Про кикимору

Утащила детеныша прямо из колыбельки, ожерельями завлекла, волосами завернула, умчалась босоногой и следов за собой не оставила. Бежит, бьет пятками землю, прижимает маленького к вислой груди. За тремя холмами смех её слышен. Тревожатся женщины, псы скулят — а поздно, не доглядели. Вместо детеныша в люльке лежит травяная куколка, и вместо сердца у ней улитка водяная.
А кикимора маленького на болото унесла, сплела ему новую люльку из камыша.
Давай себе сыночка ненаглядного растить.
Сыночек ненаглядный не гулит — булькает. С лягушками весь день играется, хватает ладошками. Трав болотных пожует, запьет густой водой — вот и сыт, вот и доволен.
Только плавать не может.
Сколько она его ни учила, сколько ни шлепала глупого — не может.
Брызгает ему в лицо — он как не замечает. Бросает сыночка в воду, а он на дно уходит, не шевелится, только улыбается пуще, пока видно. Лежит в трясине, пускает пузыри.
Кикимора поначалу вытаскивала его, покуда не утоп, думала, потом научит. А то вдруг рассердилась, насовсем бросила, решила проверить, сколько он там пробудет, пока не всплывет.
Так вот только на третий день всплыл.

Похоронила кикимора сынка, пошла в деревню за новым подменышем.
А первенец до сих пор на болоте по ночам хнычет, да лягушек всех подъел.