Пирамида Хеопса - киносценарий

 

 Из-за Нила находила гроза. Землю, как театральным занавесом, накрыла черная зловещая туча. Послышались глухие, дальние раскаты грома. Этот гром, бой барабанов, звуки труб, крики толпы:“Жизнь! Благоденствие! Здоровье великому фараону!” - слились в одну торжественную оду по случаю восшествия на престол Хеопса. Статный, красивый тридцатилетний Хеопс впервые сел на трон.

 Из толпы подданных вышел Зодчий с молотком в руках.

 - О мой повелитель! Вытяни вперед руку! Грудь колесом! Я хочу воплотить тебя в величественной позе. Сейчас я отсеку от камня все лишнее, и останется только твоя статуя. Мы установим ее в твоей пирамиде.

 - Но у меня нет пирамиды, - заметил Хеопс.

 - Будет!

 Томная, пышных форм Поэтесса, тронула струны арфы и запела грудным низким голосом:

 - О никем не рожденный и ни от кого не происходящий! О никуда не уходящий и ниоткуда не приходящий, а только восходящий и никогда не заходящий...

 - Что это? - пожал плечами Хеопс.

 - Стихи для твоей пирамиды, о Хеопс. Их высекут на стене в назидание потомкам.

 - У меня не будет пирамиды, - возразил Хеопс.

 - Будет!

 Вперед выступил Историк.

 - Прими этот папирус, о живущий вечно. В них воспоминания о твоих ратных подвигах. Они тоже будут высечены на стенах твоей пирамиды в назидание…

 - Но я еще не участвовал в военных походах.

 - Какое это имеет значение? Народ любит доблестных царей. Нашлась уже сотня свидетелей, сражавшихся с тобой бок о бок. Тысяча! Они вещают на улицах и площадях о твоем героизме и свидетельствуют о полководческом даре.

 - Чушь какая-то!

 Хеопс обратился к Верховному Жрецу:

 - Жрец, мне нужен твой мудрый совет. Как править страной, чтобы она стала великой? Я хочу прекратить войну с Вавилоном, там гибнут лучшие сыны государства. Я мечтаю уменьшить подати и налоги. Нищета народа ужасает. Я хочу встряхнуть наше сонное, застывшее в веках, как в кандалах, государство. Казнокрадов - в шею, неправедных судей - под суд! Накормить народ, дать ему покой, счастье и благополучие. Но с чего начать, вразуми, о Жрец?

 - С твоей пирамиды, - ответил Жрец.

 - С пирамиды?! А зачем? Моя жизнь только начинается.

 - Настоящая жизнь начинается лишь после смерти, когда бог Ра повезет тебя на своей священной колеснице по подземному морю. Все фараоны начинали с гробницы. Это незыблемая традиция.

 - Я нарушу ее! - вскричал фараон.

 - Тебя не поймут.

 Хеопс встал с трона и обратился к толпам народа:

 - О мой великий народ! Я не буду строить себе пирамиду. Прочь роскошные гробницы! Всю мощь страны я употреблю на твое благо, мой народ.

 Толпа угрюмо молчала. К ней обратился Жрец:

 - Люди! Вы только что прослушали тронную речь нового фараона, великого Хеопса. Вы обратили внимание, какой у нас скромный, замечательный фараон? Он отказался от пирамиды. Именно такой правитель заслуживает самой высокой пирамиды в мире.

 - Я не узнаю тебя, Жрец. Ты был моим воспитателем в детстве и в наших длинных беседах учил меня служить народу, а не гробнице, - заметил Хеопс.

 - Тогда ты не был фараоном, а я не был Верховным Жрецом. Теперь в наших руках судьбы родины. Ты - первый, я - второй. Нам надлежит быть очень осмотрительными и свято хранить заветы отцов и дедов.

 - Я не хочу быть пленником старых догм. Стране нужны перемены!
 
 - Только не перемены, Хеопс. Упаси тебя от них боги! Египет прожил тысячи лет только потому, что был скован традициями, как бочка обручами. Все шло по одной схеме: сегодня, как вчера, завтра - как сегодня. Только тронь один камень в этом доме, и рухнет вся пирамида. Если что-то и менять, то незаметно и потихоньку. Провозгласи реформу и тут же о ней забудь…

 - И какой же в этом смысл?

 - Прослывешь великим реформатором, но все останется как прежде.

 Высоко в небе перекликались орлы, сверля неподвижный воздух жалобным металлическим клекотом. Хеопс проводил их долгим взглядом. Сейчас ему хотелось улететь вместе с ними на край света.
 
 - Итак, Жрец, стоит вопрос: счастье народа или моя пирамида? Я выбираю счастье.

 - Что такое счастье? Как ты его понимаешь? - вопросил Жрец. - Ну, дашь ты каждому феллаху по корове, ну, наградишь его лодкой, чтобы плыть по Нилу, ну, накормишь хлебом, дальше что?

 - Научу читать папирусы.

 - Прочтут. Дальше?
 
 Хеопс ответил в некотором замешательстве:

 - Пусть поют песни на сытый желудок.

 - Спели. Дальше.

 - Ну... Пускай танцуют...

 - Сплясали. А что потом?..
 
 - Не знаю…

 - Вот видишь, Хеопс, тебе нечего противопоставить пирамиде. Только она способна светить путеводной звездой, только великая цель способна сплотить народ!

 - Нет, Жрец! Объединяет смысл, а не цель.

 За спиной Хеопс стояло трое мужчин с опахалами в руках.

 - Ты кто? - спросил Хеопс первого.

 - Человек, который держит над тобой страусовое опахало, - был ответ.

 - А ты кто? - задал Хеопс вопрос другому.

 - Человек, который держит опа¬хало над человеком, держащим над тобой опахало.

 - Ну, а третий?

 -Я держу опахало над человеком, который держит опахало над держащим над тобой опахало...

 - И всем вам платит казна?

 - Конечно. Мы все из знатных родов.

 - В шею, дармоеды! - затопал ногами Хеопс. - Вон из дворца!

 Голос Хеопса гремел, наводя ужас на придворных:

 - Уволить всех льстецов, скороходов, бумагомарателей, толкователей снов, телохранителей, бальзамировщиков…

 - А кто превратит тебя в мумию, если не бальзамировщики? - ахнул Жрец

 - Когда?

 - После смерти.
 
 - А что они будет делать до него?

 - Ждать твоей кончины.

 - Долго придется ждать. Кстати, посмотри по ведомости, сколько у меня жен?

 Жрец быстро полистал папирус и дал ответ:

 - Двадцать. И тридцать наложниц.

 - Oro! А я и не знал. А сколько при них евнухов?

 - Сто стражей сада наслаждений.

 - А зачем так много?

 - Чтобы лучше стеречь твой сад, - улыбнулся Жрец.

 - Все равно не устерегут. Евнухов, этих сладкоголосых лентяев тоже прочь! И наложниц заодно.

 - А жен?

 - И жен в шею!

 - А как же ты без жены, папа? - спросила отца его дочь, волоокая Хент-Сен.

 - Одну оставим. Мою самую любимую жену, твою мать, доченька.

 - И при ней парочку евнухов, папа?
 
 - Нет!Я сам ей буду мужем и одновременным евнухом.

 - Но как же это совместить? -расхохотался Жрец.

 - А как все остальные мужья совмещают?

 Быстро вращает Осирис колесо времени! Еще быстрее сыплется песок в часах на городской площади. Время буквально летит между пальцев! Уже три года Хеопс на троне.
 
 - Как поживает мой благословенный народ? - спрашивал Хеопс у Жреца.

 - Он счастлив. Ведь ты так повелел, - отвечал Жрец.

 - Тогда почему много жалоб? Откуда стоны?

 - От счастья. Народ не привык к счастью.

 - Доходы казны выросли?

 - Упали.

 - Почему?
 
 - Мы прекратили воевать с Вавилоном и грабить завоеванные народы. А других доходов у нас нет. Только война и грабеж.

 Разгневанный Хеопс стучал кулаком по трону, как в набат.

 - Какая горькая ирония! Перестали воевать, а народ живет еще хуже. Кстати, дошли сведения, что чиновники держат жалобы людей под сукном, потом кладут их в долгий ящик и в конце концов выбрасывают в корзину. И так годами.

 - Теперь жалобам дан быстрый ход, - доложил Жрец. - Весь цикл: сукно - долгий ящик - корзина они проходят за месяц.

 - Я готов есть песок от злости! Мои предначертания не выполняются!

 - Конечно! Ты уволил всех скороходов, поэтому твои приказы застревают в пути. Ты сократил всех опахальщиков, а без них в нашем жарком климате трудно работать. Ты прогнал продажных чиновников, чтобы набрать честных, но в Египте они, увы, таких нет. А вовсе без чиновников еще хуже.

 Фараон вознес руки к небу.

 - О, боги! Пролетит еще сколько-то лет и люди спросят меня: “Хеопс, а где же обещанное тобой счастье?” Что я им отвечу?

 Жрец успокоил:

 - Не спросит. Он такой, наш народ. Сознательный. Вымрет, а не спросит.
 
 - Ах, как я несчастен! - заламывал Хеопс руки. - Как нелегко повернуть на верный курс тяжело груженный корабль под названием государство.

 - Тебя спасет только пирамида, - учил Жрец. - В нее положил камень - уже заметно, а счастье - это мелкая, каждодневная неблагодарная работа. Того не завезли, этого не забросили, одно не там поставили, другое не там положили... Кстати, Вавилон опять грозит нам войной.

 - Почему? Ведь мы помирились.

 - Они нас боятся. Их понять можно: если мы не строим пирамиду, значит, готовимся к нападению. Нельзя строить чудо света и одновременно вести войну, это не по силам. И внутри Египта нет мира. Взбунтовались владельцы каменоломен в Аравийских горах. Им некуда девать добытый камень, кроме как в пирамиду. И еще новость: в городах на исходе зерно.

 - Почему? Ведь год урожайный.

 - Зерно утаивают феллахи в ожидании пирамиды. Они знают, что когда начнется ее строительство, продать зерно можно значительно дороже, там будут работать массы людей. Прости меня, Хеопс, но в народе ползут слухи, что твоя власть неустойчива. Да, да, шепчутся, что ты тяжело болен и умрешь через месяц. Именно поэтому, мол, ты и отказался от пирамиды.

 Хеопс ходил вокруг песочных часов, петлял, словно гончая по следу, и все спрашивал Жреца:

 - Ты не заметил, что песок сыплется еще быстрее, чем час назад? Жрец, ты мудр, как старая змея. Как остановить время?

 - Строй пирамиду...

 Голос Хент-Сен был точно звук флейты. Он успокаивал и вселял веру. Дочь влетела во дворец, словно ветер. Отец еще за малахитовым столиком просматривал какие-то папирусы.

 - Думай о вечном, папа!

 - И ты думай!

 Увидел дочь, улыбнулся:

 - Где ты была в столь, поздний час?

 - На свидании, папа.

 - А кто он, избранник сердца?

 - Твой Писец.

 - А…славный парень. У него есть голова на плечах. Между прочим, он самый ярый противник пирамиды. Может быть, даже больший, чем я сам, - с грустью сказал фараон. - Он будет тебе хорошим мужем.

 - Он простолюдин, папа.

 - Не беда. Пора влить в наш старый царский род каплю свежей крови, это полезно. Ты родишь мне здорового, хорошего внука, усладу на старости лет.

 - Ты лучший отец в государстве!

 - А ты - лучшая дочь!

 - Но есть проблема, папа.

 - Какая?

 - Пирамида все-таки строится.

 - Где?

 - В Гизе!

 - Кто строит?

 - Жрец!

 - Кому?

 - Тебе, тебе!

 - А почему я ничего не знаю?

 - От тебя скрывают. Они ее строят по ночам.

 - Откуда эти сведения?

 - Их добыл Писец. Он спрятался за груду камней и слышал, как Жрец с Зодчим обсуждали проект. Потом он расспросил рабочих. Они подтвердили.

 - Боюсь, что твой возлюбленный не самый надежный источник, - усмехнулся отец.

 - Сходи и убедись сам.

 - Я пойду. Если это правда, берегись, Жрец! Тебя не спасет и священный сан. Но если клевещет твой возлюбленный, ему тоже не поздоровится.

 Хеопса на паланкине несли в Гизу. Гасли на небе огромные звезды, легкий предрассветный ветерок навевал из пустыни горький запах трав. Жрец хлопотал вокруг фундамента, давал указания и подзатыльники. Увидев фараона, склонился в поклоне.

 - Думай о вечном, великий Хеопс!

 - И ты думай!
 
 - Да не будет стонов в твоих чертогах, да не укусит тебя собака, когда ты будешь переходить дорогу, да не ударит тебя лошадь копытом, когда ты помчишься на своей колеснице...

 - Хватит лебезить! - оборвал его царь. - Что ты тут строишь?

 - Эту...как ее... баню. Тут будут пиво и раки. Заходи потом, по¬сидим...

 - Врешь! - заорал Хеопс. - Судя по фундаменту, это гигантское сооружение.

 - Да, да, конечно. Я перепутал. Это будет театр.

 - Опять ложь! Театру не нужны такие глубокие и запутанные подземные ходы. Это лабиринт от воров. Ты запутался во лжи, как в этом лабиринте. Ползут слухи, что ты строишь мне пирамиду.

 - Пусть отсохнет язык у того, кто это говорит! Пусть попадет ему песок в глаза, когда он будет идти Ливийской пустыней. Да унесет его течение, когда он будет переплывать Нил.

 - Не юли, - приказал Хеопс. - Отвечай кратко: да или нет?

 - Прежде, чем ответить на твой вопрос, позволь мне сперва заняться тем, что даровали мне боги. А они дали мне способность видеть будущее. Хочешь знать, что ждет Египет впереди?

 - Прорицай!
 
 - Смотри и внемли.
 
 Жрец бросил в пламя светильника какой-то порошок - повалил дым. Жрец вытянул вперед руки, закрыл глаза, долго стоял неподвижно. Пальцы тряслись.

 - Вижу! Мчатся чужеземные всадники... С воплями убегают от них наши жены с детьми на руках... Горят наши дома, вытоптаны посевы, разрушены оросительные системы...

 - Захватчики?! Кто? - схватился Хеопс за меч.

 - Гиксосы! Кочевники, закованные в латы. Они придут к нам с Востока, разорят страну и останутся здесь на два длинных бесконечных века. А хочешь знать, что будет потом, через тысячу лет?

 Жрец добавил в огонь порошок.

 - О могущественный Осирис! Открой завесу перед моими глазами. Вижу! Твердой поступью идут вооруженные до зубов воины. Опять все горит и рушится, с воплями убегают наши женщины и дети, песок засыпает плодородную долину Нила...

 - Опять нашествие? Кто?

 - Римляне. Легионеры.

 - Дальше!
 
 Жрец в ужасе схватился за голову. Он уже не говорил, а только стонал.

 - Горит Египет? - спрашивал его Хеопс.

 - Полыхает!

 - Кто?

 - Арабы. Шестой век новой эры.

 - И надолго?

 - Навсегда. Исчез великий египетский народ! Сгинула великая цивилизация!

 - И ничего впереди?

 - Ничего... Впрочем... Вижу! Далекое, далекое завтра. Стоит твоя пирамида, а вокруг нее толпы людей. Смотрят, удивляются, ахают от восторга. Им что-то объясняют гиды. Это туристы со всего света. Да, Хеопс, пройдут тысячелетия - и уцелеют одни пирамиды.
 ^
 Хеопс поднял глаза, влажные от слез.

 - Останется самое бесполезное! Я потрясен! Неужто в летах всегда остается самое ненужное?

 - Увы, увы! А теперь я отвечу на твой вопрос, Хеопс. Да, я строю пирамиду! И этим горжусь. И этим тебя спасаю.

 Жрец подал фараону папирус.

 - Что это?

 - Послание наших военачальников. Они требуют твою пирамиду.

 - Зачем она им? Впрочем, нетрудно догадаться. Пирамиде нужны рабы, а их дает война. Война для военных - это чины и добыча.

 Хеопс разорвал папирус и пустил клочья по ветру.

 - Армия - большая сила, мой повелитель, с ней опасно ссориться. Бывало, что от нее не могли защититься даже фараоны.

 - Меня защитит мой народ.

 Жрец подал другой папирус.

 - Эта петиция от высших сановников и номархов. Они тоже ратуют за пирамиду.

 - Понимаю. Хотят, чтобы я увяз в ней с руками и ногами и меньше совал нос в их темные делишки?

 - Пусть так, но с ними тоже опасно ссориться, у них власть на местах и взбунтовать народ им пара пустяков. Пирамида нужна всем: торговцам зерном, владельцам каменоломен, бальзамировщикам, чтобы хоронить погибших - их будет много, этих несчастных, забитых надсмотрщиками и раздавленных камнями. Пирамида даст народу работу, пищу, смысл жизни. Пойми же, вся наша система испокон веков завязана на пирамиду.
 
 Вдали возникла точка, она росла, приближалась, а когда пыль рассеялась, все узнали Зодчего. Он бежал, падал, поднимался, причитал, подвывал. Рухнул перед фараоном на колени:

 - Плохая весть, Хеопс! Вернулся наш пленный из Вавилона. Знаешь, что он поведал? Вавилон строит башню до самого неба. И не твоя пирамида, а вавилонская башня будет чудом света.

 И вновь заговорил Жрец:

 - Да, это очень плохая весть. Как можно позволить Вавилону быть выше нас? На каких примерах воспитывать подрастающее поколение? Любовь к родине, верность долгу и отчизне? Эти слова только дым, если отечество стало вторым. Ты хочешь быть выше всех правителей мира, о Хеопс?

 - Кто этого не хочет...

 - Тогда строй пирамиду выше, чем все.

 Хеопс воскликнул с иронией:

 - Как все просто! Величие страны зависит от высоты ее пирамиды.

 - Нет, мой повелитель, - ответил Жрец. - Не все так просто. Великую пирамиду может построить только великое государство.

 К ногам Хеопса подползла Нищая.

 - Что тебе, убогая?

 - Меня привел к тебе слух, что Вавилон обгонит Египет.

 - Тебе-то какая печаль? Разве ты сыта? - спросил Хеопс.
 
 - Нет, я голодна.

 - Хорошо одета и обута?

 - Я босая и в рубищах. И скоро умру от язв. Но я хочу умереть в первом государстве, а не в последнем. И так думает сейчас каждый нищий...

 И Хеопс уразумел: следует быстро построить эту проклятую пирамиду, как требует народ, а потом бросить все силы на его счастье, поскольку осилить и пирамиду, и счастье одновременно Египту не по зубам.

 Быстро не получилось. Ползли годы в строительной волоките. Силы страны были на исходе. На строгом государственном учете стояло каждое зерно пшеницы, каждая головка чеснока, каждая луковица. Последние копейки забирала пирамида. Она словно жадный крокодил, проглотила казну.

 Однажды дочь, лучезарная Хент-Сен спросила:

 - Папа, а где твоя корона? Почему ты ее не надел?

 - Продал, чтобы залатать дыры в пирамиде, - буркнул отец.

 - А где твой трон?

 - Заложил ростовщику, дабы расплатиться с владельцами каменоломен.

 - Ты - одержимый. Ты губишь страну.

 - Я?! Я ее гублю? Все хотели пирамиду! И они ее получат! Любой ценой! Я ткну народ в нее мордой, как неразумного котенка в лужу. Они еще пожалеют, что когда-то заставили меня ее строить, - яростно, с хрипом в горле говорил Хеопс.

 - Остановись. Оросительным системам нужен срочный ремонт! Пустыня наступает.

 - После пирамиды!

 - Рушатся храмы!

 - После пирамиды!

 - Ну а как же счастье народа, о котором ты так мечтал?

 - На днях я объявляю войну.

 - Кому?
 
 - Вавилону. Пирамида требует рабов, словно хищник мяса… И денег, много денег! - Он простонал. - Понимаешь, это такой ход конем. Я ее дострою, а потом всего себя целиком отдам процветанию Египта.

 - Не верю, папа! Твоя дорога была прямая, как копье. Сойти с нее - значило все погубить. Ты - сошел. Ты никогда не построишь эту проклятую пирамиду.

 Хеопс постарел, осунулся, крупные мешки под глазами свидетельствовали о неважном здоровье. Пусто было у пирамиды, только выл ветер и гортанно кричала птица. Валялась камни, стояли леса, но строителей не было.

 - Негодяи! - стучал Хеопс кулаком о камень. - Они бросил стройку, потому что мне нечем платить. Да, доченька. Эта пирамида расползается вширь и ввысь помимо моей воли. Я ее раб, она - мой господин! Каждый раз, когда виден ее конец, вдруг оказывается, что Вавилонская башня еще выше, и приходится переделывать проект в сторону увеличения…

 Хеопс посмотрел на дочь так, будто видел ее впервые.

 - О, как ты выросла, однако. Я и не заметил в строительной суете. Ну-ка, пройдись, доченька.

 - Куда, папа?
 
 - Туда и сюда. Да, ты хороша, словно лилия на водах Нила... Ты любишь своего папу?
 
 - О, да!

 - И ты сделаешь для него все, что он прикажет?

 - Да, отец.

 - Молодость рассыпала розы на твои ланиты! У тебя тонкое лицо и точеный стан. Твои груди, как... Ладно, опустим подробности… Ты - дочь фараона. Мужчины будут платить тебе огромные суммы... Но ты, доченька, бери не деньгами, а камнями. Пусть каждый клиент даст тебе камень в мою пирамиду. И тогда мы ее осилим, доченька.

 - Ты мне предлагаешь это... это... - попятилась Хент-Сен.

 - Да, то самое.

 - А что скажут люди?

 - Плевать! Ты идешь на это не ради похоти, а во имя великой пирамиды! Обнажи одно плечо по последней моде. Надуши волосы миррой. Умасти тело благовониями, подведи глаза сурьмой. И ступай на панель.

 - Опомнись, отец!

 - Ты - моя любимая дочь, но у меня нет выхода. К тому же, что тут особенного? Или тебя убудет? Ну сходила и вернулась...

 - Ты бредишь, отец!

 - Ты права, моя доченька. Я схожу с ума! Но я должен ее достроить! Любой ценой! Ну, будь послушной, моя девочка... Видишь, я, твoй отец, великий фараон, стою перед тобой на коленях!

 - Встань, - сказала Хент-Сен.

 - Не встану, пока не уступишь, мой лотос, моя пальма!

 - Но все будут называть меня шлюхой.

 - Пусть попробуют! Я заткну любой рот!
 
 - Но это грязно, грязно!

 - Даже если ты искупаешься во всей грязи мира, ты останешься чище всех! Ступай и без камней не возвращайся!

 На площади объявили указ о том, что благословенная Хент-Сен, любимая дочь великого фараона Хеопса, вышла на... ну и так далее. Плата за... ну и так далее - один камень. За отказ - штраф четыре камня. При этом предписывалось считать ее девственницей до конца жизни, а в обращении к ней применять слово “невинность” в обязательном порядке. Не “твое высочество”, как прежде, а “твое невинное высочество” или “твое девственное высочество”. Сим указом всех подлинных девственниц страны предписывалось считать блудницами.
Повинуясь приказу отца, Хент - Сен поздним вечером вышла на панель и запела песню из древнеегипетского эпоса. Она пела и давилась слезами:

 Брат мой, приятно мне купаться
 В твоем присутствии.
 Ведь ты можешь смотреть на мои прелести
 Сквозь тончайшую тунику из царского льна,
 Когда она становится влажной.
 Иди ко мне со своей свежей красной рыбой,
 Которая так красиво лежит на моей ладони.
 Иди и смотри на меня.

 И тут ее увидел ее возлюбленный, Писец.

 - Хент-Сен, ты? Одна в столь поздний час на улице?

 - Угости вином, красавец - томно ответила Хент-Сен.

 - Легкомысленная одежда, безнравственная походка, игривая песня. Что с тобой?

 - Угости, и тебе будет приятно. Моя любовь сладостная, как финик. Мои объятия крепки, как сон утомленного путника. Я заставлю трепетать твое сердце, словно струну арфы.

 Хент-Сен стала принимать соблазнительные позы.

 - Посмотри на эту грудь, на эти бедра. Посмотрел?

 - Посмотрел.

 - Ну и как?

 - Моя невеста - уличная девка! Я убью тебя!

 - Не смеешь! Меня послал на площадь сам фараон. Слышал указ?
 
 - Хент-Сен, заклинаю, всеми богами, давай убежим.
 
 - Куда? - спросила она.

 - В Вавилон.

 - К нашим недругам? А ты знаешь, что они хотят переплюнуть нашу пирамиду? Я дочь фараона и не принесу вреда своей стране. Так ты угостишь вином, мужчина? Всего один камень в обмен на бездну удовольствий.
 
 - Никогда!

 - Ты пренебрег дочерью фараона?
 
 - Опомнись, Хент-сен!
 
 - Кстати, обращайся ко мне “твое невинное высочество”.

 - Ненавижу тебя, твое невинное высочество! Ненавижу фараона!

 - Значит, ты меня не хочешь? Это даже лучше. За отказ стража получит с тебя четыре камня.
 Даже Жрец проклинал тот день и час, когда стал уговорил Хеопса строить пирамиду. Он хорошо понимал: если рухнет государство, то вместе с ним угодят в пропасть и жрецы.

 - Остановись, Хеопс! Тебя молит вся твоя несчастная страна! - твердил он Хеопсу. - Какая трагедия! Молодой, полный сил и энергии правитель пришел к власти, хотел так много сделать для своей родины, а соорудил только гробницу. Ты превратил золото в камень, вино в воду, день в ночь. Кстати, Вавилон нам уже не соперник. Лазутчики донесли, что он никогда не достроит свою башню. Боги покарали его за гордыню, смешали людям языки, и строители перестали понимать друг друга. Теперь твою пирамиду можно возводить пониже и поскромнее.

 Хеопс упрямо твердил:

 - Нет, только до солнца!
 
 - Опомнись, о богоподобный! Начались беспорядки. Обезумевшие от голода люди ворвались в храм и съели священного быка Аписа!
 
 - И ты ел?

 - Мне достался только... стыдно сказать… детородный орган.

 Хеопс грозно выгнул бровь.

 - Что я слышу? Ты не веришь в мою пирамиду? Это неверие в народ, в страну. Стражник, отрубить ему голову!

 Стражник за шиворот утащил Жреца. Хеопсу подали папирус. Это была петиция от военачальников. Доблестные воины требовали прекратить строительство, потому что армии нечем платить жалование. Хеопс швырнул петицию на пол.

 - Военачальникам отрубить головы! Немедленно!
 
 - Всем? - спросил Стражник.

 - До единого!
 
 Хеопсу подали донесение от номархов, в котором они требовали отказа от пирамиды. Хеопс рассмеялся.
 
 - Что, мало стало попадать их бездонный карман? И вельмож я приговариваю к казни!

 Нищая прижалась к ногам Хеопса с такой силой, что ее не смогли отодрать.

 - Ты жива еще, старуха?

 - Да, Хeonс! Но моя дочь умерла от голода, а на этой стройке погиб мой муж.

 - Радуйся, женщина! Ему повезло. Он не лодырничал в тени смоковницы. Раб, строивший пирамиду, на голову выше раба, который ее не строил.

 - Остановись, Хеопс! Тебя молит весь твой нищий народ! Остановись! Иначе ты тоже станешь нищим!

 - Отрубить ей голову.

 Стражник увел Нищую. Толпа стала кричать: “ Хеопс, брось пирамиду! Хеопс, пожалей нас!”

 - Что я слышу?! Мой народ - враг пирамиды! Значит, он - враг народа! Отрубить голову!

 - Кому? - спросил Стражник.

 - Народу!

 - Если я отрублю всем головы, то кому потом буду их рубить? Я лишусь куска хлеба, - взроптал Стражник.

 - Голову с плеч! - приказал Хеопс.

 - Чью?

 - Твою.

 - А кто мне ее отсечет?

 - Ты! Сам! Себе!

 Стражник увел себя за шиворот, слышен его предсмертный крик.

 Последнее, что видела погибающая страна, как Хеопс стоял у недостроенной пирамиды с протянутой рукой и просил подаяния. Но подать было некому. Не было страны, не было народа. Только появилась любимая Хент-Сен. Она тащила на спине камень.

 - Доченька, подай камень на пирамиду!

 - Могу дать только совет: думай о вечном! А камень мне самой пригодится.

 - Дочурка, признайся, сколько ты брала с каждого клиента?

 - Кто, я?

 - Ты, ты!

 - Сейчас вспомню... Один камень, нет, два...

 - А почему же ты всегда отдавала мне меньше, чем брала? Чья вон там пирамида?

 - Где? Не вижу. Вон та маленькая?

 - Меньше моей, конечно, но тоже вполне вместительная. Так чья же она?

 - Не знаю, папочка.

 - Врешь!

 - Ну, моя...

 - Значит, ты обворовывала меня! Ты с клиентов брала камней больше, чем мне отдавала. Дай мне хоть вот этот камень!

 - Самой нужен.

 - Доченька, мне не хватает только одного камня! Я заложу вход в пирамиду - и она готова. Дай!

 - Не дам! - огрызнулась Хент-Сен.

 - Отниму! - пригрозил Хеопс.

 - Только попробуй! Я буду кричать!

 - А кто тебя услышит? Мы одни на этой несчастной земле.

 - Караул! Грабят!

 Они стали драться. Хеопс уже не в силах был победить даже женщину. Он упал. И не взглянув, что с отцом случилось, она потащила камень к своей пирамиде. Хеопс с трудом поднялся, нашел палку, догнал Хент-Сен, ударил ее по голове сзади. Дочь упала. Хеопс опустился на колени, приложил голову к ее груди. Дыхания не было. Взял руку и не нащупал пульса. Теперь он был совсем один в пустыне. Как шакал. Сейчас он заложит вход, и она готова. Он, Хеопс, третий фараон четвертой династии, ее построил! Она прекрасно смотрится в утренней дымке. Ступени ведут прямо в небо. И первое, что поражает, даже не ее размеры, а цвет - теплое солнечное золото, подчеркнутое черными тенями на стыке гигантских прямоугольных блоков. Но где факелы? Где ликующие крики? Где бой барабанов и стук копий о щиты? Почему Хеопс их не слышит? Ах, да, он один у своей пирамиды, старый и больной. Трясутся руки, дрожит голова. А где плакальщицы? Почему они не рвут на себе волосы, не бьют кулаками в грудь, не издают душераздирающие вопли?. Хеопс сам подражает плакальщицам. Посыпает голову песком, как пеплом, вопит:

 - Горе нам! Кромешная тьма опустилась на землю! Хеопс уходит в дом вечности!

 Наложил извести в ведро, попробовал пальцем. Крепко схватит, камень станет, как солдат в строй, - ломом не вывернуть.

 Хеопс вошел в пирамиду и заложил себя изнутри камнем. Все стихло, кроме голоса Истории:

 “...Хеопс в конце концов дошел до такого нечестия, по рассказам жрецов, что, нуждаясь в деньгах, отправил собственную дочь в публичный дом и приказал ей добыть некоторое количество денег - сколько именно, жрецы, впрочем, не говорили. Дочь же выполнила отцовское повеление, но задумала и самой себе оставить памятник: каждого своего посетителя она просила подарить ей, по крайней мере, один камень для сооружения гробницы. Из этих то камней, по словам жрецов, и построена средняя из трех пирамид, что стоит перед великой пирамидой...”
(Геродот, “История”, книга вторая, 126.)



 КОНЕЦ