Раненная птица

 Та ведь боль еще и болью не была,
 Так... сквозь сердце пролетевшая стрела,
 Та стрела еще стрелою не была,
 Так... тупая, бесталанная игла,
 Та игла еще иглою не была,
 Так... мифический дежурный клюв орла.
 Ю. Мориц
 
 Всегда думала, что я сильная. Выдержав многие испытания, падая в пропасть предательства и боли, я всегда, собрав остатки силы и воли, карабкалась вверх…
Встретив его, я испугалась. Испугалась того чувства, которое возникло в душе.

 Никогда не понимала декабристок, но, увидев этого мужчину, поняла, что поеду за ним не только в Сибирь…Его власть надо мной была безгранична, но объект страсти к счастью об этом не знал. Потому что, испугавшись столь сильного наплыва чувств внутри, внешне при встрече с ним я превратилась в Снежную королеву. Страх быть ненужной и нелюбимой заставлял меня быть рассудительной и мудрой. Груз старых ошибок и боли, не позволял оторваться от земли и совершить легкомысленный поступок. Рассудительная, привыкшая сто раз отмерить и лишь один раз отрезать, я старалась ничем не выдать себя.
Я ничего не хотела от него. Просто оказавшись по делам у него в кабинете и услышав его голос, ясно осознавала, что именно этого мужчину - ждала всю жизнь.
Знала, что нравлюсь, но равнодушно кивала при встречи. Я понимала, что не готова к пошловатому роману, а на серьезный вряд ли потянем.
Он есть, он рядом. Этого достаточно. Надежда, что чувство пройдет и покинет израненное сердце, заставляло не торопиться…

- А знаешь, Костя сегодня уезжает в Америку. Прикинь, повезло, - равнодушно сказала Ирка Савельева, проходя мимо моего рабочего стола.
- Ты серьезно, - я почти прошептала это.
 - Ага. Вчера Савельев ходил на сабантуй, устроенный по этому поводу. Через час уже улетит, - Ирка равнодушно выпорхнула из кабинета.
Удары сердца были похожи на колокол, который со всей силы звонил, оповещая о неожиданной беде. Я посмотрела на часы, и рванула к выходу. С трудом в суматохе найдя ключи в сумочке, завела машину и помчалась в аэропорт. Я должна успеть, должна.
В аэропорту равнодушная тетка в справочном бюро сообщила мне, что самолет уже на взлетной полосе и через две минуты взлетит.

 Уткнувшись в стекло, я смотрела на взлетную полосу. Мой крик был похож на крик раненной птицы, которая знает, что выжила после выстрела, но летать уже никогда не будет. Я плакала и кричала, кричала о том, как я люблю его, что он самый дорогой человек в моей жизни. Что ничего не хочу от него, а просто пусть он будет где–то здесь рядом. А Америка это так далеко и это значит - никогда. А жизнь такая маленькая и проходит. И без него всё бессмысленно! Кричала о том, что струсила, потому что боялась, что он не будет меня любить, так сильно как я его…
 Я кричала, а самолет давно уже превратился в маленькую точку в воздухе…