Машка
И воняет от нее, как от пуделя, такой парфюм, не продохнуть! Что и говорить, круто наша жизнь изменилась! Я то сдуру все ждал, что Сам ее прогонит к бывшему хозяину. Куда там... А ведь хомячка того плешивого уволок назад. Но ее не отдает. И не пойму, что он в ней нашел. Вся тощая, как мосол из мясной лавки. На голове копна шерсти, прямо клочьями на морду свисают. Срам. Глаза круглые и глядит она ими так жалостливо. Знамо дело, глупая баба. И кличка дурацкая. Машка!
И все ж, какой умник на клетку замок повесил? Все одно, не удрать. Сам пробовал. Еще от того мужика с валерьянкой. Тут и безусым щенкам ясно: валерьянкой несет, быть беде. У нас в доме завоняла эта дрянь - хозяин пропал. Мужики забрали. Валерьяновые. Ну, устал мужик с работы, сел в кресло, Машка-дура ноги ему пледом накрыла. Сидит, пиво пьет, потом озяб, захрапел как-то по странному и побледнел. Машка-дура в слезы. Вызвала неотложку. Приехали валерьяновые мужики, положили на носилки, увезли. Машка-дура с ними. А я один дома сижу. Что-то так тоскливо мне стало. Дай, думаю, затяну свою любимую. Затянул. Пришел сосед, да не один. С монтировкой. Я успел в дверь шмыгнуть, соседа сбил с ног. Нечаянно. Я ж не хотел. А на пустыре мне еще грустнее стало. Я посидел-посидел и загрустил. Громко так, красиво. Сижу, грущу. Глянь, собачонка рядом притулилась, размером с кошку. Ай, думаю, пусть себе сидит. Вдвоем грустить веселее будет. Тут уж и луна выкатилась над пустырем. Круглая, как Машкины глаза. Только еще больше. Я пуще прежнего загрустил. Волнительно и красиво. Собачонка рядом. Да, прослушал я шум машины. Вышли валерьяновые мужики и меня увезли. Точно хозяина, только за шею долго тянули. Помню, как баба пришла, на Машку-дуру похожая. «Чаппи» дала. Я его видеть не могу. А Машки все нет. Бросили. Предатели.. .Как паршивого кота. Ух, ненавижу, вернусь, всех погрызу! Предатели…
Ох, и жрать охота! Тысяча дохлых котов…
Наступило долгожданное утро со своими запахами, шумами. В собачьем питомнике, в карантинном отделении, где и находится недавно поступивший пес без каких-либо опознавательных признаков и неопределенной породы, наступило время кормления. Пришла Люба, совсем еще молоденькая симпатичная девушка, помощница ветврача и принесла свежего мяса для новенького обитателя в клетку под № 8.
Пес лениво приподнял голову, нехотя повел носом и, даже не потрудившись подняться, демонстративно отвернул морду к стене, будто еще совсем недавно, ночью, он не умирал от голода и не мечтал о куске мяса, пусть даже небольшом.
«Василь Палыч! Восьмой опять умничает! Так мясо оставлять или убрать?», - и, не получив ответа от шефа, исчезает за серой, скрипучей дверью. Там, за этой оцарапанной и тревожной стеной кипит жизнь с ее радостями и бедами, приобретениями и лишениями. Свободой! А где–то там, в другой жизни, остался Хозяин, Маша, кличкой похожая на кошку. Сами кошки с их противным мурлыканьем и острыми когтями. «Э-эх!»,- вздыхает Бобик и кладет умную морду на лапы, тем самым давая понять, что он не продается и пусть эти жалкие людишки не питают иллюзий на его счет. Нет, никогда они не станут друзьями! Пусть хоть сколько кладут мяса… Ему нужна Его жизнь. Его Хозяин. Его глупая Машка, которая своими странностями никому в доме житья не дает. И пусть она ворчит сколько угодно, гонит его из постели, развешивает белье на балконе и не разрешает ходить с грязными лапами, он все ей готов простить. Вернее, уже все простил! Да и что с нее взять? Сама дура и кличка дурацкая, кошачья.
Уже к обеду, после нудного визита врача, тяжело скрипнула дверь и снова вошла Люба. Но на этот раз не одна! За Любиными ногами в сапогах виднелась знакомая Машкина юбка, те самые срамные туфли с голыми пальцами. В открытую клетку потянуло родным и домашним воздухом. Пес стремительно вскочил, кинулся под ноги взволнованной Маше, затем юлой завертелся перед ней, то вскакивая задними лапами ей на плечи, то ужом сползая вниз и непрерывно о чем-то лаял, лаял…
То ли от обиды, то ли от счастья.
Свидетельство о публикации №206090500329