Я ласковый и жестокий

Я ласковый и жестокий.
Я ласковый потому, что я люблю этих людей и весь этот проклятый мир.
Но я люблю его безответно.
Поэтому я жестокий.
Я жесток потому, что, когда мне было плохо, весь мир разделился на две части.
Одна пинала меня поверженного.
А другая…
Другая не пинала меня из жалости.
Впрочем, я слишком добр к этим людям.
Скорее, они не пинали меня из осторожности – а вдруг встанет?
Люблю дальновидных людей.
А я все-таки встал.
Я ведь даже не с колен встал.
Стоять на коленях – это было слишком почетно для меня.
Я был в дерьме по ноздри.
И стоило трепыхнуться, как я сразу захлебывался.
Меня любили и не бросили только те, кто обязан был любить меня любым.
Даже в дерьме по ноздри.
Сколько стоит такая любовь?
Нисколько.
Она бесценна.
Именно благодаря ей я встал.
Благодаря и вопреки.
Благодаря потому, что без этой любви не осталось бы смысла барахтаться.
А вопреки потому, что такая любовь – более жалость, чем любовь.
А чужая жалость рождает жалость к себе.
Если ты в дерьме по ноздри и стоишь на цыпочках, не вздумай жалеть себя.
Цыпочки расслабятся.
Я встал.
И это все, что мне есть сказать.