Синема мимолетных желаний

От улиц парадных, от вычурности фонарей вдалеке, ближе к кинутым жизнью дворам расположилось в незапамятные времена старое синема. И прошло давным-давно ее время торжества, когда на переливчатые огни влюбленными парочками стекался народ. Забыто, покинуто, отпечатком забытья осталась осыпающаяся штукатурка. Не показывают там нынче и тех фильмов, что слились на экраны более популярные. А теперь…
Теперь 10 рублей за вход, и добро пожаловать в приют мимолетных желаний. Любое место – твое, садись и внимай, внимай кинутому на свалку искусства. Те фильмы – лишь капля французской любви, но и до немецкого порно им далеко, а лишь сплошная пошлость, забитая в каждую секунду, размазанная неряшливо по 24 кадрам. Внимай, внимай, истекая всем телом, истомой половой. Ласкай себя, обреченный на отсутствие взаимной любви. Глубокий вдох и выдох, учащается стук сердца, когда на экране под стрекот проектора мужская рука сжимает ее грудь в наигранном порыве страсти, вонзается в ягодицу. Воображением себя на экран переносишь в ту комнату с бутафорской роскошью, на кровать рядом с ней, и кидаешься в поток придуманной любви. Это не кто-то на экране, а ты там, по-настоящему. По крайней мере, так хочется верить.
И веришь, веришь, подкатывает, накрывает, ты в ней, а она так фальшиво стонет. Но это уже не актриса, а та, ради которой наскреб в кармане десять рублей тусклыми монетами.
Скоро фильм подойдет к концу, когда на экране кончат, когда ты кончишь вместе с теми, что расселись по рядам кинотеатра в темноте. Вылетит, вырвется, покинет тело крик предвкушения. Волна страсти, ванильно-сладкой, томно-прекрасной, улетит без оглядки. Скоро. А пока…Лишь через тысячи секунд ты будешь в раю. Хаотично мечешься взглядом в конусе света, что кинопроектор бросил над головой, но это позже, а пока есть время, летает пылинкой рядом с тобой. Ласкай себя, пока можно, пока кадры сменяют друг друга, пока не выплывет вердиктом слово «Конец».

Я как раз дочитывал предложение в книге, лежащей на коленях, когда поезд метро неожиданно дернуло, притормозило рукой машиниста, остановило на станции. На секунду оторвавшись от Набокова, кидаю беглый взгляд на вновь вошедших. И снова обращаю на печатные строки.
Но вдруг дымкой бокового зрения замечаю ее. Сердце глубоко екает в такт, кидаясь в пропасть, прилив крови. Фокусирую взор. Она смотрела в одну точку, отрешенно от суеты и толкотни. И выдавала свое спокойствие мерными взмахами ресниц. Раз, два, три, сверяй часы, мой друг – пред тобою метроном! Заморожена легкая ухмылка, и не капельки тепла. Но это только на первый взгляд. Позже, когда попытался вернуться к чтению, безрезультатно, бессмысленно, и… НЕВЕРОЯТНО! Сквозь складки ее спортивного костюма, осязаю, провоцирует желание бархатно-юное тело, мечты рождает и воображение. Еще приток крови, еще, качай, неутомимое сердце, но не забывай и о чувствах. А если не хочешь искренне, то придумай, ты же так часто обманывало себя! Еще приток, нет, не могу, все, стоп.
Я читаю дальше книгу, но строки мешаются перед глазами, выхватываю изредка отдельные слова, такие манящие: «нижнее белье» - у нее, точно, знаю, что-нибудь изысканно-прозрачное с незатейливым узором, что лишь касается ее груди, золотой нитью завиваясь. «Заниматься любовью» - точно будем с ней, уже переношусь на ту кровать. «Сексуальность» - она, безусловно, этим владеет с мастерством виртуоза, который без единого движения, ни разу не дрогнув мышцой, выигрывает сражение, поединок. Смотрю на лицо, не испытавшее влияние времени, штрихами негрифельными, косметичными, только штрихами покрытое, далекое от безумства жадного наложения штукатурных слоев. Но тело, вплоть до кистей рук, сокрытых перчатками, очертаниями, набросками складок ткани проглядывает наружу. И сквозь весь этот флер сочится неведомая страсть, не удерживается одеждой, плещет волны во все стороны. Ловлю, втягиваю и представляю нас в окружении бутафорской роскоши, в порыве придуманных мною страстей. Набоков валится из рук. Расплывчатым пятном остаются люди, не удерживаются и срываются в темноту внутри вагона метро, вдаль по тоннелю. Затихает стук колес…
А я уже давно там. Скидываю с нее костюм, и правда – то нижнее белье и впрямь кладет узоры по мягкой коже. Моя рука ищет пристанища в ложбинках ее тела, и в зале под стрекот кинопроектора проносится напряженный выдох. Или отдельные стоны, чаще, чаще, разносятся по залу в такт мерных взмахов ее ресниц. Все мои действия сопровождались одобрением томных криков, чаще, чаще, чаще… Ласкай себя и, лаская, смотри на все мои движения на экране старой синема, воплощавшей мимолетность желаний.

Февраль 2005г