дым добрался до его легких и вылетел в небо. «Как же все это странно противоестественно.» Он не знал что именно странно и противоестественно, но ему всегда нравилось задавать себе незаконченные вопросы, не имеющие ответа.
Когда он добрался до своего дома, на улице уже появились первые люди спешащие на работу, а в окнах уже зажегся свет электрических ламп. Зайдя в квартиру, он словно подкошенный упал на диван и закрыл глаза. И вот уже через несколько минут он был недоступен миру людей, он находился в царстве грез, мире полном загадок, ответы на которые прятались за углом.






Glava 5. Vstre4a
Солнце играло лучами на белых кристалликах обледенелого снега, в воздухе порхал дух морозного утра. Он шел по тропинке мимо пустых скверов, вдалеке от дорог и шума цивилизации. К-ий парк был наполнен чувством свободы и легкости, пройдет еще часа три четыре и его наполнят крики ребятни, лай собак, и переливы тысяч голосов сольются в симфонию, характеризующую этот островок внутри мегаполиса, как шумное место отдыха горожан. Но сейчас в эту секунду он был как никогда меланхоличен и загадочен. Его сердце разбитое, одинокое, изъеденное тысячами скупых фраз, выражающих чувства всем другим, но только не ей, словно метроном отбивала такт, равномерной размеренной прогулки. Чуть сбоку одна за одной оставались за спиной лавки, с облезлой краской и слоем льда. На одной из них он увидел старика сидящего неподвижно словно статуя, и лишь движение его ладоней друг о друга давало понять, что это живое существо. Странное чувство заставило его подойти и сесть рядом. Долгое время он не знал, что сказать старцу сидящему рядом, который не обратил ни малейшего внимания, на составившего ему компанию гостя.
-Здорова дед. Не холодно? – улыбчиво поприветствовал он старика. Тот ничего не ответил, лишь покосился в сторону нежданного человека. В его глазах был какой-то дикий, необъяснимый страх, как будто пещерный человек впервые увидел молнию и услышал раскат грома. Его глубокие морщины скрутились и показалось, что их стало на много больше. Сидя словно онемевший он стал чуть покачиваться и быстрее тереть ладони, словно пытаясь вызвать такое трение как при разведении костра.
-Не хочешь со мной говорить? Ну и правильно я сам себя не хочу слышать. На держи, удачи. – с этими словами он положил рядом с дедом перчатки и подложил под них все деньги которые оказались в карманах, где-то рублей триста четыреста, и побрел дальше.
Зимний воздух наполнял его легкие незнакомой для города свежестью и чуть жгучим холодом. «Как красиво» он стоял на берегу обледенелого озера, а напротив стоял белоснежный, почти сливающийся с цветом зимы парковый ансамбль, состоявший из господского дома, парой построек чуть поменьше и колокольней на заднем плане. Фасад главного здания охраняли два каменных льва более серого цвета. Но не это привлекло его внимание. Чуть правее него стояла красивая стройная девушка. «Белокурая богиня, кому же ты принадлежишь? Кто тот счастливец, что удостоен твоего постоянного внимания» сказал он про себя. Искоса он посмотрел на девушку, она стояла словно Афродита у ворот Райских садов, и кто то маленький и никчемный не отпирал замок. Только сейчас он заметил, что по ее щекам сползает слезинка за слезинкой.
-Что случилось? – подойдя, спросил он.
-Все хорошо. – хлюпая носом произнесла она и слез стало больше.
-Ну, я же вижу, зачем такой прекрасной девушки проливать столько слез? – спросил он и обнял ее за плечи – Это все из-за твоего парня?
-Какая теперь разница!
Он не давал себе отчета за действия рук, но пытался успокоить себя тем, что пытается сделать девушке легче, хотя сам при этом понимал, что его возбуждение вызвано явно не продолжением задушевного разговора. Он хотел попробовать ее на вкус, словно гурман он раскладывал перед тарелкой с аппетитным блюдом столовые приборы, вкушал аромат блюда и любовался внешним видом. Он был похож на хищника затаившегося в высокой траве, перед тем как напасть на беззащитную жертву. Он чувствовал все тонкости ее фигуры одним прикосновением, стараясь посильнее прижать ее к себе, он ощущал сладкий запах ее кожи, путался губами в ее волосах. Понимая, что слов больше не нужно он молча наслаждался моментом, который соединил их тела, в этом белоснежном сезоне. Идиллия прервалась в самом начале возвышения оной над миром, ее прервал голос, раздавшийся из-за спины девушки, он был резок, словно будильник в бессонную ночь, извещающий о начале нового дня, убившего грезы ночи.
- Прости, просто прости, я люблю только тебя одну, только ты мне нужна, пожалуйста, я умру без твоих глаз, засохну без твоих губ, ты простишь меня? Мне нет прощенья я знаю, но сжалься, я слишком сильно тебя люблю, чтоб ты меня забыла! Милая! – сказал высокий брюнет с карими глазами. И тут он почувствовал, что нечто, что было так близко, сейчас уже далеко, просто недосягаемо, он не мог держать ее силой, это бы ни к чему не привело. Девушка отвернулась и подбежала к брюнету. Лишь на пол пути она обернулась и сказала такое малозначительное «Спасибо, но извини». Этим слова подействовали, словно укол ядом в самое сердце, он сразу почувствовал пустоту и растерянность. Удар был настолько силен, что у него закружилась голова, чтоб не подавать виду он отвернулся от них и тихим, медленным шагом пошел в сторону дома.
Еще не одно утро он приходил на берег обледенелого озера и ждал безымянную девушку, что обошлась с ним хуже, чем со злейшим врагом. И долго он еще корил себя за свою животную похоть, что заставила его так ненавидеть девушку, встретившуюся в то морозное утро.

Glava 6. Prosti.
«Вы замечали, когда любишь, всегда хочется извиниться, попросить прощение за что угодно, но нет, конечно же, если вы бесчувственны, черствы, и попросту играете на чувствах людей, вам это будет чуждо» говорил он зеркалу, пожалуй, единственному собеседнику, который не будет это оспаривать, или отвечать что это его не интересно. «Что, с тобой, посмотри на себя, кем ты стал? Тенью, ничтожной крохой на пиджаке планеты, такой огромной, и одинокой. День, ночь, и снова день, и так всегда, а ты же нет, хочешь вечность взять за рукав, изменить, сам не зная, что меняешь. Ты же мне даже не ответишь, да! Именно сейчас ты мне не сможешь сказать действительно ты ее любишь, или же просто хватит одной ночи с ней в постели? Нет, ты совсем запутался, уже не зная как распутать этот клубок, ты все больше и больше создаешь узлов, о которые спотыкаешься! Что ты за дурак! Каким нужно быть чтобы так бояться потери того чего нет? Все сегодня ты должен подойти к ней и все сказать, признаться в своих чувствах. Соври ей, сделай что угодно, но добейся от нее ответа, сразу не давай ей думать. Ждать больше нет сил, и время ничего не изменит. Прими все как есть»
Солнце радостно светило сквозь переливы здания учебки. Она шла по длинному коридору в аудиторию. Сейчас она казалась как никогда красива, и сексуально, и он ненавидел ее так словно она лишила его всего, что у него было.
-Нам нужно поговорить!
-Ну?
-Я больше так не могу, не могу без тебя, я хочу быть с тобой, хочу стать твоим рабом, навсегда, я люблю тебя. Пожалуйста, скажи, скажи сейчас не заставляй мое сердце в томлении ждать, оно умрет от этой муки. Мне нужно знать. Ты хочешь чтоб мы были вместе?
- Извини, но …




-Эй, просыпайся, пора, спектакль начинается.
-Да все иду
Пьеро подошел к занавесу, мимо него промчался импресарио, и встал в середине сцены.
-И вот вы дождались наш ярмарочный театр Шапито, представит вам трагедию «Пьеро»! – после сказанных слов он ушел за портьеру, и помахал рукой только что разбуженному актеру.
-Мальвина, где моя Мальвина?






.Огромное спасибо моему отцу за те стихи которые я использовал в данном рассказе.