Отчего кряхтел товарищ громыко

       Из историй М. Гладских

 Октябрьской ночью 1973-го, в разгар войны Судного Дня, израильские катера атаковали
рейд сирийского порта Тартус. Под ракетный удар тогда попал грузовой турбоход "Илья Меч-
ников" Азовского пароходства. В трюмах судна начался пожар и моряки, не справившись с
ним, затопили турбоход. Повезло в другом: обошлось без жертв.

 Разумеется, по всему Союзу прокатилась великолепно отрежиссированная волна "стихийного"
протеста. От главного сборочного цеха Московского ЗИЛа до последней, богом забытой сов-
хозной фермы где- нибудь под Хабаровском, штатные передовики гневно клеймили израиль-
скую военщину, взывали к отмщению.

 И вдруг из Москвы на места поступила неожиданная "рекомендация", смысл которой был:
сбавить обороты, не гнать волну! Как по мановению волшебной палочки, газеты, телевидение
а с ними трудовые коллективы, напрочь потеряли интерес к происшествию в сирийском
порту.

 Mотивы столь нехарактерной сдержанности агитпроповской машины всплыли только че-
рез год. Оказалось, что израильтяне передали советскому МИДу конфиденциальные доку-
менты, содержание которых не вызывало сомнений. Катера охотились вовсе не за "Меч-
никовым", а за большим одесским сухогрузом, под "завязку" загруженным боеприпасами
для сирийской армии. Однако хитрый "одессит" постоянно менял место якорной стоянки,
вольно или невольно подставив под удар азовский турбоход.

 Исходя из этого,ведомству А. А. Громыко был предложен выбор- прекратить спектакль с осуж
дением или эта история станет достоянием охочих до сенсаций газет, выставив страну
Советов в неприглядной роли поджигательницы войны, цинично нарушающей постановле-
ния Совбеза ООН.

 Покряхтел, покряхтел тов. Громыко А. А., но деваться некуда, выправил нужную бумагу.
Она же, спускаясь вниз по инстанциям, приобрела в итоге вид вышеупомянутой "рекомен-
дации" для товарищей на местах.

 Между тем, повезло и крупно в ту октябрьскую ночь не только экипажу одесского
судна. Моряки уверяли: если бы ракеты угодили по назначению, то и от Тартуса мало что
осталось бы.