Осень

Когда было мне лет пять от роду, я пытался себе живо представить наступление нового года. Я сидел у окна и ждал, когда же мой двор накроет гигантский сапог, с надписью "1992" на том месте, где у человеческих ботинок обозначается размер ноги. Или как по небу пронесется какой-нибудь металлический серп, и в том месте, где он пронесся, небо поменяет свой цвет.
Первый раз я дождался Той Самой полуночи, когда 31DEC на папиных часах, привезенных его армейским товарищем из Японии, сменится на 01JAN, в ночь с 1993 на 1994 год. Я помню, что тогда я впервые участвовал в семейном обряде: с боем курантов мы на маленьких бумажках пишем свое желание, поджигаем об свечи, бросаем всё это горящее чудо в бокал с советским шампанским и выпиваем залпом. Тогда у меня была пепсикола, правда, но своеобразный священный трепет, который я тогда испытал, сравниться может с первым поцелуем.
Я помню, что тогда я подбежал к окну и отодвинул шторы: небо поменяло свой цвет. Даже больше, оно меняло цвет на глазах. То красное, то зеленое. Заснеженные газоны были вытоптаны пьяными фейерверкерами, и контур их вытоптов напоминал след огромного сапога.
Моей грусти не было предела. Всего секунда, и я пропустил тот момент, когда новый год наступил на площадку рядом с домом и когда некий серп пролетел по небу, и оно стало мигать. Я ушел спать.

Асфальт подсыхает. Лето оплакало само себя и стало женским. Потом она оденется в золото и уедет в южное полушарие - дарить счастье и радость летних каникул детворе Мельбурна и Сан Паулу. Мне снова грустно - я пропустил, как в красивом, расшитом золотом сапоге на небольшую площадку перед домом наступила осень. Если бы часовые мастера 1998 года на улице Шверника умели менять батарейки на заморских часах, то 31AUG сменил бы 01SEP.
Небо сменило цвет.