Третий азиатский дневник 1983 год 3

ДАЦАН

4 июля
Понедельник
Утром простился с Зинаидой Викторовной и отправился к рынку. На прилавках только зеленый лук, черемша, еще какой-то овощ, редко яблоки. Потом пошел на автовокзал за билетом до дацана. Работали всего две кассы из восьми, одна на предварительную продажу. Простоял в очереди больше часа, но билет все-таки взял. На улицах Улан-Удэ летний снегопад. Кругом белым-бело от тополиного пуха. Им завалены тротуары, он кружит в воздухе, попадает в глаза, рот и нос. Деревья, словно в белых шубах. Успел сбегать в книжный магазин у рынка и купить карту Бурятии.
Приехал к дацану. Он расположен немного в стороне от Иволгинского. Засиял шпиль большого дугана. Я направился с рюкзаком к боковым воротам, на которых была приколочена табличка с правилами поведения на территории дацана. Спросил у пожилого мужчины, будет ли служба. Он сказал, что службы начнутся числа с десятого, и что мне бы лучше узнать все в конторе или сходить к имному ламе. Я поблагодарил и пошел по обходной тропинке мимо молитвенных барабанов, заставляя их крутиться. Подошел к продолговатому ящику, по размерам напоминающему гроб, только со стеклянными квадратными окошечками и дверками. Дверки были закопчены, и у меня создалось впечатление, что это маленький крематорий. Перед ним стояла большая круглая курительница. Я подошел к двум большим барабанам и повернул их. Они стали медленно вращаться и издавать звон. Звенели колокольчики, приделанные под навесом, о которые задевал барабан. В это время из главного дугана вышел лама в яркой желтой рубахе, оранжевом халате без рукавов и в ичигах, новеньких, черных, с белой подошвой. За ним вышли три женщины и мальчик. Он проводил с ними индивидуальную экскурсию. Лама изучающе на меня посмотрел, я ему поклонился, и он пошел дальше, мимо барабанов к круглой многоугольной постройке, отпер ее и повел туда экскурсантов. Я встал у крыльца и стал ждать ламу. Я приготовил в кармане ароматические палочки и 20 рублей денег – мой скромный дар Будде. Я знал, что ламы берут подаяние, и это значит, что совершается подношение Будде. Я приготовился отдать все это ламе. В это время к дугану подошла большая партия туристов из Москвы. Из кумирни вышел лама с женщинами. Это был конец экскурсии. Одна из женщин протянула ламе червонец. «Нет, что вы?! – забеспокоился он. – Я не возьму, положите лучше туда». И он распахнул дверь в кумирню. Там сияла статуя Авалокитешвары с его двумя шакти. Я не знал, что мне делать со своими деньгами...
- Чистейший!.. – начал я.
- Что? – откликнулся лама.
- Я бы хотел... Прими... – я достал из кармана смятый червонец, потом еще один.
- Что такое? – он отвернулся и запер кумирню. В это время подошла представитель туристической группы и попросила ламу показать дуган, если можно... Конечно, можно. Лама сказал, что сейчас откроет. Я засмущался и замолчал, снял рюкзак и зашел вместе с туристами в дуган.
В алтаре сидел на алмазном троне большой Будда, рядом с ним по обе стороны сотни бронзовых будд. В зале с потолка свисали круглые полотняные абажуры. В центре параллельными рядами стояли скамейки для участников хурала, вертикально были подвешены барабаны с даосскими узорами. Скамейки были укрыты коврами и курпачами. Рядом с барабанами лежали палочки для ударов. Пока туристы осматривали храм, лама сидел у входа за столом с двумя чайниками, блюдом с зерном (в зерне лежали деньги) и продавал желающим ароматический порошок. В это время я заметил, как совершает обход верующая женщина, куда кладет деньги. Я последовал за ней. Положил в нужное место свои два червонца, поклонился, встал перед большим Буддой и долго стоял, молитвенно сложив руки и вбирая в себя святую ауру. Потом подошел к ламе и тоже купил за рубль горсть порошка. Затем, когда все вышли, я вытащил из кармана пачку с палочками сандалового дерева и преподнес эту пачку ламе: «Вот, я бы хотел...»
- Будде... спасибо, – улыбаясь сказал лама и принял дар. Когда я вышел, ламу стали фотографировать чуть ли не в десять фотоаппаратов. Ему это нравилось, он улыбался. Ко мне подошла одна из женщин-экскурсанток: «Зачем вы ему давали 10 рублей? Лекарство хотели купить?»
«Какое лекарство? – подумал я. – Самое лучшее лекарство – небытие».
- Нет, просто я не знал, куда положить подношение, - сказал я ей.
Лама сказал мне, что служба производится ежедневно с 8 до 11 в малом храме. Я пообещал переночевать и придти. Прошел мимо барабанов, ступы с зеленым Буддой в иконостасе, посмотрел, где находится малый дуган. Встретился опять с тем пожилым бурятом в сером костюме.
- Ну, как?
- Узнал, когда будет служба. Приду утром. Переночую где-нибудь в палатке.
- Зачсм в палатке? Здесь переночуй у кого-нибудь. Посиди здесь где-нибудь, я пойду спрошу. – он показал рукой на тень у стены, и я послушно уселся в полулотос, не снимая рюкзака. Так я просидел три часа. Мимо проходили старые и молодые ламы. Старые в традиционных нарядах, молодые – в джинсах и сандалиях. Совсем старенькие ходили медленно. Основные цвета: желтый, коричневый, оранжевый и красный. На одном была шапочка с поднятыми полями. Желтая с оранжевым кантом и коричневой изнанкой, желтая рубашка и светло-коричневая юбка. Другой был в выгоревшей оранжевой тоге. Кто же из них самый наимудрейший? Своего советчика я так и не дождался. Мимо проехал упитанный бурят в «Жигулях» цвета буддийского халата, остановился, дал задний ход.
- Ты откуда? Что у тебя в мешке? – строго спросил он.
- Из Эстонии. Посмотреть пришел.
- Ну-ка, давай. Иди отсюда! – грозно сказал бурят. – А ни то я сейчас привезу людей из органов, они у тебя документы проверят... Иди-иди!..
- Хорошо, - сказал я, встал и вышел из дацана. С документами у меня все в порядке. Тусовок с властью не хочется.
За белоснежной оградой дацана такие же белоснежные сортиры-туалеты. Выбрасывать мусор и испражняться на территории нельзя. Я побрел к полю за арык и поставил палатку под березой в туче комаров и мух. Рядом на поле паслось стадо коров, и раза три мне пришлось отражать атаки «говядины» грозным «Шшшш-шыт!!!..» От такого «шита» говядины шарахались в сторону. Два совсем маленьких пастушонка (девочка и мальчик), шушукаясь, подошли к моей палатке. Я замер в лотосе, чтобы их не испугать. Маленькая ручонка приоткрыла замок, ухватилась за стойку палатки, потом открыла замок настолько, что можно было заглянуть вовнутрь. Заглянуло одно личико и тут же скрылось. Заглянуло другое – и тоже отпрянуло. Я улыбался им в лотосе.

5 июля
Вторник
Проснулся, как назначил – в шесть. Умылся в арыке и приступил к приготовлению завтрака. Все было: дрова, костровище, спички, кирпичи, ветер. Но костер мой под котелком разгорался трудно. В течение всего приготовления приходилось дуть на угли. Из-за этого опоздал к началу службы в дугане. Вошел в дацан в десятом часу. Оставил свой рюкзак в сторожке и пошел в малый дуган, захватив с собой блокнот и фотоаппарат.
Перед дуганом дымилась курительница, в дугане было слышно бормотание лам. Я вошел.
В алтаре, на главном месте сидел, кажется, Цхонхава в ламаистском колпаке. Справа от алтаря за отдельным пультом сидели двое лам (старый и молодой) и читали. Рядом с ними на скамейках сидели три посетителя и совсем старый лама в коричневом халате, подпоясанный желтым кушаком, с красной лентой через левое плечо (впрочем, может это была и старушка, там и старушки бреют головы наголо). Не зная, как себя вести, я смиренно сел рядом с ними на скамейку.
Двое лам монотонно читали по тибетским книгам. Молодой сопровождал чтение ударами в барабан и большие тарелки (бум-бум-бу-бум!.. бу-бу-бу-бу-бу-бу...бум!), старый звенел в колокольчик с ваджрой (глинь-глинь, глинь-глинь... гли-гли-гли-гли-гли...) и стучал в маленькие барабанчики (ток-ток-ток-ток-ток-ток-ток-ток).
Старенький лама снял с шеи четки и стал молиться. Он постелил платок и стал делать земные поклоны. Четки в левой руке, красная лента за спиной, концы в руках.
1. Руки сложить надо лбом
2. Перед лицом
3. К груди
4. Наклон с упором руками на платок
5. Встать на колени
6. Коснуться головой платка
7. Встать с колен
8. Оторвать руки и разогнуться.
Прихожане совершали обход храма и поклонение (в центре дугана два ряда сидений для лам лицом друг к другу). Обход по солнцу. При подходе к божествам и святым совершается поклон со сложенными руками (над головой, ко лбу, к груди) и прикосновение лбом к покрывалу или подставке. Потом подходят к пульту, где читают ламы, совершают поклон (лбом к пульту), кладут деньги и (или) ставят рядом на стол к алтарю откупоренную бутылку водки, наливают из чайника желтую жидкость в ладонь (можно налить в бутылку на вынос). Смачивают этой водой глаза (виски), переносицу, остальное выпивают, оставшуюся влагу вытирают об голову. После этого можно подождать конца службы.
Я совершил обход, дал деньги, выпил жидкости и спросил у молодого ламы, можно ли освятить мою мантру и гау. Он сказал, что можно и показал, чтобы я положил это все на стол, за которым они читали. Я положил. В конце службы молодой лама приносил жертву, а старый читал и стучал в большой барабан и тарелки. Молодой лама одел шапку, зацепил за уши желтую хирургическую повязку, закрывающую рот и нос. Все встали. Он наливал водку из пожертвованных бутылок в серебрянный сосуд, ритуально возносил его над алтарем и выливал водку в серебрянный тазик. Когда вся водка таким образом была перелита, он вынес тазик из дугана и вернулся уже с пустым. После этого он снял повязку и спрятал тазик. Взял с алтаря два сосуда (один большой, другой поменьше), скрестив руки, прочитал мантру и подал сосуды старому ламе. Тот тоже прочитал мантру и вернул сосуды молодому. В одном из сосудов была желтая жидкость, в другом – жареные кусочки мяса. Он отлил каждому прихожанину немного жидкости и отсыпал немного мяса, оставив себе и старому ламе. Потом быстро подошел к алтарю и нарезал в третьем сосуде нечто похожее на пироженое (сахар с какао?) и раздал каждому по кусочку. Потом однако забрал по щепоти от каждого и положил на блюдце, в блюдце вставил маленькую свечку и вынес ее из дугана. Служба закончилась.
Я получил разрешение забрать свои гау и мантру.
- Всё, - сказал старый лама. – Это у тебя что? Медальон?
- Гау, - ответил я.
- Ааа!.. – понимающе закивал лама.
Все вышли из дугана. Со мной причащались две женщины-бурятки: молодая и по-европейски одетая пожилая, видимо, мать и дочь. Они сказали, что впервые здесь, хоть и ламаисты. Я сделал серию фотографий, обошел еще раз молитвенные мельницы, взял рюкзак и вышел из дацана.
Путь мой лежал на восток, через сопки к реке Селенге. Вначале пришлось идти полями. Изредка накрапывал дождь. Прошел балкой через заброшенную свалку Иволгинска и вышел на хорошо укатанную дорогу. Перевалил через сопки. Остановил ГАЗ-53 с железным кузовом. Прищуренные, подозревающие глаза у водителя (Кто? Откуда? Куда? Зачем?). Женщина. Что сидела с ним рядом, сказала:
- Да возьми ты его. Довезешь до реки, а там он сам знает, куда ему надо...
Водитель меня взял и довез до деревни Клопки, что на самом берегу Селенги. В Клопковском магазине я купил хлеб и мыло и пошел вверх по течению. По дороге тормознул мотоцикл с коляской, который добросил меня до соседней деревни. Один из деревенских мужиков посоветовал мне идти этим берегом, и я пошел. Миновал железнодорожный мост. Стали одолевать комары. Самый настоящий гнус. Летят тучами в лицо. За железной дорогой сшил из бинтов на скорую руку москитную сетку. С ней идти стало легче. Прошел еще немного и почувствовал, что пора разбивать лагерь. Вскоре хлынул проливной дождь. Все небо в тучах. Если так пойдет и дальше, то придется возвращаться домой.