Вахта

 

 Разбудил меня рассыльный по штабу. Долго тряс за плечо, пока я окончательно не проснулся - вызывал флагарт, заступивший по бригаде. Близился обед, с камбуза тянуло чем-то несъедобным и ужасающе скудным. В кубрике лампы дежурного освещения - «синяки» - были предусмотрительно выкручены, чтобы не смущать спящих – кто-либо из начальства, лично, сюда редко совался. В темноте несло сыростью и соляркой от шинелей, висящих на шурупах, вкрученных в переборку. К этому примешивался запах табачного дыма – то ли накурили в гальюне, то ли остался с вечера.
 Я лениво выругался, нашарил босыми ногами сланцы, натянул рабочее платье, и, небрежно накинув на шею застиранный гюйс, поднялся на флагманский командный пункт. Завтрак я проспал, и, проходя мимо гарсунки, откуда распространялся запах на порядок любопытней, чем с камбуза, отчетливо ощутил голод. Вестовой звенел вилками в кают-компании. С сигаретой он расстался без особой радости.
 
 Изо всей штабной «перцоты» кавторанга Хорун выделялся в достаточной степени выгодно. Даже внешне располагал к себе. И как военный, и как человек, с добрым, что называется, нравом и не гипертрофированным чувством юмора. Говорили про него просто – «хороший мужик». Пару раз, конечно, мы с ним «закусились» - не без этого, но дальше лекции - с его стороны - дело не пошло. Пьяным мне его тоже сложно было представить. В бригаде он исполнял флагманского артиллериста.
 Шаркая сланцами по свежеотдраенной палубе, еще со следами влаги, я вяло доложился. Флагарт, не отрываясь от телефона, кивнул. Что-то переспросил в трубку. Дал добро. Я прошел к «дралоскопу», на котором покоились два листа карты, ожидая работы. Старпом оперативного – каплей, которого я ни разу до этого не видел, – курил возле открытой броняхи, обозревая сторожевики, стоящие по соседству. Я молча протиснулся мимо и тоже закурил, опершись о леер. Внизу, в поблескивающих маслом волнах носились бакланы. В оловянном зимнем небе мерзли чайки. Чего мне действительно сейчас хотелось, так это развести гарсунщика на пару бутербродов с колбасой, или отправить кого-нибудь за пирожками на причал - да взять того же рассыльного.
 - Что-то ты, братец, заспанный какой-то... Спал что ли? – поинтересовался каплей, видимо подначивая.
 Я еще раз демонстративно зевнул, давая тем самым понять, что имею на это полное право, и, с напускным сожалением, развел руками. Вдалеке послышался рокот катера. С причала отдали команду, и я вновь вернулся к мысли о пирожках. Оперативный на ФКП уже рычал в трубку. Затем громогласно, через «бля», окликнул рассыльного. Потом еще три раза. Наконец унялся. Похоже, рассыльный, наконец, нашелся. Старпом докурил и сплюнул за борт. Следом полетел окурок.
 Когда я докурил и вошел, то обнаружил на себе пристальный взгляд оперативного.
 - Так, - сказал он и произнес мою фамилию. – На баке – карты. Склеишь. Заголовок - «Обстановка на...», утверждает комдив, подписи: комбриг и начштаба. Задача ясна?
 Произнося последние слова, флагарт явно паясничал, играя на официальности подхода к постановке задачи перед подчиненными, и, заодно, над предписаниями Устава ВС.
 - Е-е-сть,- ответил я, сохраняя абсолютно индифферентный вид. – По-онял!
 Раздался очередной телефонный звонок, и про меня на время забыли.
 В работу я погрузился неспеша. Извлек из бака карандаши-линейки. Подготовил себе место. Заглянул к писарю полюбопытствовать, какие фильмы грозят нам вечером. Вернулся к картам. Ознакомился с черновиками.
 Я уже заканчивал общее оформление документа, когда флагарт выплыл из-за экранов размяться и взглянуть, на какой стадии находится работа. Когда я поднял глаза, то разглядел на его лице вселенскую скорбь и нечеловеческую усталость, навеянные вынужденным общением с сослуживцами. Он встал у меня за спиной, осматривая проделанную работу, и я расслышал, как он напевал свою версию песни, которую только что слышал по радио:

 Ты посадила дерево
 Из него вдруг вырос
 Морской офицер...

 Я выдавил усмешку.
 - Обстановка на... – пробормотал он без выражения, - Сейчас мы ее и нанесем. Обстановку... н-на...
 Сверкая алюминиевыми глазками, с фуражкой, скомканной в руках – видимо, только от комбрига – с белым шарфом, неопрятно болтающимся на шее, на ФКП вошел замначштаба по службе войск и безопасности военной службы второго ранга Петров, характерно вытягивая сжатые губы.
 - Завершай. Я подойду... Рассыльный!!! Ну, как, ****ь, с вами бороться?! – Хорун двинулся к Петрову, едва сдерживая неприязнь. Я предположил, что утром имел место какой-то инцидент. Скорее всего, на совещании. Всю прошлую неделю флагарт ходил в опале – на стрельбах в каком-то подающем механизме какого-то орудия заклинило боеприпас. При живом комдиве. Флагарт имел бледный вид. Комбриг бесчинствовал, лютовал и свирепствовал. Шепот стоял - аж по всей дивизии, сверху до низу. Но думалось мне сейчас о чем угодно, только не об этом. Я сочувствовал Хоруну, но что поделать – такова специфика службы. Я был здесь человеком случайным, и вел себя в строгом соответствии со статусом.
 Между офицерами произошел неприятный диалог, суть которого сводилась к вопросу о заступлении на послезавтра. Оба заметно накалились. К крикам примешивались звонки телефонов, команды по громкой связи, доклады с кораблей. Вошел дежурный по низам – невысокий стареющий мичман. Застыл, ожидая возможности произнести хоть слово.
 Наблюдая за спектаклем со стороны, я неторопливо продолжал работу. Спустя какое-то время Петров вышел, подчеркнуто громко лязгнув броняхой. Флагарт, нервно разминал в пальцах сигарету, снова потребовал рассыльного, и, в конце концов, обратил внимание на мичмана. Закурил, клацнув бензиновой зажигалкой.
 Думалось, почему-то не о том, что происходит вокруг, и не о рядовых неприятностях, а на совершенно отвлеченную тему - о достоинствах и недостатках системы. Я вдруг обнаружил в ней смысл. Решил, что она, все-таки, спасает меня от самого себя. Иногда. Обеспечивает уверенность, внушает спокойствие, когда занимаешься одним и тем же каждый день. Выполняешь одни и те же ритуалы. Рациональные и бессмысленные. Все в кучу – извини, парень, так уж сложилось. Система – это сила. Никаких неожиданностей. Однажды установленный порядок дает тебе возможность почувствовать себя человеком, и, ко всему, знать наверняка, что завтра будет еще один день, и солнце обязательно взойдет над этими ржавыми консервными банками еще раз. Установи себе режим, говорил я себе, и тебя перестанут одолевать сомнения. Это дисциплинирует. Это ни плохо, ни хорошо – принцип универсален. Смотри на вещи объективно. Иногда это повод гордиться собой, в другой раз - это выводит. Но и это не беда.
 Обеда я не понял. Вареники, которыми комбриг распорядился радовать матросов еженедельно, вышли на удивление убогими - в миске плавало разваренное тесто, осколки картофеля с кожурой, луковая шелуха и еще что-то неясное. Рабочие по столовой ловили подзатыльники за недодачу хлеба. После обеда, традиционно все потянулись в гальюн на перекур. Я, с добра оперативного, спустился на причал в чайную, купить сигарет и беляшей.
 Неделька выдалась хмурой и ветреной. Все бы ничего, если бы не ветер. Причал украшали редкие фигурки втянувших головы в плечи матросов, ускоренно передвигающихся по служебной необходимости. Дежурный по причалу пританцовывал у дверей чайной, пытаясь согреться. Кутался в шинель, дышал паром в перчатку. Над бухтой скрипели чайки. Серые и обледеневшие, кажущиеся исполинскими, туши кораблей тяжело и неспешно покачивало у причалов.
 Уже поздно вечером Хоруну звонила жена. Флагарт молчал и сосредоточено грыз губу. Вскинул руку, бросил взгляд на часы.
 - До которого часа ты ее отпустила?.. До одиннадцати?.. Ириш, не надо... Ты сама себя изводишь... У Катюхи? Перестань, прошу тебя...
 Какое-то время что-то выслушивал, нервно постукивая карандашом по журналу.
 - Продиктуй мне ее номер, я сам позвоню... Этого не следовало делать... С чего ты это взяла? Все будет в порядке! Обещаю! Да я сам с ней поговорю. Сейчас же!.. Постарайся успокоиться, будь умницей! У тебя есть Катюхин номер?.. Так давай, я запишу!..
 В «писарке» раздался взрыв смеха – старпом что-то спошлил, развлекая матросню. За все время, с обеда до вечернего чая, он умудрился натравить с добрый десяток похабных анекдотов.
 - Я еще перезвоню. Позже. Будь молодцом, хорошо? Договорились? Не прощаюсь, - флагарт положил трубку. Растер виски. На минуту погрузился в себя, глядя в пространство перед собой. Бросил пустой взгляд в сторону «писарки» и решительно набрал продиктованный номер.