Покаянное письмо Катеньке

Радость моя. Прошел миллион лет с той поры, когда мы вместе смотрели на огни Дерибасовской. Многое произошло. Вот видишь, я всегда начинаю с банальностей. Но о погоде не буду. Мысли роятся в голове, дерутся друг с другом, но ни одна не можешь пробиться к сердцу и оформиться в поток сознания. Иногда мне кажется, что я болен Ничем. Это такая духовная болезнь, когда Ничто и Незачем постоянно воспроизводятся в душе. Между прочим, серьезная болезнь. Вот она и сейчас мешает мне собраться с силами.

Начну немного издалека. Ты помнишь, как мы с тобой зажигали звезды в соседней галактике? Я недавно был на той планете. Они до сих пор торгуют нелицензионными зажигалками. Я купил парочку и меня здорово зацепило. Однако, зажёгся только один тусклый карлик, он меня сразу не полюбил и отказался плодить планеты. Скандалить мне не хотелось, я немного выпил, потосковал по тебе и полетел домой. Но мне всё же удалось нацарапать пару слов в Книге Дней: “В былом таится то, что все желают видеть в будущем. Радость моя, ты знаешь, где можешь пристроить свои тапочки”.

Что там дни! Годы мелькают волнами. Иногда хочется выключить лицо, потушить глаза и замереть, раскинув руки, на воде жизни. Ощущая опасность снизу, насладиться теплым светом сверху, и плыть, плыть и плыть… А потом вдруг начать тонуть, кричать SOS в пространство и целяться за жизнь из последних сил, чтобы увидеть, как в последний момент Катенька-ангел втаскивает тебя на палубу белого кораблика, плачет, обнимает, трясет тебя и просит не умирать.

Вскоре после того, как я попал на другой берег (ты помнишь, это случилось пару десятков лет назад), я встретил старого друга, морячка Гену. Оказалось, он болен Смысломжизни, и болен давно, всерьез. Я в то время бродяжничал, зарабатывая на жизнь как придется. Он тоже умел зажигать звезды и мы с ним проговорили до глубокой ночи. Вылив остатки Трезвости за пределы разума, мы отправились к морю, тайком проникли на пляж и всю ночь пролежали на песке, позволяя Солярису омывать наши ноги. Стояла волшебная ночь, на горизонте были видны корабли грёз, где-то недалеко пели хором русалки. В тот день я сказал себе, что обязан написать тебе письмо.

Прости, каюсь, прошло ещё немало времени, прежде чем я взялся за перо и решился тебе написать. Уже и седина прокралась в мою густую бороду, а я все в той же нерешительности пребывал. Но, однажды, я проснулся от того, что Чувствовины с шумом ворвалось в мою комнату и пообещало приходить каждый день обедать вместе со мной. Раньше оно приходило редко, в основном, когда Трезвость покидала стены моего дома. Но, как говорится, всё течет, всё меняется…

Хочется предаться воспоминаниям и триста раз пожалеть о несделанных шагах, сказать, что был неправ в том-то и том-то, а прав был только в оценке собственной тупости. Ценность жизни, возможно и состоит в том, чтобы помнить и жалеть о неслучившемся. Каждый раз, когда можно было повернуть телегу в правильном направлении, я трусил. И ты знаешь, и, как я подозреваю, помнишь об этих секундах жизни, когда было проще сойти с ума. Тогда бы нас поняли. Тогда бы мы смогли.

Но, “фарш невозможно провернуть назад, и мясо из котлет не восстановишь”. По-этому, жалеть себя не буду, хотя очень люблю это делать. Надеюсь, что мое письмо застигнет тебя в хорошем расположении духа и ты его, все же, прочтешь, прежде чем воскликнуть: “Старый дурак!”. Прости ещё раз и за то, что после того, как я его написал, ещё долгое время не решался отправить сей продукт воспалённого мозга. Ибо, как я тебе уже говорил, страдаю от недуга. Конечно, надеюсь на ответное послание. Теперь Чувствовины забудет ко мне дорогу, зато Подруганадежда будет частым гостем за вечерним чаем с коньяком.

p.s. Мой добрый пёс совсем постарел. Он всё больше спит, и взгляд его становится всё более добрым и нежным. Каждый вечер, когда я сожусь с рюмкой чая у камина, он, прихрамывая на обе передние лапы приходит и ложится мне в ноги, повернув морду в мою сторону. Он тоже помнит тебя и скучает по тебе.