Синдром понедельника

СИНДРОМ ПОНЕДЕЛЬНИКА

Сергей проснулся от невыносимой жажды, облизал шершавым языком пересохшие губы и замер. Открывать глаза было страшно, голова была как переспелый арбуз. Казалось, стоит ей мотнуть, или к чему-нибудь прикоснуться, и она расколется напополам с сочным хрустом. Наконец, набравшись смелости, он приоткрыл один глаз, за ним - другой. В комнате царил рассветный полумрак. Это означало, что он проспал. Он был готов поклясться, что не слышал будильника. Впрочем, это было уже неважно, было ясно одно - надо немедленно вставать и собираться. С огромным усилием он приподнялся на локтях и оглядел обстановку. Он лежал на неразобранной постели в полном обмундировании - при пиджаке, при галстуке и в штанах. Рубашка была в пятнах какого-то соуса-кетчупа, пальто живописными складками валялось на полу рядом с кроватью. Он встал и, на ходу срывая с себя галстук, поплелся на кухню. С какой-то идиотской надеждой на бутылочку пива он открыл холодильник, но, увы, там было пусто. Ни в чайнике, ни в банках воды не оказалось, поэтому он приложился к крану и, шумно сопя и глотая, стал наливаться влагой. Насытившись, он отвалился, как напившийся кровью клещ. Жажда ушла, но зато появились тошнота и дурнота, а в головной боли добавились новые нотки. О завтраке не могло быть и речи, поэтому, немного постояв, он пошёл в ванную прихорашиваться. В зеркале наблюдалась отвратительная картина - лицо опухло, из щелочек век смотрели красные от бесчисленных кровяных прожилок глаза, подбородок украшала щетина. Хотелось душа, но времени на это уже не было. Он с наслаждением умылся холодной водой, наскоро, пару раз порезавшись, соскреб щетину и кинул в стирку изгаженную рубашку. Куча грязного белья напомнила ему о том, что на выходные он собирался постирать, но вместо этого пьянствовал, хулиганил и вообще, вел непотребный образ жизни.
Сегодня был понедельник. Господи, как он ненавидел понедельники. Во-первых, надо было идти на работу. Во-вторых, он не мог припомнить понедельника, когда бы ему в чём-то повезло, наоборот, по понедельникам с ним обычно случались всяческие пакости разного калибра и масштаба. А в-третьих, по понедельникам ему особенно часто хотелось перефразировать известную песню и спеть что-то вроде: “…Как омерзительно в России по утрам…” Вчерашний день помнился фрагментарно. После субботней безобразной пьянки на работе в воскресенье он встал разбитый, сбегал за пивом, и душа потребовала продолжения банкета. Он собрался, купил бутылку водки и поехал к старому университетскому другу. Сначала все было чинно-благородно. На вопрос: “Как дела?” отвечали обстоятельно и долго, и это не было занудством. Друг был убежденным холостяком, а Сергей полгода как развелся, поэтому, когда кончилась принесённая и припасенная водка, они легко переместились в близлежащий бар. Дальше в памяти зияли провалы, то он борется с кем-то на руках за барной стойкой, то пьет с какими-то девицами “на брюгдершавт”, то они с другом дуэтом поют старую песню из университетского репертуара. Как он добрался домой, Сергей не помнил, но наверняка это было под утро, так как перегар был ещё совсем свежий. Он посмотрел на часы, и горячая волна отчаяния прокатилась по телу - рабочий день уже начался, а он был ещё дома. Он начал лихорадочно одеваться, нашёл рубашку относительной свежести, брюки умеренной помятости, быстро облачился и пулей вылетел вон.
Быстрым шагом он отправился к остановке трамвая. Навстречу ему шагах в двадцати, постукивая тростью, шёл слепой. Это был необыкновенный слепой. Сергей жил рядом с городским обществом слепых и встречал их на улице каждый день. Обычно они какие-то неопрятные, невидящий взгляд устремлен в землю, движения мелкие и робкие. А этот шёл, расправив плечи, гордо подняв голову, весь был какой-то ухоженный. Видно было, что его не бросили, что его любят и уважают. Несмотря на морозец, он был без шапки, и длинные с проседью волосы развевал ветерок. Сергей невольно залюбовался этим слепым, но вдруг случилось нечто необъяснимое. К слепому подбежал невысокий, но плотного телосложения, красномордый детина, по расслабленным движениям которого можно было догадаться, что он изрядно пьян. Детина вдруг ни с того, ни с сего размахнулся и ударил ничего не подозревающего слепого кулаком в лицо. Брызнули чёрные очки, трость со стуком упала на покрытый льдом асфальт, слепой медленно упал лицом вперед, выставив руки. Сергей от неожиданности опешил, но, по телодвижениям детины поняв, что тот собирается пинать слепого, во весь дух помчался к месту происшествия. Выбежав из-за спины пьяного, он, вложив в удар всю свою силу, дал ему в нос. Он даже почувствовал, как хрустнуло под кулаком. Детина посмотрел на Сергея бессмысленным взглядом и, широко размахнувшись, ударил правой рукой. В левой руке у Сергея была бесполезная в драке папка с бумагами, он не успел ни увернуться, ни прикрыться, когда громадный кулак детины врезался ему в ухо. Сергей взбрыкнул ногами и со всего размаху грохнулся наземь. “Сейчас меня будут пинать”, - подумалось ему. На его счастье мимо шли двое мужчин, которые, как и он, поспешили на помощь слепому. Через некоторое время пьяный лежал на земле, а мужики молча пинали его. Сергей встал и помог слепому подняться, подал ему трость и очки. Никто не заметил, как подъехали менты. Повязали всех, даже слепого. Час в “обезьяннике”, полчаса вопросов и ответов, и Сергея отпустили.
На работу он ехал на тачке, ругая себя за донкихотство, ментов - за тупость, а судьбу - за подлость. В контору он вбежал с нехорошим предчувствием. Секретарша шефа сказала:
- Сергей Александрович, Георгий Федорович просил вас зайти, когда появитесь.
Причем, на последних двух словах Ирина сделала особенное ударение. С тяжелым сердцем и нехорошими мыслями он прошёл в кабинет, разделся и отправился на ковер. Шеф был мрачнее тучи. Он выдержал паузу, в течении которой Сергей должен был прочувствовать всю глубину и серьезность происходящего, потом встал с кресла во весь свой рост и, меряя кабинет шагами, начал:
- До каких пор это будет продолжаться, ты мне скажи? С самого утра идут клиенты, ищут Сергея, но Сергея нет. Почему я должен их всех принимать? Почему никто из твоих подчиненных не знает, где лежат договора? Почему я должен делать за тебя твою работу?
Вопросы повисли в воздухе. Сергей уже смирился с мыслью, что сейчас придётся рассказывать идиотскую историю о спасении слепого, но шеф продолжил:
- Ё@ твою мать, ты когда будешь вовремя приходить на работу? Мне такой работник на х@й не нужен, понял?
Шеф опять выдержал паузу, в течение которой Сергей должен был наложить в штаны, потом остановился и, глядя ему в глаза, сказал:
- Это последний раз. В следующий раз вылетишь к ё@аной матери. Завтра чтобы был отчет по Стрекаловскому, Рыжих и Пономарёву. Иди работай.
Сергей вышёл как оплеванный. Раньше шеф никогда не матюкался. Это было серьезно. Он спустился вниз, умылся, закурил сигарету и стал подниматься. Вдруг защемило сердце, он остановился, выбросил сигарету и медленно продолжил восхождение. Дышать было трудно, но он все-таки поднялся и пошёл к сметчицам. Там он хотел начать давать ценные указания, но сил хватило только на то, чтобы рухнуть на стул у компьютера. Сердце сдавило страшными тисками, отчаянно не хватало воздуха. Он негнущимися пальцами стал срывать с себя галстук и расстегивать рубашку. Наверное, вид у него был впечатляющий, так как все в комнате забегали, кто-то наливал воду, кто-то уже бежал с таблетками. Через несколько минут его отпустило, только осталась дрожь в коленках и валидольная мятность во рту. Его наперебой начали уговаривать идти домой. Сначала он даже поддался уговорам, но, отдышавшись, вспомнил начальственный втык и решил продолжать трудовой подвиг.
Последнее время на него свалилось очень многое. Во-первых, уволился его прежний непосредственный начальник, а нового всё никак не было, и большая часть его функций упала на Сергея, это не считая его основных обязанностей. Во-вторых, его нагрузили часами в университете - он вел семинары у двух групп. А в-третьих, надо было поднимать на ноги его детище - лабораторию инвестиционного анализа. Зашился он до крайней степени, иногда приходилось работать по шестнадцать-восемнадцать часов в сутки. Первой не выдержала жена и ушла от него полгода назад. По правде говоря, кроме патологической занятости, он еще и вёл себя с ней весьма по-свински. Но, уходя, она не упрекнула его ни в чём. Просто сказала: “Мне это всё надоело”. И все. И никаких расшифровок. Он тяжело переживал этот разрыв, даже седые волосы появились. Но спасала работа. Он пахал так, что на дурные мысли не оставалось ни времени, ни сил. Вот и сейчас, ещё хрипловатым от слабости голосом он начал раздавать ценные указания и наставлять. Чтобы к завтрашнему дню получить отчеты по объектам, его сметчицам надо было напрячься. Когда все получили задания и начали выполнять, он ушёл в свой кабинет. На столе у него стояла их свадебная фотография. Он взял её, поставил перед собой и взгрустнул минутку-другую. Где она? Как она? С кем она?
Из этих размышлений его вырвал телефонный звонок. Звонил клиент. Сроки работ на его объекте затягивались, он напомнил об этом. Кроме того, у него там что-то испортили рабочие, и он намекал, что хочет возмещения ущерба. Сергею очень хотелось послать его подальше, но вместо этого он поддакивал и даже кивал головой невидимому собеседнику. Клиент был лично неприятен ему, но на его объекте они и вправду облажались хуже некуда. Клиент настаивал на том, чтобы они сегодня же подписали акт о нанесённом ущербе, отнекиваться было бесполезно, надо было ехать. Он выглянул в окно, их УАЗик стоял на месте. С клиентом договорились встретиться на объекте через полчаса. Он зашёл к сметчицам, сказал, что уезжает “на Пономарёва”, потом пошёл к мастерам, выслушал жалобы на снабженцев, взял Валеру - мастера пономаревского объекта, и они помчались. Водитель - Саша - был молодым парнем и любил полихачить. По дороге Сергей два раза говорил ему ехать потише, но это не действовало. Зато действовал “Синдром Понедельника”. На перекрёстке они вылетели на исчезающий желтый, раздался визг тормозов, и через мгновение им в бок въехал жигуль. Некоторое время царило молчание. А потом Сергея прорвало. Вырос он на улице, что говорится “в плохой компании”, и уже два года работал со строителями, поэтому этажность фразы, которую он выдал, была близка к небоскрёбной. Самое мягкое выражение было: “жопа слепая”. Саша втянул голову в плечи и обреченно разглядывал свои руки, вцепившиеся в руль. Напоследок Сергей добавил: “Ремонт за твой счёт”. Саша остался ждать ментов, а Сергей с Валерой поймали тачку и продолжили путь.
На объекте было подозрительно тихо. Не стучали молотки, не визжали дрели. Нехорошие предчувствия нахлынули на Сергея. И они его не обманули. Кругом было пусто, только из каптерки доносился невнятный гул голосов. Распахнув дверь, они наткнулись на следующий натюрморт. Вся бригада была вдрызг пьяна. Кто-то просто спал, а двое попытались изобразить испуг, но получилось это у них неубедительно. У них на фирме с пьянством было строго, попался - завтра же уволен. И пили в основном втихаря, но сегодня налицо было форменное безобразие и полное попрание основ. В бессильной ярости Сергей переводил взгляд с одной пьяной морды на другую. Ну, этого рыжего Дырочкина он уволил бы с удовольствием, но если уволить Назарова или Пархоменко, то кто будет плитку класть? И где он найдет такого плотника, как Нефёдов? Первая реакция выгнать всех к чертовой матери уступила место более трезвому решению спустить всё на тормозах, завтра по трезвянке вставить всем клистир, а Дырочкина при первой же возможности выпиннуть, и Сухорукова тоже. На работяг орать было бесполезно, поэтому Сергей закрыл дверь и смерил Валеру взглядом с головы до ног. Причем, двухметровый Валера смотрел на его метр-шестьдесят-пять откуда-то снизу.
- Ты какого х@я ошиваешься в конторе, а не на объекте?
Валера попытался что-то сказать, но Сергей второй раз за день выдал тираду повышенной этажности, и Валера весь пошёл пятнами.
Слышно было, как подъехал джип Пономарёва.
- Иди к своим долбоё@ам, и чтобы сидели тихо как мышки. Если Пономарёв что-нибудь унюхает, обязательно настучит шефу, тогда я за вас за всех ломаного гроша не дам. Понял?
- Понял, - осознав, что Сергей берет всё на себя, пробормотал Валера.
Пономарёв был грузным мужчиной лет под пятьдесят. Он был одним из повсеместно встречающихся сейчас богатых директоров бедных заводов. Одевался он кричаще просто, но машины любил дорогие, а заказ на отделку его коттеджа был одним из самых крупных в их подразделении. Как и большинство богатых людей, он был мелочно скуп. Вот и сейчас речь зашла о каких-то копеечных неурядицах, которых на любой стройке бывает предостаточно. Сергей с трудом сдерживался от хамства, но даже его почтительный тон вывел Пономарёва из себя:
- Сергей, что ты себе позволяешь? Я буду жаловаться Георгию Федоровичу.
“За тобой не заржавеет”, - подумалось Сергею.
- А где рабочие? - визгливо спросил Пономарёв.
- Я их отпустил на обед, - ответил Сергей.
- Вы так никогда не закончите. У вас по договору через месяц сдача, а тут еще и конь не валялся…
- Виктор Геннадьевич, я знаю, что записано в договоре. Но, позвольте напомнить, что там же заложены пени с нашей стороны за задержку сроков строительства. Кроме того, вы прекрасно знаете, что мы топчемся на месте потому, что вы уже пятый раз меняете планировку.
Пономарёв не нашелся, что возразить, и переменил тему:
- Ну так, как насчет акта?
- Главное мы с вами согласовали, завтра акт будет готов, можете заехать в контору и подписать.
Тут у Пономарёва зазвонил мобильник. Он что-то внимательно слушал, потом сунул телефон в карман, пробормотал что-то вроде: “Ну, я поехал” - , вяло пожал протянутую руку и направился к выходу.
Сергей постоял немного, закурил сигарету и пошёл в логово пьяниц. В каптерке шибало перегаром. Сухоруков вперил в него бессмысленный взгляд и начал:
- Сиргей Лисаныч…
- Мо-о-о-л-чать! - диким голосом заорал Сергей. Все встрепенулись.
- Завтра всех вые@у! А сейчас все - по домам! Спалите тут ещё чего-нибудь.
Он развернулся и вышел. Валера побежал вдогонку, лепеча:
- Сергей Лександрович, Сергей Лександрович…
Сергей резко остановился и, развернувшись, отрезал:
- С тобой будет отдельный разговор, а сейчас вытури всех этих алконавтов, объект под ключ, сегодня же мне отчитаешься по комплектации, всё понял?
Валера кивнул, а Сергей, развернувшись, отправился к трамвайной остановке.
В конторе было тихо - все трудились. В кабинете его уже ждали. Приехал Рамис с супругой. Сергей знал его по университету. Рамис неплохо крутился сам, а потом подцепил богатую невесту и теперь заказал у них дорогущий ремонт. Сначала Сергей был рад работать с таким клиентом, даже расхваливал его шефу, но потом выяснилось, что Рамис не дурак поживиться за чужой счет. Началось все с мелочёвок, но с каждым разом неприятности становились всё крупнее и крупнее. Шеф уже высказывался на этот счет типа: “Твой Рамис нам в карман лезет”. И был прав. Сергей настроил себя на очередную неприятность, но реальность превзошла все его ожидания. Рамис отказывался от гидромассажной ванны из-за того, что де у неё подголовник не той формы. Ванну из-за этого долбаного Рамиса заказывали в Италии, стоила она бешеных денег, а этот сраный подголовник отличался от оговоренного сантиметра на три, не больше. Ясно было как божий день, что Рамис нашёл что-то подешёвле и теперь просто кидал их. Немного справившись с негодованием, Сергей понял, что ситуация требует вмешательства шефа. Выяснив суть вопроса, шеф сказал:
- Извините, на минуточку, - и вывел Сергея из кабинета.
- Ну так, какие у нас шансы по договору? - спросил он.
- Никаких. Торговля по образцу. Образец в каталоге таком-то. Подголовник не соответствует. Любой суд - на их стороне, - ответил Сергей.
Шеф задумался, потеребил свой раздвоенный подбородок, потом взял Сергея за локоть, и они вернулись в кабинет. Шеф рассыпался бисером, предлагал компенсацию за подголовник, взывал к лучшим чувствам, но всё было тщетно. Рамис твёрдо стоял на своем, они мол эту ванну только из-за подголовника и выбрали, а его худосочная супруга визгливо поддакивала. После ухода клиентов Сергей получил очередной втык, правда без матюков. Но словосочетание “твой Рамис” было очень популярным.
Когда шеф бросил его терзать, Сергей вышёл на лестницу и выкурил две сигареты подряд. Сегодняшний понедельник был особенно урожайным на пакости. Вернувшись в контору, он пошёл к сметчицам. Те накинулись на него:
- Сергей Александрович, идемте кушать.
- Кушать пока не хочется, а вот от чайку бы не отказался.
- А чай кончился, только кофе. Сделать?
- Нет. Кофе не желательно. Найдите, пожалуйста, чайку, девчонки.
“Девчонкам” было за сорок. Они относились к нему по-матерински, ведь ему было всего двадцать пять. Кормили его обедом, журили, когда он задерживался на работе, и вообще, всячески его поддерживали. Часто обед, которым они его кормили, был единственной пищей, которая доставалась ему за сутки. За полгода без жены он исхудал, на лице остались одни глаза, а одежда болталась на нём, как на вешалке. Если бы не забота этих женщин, он, наверное, вообще бы протянул ноги. Поначалу он с ними намучался. Они относились к своему молодому начальнику снисходительно, делали всё по старинке и каждый день выводили его из равновесия. Как с ними управляться, он не знал. Если мужика можно было хорошенько матюкнуть в курилке, и он начинал суетиться, то на его “девчонок” простое повышение голоса действовало крайне разрушительно. У них сразу глаза становились на мокром месте, и добиться от них чего-либо до конца рабочего дня становилось невозможным. Любую попытку вмешаться в их работу они воспринимали как неудачную шутку. Тогда он засел за компьютер и за месяц написал сметную программу, засадил их вбивать туда показатели, одновременно обучая пользоваться новшеством. Тогда же он обнаружил, что пятьдесят-сто рублей премии действуют на “девчонок” безотказно. Когда они получили первые результаты пользования программой, а к ним ещё добавились и премиальные, то сразу появился здоровый энтузиазм. Два месяца ушло на окончательное обучение и отладку программы, но к концу этого срока удалось поднять производительность труда почти в три раза. Шеф, поначалу осторожно отнесшийся к нововведению, раздал всем ордена, а “девчонки” полюбили и зауважали Сергея.
- Вот, в бухгалтерии выменяла на кофе, - сказала Галя, входя в его кабинет с дымящейся кружкой чая.
- Спасибо, Галина Сергеевна, - ответил он, массируя себе шею.
Он отхлебнул чая. Галя стояла, явно не решаясь заговорить. Наконец, она выдавила из себя:
- Сергей Александрович, там что-то не то с программой.
- Галина Сергеевна, мы с вами уже сто раз убеждались, что с программой “не то” не бывает. Обычно “не то” бывает с вами.
- Ну, мы все делали как всегда, а потом что-то замелькало, и все стёрлось.
У Сергея не хватило сил даже на раздражение. Он медленно поднялся из-за стола и с кружкой чая в руке пошёл за что-то объясняющей ему Галей.
За компьютером его ждала очередная проделка “Синдрома Понедельника”. Куда-то испарились исходные файлы по Стрекаловскому и Рыжих. Он знал, что ругаться совершенно бесполезно. Через час он разобрался в ошибке, восстановил исходники и усадил своих “девчонок” на разбор полетов. По его настоянию они завели блокнотики, в которые записывали всё относящееся к работе программы. Он методично, как на семинаре, разобрал им ошибку, по причине которой исчезли файлы, и подробно объяснил, как избежать этой ошибки впредь. Они задавали вопросы и строчили в своих блокнотиках. Когда урок закончился, он торжественно объявил:
- Так как все, что вы делали с утра, уничтожено, а отчет сдавать завтра, то мы с вами сегодня остаемся на сверхурочные.
Возражений не было, и все принялись за работу. Через некоторое время в комнату ввалился Саша и попросил Сергея на минуточку. В курилке он сбивчиво рассказал, как было дело. Парня было жалко, но, с другой стороны, он уже достал Сергея своей простотой. Немного подумав, Сергей сказал:
- Ладно, жигуль ремонтируешь на свои, а УАЗик починим на казённые. Перед шефом как-нибудь отчитаемся.
- Спасибо, Сергей Саныч, - бормотал Саша, тряся его руку.
- Ездить-то хоть можно? - спросил Сергей.
- Да, можно, там только помято.
- Значит, ремонтировать будешь после рабочего дня, деньги на рихтовку завтра возьмешь. И учти, это твой последний залет.
Оставив обрадованного Сашу на лестнице, он пошёл к мастерам и снабженцам. Мастера жаловались на снабженцев, снабженцы - на мастеров, а все они вместе - на сметчиков и дизайнеров. В общем, всё было как всегда. Потихоньку распинав всех по местам, он насел на Валеру. Отчет по комплектации был лажовый. Будь на то воля Сергея, он давно бы выгнал Валеру в три шеи, но тот по какой-то причине пользовался поддержкой шефа. Наконец, призвав на помощь снабженцев и дизайнера, они увязали отчет. Рабочий день закончился, и мастера со снабженцами разбежались. Только дизайнеры и сметчики продолжали упорно трудиться. Часа через два он добился от сметчиц удовлетворительного результата и разогнал всех по домам. Ещё часа полтора он доводил до ума отчеты, а когда закончил, то за окнами стояла уже зимняя ночь. Жутко хотелось есть. Он пошарил по тумбочкам, нашёл какие-то печенюжки и поставил чайник. Напряжение сегодняшнего дня давало о себе знать. Чудовищно ныл затылок, а от сидения за компьютером затекла шея. Он несколько раз потянулся, наклонился вперед, встряхнув руками. Закипел чайник. Чая не было, он пошёл в бухгалтерию, извиняясь про себя, ополовинил чьи-то запасы заварки и вернулся в сметный. Чай с печенюжками только раззадорил аппетит. Сергей заглянул в бумажник и горько вздохнул. Пьянки и катания на тачках съели его бюджет, и о походе в общепит не могло быть и речи. Дома его никто не ждал, поэтому он распечатал отчеты и засел играть. Игрушка была примитивная, но здорово расслабляла. Когда он взглянул на часы, шёл уже двенадцатый час. Он выключил компьютер, оделся, погасил везде огни и закрыл контору. Спустившись вниз, он сдал ключи на вахту. Понедельник все еще продолжался, поэтому контора ни в какую не хотела ставиться на сигнализацию. Он бегал наверх три раза, пока не заработало. Чертыхнувшись, он вышёл на улицу. Было зябко, он поднял воротник пальто, закурил и натянул перчатки. На удивление, трамвай подошёл быстро.
В его квартире на кухне горел свет. “Забыл выключить, свинья такая”, - подумал он. Открыв дверь, он остолбенел. В прихожей на веревках висело свежевыстиранное белье, и пахло чем-то невыразимо вкусным и горячим. На пороге кухни возникла она - его дорогая жена - в его любимом халатике. Она убрала рукой выбившуюся на лицо прядь волос и сказала:
- Привет.
Вот так. Просто: “Привет”. И никаких расшифровок. Он захотел что-то сказать, но вдруг понял, что любые слова ни к чему. И что то, что происходит, невозможно выразить словами. Он просто обнял её и прижал к себе. Ему было необыкновенно хорошо. Взгляд упал на часы - было без трех минут полночь. “Господи, как я люблю понедельники!” - подумал он.
Ульяновск - 2000