16-3 Папа или Коалиция держит удар

Дверь отварилась и со скрипом в комнату, залитую ярким светом, вошли Ша и Яна. Видимо, меховые ракушки для моллюсков Севера оказались неподъемной для езды без тормозов.
Больше всего густи вызывала позиция Сони, она, по сути, осталась одна. Еще ни один и ни два раза во время всей этой истории будет видно, что слишком многим раздаются большие авансы и мало кто их оправдывает.

Мы, наверное, постепенно стали до следующего испытания разговаривать втроем. Сейчас ОблИ/Егации было особенно тяжело. В первое время. Поэтому мы собирались за чашкой горячего тосола и многое обсуждали с ней и с Папой. Он с каждым моментов все больше говорил, что он именно сейчас хочет зажечь звездолет, ему не хватало той опасности, которую унесла с собой Жесть из фитиля сопла ракеты. После непродолжительных переговоров он принял решение быть менеджером.

Сразу пришло осознание того, что звездная болезнь у Вовочки миновала стадию бравады и сразу перешла в разряд межгалактических причислений себя к внеземным медиумам и центрам мироздания. Надо было сбить эту спесь. Папа решил, что именно он это сделает. Как оказалось потом, он это сделал красиво. Стоило только на секунду привлечь внимание своих телескопов к трансформаторной будке, чтобы увидеть бегающие глаза и тяжелое дыхание и понять, что многие потухли после того, как новый этап закончится.

На выборах менеджера сверхгалактического экипажа особых проблем не было. Очень все грамотно было разыграно. Ясно было, что Пежон поддержит рвение, чтобы оттянуть свой час Х, Винни и Чита также попытаются протолкнуть вперед неугодного, Вовочка поддержит любого, кто не будет претендовать на его небо номер 7. Гастарбайтер выдвинул свою кандидатуру, но за него проголосовал только я. Получилось, что этим голосованием мы сделали очень большой шаг вперед, чтобы достигнуть несколько целей.

Соня показывала мне одну из форм восточных единоборств, когда в комнату вбежал Вовочка и сообщил, что только что по телескопической связи ему передали из центра, что Командор хочет нам сообщить свою волю, и что надо собрать весь звездный состав вместе и настроиться на одну из волн передатчика.

Новое задание – продавать локаторы с десятью кнопочками. Кто продаст больше – тот поедет на яхту с каким-то дельцом из Берега слоновой кости. Имя еще у него было то ли Пион, то ли Тюльпан. Нам сообщили, что у него пара цветочных палаток при выходе из метро Бирилюво или где-то в Южном Бутово.

Мальвина, которую выбрали менеджером, запрыгала от счастья и начала раздавать команды по поводу задания уже по дороге в комнату Принятия решений. Было с самого начала ясно, что шансов обыграть женскую Империю почти нет. Надо было бороться на морально-волевых, на зубах вытягивать ничью, а затем по буллитам победу.

Чита радостно взвыл в комнате, потому как хотел быть менеджером. Он думал, что знает о телефонах все. И до, и после меня всегда интересовал вопрос, почему никто никогда не допускает, что профессионал, по сути, всегда проигрывает любителю? Он зашорен в своих рамках и не может взглянуть поверхностно, широко, ярко. Из всей инфы, которую он нам выдал с самого начала, я понял, что межгалактическая связь на большие расстояния и производство трансляторов – это две большие разницы. И в них обоих Чита не понимает, хотя до этого показывал корочку, что он является посланником северной земли в области коммуникаций и даже получил от Царя-Батюшки в распоряжение целый регион – Тундру, почему и получил звонкое прозвище на Заре проекта.

Обсуждение опять напоминало пожар. Никто не мог ничего сформулировать. Эти первые мысли и до, и после всегда изменялись на 2834972 процентов и ставили все с головы на ноги, или наоборот. После обсуждения Папа дал всем задание разойтись и подумать над возможными сценариями завтрашнего действа перед официальной штаб-квартирой связного с позывным «Галерея Цифровых Технологий».

Все медленно разбрелись по углам. Я пошел в гостиную комнату, где уже соперники заняли все самые мягкие места. Интерьера. Соня лежала одна на диване и придумывала идеи. Мы с ней немного поговорили на одном языке – с каждым этапом найти общие языки с другими участниками эксперимента будет все сложнее и сложнее. Наверное, в тот момент она и сообщила, что они как-то духовно сблизились с Умкой, это, наверное, и был тот поворотный этап, когда уже все делились либо на «за», либо на «против». Однако при том, что мы никогда не были с Соней в одной команде – я никогда не приносил неправды в наши отношения и мы всегда по-дружески обсуждали информацию, которая хранилась в микросхеме под грифом «Для размышления».

Я придумал четыре основные идеи продвижения локаторов. Самой яркой из них, пожалуй, была мысли насчет устройства пляжа и отдыха, разгула и веселья перед входом в салон связи, чтобы все видели, что производитель устройств уже все поменяла в этом мире и что через некоторое время всем будет предложено бесплатное молоко. Прямо на улицах.
Больше всего идей, которые легли в основу завтрашнего действа, придумал Пежон. Можно даже сказать, что это наши с ним идеи были переработаны, вывернуты наизнанку и воплощены. Основная его идея была в том, чтобы опытные образцы людей стояли без скафандров и изображали людей, которые никуда не спешат. Они медленно одевают и раздевают себя, вешают скафандры на вешалки, задумываются, мечтают и никуда не спешат. Непонятно каким образом эта идея соединилась с моей в чьем-то мозгу и появилась парадоксальная идея.

Наутро мы все собрались за утренним столом, чтобы принять окончательное решение. Мы думали, что оно будет таковым, однако все оказалось не совсем так.
Оказалось, что главным в тот вечер был плакат.

Папа решил сыграть ва-банк, так, чтобы его запомнили, чтобы не оставалось вопросов после, если он выиграет или просто останется. Когда он приехал от дизайнеров, то я ему почти сразу сказал, что это супербольшой риск. Почти, как в пирамиде. Никто не сможет идеально проработать эту идею, потому что она слишком «на грани». Он похлопал меня по скафандру в области плеча и сказал, что рассчитывает победить. Не знаю, верил ли он тогда в это сам.

Пока они с Гастарбайтером ездили за плакатом, который должен был агитировать людей покупать билеты трехпроцентного займа, мы готовились к оформлению места работы. Мне пришла в голову мысль – украсить асфальт стрелочками, которые бы указывали на проведение акции, выгодах, призах и удовольствии. Мы все вместе клеили эти стрелочки, а затем еще составили и листовки, которые надо было раздавать на улицах.

Стратегически план завоевания мира был безупречен. Папа решил, что с ним внутри салУна будет работать Вовочка, Чита будет на дверях, встречая и вручая купоны. Остальные четверо в зеркальном отражении по двое работают на улице, под дождем. Мы опять попали в пару с Пежоном, Горло с Гастарбайтером. Кроме того, вся гибкость системы заключалось в том, что мы с Пежоном могли в любой момент одеть парадные скафандры и включиться в борьбу за волшебные камушки внутри салУна.

В самые первые минуты небесная канцелярия перестала нам улыбаться и как и в случае с газетами – похоже оно оплакивало наше незавидное положение. Начало было за нами – эффект сработал красиво и изящно. Практически сразу люди пачками стали останавливаться у нас, спрашивая что именно происходит – мы по плану не могли говорить, у нас были заклеены рты с призывом ко всем страждущим «А что решил ТЫ?».

Именно так было и предусмотрено планом, что в этот самый момент Чита, который расположился на ступеньках у входа и должен был хваткой борца за мобилизацию всей страны посредством укосов пчел кушать всех клиентов и затаскивать их в салон за волосы. Через несколько десятков минут мы получили радостную весть, что первый локатор продан и отправлен домой по галактической почте.

Винни не понравилось такая ситуация и он стал останавливать прохожих, бросаться на них с зонтом, требовать, чтобы они остановились и обменяли камушки на локаторы. В тот момент родилось мое определение процесса, который в последствие станет определяющим для многих игр и характеристик. Именно я назову это саботаж. Я сравню, во время интервью, ситуацию с подводной лодкой, когда все в ней находятся, все пытаются выдерживать одну линию, а кто-то одни открывает форточку. Ведь тем, что он стал приставать к прохожим – он не только изменил свою роль, но и сделал наши роли бессмысленными. Ведь мы уже как кучка чудиков в центре города изображаем немую сцену, а он бегает и имитирует кипучую деятельность.

Кульминацией стали последние пятнадцать минут. Когда мы избавились от повязок на ртах и стали выкрикивать речевки поддержки всех футбольных команд Советского Союза. Именно в этот момент к нам и присоединилась помощник Командора – LG. Она оценила все это действо, как провокацию, потому что не видела самого изначального смысла. Было обидно, что низость всего происходящего показалась именно низостью, а не тонким планом.
В самом конце, когда голос стал хрипнуть – мы получили отмашку об окончании работы. Мокрые холодные и немые мы побрели домой.

Еще задолго до того вечера я стал растягивать сдавленные мышцы позами лотоса, так как отсутствие земной гравитации делали свое черное дело – перекладины на проекте не хватало в принципе. Чаще всего поддерживали физическое состояние в проекте я, Мама и Жесть, пока не ушла. Иногда этим по утрам баловался Пежон, а по вечерам Винни. Папа тоже приводил себя в порядок.

Так вот, именно в тот вечер я растягивал бренное тело наиболее долго. Хотя результат был неплохим, я чувствовал, что мы, скорее всего, уступим. Многие думали также, только не подавали виду. В любом случае выходило, что Папе надо будет решить, кого именно брать с собой. Уже при подготовке к этому заданию многие шушукались по углам и эти крысиные звуки явно не шли в плюс команде.

Коалиция приняла решение немного поиграть в театр. Несколько раз Папа в резко-грубой форме говорил мне какие-то замечания, на которые должны были среагировать остальные участники группы. В одном из эпизодов, когда не могли найти нижнее белье из скафандров нужного цвета, потому как не всем идет голубое, терракотовое или фисташковое – то возник первый конфликт воплощения идеи.

Я предложил использовать земные шорты в виде замены, белого цвета, в количестве двух штук. Предложил их себе и Пежону. Когда же нам наконец-то доставили требуемые наряды из Центра Управления Полетами, то я предложил разыграть карту до конца, и нам двоим одеться в первоначальный вариант. Папа не одобрил этот вариант. Я отказался наотрез одеваться – тогда он поддался на этот мой вызов, и между нами завязалась словесная потасовка, когда все уже заинтересовались, чем это кончится, то я смягчил ситуацию, согласившись.

На обсуждении итогов Папа никак не мог сформулировать ответы на вопросы, постоянно повисала пауза, терялся темп, он растратил почти весь авторитет в глазах, завоеванный за последнее время. Он держался не слишком уверенно – это ужасная перемена всегда происходила с ним перед объективом. Очень непривычно было видеть его таким.

Когда объявили результаты, особого удивления не было. Мы ожидали, что результат будет примерно таким – другое дело, что банковские кредиты и отказы в них – чуть не сравнял нас по числу проданных телефонов. Мы могли дотянуть до ничьи. Наверное, могли.

Когда сели в транспорт, то кто-то запел, кто-то шевелил губами и просто изображал нейтральное настроение. У кого-то была животная радость. Бедный Вовочка, он никак не мог подумать, что все эти его братания сквозили неискренностью. Если бы он почувствовал опасность раньше, то, скорее всего, наверняка бы предпринял хоть какие-то шаги, чтобы его лицо не было буро-малиновым на экране и в комнате принятия решения и при том моменте, когда он услышал, что его возьмут в тройку на увольнение.

Весь вечер был тайный совет. Мы разговаривали о разных вещах, я больше всего пытался сместить акцент на бытовые вещи, чтобы Папа не заморачивался, но по его лицу было видно, что кого-то он сильно обдумывает. Именно с того момента я и стал угадывать тройки до самого конца, даже не того человека, которого уволят, но даже тройки, кто кого возьмет на увольнения. Можно посчитать это чутьем, можно профессионализмом – в любом случае, этот материал есть на пленке, и записан он был до официальных итогов.

Я знал, что Папа возьмет Винни и думает насчет варианта Чита-Вовочка. Если бы он остановился на первом варианте, то, скорее всего, бы вернулся. Он решил пойти так же, как и в задании – ва-банк. Перед самым отъездом он подошел ко мне и сказал, что возьмет Винни и еще одного, того, кто будет для меня сюрпризом. Он недооценивал меня. К счастью, только в этом. К счастью, только один раз.

Когда мы прощались с женским населением проекта, он долго о чем-то говорил с Умкой и Соней. По их глазам я тогда не понял, что он прощается с ними навсегда. Жаль. Он мог бы еще посветить. По крайней мере, еще несколько этапов – точно.

При голосовании я показал на Винни, именно потому, что он разрушил наш план, который не мог существовать в отдельности от составных частей. Вовочка указал на меня. Так мило было видеть, как он изгаляется, словно на сковородке, придумывая липовые аргументы. О том, что я раздражительный, категоричный, и нетерпимый. Жаль, что дожив до своих лет, он так и не понял, что третье и первое это почти одно и тоже, а второе это вообще не недостаток. Даже Командор не понял его этого задора и спросил, почему он краснеет и размахивает руками, а я сижу спокойно, при этом , кто именно из нас спокойный, а кто раздражительный. Жаль, что меня не спросили по этому поводу ничего. Я бы процитировал Президента, который в свою очередь обратился к Хадже Насреддину – «собака лает – караван идет».

Остальные говорили неохотно. Видно чувствовали скафандром, что непредсказуемый ум Папы может сделать выбор в пользу их. Он почти обвел всех вокруг пальца и изящно вывел кульминацию прямо на самый интересный этап проекта.

Когда мы прощались с тремя оставшимися, я по объятиям понял, что он уходит. Он сделал почти все для того, чтобы уйти. Что он уйдет. Уже когда я ему отвесил последние на проекте слова: «Давай, брат, возвращайся» - его взгляд уже потух. Наверное, в Голливуде сняли бы неплохую картину на этот кадр.

Мы отправились домой. Я уже знал результаты увольнения. Коалиция, к которой меня причисляли, была почти обезглавлена и расчленена. Именно так всем хотелось думать.

Однако…