Прелюдия смерти

Было странно держать его за руку… Его рука казалась в этот момент неимоверно слабой, она дрожала, как и все его наполовину обнаженное тело. Дрожал он то ли от промочившего его насквозь июльского теплого ночного дождя, а то ли от предчувствия бездны, расстилающейся там, на расстоянии всего лишь одного шага. Она старалась не выпускать эту дрожащую, скользкую от дождя руку. Но он смотрел оттуда, как будто уже из этой бездны, таким тоскующим и усталым взглядом, который свойствен лишь забытым всеми старикам… Но, черт его побери, ему так мало лет! Откуда этот старческий взгляд?... Он устал, он просто устал от рутины, от этой бессмысленной, монотонной жизненной цепи. Он устал от того, что никто не живет на этом свете ради него. Он устал от одиночества в кругу бесчисленных друзей, приятелей, знакомых… Он устал быть частью повседневной жизни. Он есть, он никуда не денется! – так думали окружающие… Да они даже и не думали, а просто знали это на каком-то генетическом подсознательном уровне. Он! Да он ни на что не способен! – так полагал каждый, хотя бы раз видевший его, пусть даже не знакомый, а просто так столкнувшийся с ним случайно в широком переходе питерского метрополитена. И именно поэтому он был неотъемлемой частью этих серых питерских дней, этих жарких, безветренных июльских ночей…. Он просто был и все… Она обхватила его рукой за шею, крепко-крепко, не выпуская из второй руки его дрожащую руку. Он нетвердо стоял за перилами переходного балкона восьмого этажа одной из безликих питерских многоэтажек. Он чувствовал, как теплые капли стекали по его лицу на руку, обхватившую его шею, чужую бледную руку… Он не понимал – дождь это или его собственные, вот уже лет семь сдерживаемые слезы… Он не понимал – для чего этой незнакомой щупленькой девчушке с двумя глупыми хвостиками и тоненькими ручками понадобилось держать его в такой момент. И кто она такая? Он смотрел вперед в ночное небо, застланное туманом дождя, и прекрасно понимал, что этому бескрайнему небу нет никакого дела до маленького человечка, который впервые в жизни решил полетать, ценой собственной серой жизни. Он посмотрел вниз и увидел старого своего соседа, деда, ветерана войны с окладистой белой бородой. Дед шлепал по лужам под зонтиком яркой женской расцветки и волок за собой почти силой на поводке маленькую собачонку неизвестной породы. И ему тоже было абсолютно все равно, кто стоит там, на границе, отделяющей эту скверную жизнь от неизвестности… И кто она? Почему она хочет оставить его в этом мире, полном раздражения и несправедливости…? Трясясь от слез она обнимала его и прижималась к его плечу своей веснушчатой щекой, она что-то шептала, но он не мог разобрать что. Он смотрел устало и удивленно то на нее, то вниз, то куда-то вдаль. И вдруг, перехватив перила, он перелез обратно. «Наверное, ты для чего-то пришла сюда?... я постараюсь не пожалеть…» Эти бессмысленные слова выдавил он из себя, будто стыдясь, глядя в бетонный пол, потом развернулся и пошел прочь. Девочка вытерла слезы, расправила за спиной большие белые крылья и улетела в эту глубокую ночь. Сосед чертыхаясь затаскивал собаку в подъезд, а он сидел в кресле перед выключенным телевизором и задумчиво докуривал четвертую сигарету…
(2006)